Один раз чужое лицо можно было использовать без последствий, а с каждым следующим образом проклятие глубже проникало и в хозяина, и он уже не мог обходиться без зеркало. Целый год зеркало спит, и только два дня – канун и сам День Всех Святых – способно общаться.
- Как же тогда ведьмы могли часто менять свои лица? – удивилась я.
- Они – ведьмы, им и дано большее. Ты – нет, - сказало – как отрезало.
- А новые лица откуда берутся?
- Тут всё просто. Первые владелицы просто красивых дурочек ко мне приводили, мне доставались и их лица, и их жизненные силы. Потом пришлось стать осторожнее, научиться засыпать, чтобы никто меня не обнаружил. И отнимать не жизненную силу, а отражения. А последние лет триста ни одной живой душе, кроме тебя, даже в голову не приходило меня пробудить.
- Значит, все, кто стал твоим отражением, так и остаются вечно молодыми и красивыми?
- Все, кроме хозяйки. Её отражение стареет вместе с ней, это часть проклятия. Так что, если пожелаешь вернуться к самой себе, помни об этом. И если в одном и том же образе больше года проведёшь, тоже с ним срастёшься и постареешь.
Зеркало помолчало и продолжило:
- Ну, что, хочешь опять стать собой? Или выберешь новое лицо?
Передо мной мелькнул собственный образ. Затем какая-то блондинка с губами-плюшками, за ней – ещё одна с кротким выражением лица и небесно-голубыми глазами. За неё ещё и ещё – брюнетки, шатенки, блондинки, десятки и десятки лиц!
Мысль о вечной привязке к зеркалу казалась какой-то несерьёзной, некрасивая старость пугала куда больше. И я не устояла, выбрала один из новых образов, сделав вид, что не слышу насмешливого хмыканья зеркального голоса.
Так и пошло. Раз в год зеркало просыпалось, подсовывало мне мою щекастую физиономию, а потом предлагало множество прекрасных лиц. Мне было всё равно, откуда они, главное – я продолжала чувствовать себя красавицей. Лишь однажды зеркало упомянуло, что это – отражения всех, кто в него хоть когда-то смотрелся.
Между тем годы шли. Мама постарела и со всё большей тревогой поглядывала на по-прежнему молодую меня, изредка заезжавшую к ней в гости. Друзья и коллеги, постаревшие в своё время, порой недоверчиво косились в паспорт – что это за девочка и где наша? Благо, можно было отговориться пластическими хирургами и «уколами красоты». Только беспокойство со временем стало передаваться и мне.
Понимание, что я заигралась в маски, приходило всё чаще, неохотно отступая под лживым «Ещё один разок – и точно верну себе своё лицо». Я всё выбирала подходящее время, чтобы снова стать собой, но оно никак не наступало.
Пока тихо во сне не ушла мама.
Только тогда я поняла, что слишком срослась с зеркальными образами. Потому что даже родственники меня не узнали. Ну, не было в нашем роду стройненьких белокурых ангелочков. А мне, до сих пор выглядевшей на восемнадцать, всё сложнее было объяснить этот факт в неполные пятьдесят.
Тогда-то, дождавшись очередного Хэллоуина, я и завела разговор с зеркалом. Объяснила свою тревогу и потребовала вернуть моё лицо.
- Вернуть? – зеркальный голос насмешливо захохотал. – Да запросто! Но ты же помнишь о том, что целый год придётся так жить?
- Помню, - как в омут с головой, коротко ответила я.
- Ну, пусть будет так.
И замолчало.
Я коснулась своего лица, убедилась, что у меня теперь нет скульптурных скул и что губы не размером с подушки, и пошла спать.
А наутро была истерика: и обычного зеркала на меня смотрела щекастая тётка за пятьдесят с отвратительной родинкой в уголке рта и ржаво-сивыми волосами. Привыкнув быть вечно красивой и юной, я и забыла, что моё отражение стареет вместе со мной, и теперь стала побитым молью «блинчиком с глазками».
Придя в себя, поняла – в таком виде на работе показываться нельзя. Поэтому из дома написала заявление об увольнении, разослала всем близким друзьям сообщение о том, что квартиру якобы продала и уехала в дальние края. Устроилась в какой-то магазин кассиром и стала считать дни до следующего Хэллоуина.
Больше я не экспериментировала и не забывала о том, что отражение стареет вместе со мной.
Зеркало дарило мне образы – я приводила к нему девиц. К тому времени паспорт я уже несколько раз поменяла, называясь то собственной племянницей, то внучкой, то вообще неведомо кем. За красивые глаза и штраф за утерю документов сотрудники паспортного стола закрывали глаза на отсутствие старого паспорта или свидетельства о рождении.
Утеряно или сгорело на пожаре – говорила я, пуская одинокую слезу, а они верили. Главное было называть имя некогда существовавшего человека. Советь моя молчала – ведь волшебному зеркалу, как ни крути, а жизненная энергия всё ещё была необходима. И пусть я не ведьма, пакости никому не делаю, я слишком привыкла быть живой и красивой. А заменить собой на год какую-нибудь девицу не так уж и сложно.
В один Хэллоуин зеркальный голос заявил, что стать собой я больше никогда не смогу. Поплакала немного – ведь это значило, что моё отражение состарилось настолько, что, вернись оно ко мне, я тут же умру. И стала дальше жить.
За долгие годы мне удалось заработать немало. Купила дом в таком месте, чтобы из комнаты открывался вид на горы. Комнату с этим видом я постаралась отделать соответственно отражению в зеркале – чтобы у частых гостий не возникало вопросов, почему они видят неправильное отражение.
Наверное, я становилась потихоньку ведьмой, хоть и слабой. Мне было уже всё равно – главное, что жива. А уж какой ценой – не нам, проклятым, с нею считаться.
И вот – очередной Хэллоуин, время торжества духов.
И время для моего нового облика.
- Желаешь перезаключить сделку? – лениво поинтересовалось жутким металлическим голосом некогда моё отражение.
И многообещающе улыбнулось.
ПРОГУЛКА НА СПОР
Бушевала гроза. Тучи наплывали со всех сторон, сталкивались и сердито ворчали. Вспышки молний прорезали раскалывающееся громом небо и освещали кривобокую избушку, приткнувшуюся под разлапистой ёлкой чуть в стороне от опушки леса.
Соня по своей воле ни за что и близко не подошла бы к «ведьминому» дому, если бы не непогода. И сейчас, глядя в то и дело освещавшееся потусторонним синеватым светом молний окно, сама себя обзывала разными нехорошими словами.
Начиналось-то всё как обычная шутка. В пятницу вечером на даче собрались все друзья – и Танька из соседнего дома, и Толик, который жил напротив, и даже Алёнка с Димкой «с той стороны» села, разделённого заболоченным ручьём на две половины, пришли. Был и ещё кто-то, но ведь не в том дело.
Собравшись, как обычно, стали рассказывать разные страшилки. И тут Димка заявил:
- А спорим, что вам слабо в «ведьмин» лес сходить и назад вернуться?
«Ведьминым» лес называли потому, что на опушке стояла покосившаяся избёнка. Даже бабушки ребят не знали, кто жил в ней когда-то: то ли лесник, то ли и впрямь ведунья какая. А ещё в отличие от «светлого» леса, здесь царили вековые ели, изредка разбавленные лиственными деревьями. Под ногами пружинил мох близкого болота, и даже в жаркий полдень было прохладно и сумрачно.
- А сам? – попыталась обернуть злую шутку против самого Димки Соня.
- Сам я там уже был, с родителями ходил.
- Ну! То с родителями! Это не считается. А одному? – загалдели все и разом.
- Ладно, ладно! – Димка понял, что спорить бесполезно, и поднял руки, как будто сдавался в плен. – Я схожу. Но чтобы вы потом не говорили, что я всё выдумал и вообще только до середины поля дошёл, кто со мной?
Уж как так вышло, что все остальные при этих словах отшатнулись назад, непонятно, да только Соня осталась впереди всех. Ей-то и выпало вместе с Димкой идти в страшный лес.
- Завтра идём, - волевым решением постановил Димка. – Вот как родители куда-нибудь отправятся, сразу выходим.
Выбрали момент, когда родителей не было дома, и потихоньку улизнули. Благо, хоть ясный день стоял на дворе. Над полем дрожащей дымкой сгущалось марево, и даже птицы, казалось, с трудом держались в воздухе, норовя пролететь пониже над землёй. Вокруг незаметно собирались какие-то могучие силы, не желавшие пускать детей в запретное место.
Мальчик и девочка всё же вошли в лес, но, сделав несколько шагов, замерли перед домиком. Соне вдруг показалось, что из тёмного окошка на неё посмотрел чей-то жёлтый глаз. Она дёрнулась было вперёд, но миг – и глаз пропал. Наверное, просто солнечный зайчик – успокоила она себя, но стало ещё тревожнее.
- Дим, а может ну его? Пойдём домой, - тихо позвала Соня. – Нас и так все героями назовут.
- Нет уж, Сонька, дали слово – значит, надо идти, - сурово, словно взрослый, ответил мальчишка и первым шагнул глубже в лес.
Соне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним.
Сначала она просто смотрела под ноги, поминутно оборачиваясь – всё чудился ей то чужой взгляд в спину, то шорох чьих-то шагов. Один раз даже привиделось, что за ней кошечка идёт чёрная, но от этой глупости Соня и сама отмахнулась.
Потом, когда тропинка вильнула, девочка вдруг замерла. Она поняла, что казалось ей неправильным. Сейчас стояла середина лета, и всё вокруг должно было зеленеть и радовать глаз.
Но только не «ведьмин» лес.
Здесь царила осень.
Разноцветный от клёнов и осин у опушки, в глубине он был тёмный, страшный. С обеих сторон от заросшей дороги возвышались ели. Кое-где сквозь них проступали белёсые стволы берёз, золотились и краснели пятна осенних листьев. Именно эти осенние листья и заставили насторожиться.
Соне казалось, что это лесные духи вышли посмотреть на тех, кто осмелился нарушить их покой, и она всё ближе жалась к своему спутнику. А ещё всё время чудилось, будто кто-то шепчет на ухо «Не ходи! Уходи!»
Когда дорога закончилась, они и не поняли. Просто раз – и под ногами уже обычная трава и опавшая хвоя, а набитая колея неведомым образом растворилась прямо в земле. Теперь остановились оба. Переглянулись. Идти глубже в лес без дороги не рискнул бы даже авантюрист Димка. Он же и предложил:
- Ну, что, домой?
- Да, вот только надо какое-то доказательство ребятам, что мы тут были, - поспешно согласилась девочка.
- Ну, фото сейчас сделаем, - быстро решил Димка, торопливо нашаривая в кармане телефон.
В этот момент оба заметили, что стало слишком темно, хотя до вечера ещё прилично времени. Протяжный грохот над головой дал понять, что дневная жара сменилась грозой.
- Ох, сейчас и польёт! – растеряв весь свой задор, очень по-детски вскрикнул Димка и, забыв про телефон и развернувшись, бросился по примятой траве к опушке. – Бежим!
- Подожди меня! – опомнилась Соня и кинулась за товарищем.
Буквально через пару шагов ноги её запутались в густой траве, и она со всего маху упала на землю.
- Димка! – позвала тоненьким голоском, но тот не откликнулся.
Соня осторожно встала и, прихрамывая, пошла по своему следу. Слёзы сами набегали на глаза, но она пыталась сдержаться. Кто ж виноват, что хватило ума с мальчишкой в лес отправиться? И не сказали ведь никому, чтобы ни родители не отругали, ни ребята не дразнились. А теперь вот выход бы из этой чащи найти.
Опять громыхнуло, да с такой силой, что девочка не выдержала и заплакала.
- Тише, иди за мной, - чужой голос, так похожий на шелест листвы, заставил остановиться.
Соня даже сделала несколько шагов назад, забыв, в какой стороне дом.
- Не бойся, - успокоил всё тот же голос, - я тебя не обижу. Подружка моя подсказала, что в беду ты попала и о помощи просила.
- Кто ты?! – крикнула Соня, оглядываясь. – Покажись!
- Ишь, какая ты – покажись! Ну, смотри.
И девочка увидела, как из дрожащего марева соткалась человеческая фигура. Миг – и на тропинке оказалась женщина в ярком синем платье. Такие наряды Соня видела, когда рассматривала картинки к сказкам, – царевен всяких так изображали. Но кому в голову пришло бы сейчас так одеваться?! Наверное, со страху она упала в обморок и всякая ерунда ей снится.
- Нет, не снюсь, - покачало видение головой и погладило рукой воздух, а под рукой возникла и тут же исчезла чёрная кошечка.
И ничем бы эта женщина от мамы или тёти Любы не отличалась, если бы не её странные жёлтые, будто звериные глаза.
- Ну, здравствуй, - прошелестела женщина. – Теперь-то пойдёшь за мной? А то нехорошо в такую грозу на улице оставаться. Знать, сердится на что-то батюшка мой, что столько туч понагнал в эти края.
Соня смотрела в её светящиеся глаза и видела своё отражение – испуганную, дрожащую девчонку в простеньком сарафанчике. В голове всплыли все рассказанные накануне страшилки. Да ещё и вечные родительские наставления, что нельзя незнакомцам доверять. Хотя как раз опасности от таинственной незнакомки девочка и не ощущала.
Может, она бы так долго стояла, но тут ног коснулось что-то тёплое и мягкое. Соня вскрикнула, чуть отпрыгнула назад и увидела рядом с собой чёрную кошечку, которая раскатисто мурлыкала, точно смеялась над испугом девочки.
Эта кошечка почему-то заставила успокоиться и ответить:
- Пойду.
И вот она в той самой страшной «ведьминой» избушке. Смотрит в окно на разрезающие небо молнии, слышит взрывы грома и мысленно называет себя самыми разными нехорошими словами, потому что кто его знает, что с ней сделает эта вроде бы красивая, но такая непонятная женщина с чёрной кошечкой.
- Спрашивай, не бойся, - прервала тревожные размышления своей гостьи незнакомка.
- Почему вы пришли ко мне? – выпалила Соня и тут же поморщилась, ведь спросить-то она хотела совсем о другом.
- Ты видела, - очень значительно ответила женщина.
- Так и у Димки глаза, вроде, не закрыты были.
- Он видел то же, что и все, а ты грань сумела рассмотреть. Не понимаешь? Всё в мире существует на грани – между летом и зимой, между добром и злом, между жизнью и смертью. А я поставлена здесь эту грань оберегать. Простой человек входит в мои владения и видит обычный лес – густой ельник, редкие лиственные деревья. А ты и Легколапку увидеть сумела, и в саму грань заглянуть.
- Совсем не понимаю, о чём вы говорите, - смутилась Соня.
И никуда-то она не заглядывала, потому что знает – подсматривать нехорошо. А такую милую кошечку ей и вовсе стыдно не заметить было.
- Ведь лето на дворе, а ты лес какой увидела?
- Осенний! – догадалась девочка и вспомнила: она ведь хотела сказать об этом Димке, да шаги за спиной её отвлекли.
- Это и есть грань – за летом всегда идёт осень. Вот она уже и готовит свои золотые наряды. А осенью грани покажут тебе белую шубу зимы. Понимаешь?
- Наверное. Только зачем это нужно?
- Я охраняю грани со своей стороны, а чтобы соединить грань и твой мир, нужен проводник. Без него трудно мир в движение приводить: то времена года друг друга не вовремя сменяют, то жизнь не в ту сторону повернёт. Теперь-то, как уж ты нашлась, мне полегче станет.
- То есть я – тот самый проводник? – удивилась Соня. – Мне же лет ещё мало. Я и не умею ничего.
- Уметь и не надо, - рассмеялась женщина. – Просто приходи иногда ко мне в гости, чтобы связь наша не прервалась. Легколапка тебя встречать будет – с ней не заблудишься. Только условие есть – никому обо мне и о том, что здесь увидела и узнала, рассказывать нельзя.
- Да мне никто бы и не поверил, - улыбнулась Соня.
- И всё же – обещай, что сохранишь нашу тайну.
- Как же тогда ведьмы могли часто менять свои лица? – удивилась я.
- Они – ведьмы, им и дано большее. Ты – нет, - сказало – как отрезало.
- А новые лица откуда берутся?
- Тут всё просто. Первые владелицы просто красивых дурочек ко мне приводили, мне доставались и их лица, и их жизненные силы. Потом пришлось стать осторожнее, научиться засыпать, чтобы никто меня не обнаружил. И отнимать не жизненную силу, а отражения. А последние лет триста ни одной живой душе, кроме тебя, даже в голову не приходило меня пробудить.
- Значит, все, кто стал твоим отражением, так и остаются вечно молодыми и красивыми?
- Все, кроме хозяйки. Её отражение стареет вместе с ней, это часть проклятия. Так что, если пожелаешь вернуться к самой себе, помни об этом. И если в одном и том же образе больше года проведёшь, тоже с ним срастёшься и постареешь.
Зеркало помолчало и продолжило:
- Ну, что, хочешь опять стать собой? Или выберешь новое лицо?
Передо мной мелькнул собственный образ. Затем какая-то блондинка с губами-плюшками, за ней – ещё одна с кротким выражением лица и небесно-голубыми глазами. За неё ещё и ещё – брюнетки, шатенки, блондинки, десятки и десятки лиц!
Мысль о вечной привязке к зеркалу казалась какой-то несерьёзной, некрасивая старость пугала куда больше. И я не устояла, выбрала один из новых образов, сделав вид, что не слышу насмешливого хмыканья зеркального голоса.
Так и пошло. Раз в год зеркало просыпалось, подсовывало мне мою щекастую физиономию, а потом предлагало множество прекрасных лиц. Мне было всё равно, откуда они, главное – я продолжала чувствовать себя красавицей. Лишь однажды зеркало упомянуло, что это – отражения всех, кто в него хоть когда-то смотрелся.
Между тем годы шли. Мама постарела и со всё большей тревогой поглядывала на по-прежнему молодую меня, изредка заезжавшую к ней в гости. Друзья и коллеги, постаревшие в своё время, порой недоверчиво косились в паспорт – что это за девочка и где наша? Благо, можно было отговориться пластическими хирургами и «уколами красоты». Только беспокойство со временем стало передаваться и мне.
Понимание, что я заигралась в маски, приходило всё чаще, неохотно отступая под лживым «Ещё один разок – и точно верну себе своё лицо». Я всё выбирала подходящее время, чтобы снова стать собой, но оно никак не наступало.
Пока тихо во сне не ушла мама.
Только тогда я поняла, что слишком срослась с зеркальными образами. Потому что даже родственники меня не узнали. Ну, не было в нашем роду стройненьких белокурых ангелочков. А мне, до сих пор выглядевшей на восемнадцать, всё сложнее было объяснить этот факт в неполные пятьдесят.
Тогда-то, дождавшись очередного Хэллоуина, я и завела разговор с зеркалом. Объяснила свою тревогу и потребовала вернуть моё лицо.
- Вернуть? – зеркальный голос насмешливо захохотал. – Да запросто! Но ты же помнишь о том, что целый год придётся так жить?
- Помню, - как в омут с головой, коротко ответила я.
- Ну, пусть будет так.
И замолчало.
Я коснулась своего лица, убедилась, что у меня теперь нет скульптурных скул и что губы не размером с подушки, и пошла спать.
А наутро была истерика: и обычного зеркала на меня смотрела щекастая тётка за пятьдесят с отвратительной родинкой в уголке рта и ржаво-сивыми волосами. Привыкнув быть вечно красивой и юной, я и забыла, что моё отражение стареет вместе со мной, и теперь стала побитым молью «блинчиком с глазками».
Придя в себя, поняла – в таком виде на работе показываться нельзя. Поэтому из дома написала заявление об увольнении, разослала всем близким друзьям сообщение о том, что квартиру якобы продала и уехала в дальние края. Устроилась в какой-то магазин кассиром и стала считать дни до следующего Хэллоуина.
Больше я не экспериментировала и не забывала о том, что отражение стареет вместе со мной.
Зеркало дарило мне образы – я приводила к нему девиц. К тому времени паспорт я уже несколько раз поменяла, называясь то собственной племянницей, то внучкой, то вообще неведомо кем. За красивые глаза и штраф за утерю документов сотрудники паспортного стола закрывали глаза на отсутствие старого паспорта или свидетельства о рождении.
Утеряно или сгорело на пожаре – говорила я, пуская одинокую слезу, а они верили. Главное было называть имя некогда существовавшего человека. Советь моя молчала – ведь волшебному зеркалу, как ни крути, а жизненная энергия всё ещё была необходима. И пусть я не ведьма, пакости никому не делаю, я слишком привыкла быть живой и красивой. А заменить собой на год какую-нибудь девицу не так уж и сложно.
В один Хэллоуин зеркальный голос заявил, что стать собой я больше никогда не смогу. Поплакала немного – ведь это значило, что моё отражение состарилось настолько, что, вернись оно ко мне, я тут же умру. И стала дальше жить.
За долгие годы мне удалось заработать немало. Купила дом в таком месте, чтобы из комнаты открывался вид на горы. Комнату с этим видом я постаралась отделать соответственно отражению в зеркале – чтобы у частых гостий не возникало вопросов, почему они видят неправильное отражение.
Наверное, я становилась потихоньку ведьмой, хоть и слабой. Мне было уже всё равно – главное, что жива. А уж какой ценой – не нам, проклятым, с нею считаться.
И вот – очередной Хэллоуин, время торжества духов.
И время для моего нового облика.
- Желаешь перезаключить сделку? – лениво поинтересовалось жутким металлическим голосом некогда моё отражение.
И многообещающе улыбнулось.
Прода от 05.02.2024, 17:26
Часть 3
ПРОГУЛКА НА СПОР
Бушевала гроза. Тучи наплывали со всех сторон, сталкивались и сердито ворчали. Вспышки молний прорезали раскалывающееся громом небо и освещали кривобокую избушку, приткнувшуюся под разлапистой ёлкой чуть в стороне от опушки леса.
Соня по своей воле ни за что и близко не подошла бы к «ведьминому» дому, если бы не непогода. И сейчас, глядя в то и дело освещавшееся потусторонним синеватым светом молний окно, сама себя обзывала разными нехорошими словами.
Начиналось-то всё как обычная шутка. В пятницу вечером на даче собрались все друзья – и Танька из соседнего дома, и Толик, который жил напротив, и даже Алёнка с Димкой «с той стороны» села, разделённого заболоченным ручьём на две половины, пришли. Был и ещё кто-то, но ведь не в том дело.
Собравшись, как обычно, стали рассказывать разные страшилки. И тут Димка заявил:
- А спорим, что вам слабо в «ведьмин» лес сходить и назад вернуться?
«Ведьминым» лес называли потому, что на опушке стояла покосившаяся избёнка. Даже бабушки ребят не знали, кто жил в ней когда-то: то ли лесник, то ли и впрямь ведунья какая. А ещё в отличие от «светлого» леса, здесь царили вековые ели, изредка разбавленные лиственными деревьями. Под ногами пружинил мох близкого болота, и даже в жаркий полдень было прохладно и сумрачно.
- А сам? – попыталась обернуть злую шутку против самого Димки Соня.
- Сам я там уже был, с родителями ходил.
- Ну! То с родителями! Это не считается. А одному? – загалдели все и разом.
- Ладно, ладно! – Димка понял, что спорить бесполезно, и поднял руки, как будто сдавался в плен. – Я схожу. Но чтобы вы потом не говорили, что я всё выдумал и вообще только до середины поля дошёл, кто со мной?
Уж как так вышло, что все остальные при этих словах отшатнулись назад, непонятно, да только Соня осталась впереди всех. Ей-то и выпало вместе с Димкой идти в страшный лес.
- Завтра идём, - волевым решением постановил Димка. – Вот как родители куда-нибудь отправятся, сразу выходим.
Выбрали момент, когда родителей не было дома, и потихоньку улизнули. Благо, хоть ясный день стоял на дворе. Над полем дрожащей дымкой сгущалось марево, и даже птицы, казалось, с трудом держались в воздухе, норовя пролететь пониже над землёй. Вокруг незаметно собирались какие-то могучие силы, не желавшие пускать детей в запретное место.
Мальчик и девочка всё же вошли в лес, но, сделав несколько шагов, замерли перед домиком. Соне вдруг показалось, что из тёмного окошка на неё посмотрел чей-то жёлтый глаз. Она дёрнулась было вперёд, но миг – и глаз пропал. Наверное, просто солнечный зайчик – успокоила она себя, но стало ещё тревожнее.
- Дим, а может ну его? Пойдём домой, - тихо позвала Соня. – Нас и так все героями назовут.
- Нет уж, Сонька, дали слово – значит, надо идти, - сурово, словно взрослый, ответил мальчишка и первым шагнул глубже в лес.
Соне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним.
Сначала она просто смотрела под ноги, поминутно оборачиваясь – всё чудился ей то чужой взгляд в спину, то шорох чьих-то шагов. Один раз даже привиделось, что за ней кошечка идёт чёрная, но от этой глупости Соня и сама отмахнулась.
Потом, когда тропинка вильнула, девочка вдруг замерла. Она поняла, что казалось ей неправильным. Сейчас стояла середина лета, и всё вокруг должно было зеленеть и радовать глаз.
Но только не «ведьмин» лес.
Здесь царила осень.
Разноцветный от клёнов и осин у опушки, в глубине он был тёмный, страшный. С обеих сторон от заросшей дороги возвышались ели. Кое-где сквозь них проступали белёсые стволы берёз, золотились и краснели пятна осенних листьев. Именно эти осенние листья и заставили насторожиться.
Соне казалось, что это лесные духи вышли посмотреть на тех, кто осмелился нарушить их покой, и она всё ближе жалась к своему спутнику. А ещё всё время чудилось, будто кто-то шепчет на ухо «Не ходи! Уходи!»
Когда дорога закончилась, они и не поняли. Просто раз – и под ногами уже обычная трава и опавшая хвоя, а набитая колея неведомым образом растворилась прямо в земле. Теперь остановились оба. Переглянулись. Идти глубже в лес без дороги не рискнул бы даже авантюрист Димка. Он же и предложил:
- Ну, что, домой?
- Да, вот только надо какое-то доказательство ребятам, что мы тут были, - поспешно согласилась девочка.
- Ну, фото сейчас сделаем, - быстро решил Димка, торопливо нашаривая в кармане телефон.
В этот момент оба заметили, что стало слишком темно, хотя до вечера ещё прилично времени. Протяжный грохот над головой дал понять, что дневная жара сменилась грозой.
- Ох, сейчас и польёт! – растеряв весь свой задор, очень по-детски вскрикнул Димка и, забыв про телефон и развернувшись, бросился по примятой траве к опушке. – Бежим!
- Подожди меня! – опомнилась Соня и кинулась за товарищем.
Буквально через пару шагов ноги её запутались в густой траве, и она со всего маху упала на землю.
- Димка! – позвала тоненьким голоском, но тот не откликнулся.
Соня осторожно встала и, прихрамывая, пошла по своему следу. Слёзы сами набегали на глаза, но она пыталась сдержаться. Кто ж виноват, что хватило ума с мальчишкой в лес отправиться? И не сказали ведь никому, чтобы ни родители не отругали, ни ребята не дразнились. А теперь вот выход бы из этой чащи найти.
Опять громыхнуло, да с такой силой, что девочка не выдержала и заплакала.
- Тише, иди за мной, - чужой голос, так похожий на шелест листвы, заставил остановиться.
Соня даже сделала несколько шагов назад, забыв, в какой стороне дом.
- Не бойся, - успокоил всё тот же голос, - я тебя не обижу. Подружка моя подсказала, что в беду ты попала и о помощи просила.
- Кто ты?! – крикнула Соня, оглядываясь. – Покажись!
- Ишь, какая ты – покажись! Ну, смотри.
И девочка увидела, как из дрожащего марева соткалась человеческая фигура. Миг – и на тропинке оказалась женщина в ярком синем платье. Такие наряды Соня видела, когда рассматривала картинки к сказкам, – царевен всяких так изображали. Но кому в голову пришло бы сейчас так одеваться?! Наверное, со страху она упала в обморок и всякая ерунда ей снится.
- Нет, не снюсь, - покачало видение головой и погладило рукой воздух, а под рукой возникла и тут же исчезла чёрная кошечка.
И ничем бы эта женщина от мамы или тёти Любы не отличалась, если бы не её странные жёлтые, будто звериные глаза.
- Ну, здравствуй, - прошелестела женщина. – Теперь-то пойдёшь за мной? А то нехорошо в такую грозу на улице оставаться. Знать, сердится на что-то батюшка мой, что столько туч понагнал в эти края.
Соня смотрела в её светящиеся глаза и видела своё отражение – испуганную, дрожащую девчонку в простеньком сарафанчике. В голове всплыли все рассказанные накануне страшилки. Да ещё и вечные родительские наставления, что нельзя незнакомцам доверять. Хотя как раз опасности от таинственной незнакомки девочка и не ощущала.
Может, она бы так долго стояла, но тут ног коснулось что-то тёплое и мягкое. Соня вскрикнула, чуть отпрыгнула назад и увидела рядом с собой чёрную кошечку, которая раскатисто мурлыкала, точно смеялась над испугом девочки.
Эта кошечка почему-то заставила успокоиться и ответить:
- Пойду.
И вот она в той самой страшной «ведьминой» избушке. Смотрит в окно на разрезающие небо молнии, слышит взрывы грома и мысленно называет себя самыми разными нехорошими словами, потому что кто его знает, что с ней сделает эта вроде бы красивая, но такая непонятная женщина с чёрной кошечкой.
- Спрашивай, не бойся, - прервала тревожные размышления своей гостьи незнакомка.
- Почему вы пришли ко мне? – выпалила Соня и тут же поморщилась, ведь спросить-то она хотела совсем о другом.
- Ты видела, - очень значительно ответила женщина.
- Так и у Димки глаза, вроде, не закрыты были.
- Он видел то же, что и все, а ты грань сумела рассмотреть. Не понимаешь? Всё в мире существует на грани – между летом и зимой, между добром и злом, между жизнью и смертью. А я поставлена здесь эту грань оберегать. Простой человек входит в мои владения и видит обычный лес – густой ельник, редкие лиственные деревья. А ты и Легколапку увидеть сумела, и в саму грань заглянуть.
- Совсем не понимаю, о чём вы говорите, - смутилась Соня.
И никуда-то она не заглядывала, потому что знает – подсматривать нехорошо. А такую милую кошечку ей и вовсе стыдно не заметить было.
- Ведь лето на дворе, а ты лес какой увидела?
- Осенний! – догадалась девочка и вспомнила: она ведь хотела сказать об этом Димке, да шаги за спиной её отвлекли.
- Это и есть грань – за летом всегда идёт осень. Вот она уже и готовит свои золотые наряды. А осенью грани покажут тебе белую шубу зимы. Понимаешь?
- Наверное. Только зачем это нужно?
- Я охраняю грани со своей стороны, а чтобы соединить грань и твой мир, нужен проводник. Без него трудно мир в движение приводить: то времена года друг друга не вовремя сменяют, то жизнь не в ту сторону повернёт. Теперь-то, как уж ты нашлась, мне полегче станет.
- То есть я – тот самый проводник? – удивилась Соня. – Мне же лет ещё мало. Я и не умею ничего.
- Уметь и не надо, - рассмеялась женщина. – Просто приходи иногда ко мне в гости, чтобы связь наша не прервалась. Легколапка тебя встречать будет – с ней не заблудишься. Только условие есть – никому обо мне и о том, что здесь увидела и узнала, рассказывать нельзя.
- Да мне никто бы и не поверил, - улыбнулась Соня.
- И всё же – обещай, что сохранишь нашу тайну.
