— Нет, с тех пор я усомнилась в своей способности разбираться в людях и вероятности нормальных отношений.
— Не слишком ли горячные выводы из-за одного ублюдка?
В этот раз стражница посмотрела в глаза своему мужу, прежде чем начать говорить.
— А будто до этого и после было лучше. Калеб бегал со своим восстанием, а потом с желанием угодить королеве, как курица с яйцом. Не спорю, важные вещи, но не настолько, чтобы не удосужился узнать, чем я увлекаюсь в свободное от спасения мира время. С Питером было лучше, пусть мы и неприятно расстались, но в этом уже по большей части я была виновата. Мы так и не нашли понятного обоим языка. Да, разные устремления и цели в жизни трудно считать совсем уж провальными отношениями, спасибо ему большое. Не будь его, я бы совсем отчаялась и послала к черту и призрачную надежду на что-то нормальное. Об остальных и говорить не хочется, — совсем раззадорившись и понимая, что пора закругляться, Корнелия подвела итог. — Если подумать, то самые успешные отношения в моей жизни - с тобой.
В этот раз хмурилась уже она, переваривая неожиданное открытие. Выражение лица Фобоса сменилось на сложно интерпретируемое. Краем сознания всё же понимая, что она успела наболтать, Корнелия ничего хорошего не ожидала. Вероятный скандал всё больше казался ей не самой плохой идеей.
— Какой кошмар и ужас, — сыронизировал муж, тоже прикладываясь к вину.
Видно, и дальше оставаться значительно трезвее жены он уже не мог. Корнелия его прекрасно понимала, и не опасайся она последствий в виде отказавшихся ходить ног, встала бы и похлопала по плечу.
— Нет, просто странно понимать, что единственный раз, когда всё не пошло по одному месту, произошел с чужой подачи, с иномирным тираном и старшим братом лучшей подруги по совместительству. Будто первых двух фактов мало, и не я после Питера клялась и божилась, что вот больше никаких родственников лучших подружек!
Фобос не нашёл ничего лучше, чем промолчать и пожать плечами. Ощущение, что она вот так запросто загнала его в угол на порядком опьяневшую голову, убило остатки разума. Поднявшись на ноги и нетвердой походкой добравшись до мужа, Корнелия принялась тыкать в него пальцем приговаривая.
— Ты не должен так себя вести! Не должен быть таким милым и терпеливым! Даже вот сейчас стоишь как скала и ничего страшнее обзывательств принцессами не делаешь!
Принц зла, мученически вздохнув, прижал к себе разбуянившуюся девчонку, ожидая нового потока слёз. Говорить ей что-либо он не стал, да и сама Корнелия с трудом представляла, что бы он мог ей ответить.
Хорошо, что не ответил. Иначе бы на утро она не просто сгорала от стыда, а не нашла в себе силы смотреть ему в глаза и точно сбежала куда-нибудь на северный полюс. Так же её гораздо больше занимал недосып и им вызванная головная боль, похмелья, к счастью, не случилось, иначе рабочий день выдался бы особенно запоминающимся.
Ещё не проснувшийся муж выглядел привычно хорошо, ничего кроме распухших от поцелуев губ и засоса на шее не напоминало о вчерашнем.
— Что-то не так? — сонно поинтересовался Фобос.
Он нехотя зашевелился, жмурясь из-за проникающего в спальню света, сел на постели и сразу выругался. Подозрение, что спину она ему расцарапала, подтвердились.
— Мажешь это всё ты, — бескомпромиссно заявил он.
Корнелия улеглась рядом и уткнулась носом ему в ключицу. Одной из вещей, неизменно ей нравящихся с самого начала, был запах от его кожи. Частенько ей казалось, что вздумай Фобос начать курить, она бы его придушила.
— Сама сделала, а теперь белая и пушистая? — беззлобно начал ворчать муж.
— Подумаешь, не такие уж и длинные у меня ногти, — начала отпираться Корнелия.
Хитрый блеск в глазах супруга сообщал, что такими темпами она рискует опоздать на работу по вполне понятным причинам. В целом она была готова пойти на такие жертвы, тем более не самый плохой способ борьбы с недостатком сна.
— Ладно, некогда валяться, — разрушил почти согласованный с внутренним трудоголиком план Фобос. Дел сегодня немерено.
Проследив, как он поднимается с кровати, убирает волосы и накидывает халат, Корнелия была вынуждена согласиться и последовать за ним в ванную. Дел было действительно запланировано несчетное число. Несмотря на показную лёгкость с обоих сторон она ждала возвращения к тяжёлой, поднятой вчера теме, просто потому что так должно было быть. Разговор остался незавершенным, и если не Фобос, то она сама вернётся к этой теме рано или поздно.
— Не бери в голову, — сказал ей муж во время завтрака.
— Я бы с удовольствием, но всё слишком запуталось, и я ещё не знаю, как к этому относиться, поэтому невольно возвращаюсь к прошлому, в надежде найти ответы там, включая те, которые отложила до лучших времён, — улыбнулась в ответ Корнелия.
Ей не хотелось строить из себя жертву мировой несправедливости. Этого она когда-то наелась вдоволь и успела осознать, насколько жалко выглядела, поддаваясь паникёрскому и ленивому желанию не решать проблемы, а быть пострадавшей, всеми спасаемой стороной. Стыд за тот тяжёлый период времени стражница пережила, а вот раздражение, стоило вспомнить, во что она способна превратиться, нет-нет, да возникало.
Поэтому сейчас чувствовала огромную благодарность к принявшему ситуацию и не ставшему раздувать её дальше Фобосу. Возможность честно и без обиняков на равных говорить об этом была бесценной, успевшая вновь начать более-менее здраво мыслить Корнелия это понимала.
Принятие без чувства жалости и отголосков природной брезгливости, свойственное большинству, пусть часто и обузданное воспитанием, было трудным чувством, на которое не каждый способен, оттого и подкупало, заставляя верить, что если вопросы ещё и последуют, то не для того, чтобы добить её, и достаточно деликатные, чтобы на них можно было ответить, не поддаваясь захватывающим с головой чувствам.
— Если хочешь, могу отвезти тебя на работу, — предложил муж.
Подумав пару секунд, Корнелия отрицательно замотала головой.
— Не нужно, я в порядке, а у тебя и без того дел хватает.
Фобос кивнул и не стал спорить. Напряженность между ними понемногу разряжалась, и это радовало. Пусть понимание, что как раньше уже не будет, успело прийти, для этого слишком многое произошло и было сказано, но было и другое, дающее знание о том, что в этот раз нужные слова были найдены и хрупкий карточный домик их отношений ещё цел.
Это радовало гораздо больше, чем должно было бы, но они оба понимали, что во взаимном доверии и понимании зашли дальше, чем следовало бы. Он публично для мередианской общественности признаёт её своей женой и дарит фамильные украшения, знаменуя тем самым гораздо больше, чем Корнелия способна понять, не будучи уроженкой феодального общества. Сама же она доверяет ему те малоприятные факты своей биографии, которые предпочла бы забыть. Чего-то это да стоило, а чего и как оно будет дальше — ещё найдётся время разобраться. Тем более, в самое ближайшее время предстоит узнать, что же его высочество смог отхватить себе по результату провёрнутой им интриги и чем обладал раньше на просторах своей богом забытой родины.
О титулах Корнелия не задумывалась до тех пор, пока Фобос не водрузил ей корону на голову и не объявил принцессой. Как-то всему этому не было места в прочной и устоявшейся колее жизни, поэтому и причин размышлять тоже не находилось. Даже живя в одном доме с колдуном и будучи немножко волшебницей, Корнелия нередко признавалась себе, что с трудом воспринимает Меридиан всерьез. Гораздо чаще он казался чем-то вроде детской игры. Увы, это было не так, и от ее версии Нарнии нельзя было отгородиться тягой к капроновым чулкам и приглашениям в гости. Будь все так просто, она бы немедленно воспылала любовью к обоим явлениям.
Фобос был хоть и опальным, но принцем. Да ещё из эпохи, когда кровные связи и звания значат если не всё, то многое. Современному человеку не понять, как так может быть, наверное, поэтому для чародейки оно и стало сюрпризом.
Когда тринадцатилетняя Элион стала королевой, она имела обо всём этом ещё меньше знаний, чем Корнелия сейчас. Вот и не лишила брата ни имущества, ни титулов. Проигравший политическую гонку принц остался владетелем своих земель и прочего. Насколько это были не теоретические вещи ещё предстояло выяснить, но, что Корнелия успела осознать, это то, что по прошествии стольких лет счет обнулился и Фобос принялся заново зарабатывать репутационные очки. Насколько она понимала политические процессы средних веков, вернуться триумфатором из изгнания сложно, но возможно. Тем более, идея стремительного завоевания принцем отброшена, как не эффективная. Чего возможно добиться, растянув выполнение задачи на годы, можно было только догадываться и содрогаться от обилия вариантов и возможностей.
Для Корнелии всё это значило в первую очередь немного другое — их брак стал реальностью. Если Фобос признаёт за ней право на собственное титулование, то это будут обязаны признать все, что если ещё не произошло, то произойдёт на ближайшем балу у Элион, куда они приглашены.
Для посещения этого мероприятия и предстояло надеть полученный комплект украшений, на который пока и смотреть было трудно. Жест был предельно значимый — это стражница понимала. Можно было по разному трактовать, что именно Фобос имел в виду — признание равной себе, принятие в семью, доверие. Даже если просто сигнал сестре, всё равно это важно.
Кроме рассуждений об изменениях в отношениях, всё тот же бал был проверкой для неё и Фобоса, как для супружеской пары. В отличие от прошлого сейчас Элион прекрасно понимает реалии мира в котором живёт. Следовательно знает, что в сложившихся обстоятельствах зависит от брата, а вот он от неё нет, пока соблюдает видимость игры по правилам.
До тех пор, пока у Фобоса не родятся дети, избавляться от него рискованно. Ситуация патовая, и была таковой с момента, когда князя выпустили из заточения. Хоть как-то перестраховываясь и стараясь контролировать ситуацию, Элион и совет Кондракара ввели новую переменную — её, Корнелию.
Дочь стражницы прекрасно подходила на роль мередианской наследницы. Даже если будет рождена не от Фобоса, но это уже крайний случай. Непринадлежность же супруги принца местной аристократии не возвышала ничей дом и не давала ему возможность заключить союз с родственниками жены, создавая коалицию против королевы.
Почему лучшая подруга решила так её подставить и использовать в тёмную, было понятно — добровольно Корнелия бы на это никогда не согласилась. Сработавшая подстава со свадьбой в нужное время подловила в далёком от нормального эмоциональном состоянии, что было единственным способом всё провернуть.
Увы, Элион недооценила брата. Поостынув в тюрьме, Фобос не стал торопиться и демонстрировать дурной характер. Поняв же, что он в одной лодке с навязанной женой, приложил усилия, чтобы наладить с ней отношения, и не провоцировал лишний раз. Да и Корнелия не торопилась делать свою жизнь сложнее и создавать с ним конфликты.
Так что если и был расчет, что они вцепятся друг в друга, он не оправдался. С тех пор, как Корнелия и Элион были близки, чародейку неплохо потрепало и помотало, что раскачало метафорическую корону папиной принцессы у неё на голове и поубавило спеси.
Она научилась мириться с чужими недостатками и находить подход к людям, с которыми необходимо общаться. Фобос изначально попал именно в эту категорию, если не считать первого срыва, не создавшего ненужных проблем.
До сих пор всё это имело только личное значение и лишь изредка напоминало о себе. Принц из заключённого стал изгнанником, его титулы не более чем возможностью при желании удлинить своё имя (чего он ни разу не сделал), а земли существовали так же, как и годы до этого.
Теперь они приглашены ко двору, как триумфаторы, и союз Корнелии с Фобосом автоматически противопоставляет её Короне. Просто потому, что Элион и её брат не могут быть друзьями, непродолжительное сотрудничество не в счёт.
В этой несложной истине никто не сомневается. Как и в том, что все недовольные текущей властью потянутся к Фобосу, стоит ему начать мелькать на Меридиане в качестве свободного человека. Дело несколько усложняется его репутацией, но и это поправимо, особенно в случае следования принцем выбранной линии поведения. В качестве подтверждающего символа смены статуса, мировоззрения и примирения с Кондракаром у него есть жена-стражница.
Элион наверняка бесится, понимая как её идеальный план, пусть и не лишенный сентиментальности, обернулся против неё. Увы, даже возвращаясь мысленно назад и перебирая подруг на роль своей невестки, она не могла прийти к другому выбору с позиции логики. Добродушие Хай Лин рядом с Фобосом было бы ещё большей катастрофой, Ирму бы он тоже обвёл вокруг пальца, Тарани была слишком импульсивной по складу характера. Оставались они с Вилл, достаточно сильные, чтобы при необходимости оторвать Фобосу голову и достаточно благоразумные, чтобы не делать этого без необходимости.
С Вилл было две проблемы — она была замужем, что при любых обстоятельствах вызвало бы сомнения в отцовстве Фобоса, роди она ребёнка, чего никому не нужно. А во-вторых, предводительница стражниц была чудовищно принципиальна. Принимая решения, она руководствуется их справедливостью, что хорошо для светлой воительницы. И так и должно оставаться дальше. Честность Вилл даёт светлой стороне стабильность и надёжность, династический кризис на Меридиане вовсе не повод проверять на прочность её моральные принципы. Вторая Нериса никому не нужна. С Корнелией проще и безопаснее, почему и можно было рискнуть, что Сердце бесконечности и сделало.
Стражница земли рассматривала набор начинающей принцессы, вновь и вновь по кругу проворачивая одни и те же мысли. Было кое-что ещё не дающее ей покоя, но она сомневалась, готова ли дать этим желаниям волю. Слишком абсурдными в сложившихся обстоятельствах они казались, о чём она и напоминала себе, призывая отбросить ненужные мечтания.
Дверной замок щелкнул, пуская внутрь хозяина квартиры. Фобос ненадолго замешкался, обнаружив жену за глубокой медитацией, но, взяв себя в руки, спросил:
— Что-то случилось?
Осадок от их последней ссоры ещё остался, и он старался быть как можно деликатнее, заглаживая свою вину перед ней.
— Я хочу ребёнка, — не успев подумать, выпалила Корнелия.
Муж завис и несколько раз моргнул, прежде чем убедился, что всё верно услышал. Не поверив своим ушам, переспросил:
— Что, прости?
— Я хочу родить ребёнка, — уже уверенней и осмысленней сказала Корнелия.
Дивясь своей смелости и порывистости. Все увещевания себя о нежелании окончательно ставить под удар отношения с Элион и неготовности к роли матери пошли прахом.
Фобос кивнул и изобразил озадаченное выражение лица, после чего сел рядом с ней и спросил:
— Не хочу портить момент, но с чего вдруг?
— Не знаю, — призналась стражница. — Просто поняла, что это не самая дурная идея, и мне этого хочется.
Фобос усмехнулся её интонациям и бегающему взгляду, после чего притянул ближе к себе. Подобная близость избавляла от необходимости смотреть друг другу в глаза. За эту возможность Корнелия была ему благодарна.
