На душе было тяжело. В жизни разное бывало, но никогда до этого я не ощущала себя настолько униженной. Но очень хорошо, что я узнала это все до того, как последствия стали бы необратимыми.
Вопрос заключался в следующем – что делать дальше? С Перкоком точно говорить не стану. А есть ли шанс убедить родителей в том, что они сделали неправильный выбор? Попытка не пытка? Они должны меня понять!
Не помню, как добралась до дома. В голове бушевал хаос из мыслей, обид, злости и раздражения. Я была словно спичка, только чиркни ею, как она моментально вспыхнет и сгорит. И хотя я всячески старалась успокоиться, получалось откровенно плохо, и я отчетливо это осознавала.
Радовали во всей этой ситуации только две вещи. Первое – я обо всем узнала до свадьбы и второе – мне удалось уйти незаметно. Опять же, не знаю как. Наверное, боги были на моей стороне, но вместо того, чтобы ворваться в ресторан и устроить скандал, как говорится, по горячим следам и пылая праведным возмущением, на меня снизошло ледяное спокойствие и способность разумно мыслить.
Чего я добилась бы скандалом? Только выставила бы себя истеричкой в глазах всех жителей города, а еще как минимум дурой, ведь кто отказывается от выгодного брака, потому что ей что-то там «померещилось». А то, что именно такая интерпретация была бы, я не сомневалась. Но так как на слух я не жаловалась, то одно я могла сказать точно – замуж я за Перкока не выйду. Никогда и ни за что!
Увидев, как за раздумьями умудрилась добраться до дома, на этот раз я вовсе не собиралась скрываться, и довольно-таки шумно открыла входную дверь.
Столь же решительно я прошла в гостиную, где по вечерам всегда отдыхали родители. Отец традиционно читал газету или книгу, под настроение пил вино или чай с травами, а мама, как и полагается жене и хозяйке дома, молчаливо составляла ему «компанию», вышивая или читая. Иногда они все это проделывали в тишине, порой перебрасывались несколькими фразами. Одно неизменно, со стороны это всегда выглядело чинно, благопристойно и вполне традиционно. Начиная от одежды и заканчивая поведением.
— Ты где была? – нахмурился папа, отвлекшись от изучения какой-то газеты и поправив очки на переносице, когда я появилась в гостиной.
Его удивление вполне можно было понять. Я крайне редко составляла им компанию. И дело не в том, что это было запрещено, просто я предпочитала проводить время на кухне, готовя, или у себя в комнате читая.
— Кайли?
Мама отвлеклась от вышивки и удивленно на меня глянула.
— Откуда ты? – уточнила она, видимо, рассмотрев то, во что я была одета.
На какой-то момент я смутилась и испугалась, вполне справедливо опасаясь, что мне не хватит твердости. Все же, до сих пор я никогда так не бунтовала, соглашаясь с тем, что родителям виднее, как лучше мне жить.
— Я не выйду замуж за Перкока, — сделав глубокий вдох, заявила я.
— Причина? – прищурился отец.
— Я случайно подслушала его разговор с друзьями, — немного подумав, решила сказать все, что знаю. – Он меня не любит.
— Любовь не нужна для выгодного брака, — спокойно заявил отец.
— Так же как уважение, привязанность или хотя бы симпатия?
— Хороший брак – это всегда лишь правильный расчет. Чувства придут позже.
— Это если есть такое желание, — упрямо парировала я.
— Кайли, а где именно ты подслушала разговор Густава? – неожиданно поинтересовалась мама.
— В ресторане «Арделии».
— А что ты делала в ресторане гостиницы одна и в столь поздний час?
Я быстро взглянула на нее, увидела недовольное выражение лица, плотно сжатые губы, прищур голубых глаз… Судя по всему, зря я ляпнула про ресторан, но теперь уже на попятную не пойдешь.
— Он сказал, что жениться на мне только из-за дара, — решив не отвечать на ее вопрос, продолжила я. – И мое место в браке с ним будет как у служанки в лучшем случае.
Отец с мамой быстро переглянулись, что не осталось незамеченным для меня, но следующие слова отца разрушили надежду, что они встанут на мою сторону.
— Не глупи, Кайли, — жестко заявил отец. – Густав Перкок – прекрасная партия. В любом случае мы уже подписали договор и я не стану позориться, разрывая его, потому что тебе что-то там померещилось.
И только я открыла рот, чтобы возразить ему, как он резко отложил газету и, порывисто поднявшись, покинул гостиную, тем самым давая понять, что наш разговор окончен.
— Ты волнуешься, это понятно, — заметила мама несколько секунд спустя. – Любая девушка нервничает перед свадьбой. К тому же мне не верится, что Густав мог такое сказать. Ты уверена, что тебе не показалось?
— У меня со слухом все в порядке.
— Густав воспитанный мужчина, — упрямо возразила мама. – Он не мог сказать своим друзьям, что видит тебя служанкой в браке с ним.
— Это сказал один из его дружков, а он не стал опровергать. Но про дар это были именно его слова!
— Вот видишь. Отец прав, тебе показалось. Густав вовсе так не думает, просто не хотел что-то доказывать своим знакомым.
— Ты не слышишь меня! Он женится на мне только из-за дара! Хотя от дара у меня одно название.
— Почему тебя удивляет это? – улыбнулась мама. – Мы не можем дать за тобой большое приданое, да и красотой тебя боги не особо наградили, будем смотреть правде в лицо. Ты должна радоваться, что Густав посчитал уровень твоего дара достаточно привлекательным, чтобы это компенсировало все остальное.
— Тебе ведь все равно на аргументы, что я могу привести? – грустно заметила я.
— Ты просто волнуешься, моя дорогая, — мягко сказала она, поднимаясь с кресла. – Тебе стоит сделать себе успокоительную настойку и идти отдыхать. Завтра нам предстоит сумасшедший день. Очень много дел нужно будет сделать. День до свадьбы. Не знаю, как мы управимся.
— Мама, я не люблю его, — тихо сказала я. – Скажу больше, он мне противен.
— Кайли, еще я попрошу тебя не ставить под сомнение свою репутацию и не бродить по ночным улицам. А вдруг тебя кто-то сегодня увидел? Ты представляешь, что люди скажут и каким ударом это станет для нашей семьи?
Она не слушала и не слышала меня. Если честно, реакция не удивила, хотя в глубине души я надеялась на хотя бы понимание. Но этого не произошло, а значит, смысла продолжать разговор не было. И что теперь мне делать?
Я стояла на кухне у окна, уставившись на ночную улицу и рассеянно наблюдала как в свете газового фонаря покачивается тонкая ветка клена. Широкий резной лист трепетал под легким ветерком, пока, наконец, не сорвался с ветки и не полетел вниз. Неровно кружась, то поднимаясь, то снова опускаясь, пока не оказался на мостовой, где и затих.
Проследив за ним, я снова посмотрела на фонарь. Он разгонял темноту на улице, но освещал только определенный участок дороги, а так как свет был неярким, то до такого же пятна от следующего фонаря ночь спокойно отвоевала свое право погрузить улицу во тьму. И непонятно, как идти до этого следующего фонаря, если ты боишься темноты.
Вздохнув, я отвела взгляд от окна и посмотрела на чашку, которую все это время держала в руках. Чай давно остыл, пока я гипнотизировала улицу, так что, отойдя от окна, я поставила чашку на край стола и обвела взглядом кухню.
В голове все так же царил хаос. Мысли не желали принимать хоть какой-то порядок. И чем дальше я пыталась привести хоть в какое-то нормальное состояние, тем сильнее вырисовывалась необходимость принять конкретное решение. И как бы ни хотелось мне убедить себя, что родители лучше знают, как для меня будет лучше, я отчетливо понимала – это не так.
Страшно. До безумия страшно. Никогда раньше я не ставила под сомнения решения родителей. Они могли мне не нравиться, но всю свою жизнь, порой стиснув зубы, я принимала их и послушно исполняла. А на тот факт, что недовольство копилось, чем я становилась старше, старалась не обращать внимания. Ведь они действуют исключительно мне во благо. Старше, опытнее, умнее. Не то что я. До сих пор я вела себя так, как и полагается послушной дочери. Порой сопела, бурчала, высказывая таким образом недовольство, но чтобы ослушаться? И в голову подобное не приходило.
Несомненно, все когда-то меняется или заканчивается. Например, мое послушание. После сегодняшнего разговора я поняла, что больше так не могу. Это моя жизнь. И только я должна решать, что с ней делать.
Вздохнув, тоскливо уставилась на чашку. Очевидно, что успокаивающий чай мне не поможет, как и попытка смириться. Да и не смирюсь я. Просто не смогу. Все, лимит терпения закончился. На самом деле исходные довольно просты и понятны. Мне нашли мужа, который на самом деле кто угодно, но точно не выгодная партия, если я не планирую добровольно положить свою жизнь на алтарь интересов кого угодно, но только не себя. Поддержки в своей семье я не нашла и не найду, что очевидно. Выход из этой ситуации только один. Нет меня, нет проблемы.
Конечно же я не собиралась прыгать с моста, как некоторые особо чувствительные натуры, дабы закончить жизненный путь. Но если хорошо подумать, то это тот толчок, как вариант — шанс, что мне предоставился пусть неожиданно, но своевременно.
Иллюзий не осталось, зато есть немного времени, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Я совершеннолетняя, не дура, работать умею и готова… Не пропаду! Тем более что деньги у меня есть. Немного, конечно, но есть. Как будто чувствовала, когда откладывала почти все, что получалось заработать и при этом не вызвать неудовольствие родителей. В ресторан меня работать, конечно, не пускали, ведь это могло повредить репутации, но против заказов на дому родители ничего против не имели, так что пару раз в неделю я пекла торты и десерты для различных торжеств.
Кстати, а ведь последнее и станет для меня спасением. Готовить умею и люблю, рецептов в голове масса, учиться готова, здоровье позволяет. А потом, кто знает, может и сумею осуществить мечту и открою свой ресторан? И в этот момент на душе стало так легко и тепло, что не нужно было быть ведьмой, чтобы понять – решение мое правильное.
На то, чтобы собрать вещи и собраться самой, не потребовалось много времени. Да и сборы мои нельзя было назвать грандиозными. Только самое необходимое, ведь неизвестно сколько времени у меня точно не будет возможности делать покупки: несколько платьев и смен белья, две пары обуви, сбережения и, конечно же, документы.
Уже на пороге, на секунду запнулась, понимая, что все же не смогу уйти вот так ничего никому не сказав. Родители должны знать, что это мое добровольное желание. Так что быстро написав записку, где коротко объяснила не только причины, побудившие меня на такой шаг, но и попросила понять и не искать, я оставила ее на кровати, а затем тихо закрыла дверь в спальню и крадучись покинула дом.
Мне повезло, я никого не разбудила. Да и на улицах было пустынно, хотя краешек горизонта уже посветлел, говоря о том, что рассвет совсем скоро. Но пока ночь была моей союзницей. Довольно быстро добравшись до станции, я подождала отправления первого же дилижанса и села в него. Правда, выдохнула с облегчением только тогда, когда город, где я родилась и прожила двадцать лет, скрылся за очередным поворотом…
Пробуждение было настолько внезапным, что я не сразу поняла, где нахожусь. Сердце учащенно билось, руки дрожали, а голова болела. Вокруг темно и только лунный свет пробивается через окно. Выяснив, что заснула в кресле, стоявшем у окна, я медленно выпрямилась, потянулась, осознала, что нахожусь в квартире Уортингтона в Академии.
Почему заснула в кресле, я совсем не удивилась. Последние дни были сложными, я не высыпалась, так что, судя по всему, вырубилась от усталости. Так же я прекрасно понимала, почему вспомнила во сне прошлое, хотя события четырехлетней давности настолько ярко всплыли в памяти, словно это произошло вчера. А точнее, мой побег из родительского дома, неожиданный и совершенно безумный. Наверное мне повезло, что родители не заперли строптивую ведьму дома, но ведь до этого я никогда не давала им повода даже подумать, что способна на бунт.
Все дело в появлении Перкока. Прошлое вернулось, хотя я думала, что навсегда распрощалась с ним. Надо быть честной, в последние годы я редко вспоминала прошлую жизнь, ведь та ночь, когда я сбежала, словно стала чертой, разделившей прошлое и настоящее.
На какое-то время я застыла, всматриваясь в темноту и успокаиваясь. Вот только вместо долгожданного умиротворения ощутила надвигающуюся панику. Что мне теперь делать?
Звук открывающейся двери, едва слышный, все же прозвучал в ночной тишине набатом. Резко повернув голову на звук, я снова замерла, а увидев высокую фигуру волка, напряглась, потому что не понимала, что мне ждать от него. Ведь вчера, когда он привел… точнее, притащил меня к себе, то ушел, так и не сказав ни слова. Было очевидно, что он вернется. Я потому и заснула в кресле, ведь твердо хотела дождаться его, но потом усталость взяла свое. И вот теперь он пришел, а я не знаю, что и сказать.
Медленно поднявшись, я осталась на месте, не решаясь сделать даже шаг.
— Кайли, ты не спишь?
Голос глухой и будто бы обеспокоенный. Но выражения лица не видно, потому что в комнате темно и сложно сказать, хотела бы я чтобы ситуация изменилась.
— Кайли?
Смазанное движение и вот он уже рядом. Настолько близко, что мне показалось, я ощущаю не только запах, но и жар тела. А еще он подавлял. Своим ростом, ощущением силы, напором. Учитывая же, на какой ноте мы расстались, я совсем смутилась.
— Я проснулась, — растерянно пробормотала я.
— Но ведь еще темно, — глухо заявил он.
— Я всегда рано встаю…
Боги, что за бред я несу?!
Замолчала, отвернулась, понимая, что не могу даже голову поднять и глянуть на волка. Хотя чувствовала его каждой клеточкой кожи, ощущала теплоту дыхания и понимала, что он неотрывно на меня смотрит.
Легкое движение и мне показалось, что он сейчас меня коснется, но его рука как поднялась, так и опустилась. Уортингтон глубоко вздохнул, нервно выдохнул, шагнул назад и мне почему-то стало так пусто и одиноко, хоть волчицей вой.
— Мужчина, — глухо и отрывисто сказал он. – Вчера. Кто он тебе?
— Никто! – вскрикнула я запальчиво.
— Уверена?
В голосе волка послышалось недоверие, а я нахмурилась, впервые задумавшись о том, а правда ли Перкок не имеет на меня вообще никаких прав.
— Д-да, — голос против воли дрогнул.
— Кайли, просто расскажи мне все, — неожиданно заявил волк.
— Он тот, за кого меня хотели выдать замуж, — немного подумав, призналась я. – А я сбежала перед свадьбой.
— Почему? – все так же негромко уточнил Кейран.
— Я его не любила, — буркнула я.
— Но на свадьбу согласилась?
Мне не надо было даже смотреть на волка, чтобы увидеть усмешку на его лице.
— Я была молодой и глупой, а еще думала, что родителям виднее, что делать с моей жизнью, — буркнула я.
Говорить о прошлом было сложно. Смотреть на Кейрана еще труднее, так что я замолчала, отвернулась к окну, машинально отмечая, что ночь оказывается закончилась, небо светлеет и розовеет с каждой секундой. Вздохнула с грустью, вспоминая о том, как любила у себя в кофейне пить кофе, наблюдая за пробуждением природы и наступление нового дня. А сейчас ни жилья, ни кофейни. Ничего! У меня снова нет ничего, как и четыре года назад.
— Бунтарка, — неожиданно мягко протянул волк.
Вопрос заключался в следующем – что делать дальше? С Перкоком точно говорить не стану. А есть ли шанс убедить родителей в том, что они сделали неправильный выбор? Попытка не пытка? Они должны меня понять!
ГЛАВА 3
Не помню, как добралась до дома. В голове бушевал хаос из мыслей, обид, злости и раздражения. Я была словно спичка, только чиркни ею, как она моментально вспыхнет и сгорит. И хотя я всячески старалась успокоиться, получалось откровенно плохо, и я отчетливо это осознавала.
Радовали во всей этой ситуации только две вещи. Первое – я обо всем узнала до свадьбы и второе – мне удалось уйти незаметно. Опять же, не знаю как. Наверное, боги были на моей стороне, но вместо того, чтобы ворваться в ресторан и устроить скандал, как говорится, по горячим следам и пылая праведным возмущением, на меня снизошло ледяное спокойствие и способность разумно мыслить.
Чего я добилась бы скандалом? Только выставила бы себя истеричкой в глазах всех жителей города, а еще как минимум дурой, ведь кто отказывается от выгодного брака, потому что ей что-то там «померещилось». А то, что именно такая интерпретация была бы, я не сомневалась. Но так как на слух я не жаловалась, то одно я могла сказать точно – замуж я за Перкока не выйду. Никогда и ни за что!
Увидев, как за раздумьями умудрилась добраться до дома, на этот раз я вовсе не собиралась скрываться, и довольно-таки шумно открыла входную дверь.
Столь же решительно я прошла в гостиную, где по вечерам всегда отдыхали родители. Отец традиционно читал газету или книгу, под настроение пил вино или чай с травами, а мама, как и полагается жене и хозяйке дома, молчаливо составляла ему «компанию», вышивая или читая. Иногда они все это проделывали в тишине, порой перебрасывались несколькими фразами. Одно неизменно, со стороны это всегда выглядело чинно, благопристойно и вполне традиционно. Начиная от одежды и заканчивая поведением.
— Ты где была? – нахмурился папа, отвлекшись от изучения какой-то газеты и поправив очки на переносице, когда я появилась в гостиной.
Его удивление вполне можно было понять. Я крайне редко составляла им компанию. И дело не в том, что это было запрещено, просто я предпочитала проводить время на кухне, готовя, или у себя в комнате читая.
— Кайли?
Мама отвлеклась от вышивки и удивленно на меня глянула.
— Откуда ты? – уточнила она, видимо, рассмотрев то, во что я была одета.
На какой-то момент я смутилась и испугалась, вполне справедливо опасаясь, что мне не хватит твердости. Все же, до сих пор я никогда так не бунтовала, соглашаясь с тем, что родителям виднее, как лучше мне жить.
— Я не выйду замуж за Перкока, — сделав глубокий вдох, заявила я.
— Причина? – прищурился отец.
— Я случайно подслушала его разговор с друзьями, — немного подумав, решила сказать все, что знаю. – Он меня не любит.
— Любовь не нужна для выгодного брака, — спокойно заявил отец.
— Так же как уважение, привязанность или хотя бы симпатия?
— Хороший брак – это всегда лишь правильный расчет. Чувства придут позже.
— Это если есть такое желание, — упрямо парировала я.
— Кайли, а где именно ты подслушала разговор Густава? – неожиданно поинтересовалась мама.
— В ресторане «Арделии».
— А что ты делала в ресторане гостиницы одна и в столь поздний час?
Я быстро взглянула на нее, увидела недовольное выражение лица, плотно сжатые губы, прищур голубых глаз… Судя по всему, зря я ляпнула про ресторан, но теперь уже на попятную не пойдешь.
— Он сказал, что жениться на мне только из-за дара, — решив не отвечать на ее вопрос, продолжила я. – И мое место в браке с ним будет как у служанки в лучшем случае.
Отец с мамой быстро переглянулись, что не осталось незамеченным для меня, но следующие слова отца разрушили надежду, что они встанут на мою сторону.
— Не глупи, Кайли, — жестко заявил отец. – Густав Перкок – прекрасная партия. В любом случае мы уже подписали договор и я не стану позориться, разрывая его, потому что тебе что-то там померещилось.
И только я открыла рот, чтобы возразить ему, как он резко отложил газету и, порывисто поднявшись, покинул гостиную, тем самым давая понять, что наш разговор окончен.
— Ты волнуешься, это понятно, — заметила мама несколько секунд спустя. – Любая девушка нервничает перед свадьбой. К тому же мне не верится, что Густав мог такое сказать. Ты уверена, что тебе не показалось?
— У меня со слухом все в порядке.
— Густав воспитанный мужчина, — упрямо возразила мама. – Он не мог сказать своим друзьям, что видит тебя служанкой в браке с ним.
— Это сказал один из его дружков, а он не стал опровергать. Но про дар это были именно его слова!
— Вот видишь. Отец прав, тебе показалось. Густав вовсе так не думает, просто не хотел что-то доказывать своим знакомым.
— Ты не слышишь меня! Он женится на мне только из-за дара! Хотя от дара у меня одно название.
— Почему тебя удивляет это? – улыбнулась мама. – Мы не можем дать за тобой большое приданое, да и красотой тебя боги не особо наградили, будем смотреть правде в лицо. Ты должна радоваться, что Густав посчитал уровень твоего дара достаточно привлекательным, чтобы это компенсировало все остальное.
— Тебе ведь все равно на аргументы, что я могу привести? – грустно заметила я.
— Ты просто волнуешься, моя дорогая, — мягко сказала она, поднимаясь с кресла. – Тебе стоит сделать себе успокоительную настойку и идти отдыхать. Завтра нам предстоит сумасшедший день. Очень много дел нужно будет сделать. День до свадьбы. Не знаю, как мы управимся.
— Мама, я не люблю его, — тихо сказала я. – Скажу больше, он мне противен.
— Кайли, еще я попрошу тебя не ставить под сомнение свою репутацию и не бродить по ночным улицам. А вдруг тебя кто-то сегодня увидел? Ты представляешь, что люди скажут и каким ударом это станет для нашей семьи?
Она не слушала и не слышала меня. Если честно, реакция не удивила, хотя в глубине души я надеялась на хотя бы понимание. Но этого не произошло, а значит, смысла продолжать разговор не было. И что теперь мне делать?
***
Я стояла на кухне у окна, уставившись на ночную улицу и рассеянно наблюдала как в свете газового фонаря покачивается тонкая ветка клена. Широкий резной лист трепетал под легким ветерком, пока, наконец, не сорвался с ветки и не полетел вниз. Неровно кружась, то поднимаясь, то снова опускаясь, пока не оказался на мостовой, где и затих.
Проследив за ним, я снова посмотрела на фонарь. Он разгонял темноту на улице, но освещал только определенный участок дороги, а так как свет был неярким, то до такого же пятна от следующего фонаря ночь спокойно отвоевала свое право погрузить улицу во тьму. И непонятно, как идти до этого следующего фонаря, если ты боишься темноты.
Вздохнув, я отвела взгляд от окна и посмотрела на чашку, которую все это время держала в руках. Чай давно остыл, пока я гипнотизировала улицу, так что, отойдя от окна, я поставила чашку на край стола и обвела взглядом кухню.
В голове все так же царил хаос. Мысли не желали принимать хоть какой-то порядок. И чем дальше я пыталась привести хоть в какое-то нормальное состояние, тем сильнее вырисовывалась необходимость принять конкретное решение. И как бы ни хотелось мне убедить себя, что родители лучше знают, как для меня будет лучше, я отчетливо понимала – это не так.
Страшно. До безумия страшно. Никогда раньше я не ставила под сомнения решения родителей. Они могли мне не нравиться, но всю свою жизнь, порой стиснув зубы, я принимала их и послушно исполняла. А на тот факт, что недовольство копилось, чем я становилась старше, старалась не обращать внимания. Ведь они действуют исключительно мне во благо. Старше, опытнее, умнее. Не то что я. До сих пор я вела себя так, как и полагается послушной дочери. Порой сопела, бурчала, высказывая таким образом недовольство, но чтобы ослушаться? И в голову подобное не приходило.
Несомненно, все когда-то меняется или заканчивается. Например, мое послушание. После сегодняшнего разговора я поняла, что больше так не могу. Это моя жизнь. И только я должна решать, что с ней делать.
Вздохнув, тоскливо уставилась на чашку. Очевидно, что успокаивающий чай мне не поможет, как и попытка смириться. Да и не смирюсь я. Просто не смогу. Все, лимит терпения закончился. На самом деле исходные довольно просты и понятны. Мне нашли мужа, который на самом деле кто угодно, но точно не выгодная партия, если я не планирую добровольно положить свою жизнь на алтарь интересов кого угодно, но только не себя. Поддержки в своей семье я не нашла и не найду, что очевидно. Выход из этой ситуации только один. Нет меня, нет проблемы.
Конечно же я не собиралась прыгать с моста, как некоторые особо чувствительные натуры, дабы закончить жизненный путь. Но если хорошо подумать, то это тот толчок, как вариант — шанс, что мне предоставился пусть неожиданно, но своевременно.
Иллюзий не осталось, зато есть немного времени, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Я совершеннолетняя, не дура, работать умею и готова… Не пропаду! Тем более что деньги у меня есть. Немного, конечно, но есть. Как будто чувствовала, когда откладывала почти все, что получалось заработать и при этом не вызвать неудовольствие родителей. В ресторан меня работать, конечно, не пускали, ведь это могло повредить репутации, но против заказов на дому родители ничего против не имели, так что пару раз в неделю я пекла торты и десерты для различных торжеств.
Кстати, а ведь последнее и станет для меня спасением. Готовить умею и люблю, рецептов в голове масса, учиться готова, здоровье позволяет. А потом, кто знает, может и сумею осуществить мечту и открою свой ресторан? И в этот момент на душе стало так легко и тепло, что не нужно было быть ведьмой, чтобы понять – решение мое правильное.
На то, чтобы собрать вещи и собраться самой, не потребовалось много времени. Да и сборы мои нельзя было назвать грандиозными. Только самое необходимое, ведь неизвестно сколько времени у меня точно не будет возможности делать покупки: несколько платьев и смен белья, две пары обуви, сбережения и, конечно же, документы.
Уже на пороге, на секунду запнулась, понимая, что все же не смогу уйти вот так ничего никому не сказав. Родители должны знать, что это мое добровольное желание. Так что быстро написав записку, где коротко объяснила не только причины, побудившие меня на такой шаг, но и попросила понять и не искать, я оставила ее на кровати, а затем тихо закрыла дверь в спальню и крадучись покинула дом.
Мне повезло, я никого не разбудила. Да и на улицах было пустынно, хотя краешек горизонта уже посветлел, говоря о том, что рассвет совсем скоро. Но пока ночь была моей союзницей. Довольно быстро добравшись до станции, я подождала отправления первого же дилижанса и села в него. Правда, выдохнула с облегчением только тогда, когда город, где я родилась и прожила двадцать лет, скрылся за очередным поворотом…
ГЛАВА 4
Пробуждение было настолько внезапным, что я не сразу поняла, где нахожусь. Сердце учащенно билось, руки дрожали, а голова болела. Вокруг темно и только лунный свет пробивается через окно. Выяснив, что заснула в кресле, стоявшем у окна, я медленно выпрямилась, потянулась, осознала, что нахожусь в квартире Уортингтона в Академии.
Почему заснула в кресле, я совсем не удивилась. Последние дни были сложными, я не высыпалась, так что, судя по всему, вырубилась от усталости. Так же я прекрасно понимала, почему вспомнила во сне прошлое, хотя события четырехлетней давности настолько ярко всплыли в памяти, словно это произошло вчера. А точнее, мой побег из родительского дома, неожиданный и совершенно безумный. Наверное мне повезло, что родители не заперли строптивую ведьму дома, но ведь до этого я никогда не давала им повода даже подумать, что способна на бунт.
Все дело в появлении Перкока. Прошлое вернулось, хотя я думала, что навсегда распрощалась с ним. Надо быть честной, в последние годы я редко вспоминала прошлую жизнь, ведь та ночь, когда я сбежала, словно стала чертой, разделившей прошлое и настоящее.
На какое-то время я застыла, всматриваясь в темноту и успокаиваясь. Вот только вместо долгожданного умиротворения ощутила надвигающуюся панику. Что мне теперь делать?
Звук открывающейся двери, едва слышный, все же прозвучал в ночной тишине набатом. Резко повернув голову на звук, я снова замерла, а увидев высокую фигуру волка, напряглась, потому что не понимала, что мне ждать от него. Ведь вчера, когда он привел… точнее, притащил меня к себе, то ушел, так и не сказав ни слова. Было очевидно, что он вернется. Я потому и заснула в кресле, ведь твердо хотела дождаться его, но потом усталость взяла свое. И вот теперь он пришел, а я не знаю, что и сказать.
Медленно поднявшись, я осталась на месте, не решаясь сделать даже шаг.
— Кайли, ты не спишь?
Голос глухой и будто бы обеспокоенный. Но выражения лица не видно, потому что в комнате темно и сложно сказать, хотела бы я чтобы ситуация изменилась.
— Кайли?
Смазанное движение и вот он уже рядом. Настолько близко, что мне показалось, я ощущаю не только запах, но и жар тела. А еще он подавлял. Своим ростом, ощущением силы, напором. Учитывая же, на какой ноте мы расстались, я совсем смутилась.
— Я проснулась, — растерянно пробормотала я.
— Но ведь еще темно, — глухо заявил он.
— Я всегда рано встаю…
Боги, что за бред я несу?!
Замолчала, отвернулась, понимая, что не могу даже голову поднять и глянуть на волка. Хотя чувствовала его каждой клеточкой кожи, ощущала теплоту дыхания и понимала, что он неотрывно на меня смотрит.
Легкое движение и мне показалось, что он сейчас меня коснется, но его рука как поднялась, так и опустилась. Уортингтон глубоко вздохнул, нервно выдохнул, шагнул назад и мне почему-то стало так пусто и одиноко, хоть волчицей вой.
— Мужчина, — глухо и отрывисто сказал он. – Вчера. Кто он тебе?
— Никто! – вскрикнула я запальчиво.
— Уверена?
В голосе волка послышалось недоверие, а я нахмурилась, впервые задумавшись о том, а правда ли Перкок не имеет на меня вообще никаких прав.
— Д-да, — голос против воли дрогнул.
— Кайли, просто расскажи мне все, — неожиданно заявил волк.
— Он тот, за кого меня хотели выдать замуж, — немного подумав, призналась я. – А я сбежала перед свадьбой.
— Почему? – все так же негромко уточнил Кейран.
— Я его не любила, — буркнула я.
— Но на свадьбу согласилась?
Мне не надо было даже смотреть на волка, чтобы увидеть усмешку на его лице.
— Я была молодой и глупой, а еще думала, что родителям виднее, что делать с моей жизнью, — буркнула я.
Говорить о прошлом было сложно. Смотреть на Кейрана еще труднее, так что я замолчала, отвернулась к окну, машинально отмечая, что ночь оказывается закончилась, небо светлеет и розовеет с каждой секундой. Вздохнула с грустью, вспоминая о том, как любила у себя в кофейне пить кофе, наблюдая за пробуждением природы и наступление нового дня. А сейчас ни жилья, ни кофейни. Ничего! У меня снова нет ничего, как и четыре года назад.
— Бунтарка, — неожиданно мягко протянул волк.
