Особенно такой взгляд, как у Харальда.
На берегу Огерсона уже ждали. Возле причала горели костры, воины Харальда распяливали над углями свиные туши. У самой воды стояли бочки с крепким элем — и два бочонка с дорогим южным вином.
— Пахнет хорошо, — объявил Рорк, довольно принюхиваясь к дымку, уже отдававшему подпаленным мясом. — Пусть твой брат, ярл Свальд, не умеет улыбаться — зато умеет угощать! Смотри, какие туши! Похоже, купил здесь, на торжище. Откормленные, только что с пастбища!
— В сагах поется, — влез в их разговор неугомонный Сигурд, — что настоящий викинг накормит изголодавшегося брата, даже если сам останется голодным!
— Не переживай, мой брат может кормить нас год — и все равно не останется с пустыми кошелями, — бросил Свальд. А затем поискал глазами Харальда.
Тот стоял на берегу, разглядывая борт своего драккара. Свальд заторопился к брату.
Харальд был одет как обычно, в кожаные штаны и рубаху-безрукавку из грубой некрашеной шерсти. На запястьях, обвитых жилами, поблескивали железные браслеты. Обычно ярлы носили золотые или серебряные обручья, но Харальд предпочитал то, что лучше защищает от ударов меча. Блестящим брезговал…
— А ты, брат, как всегда, одет в одежду, которую словно содрали с простолюдина, — сказал Свальд, радостно улыбаясь. — Неужели твои рабыни не могут сшить тебе пару рубах из тонкого льна? Эта домотканая шерсть ещё и колется, как я помню. Богатые ярлы такое уже не носят!
Сам он был одет в длинную рубаху тонкого полотна, расшитую по рукавам и вороту узором из зеленых и красных завитков.
Харальд, повернувшись, одарил двоюродного брата хмурым взглядом.
— Как только мне захочется превзойти других ярлов нарядами, я тут же спрошу твоего совета. И наряжусь, как ты скажешь, Свальд. Но хватит об этом! Разве мы бабы, чтобы чирикать о тряпках? Как твой дом, о постройке которого ты говорил полтора года назад?
— Он вышел высоким и крепким, — ответил Свальд. И заулыбался ещё радостней. — Конечно, он не такой большой, как главный дом в твоем поместье, Харальд. Но очагов с глиняным дымоходом в нем даже больше. Как ты здесь оказался? Обычно ты ходишь по другим краям. Богатые городишки франков, храмы англов с их золотой утварью, поместья в этой, как её, Кордъёфе… как вышло, что я встретил тебя тут, на торжище в германских землях?
— Скоро осень, Свальд. Ты, наверное, забыл об этом, пересчитывая встречных девок. И обмениваясь с каждой смешками. А я хочу, как положено, до зимы обновить всю оснастку на драккаре. Поэтому я приплыл сюда из Хааленсваге. Кроме того… — Харальд сделал паузу.
Взгляд его серо-голубых глаз на мгновенье подернулся льдом — но он тут же недовольно качнул головой, словно отгоняя какие-то мысли. И продолжил:
— Кроме того, этой осенью я хочу заложить ещё один драккар. Это значит, что канатов и веревок мне понадобится вдвое больше. Вот я и приплыл сюда. Из славянских земель на здешние торжища привозят все нужное, но продают вдвое, а то и втрое дешевле, чем в городах данов. А тебя каким ветром занесло в эти края?
— Нас привели схожие заботы, брат, — объявил Свальд. — Я этой весной возил кое-что на остров к англам и бриттам. У англов много серебра, но нет хорошего железа. И они щедро платят всем, кто привозит им добрую сталь, выплавленную в Нартвегре…
— Это теперь так называется — плата за добрую сталь? — Харальд чуть вскинул брови.
Свальд пожал плечами. Небрежно бросил:
— А ещё я поучаствовал в драке, которую затеяли саксы с англами…
— Глупо вступать в чужую войну, чтобы поразвлечься драчкой, — ровно сказал Харальд.
— Это была очень прибыльная драчка, брат. — Свальд подмигнул Харальду. — А теперь мне нужно позаботиться о своем доме. У свейского конунга Гунара есть чудная дочка, Брегга. И я подумываю на ней жениться. Но жену из такого рода нужно приводить в богатый дом, с коврами и серебряной утварью. Я тут кое-что прикупил… а потом поплыву в Новеград. Там сейчас правит Рюрик. Я ведь не только участвовал в драках. Я и впрямь привез добрую сталь из Нартвегра — помимо прочего. А Рюрик, по слухам, за такое оружие нынче платит щедро, не скупясь. Он стал конунгом в славянских землях, и теперь у него под началом вместо одного хирда несколько тамошних дружин.
Харальд склонил голову.
— Дочь Гунара… ты высоко замахнулся, Свальд. Если тебе понадобится моя помощь, только скажи.
Огерсон ощутил холодок. Помощь берсерка…
Он натужно рассмеялся.
— Нет, брат, я хочу все сделать по-честному, со сватовством и свадебным пиром. Кстати, а ты сам ещё не надумал жениться? Ты ведь старше меня, тебе уже тридцать один. Давно пора завести ту, кто будет присматривать за твоим хозяйством и рабами!
— Будем обсуждать баб, Свальд? — бесстрастно бросил Харальд. — Или пойдем и покажем воинам, как надо праздновать нежданную встречу? Чаши уже полны и ждут. Хочешь, я, как старший брат, покажу, сколько может выпить викинг?
Свальд изумился. Брат никогда не налегал на выпивку. А тут вдруг сам предложил напиться…
У него что-то стряслось, решил Свальд. Но расспрашивать не рискнул — и вслед за Харальдом зашагал к бочкам.
О том, почему брат захотел напиться, Свальд узнал уже на следующее утро.
Его люди, поздно вернувшиеся с гулянки, проснулись, как и он, с головной болью. Поэтому Свальд велел выкатить бочку эля из своих запасов — не ради пьянства, а для лечения.
Рорк, голый до пояса, первым выпил рог крепкого зимнего эля. Следом подошел к Свальду, почесывая заросли белесых волос на могучей груди.
— Слышал, что случилось в доме твоего брата, ярл? — спросил он, позевывая и обдавая Свальда волной перегара.
А Свальд вдруг вспомнил, что Рорк вчера нашел двух родичей в хирде (корабельная команда, отряд воинов, идущий с ярлом) Харальда. Те могли знать, что стряслось — и почему его брат ночью опрокидывал одну чашу за другой.
— Что бы ни случилось, Харальд это переживет, — неопределенно ответил Свальд.
И подумал — не признаваться же, что своему брату Харальд ничего не рассказал!
На его счастье, опохмелившийся верзила обрадовался возможности поболтать с ярлом. Вчерашняя попойка и сегодняшний эль сделали его разговорчивым.
— Говорят, та девка из земель англов, которую Харальд прикупил на торжище в прошлом году, прожила у него всю зиму. С самой осени. И ярл за полгода пальцем её не тронул. Надарил побрякушек, а девка задрала нос. Ходила и хвасталась всем, что она теперь госпожа, хозяйка поместья. Даже начала ругаться с Кейлевом, который присматривает за домом ярла. Все требовала, чтобы рабыни слушались её приказов. По хозяйству и вообще…
— И что случилось потом? — быстро спросил Свальд, разом перестав скрытничать.
Рорк поскреб скрюченным пальцем щеку над белесой бородкой. Пробасил:
— Да то же, что со всеми. Три месяца назад ярл Харальд вернулся из весеннего похода и лег с рабыней спать. А утром кинулся её искать. Сказал, что баба ночью сбежала с его ложа. Следы затоптало стадо, поэтому ярл разослал людей с собаками по всей округе. Они нашли куски тела в ближайшем лесу. Девку разодрали в клочья, опознали её только по волосам. Но с тех пор твой брат не смотрит на захваченных полонянок. И не покупает на торжищах рабынь. Спит всегда один, как поступают, если получат рану пониже живота. Его люди говорят, что он становится все угрюмее. Иногда так смотрит… даже воины из его хирда боятся к нему подходить.
Свальд нахмурился. Плохо. Если брат-берсерк начал замыкаться в себе, со временем он может сойти с ума. И натворить бед. А родичи погибших, как водится, затаят обиду на весь род убийцы…
— Слушай, ярл, — словоохотливо сказал Рорк, все ещё стоявший рядом. — А давай сделаем твоему брату подарок? Привезем ему из Новеграда красивую славянскую девку! У меня, когда я ходил на драккаре ярла Трюгве, был друг. Так он говорил, что девки у славян веселые и с ними не соскучишься. Глядишь, одна из них и потешит твоего брата. Развеется, хоть перестанет своих воинов пугать. А помрет славянская девка — кто о ней плакать станет?
— Посмотрим, — дрогнувшим с похмелья голосом ответил Свальд.
И посмотрел в море.
Его люди, уже поправившие здоровье элем, готовились к отплытию. Дней через десять его драккар доберется до Новеграда. Потом, дней через двадцать, если повезет с попутным ветром — они могут доплыть до Хааленсваге, поместья брата. Может, и впрямь привезти Харальду славянскую девку? Как бы промежду прочим, в подарок, раз сам он перестал покупать рабынь?
От девки, поднесенной в дар, Харальд уже не откажется. Не захочет оскорбить брата, с которым недавно так славно пировал. К тому же отказ придется как-то объяснить. Проще принять.
Глядишь, и завлечет славянка угрюмого Харальда своими прелестями. Он повеселеет, перестанет зло смотреть на людей...
Главное, чтобы Харальд не сошел с ума. А уж со своими рабами всяк волен поступать, как хочет!
Замок Вайленсхофф
— Ты хочешь сказать… — Король Готфрид побарабанил пальцами по дубовому подлокотнику. — Что твой товар на этот раз не попал к оборотню?
Богато одетый купец склонил голову.
— Нет, мой король. После случая с той девицей, которая сумела его опоить и выманить за ворота, оборотень перестал покупать рабынь. Я несколько раз пытался подсунуть ему обученных девок, но увы…
Купец огорченно качнул головой.
Готфрид посмотрел в окно. Отсюда, из главного зала Вайленсхоффа, построенного на высоком утесе, долина реки Люнсве была видна как на ладони.
Стоял конец лета. Лоскуты нив на правом берегу сливались в золотую полосу, подшитую изумрудной каймой заливных лугов. На левом берегу утопали в зелени садов деревушки. За полями и садами, с двух сторон, вставали невысокие Хоренсдорфские горы. Их уступчатые склоны прятались в туманной дымке. Там собирали лучший в мире виноград — розовый и светло-зеленый, сияющий соком на просвет.
Здесь, в этой долине, лежит сердце мира, не раз говорил Готфриду его отец, старый король Хайрике. И добавлял — род, который владеет этой долиной, рано или поздно будет править миром. Сейчас он близок к этому, как никогда… только проклятый оборотень упрямится.
— Если оборотень не идет в западню, — задумчиво сказал Готфрид, — значит, я сам отправлюсь к нему.
Купец низко поклонился. Ещё не успев разогнуться, зачастил тонким фальцетом:
— Мой великий король, это опасно. Дом Харальда стоит на одном из северных заливов. Чтобы добраться туда, надо долго плыть вдоль берегов Нартвегра. А там не любят чужаков. И драккары нартвегов всегда стоят наготове!
Готфрид снова посмотрел в окно. По голубому небу над его долиной бежало облачко, похожее на лодку. Вот он, знак богов…
— Значит, я построю свои драккары, — объявил Готфрид. — Пусть это займет всю зиму, но следующей весной, пока нартвеги ещё сидят в своих берлогах, я поплыву в… как там называется место, где живет сынок Ёрмунгарда?
— Хааленсваге, мой великий король.
— В эту Хальневаге, — решительно сказал Готфрид. И, скривившись, сплюнул на дорогой ковер, застилавший каменный пол. — Ну и названия у этого народца. Эй, там! Принесите вина! Мне нужно смыть привкус грязи, который остался во рту от этих звуков.
— Однако потребуется не менее трех десятков боевых кораблей, мой король. И даже тогда… — нерешительно проговорил купец.
А следом замолчал, испугавшись. Кто он такой, чтобы возражать сыну великого Хайрике?
Неслышными шагами вошел кравчий. С поклоном преподнес королю поднос, на котором стоял громадный бокал.
— Я построю полсотни, — отмахнулся Готфрид. Взял бокал, отхлебнул вина, протянул: — Главное, застать оборотня врасплох. Надо бы узнать о нем побольше. И о его родне среди людей…
— Говорят, у оборотня есть двоюродный брат со стороны матери, — пробормотал купец. — До меня дошли слухи, что он хочет жениться на дочери конунга Гунара. Это один из корольков, которых полно в землях свеев.
— А! — Готфрид улыбнулся. — Так оборотень водит дружбу с семьей своей матери?
Купец едва заметно сглотнул, видя, как король делает следующий глоток. День выдался жаркий. Ему, пропотевшему в парчовой накидке с собольим воротником — от вшей — тоже хотелось пить.
Но нужно было терпеть. Он стоял перед великим королем, получившим в наследство от отца все земли по реке Люнсве, Швебе и Тюринге. Перед тем, кто отрубил голову королю горных саксов, Гульриху. И казнил каждый день по преступнику — дабы все видели, что закон в его землях не дремлет никогда…
— Нет, Харальд не любит свою человечью родню, — ответил купец после заминки. — Ярл Турле, отец его матери, не простил дочери рождение ублюдка. О том, что Харальд сын Мирового Змея, поначалу никто не знал. Да и сейчас об этом помалкивают. Те немногие, кто заподозрил правду, боятся сплетничать о сыне Ёрмунгарда. Они верят, что Мировой Змей разгневается, если до него дойдут их слова. Ярл Турле из милости даровал оборотню жизнь, но его мать отдали в жены человеку с южных земель нартвегов…
Король закашлялся.
— У этих ублюдков с ледяными глазами есть южные земли? Представляю, что там растет!
— Немногое. Их юг раза в три холодней нашего севера. — Купец на всякий случай опять поклонился, коротко и быстро. — Тот человек, за которого выдали мать Харальда, оказался берсерком. В один из дней он зарубил свою жену боевым топором. Оборотень тем временем жил в доме ярла Турле как безродный щенок, никем не признанный, без имени отца. А в четырнадцать лет он отправился в свой первый поход. Через три года оборотень то ли купил, то ли отбил у кого-то старый снеккар. Спустя четыре года Харальд пересел на драккар. Потом он построил поместье, которое назвал…
Купец вспомнил, как кривился король, произнося название поместья — Хааленсваге. И благоразумно перескочил на другое:
— Но смерть своей матери оборотень деду не простил. Он покинул дедовский дом семнадцать лет назад, и с тех пор там не появлялся. Зато со Свальдом, сыном своего дяди Огера, Харальд дружит. Тот…
— Отлично, — перебил купца Готфрид. — Может, это тоже пригодится. Что ж, пусть оборотень порадуется жизни до следующей весны. А ты пока разузнай про этого Свальда. И попробуй ещё раз подсунуть ублюдку Ёрмунгарда одну из своих рабынь. Да выбери бабу покрасивей, помоложе!
Город Ладога
— Забава, подлая ты девка! Почему одёжа до сих пор не постирана?
Потому что я с утра мою дом, мелькнуло у Забавы, примчавшейся на крик. Как велено, от верхней матицы до последней половицы. Вот и сейчас прибежала из горницы, где скоблила бревенчатые стены. А на другие дела времени нет.
Да и платья, о которых речь, тетка Наста с Красавой скинули совсем недавно, вернувшись с торжища. Где уж тут поспеть со стиркой?
Но от оправданий тетка могла разъяриться ещё сильней. И Забава, уже отступая к двери, пробормотала:
— Прости, тетка Наста, забыла я.
Та замахнулась, Забава ещё немного попятилась. Пообещала приглушенно, нашаривая ногой порог за спиной:
— Сейчас все перестираю, тетка Наста.
Затем она толкнула дверь, собираясь ускользнуть с поварни.
— Матушка, — разнежено уронила Красава, обмахиваясь ладошкой.
На берегу Огерсона уже ждали. Возле причала горели костры, воины Харальда распяливали над углями свиные туши. У самой воды стояли бочки с крепким элем — и два бочонка с дорогим южным вином.
— Пахнет хорошо, — объявил Рорк, довольно принюхиваясь к дымку, уже отдававшему подпаленным мясом. — Пусть твой брат, ярл Свальд, не умеет улыбаться — зато умеет угощать! Смотри, какие туши! Похоже, купил здесь, на торжище. Откормленные, только что с пастбища!
— В сагах поется, — влез в их разговор неугомонный Сигурд, — что настоящий викинг накормит изголодавшегося брата, даже если сам останется голодным!
— Не переживай, мой брат может кормить нас год — и все равно не останется с пустыми кошелями, — бросил Свальд. А затем поискал глазами Харальда.
Тот стоял на берегу, разглядывая борт своего драккара. Свальд заторопился к брату.
Харальд был одет как обычно, в кожаные штаны и рубаху-безрукавку из грубой некрашеной шерсти. На запястьях, обвитых жилами, поблескивали железные браслеты. Обычно ярлы носили золотые или серебряные обручья, но Харальд предпочитал то, что лучше защищает от ударов меча. Блестящим брезговал…
— А ты, брат, как всегда, одет в одежду, которую словно содрали с простолюдина, — сказал Свальд, радостно улыбаясь. — Неужели твои рабыни не могут сшить тебе пару рубах из тонкого льна? Эта домотканая шерсть ещё и колется, как я помню. Богатые ярлы такое уже не носят!
Сам он был одет в длинную рубаху тонкого полотна, расшитую по рукавам и вороту узором из зеленых и красных завитков.
Харальд, повернувшись, одарил двоюродного брата хмурым взглядом.
— Как только мне захочется превзойти других ярлов нарядами, я тут же спрошу твоего совета. И наряжусь, как ты скажешь, Свальд. Но хватит об этом! Разве мы бабы, чтобы чирикать о тряпках? Как твой дом, о постройке которого ты говорил полтора года назад?
— Он вышел высоким и крепким, — ответил Свальд. И заулыбался ещё радостней. — Конечно, он не такой большой, как главный дом в твоем поместье, Харальд. Но очагов с глиняным дымоходом в нем даже больше. Как ты здесь оказался? Обычно ты ходишь по другим краям. Богатые городишки франков, храмы англов с их золотой утварью, поместья в этой, как её, Кордъёфе… как вышло, что я встретил тебя тут, на торжище в германских землях?
— Скоро осень, Свальд. Ты, наверное, забыл об этом, пересчитывая встречных девок. И обмениваясь с каждой смешками. А я хочу, как положено, до зимы обновить всю оснастку на драккаре. Поэтому я приплыл сюда из Хааленсваге. Кроме того… — Харальд сделал паузу.
Взгляд его серо-голубых глаз на мгновенье подернулся льдом — но он тут же недовольно качнул головой, словно отгоняя какие-то мысли. И продолжил:
— Кроме того, этой осенью я хочу заложить ещё один драккар. Это значит, что канатов и веревок мне понадобится вдвое больше. Вот я и приплыл сюда. Из славянских земель на здешние торжища привозят все нужное, но продают вдвое, а то и втрое дешевле, чем в городах данов. А тебя каким ветром занесло в эти края?
— Нас привели схожие заботы, брат, — объявил Свальд. — Я этой весной возил кое-что на остров к англам и бриттам. У англов много серебра, но нет хорошего железа. И они щедро платят всем, кто привозит им добрую сталь, выплавленную в Нартвегре…
— Это теперь так называется — плата за добрую сталь? — Харальд чуть вскинул брови.
Свальд пожал плечами. Небрежно бросил:
— А ещё я поучаствовал в драке, которую затеяли саксы с англами…
— Глупо вступать в чужую войну, чтобы поразвлечься драчкой, — ровно сказал Харальд.
— Это была очень прибыльная драчка, брат. — Свальд подмигнул Харальду. — А теперь мне нужно позаботиться о своем доме. У свейского конунга Гунара есть чудная дочка, Брегга. И я подумываю на ней жениться. Но жену из такого рода нужно приводить в богатый дом, с коврами и серебряной утварью. Я тут кое-что прикупил… а потом поплыву в Новеград. Там сейчас правит Рюрик. Я ведь не только участвовал в драках. Я и впрямь привез добрую сталь из Нартвегра — помимо прочего. А Рюрик, по слухам, за такое оружие нынче платит щедро, не скупясь. Он стал конунгом в славянских землях, и теперь у него под началом вместо одного хирда несколько тамошних дружин.
Харальд склонил голову.
— Дочь Гунара… ты высоко замахнулся, Свальд. Если тебе понадобится моя помощь, только скажи.
Огерсон ощутил холодок. Помощь берсерка…
Он натужно рассмеялся.
— Нет, брат, я хочу все сделать по-честному, со сватовством и свадебным пиром. Кстати, а ты сам ещё не надумал жениться? Ты ведь старше меня, тебе уже тридцать один. Давно пора завести ту, кто будет присматривать за твоим хозяйством и рабами!
— Будем обсуждать баб, Свальд? — бесстрастно бросил Харальд. — Или пойдем и покажем воинам, как надо праздновать нежданную встречу? Чаши уже полны и ждут. Хочешь, я, как старший брат, покажу, сколько может выпить викинг?
Свальд изумился. Брат никогда не налегал на выпивку. А тут вдруг сам предложил напиться…
У него что-то стряслось, решил Свальд. Но расспрашивать не рискнул — и вслед за Харальдом зашагал к бочкам.
***
О том, почему брат захотел напиться, Свальд узнал уже на следующее утро.
Его люди, поздно вернувшиеся с гулянки, проснулись, как и он, с головной болью. Поэтому Свальд велел выкатить бочку эля из своих запасов — не ради пьянства, а для лечения.
Рорк, голый до пояса, первым выпил рог крепкого зимнего эля. Следом подошел к Свальду, почесывая заросли белесых волос на могучей груди.
— Слышал, что случилось в доме твоего брата, ярл? — спросил он, позевывая и обдавая Свальда волной перегара.
А Свальд вдруг вспомнил, что Рорк вчера нашел двух родичей в хирде (корабельная команда, отряд воинов, идущий с ярлом) Харальда. Те могли знать, что стряслось — и почему его брат ночью опрокидывал одну чашу за другой.
— Что бы ни случилось, Харальд это переживет, — неопределенно ответил Свальд.
И подумал — не признаваться же, что своему брату Харальд ничего не рассказал!
На его счастье, опохмелившийся верзила обрадовался возможности поболтать с ярлом. Вчерашняя попойка и сегодняшний эль сделали его разговорчивым.
— Говорят, та девка из земель англов, которую Харальд прикупил на торжище в прошлом году, прожила у него всю зиму. С самой осени. И ярл за полгода пальцем её не тронул. Надарил побрякушек, а девка задрала нос. Ходила и хвасталась всем, что она теперь госпожа, хозяйка поместья. Даже начала ругаться с Кейлевом, который присматривает за домом ярла. Все требовала, чтобы рабыни слушались её приказов. По хозяйству и вообще…
— И что случилось потом? — быстро спросил Свальд, разом перестав скрытничать.
Рорк поскреб скрюченным пальцем щеку над белесой бородкой. Пробасил:
— Да то же, что со всеми. Три месяца назад ярл Харальд вернулся из весеннего похода и лег с рабыней спать. А утром кинулся её искать. Сказал, что баба ночью сбежала с его ложа. Следы затоптало стадо, поэтому ярл разослал людей с собаками по всей округе. Они нашли куски тела в ближайшем лесу. Девку разодрали в клочья, опознали её только по волосам. Но с тех пор твой брат не смотрит на захваченных полонянок. И не покупает на торжищах рабынь. Спит всегда один, как поступают, если получат рану пониже живота. Его люди говорят, что он становится все угрюмее. Иногда так смотрит… даже воины из его хирда боятся к нему подходить.
Свальд нахмурился. Плохо. Если брат-берсерк начал замыкаться в себе, со временем он может сойти с ума. И натворить бед. А родичи погибших, как водится, затаят обиду на весь род убийцы…
— Слушай, ярл, — словоохотливо сказал Рорк, все ещё стоявший рядом. — А давай сделаем твоему брату подарок? Привезем ему из Новеграда красивую славянскую девку! У меня, когда я ходил на драккаре ярла Трюгве, был друг. Так он говорил, что девки у славян веселые и с ними не соскучишься. Глядишь, одна из них и потешит твоего брата. Развеется, хоть перестанет своих воинов пугать. А помрет славянская девка — кто о ней плакать станет?
— Посмотрим, — дрогнувшим с похмелья голосом ответил Свальд.
И посмотрел в море.
Его люди, уже поправившие здоровье элем, готовились к отплытию. Дней через десять его драккар доберется до Новеграда. Потом, дней через двадцать, если повезет с попутным ветром — они могут доплыть до Хааленсваге, поместья брата. Может, и впрямь привезти Харальду славянскую девку? Как бы промежду прочим, в подарок, раз сам он перестал покупать рабынь?
От девки, поднесенной в дар, Харальд уже не откажется. Не захочет оскорбить брата, с которым недавно так славно пировал. К тому же отказ придется как-то объяснить. Проще принять.
Глядишь, и завлечет славянка угрюмого Харальда своими прелестями. Он повеселеет, перестанет зло смотреть на людей...
Главное, чтобы Харальд не сошел с ума. А уж со своими рабами всяк волен поступать, как хочет!
ГЛАВА 3
Замок Вайленсхофф
— Ты хочешь сказать… — Король Готфрид побарабанил пальцами по дубовому подлокотнику. — Что твой товар на этот раз не попал к оборотню?
Богато одетый купец склонил голову.
— Нет, мой король. После случая с той девицей, которая сумела его опоить и выманить за ворота, оборотень перестал покупать рабынь. Я несколько раз пытался подсунуть ему обученных девок, но увы…
Купец огорченно качнул головой.
Готфрид посмотрел в окно. Отсюда, из главного зала Вайленсхоффа, построенного на высоком утесе, долина реки Люнсве была видна как на ладони.
Стоял конец лета. Лоскуты нив на правом берегу сливались в золотую полосу, подшитую изумрудной каймой заливных лугов. На левом берегу утопали в зелени садов деревушки. За полями и садами, с двух сторон, вставали невысокие Хоренсдорфские горы. Их уступчатые склоны прятались в туманной дымке. Там собирали лучший в мире виноград — розовый и светло-зеленый, сияющий соком на просвет.
Здесь, в этой долине, лежит сердце мира, не раз говорил Готфриду его отец, старый король Хайрике. И добавлял — род, который владеет этой долиной, рано или поздно будет править миром. Сейчас он близок к этому, как никогда… только проклятый оборотень упрямится.
— Если оборотень не идет в западню, — задумчиво сказал Готфрид, — значит, я сам отправлюсь к нему.
Купец низко поклонился. Ещё не успев разогнуться, зачастил тонким фальцетом:
— Мой великий король, это опасно. Дом Харальда стоит на одном из северных заливов. Чтобы добраться туда, надо долго плыть вдоль берегов Нартвегра. А там не любят чужаков. И драккары нартвегов всегда стоят наготове!
Готфрид снова посмотрел в окно. По голубому небу над его долиной бежало облачко, похожее на лодку. Вот он, знак богов…
— Значит, я построю свои драккары, — объявил Готфрид. — Пусть это займет всю зиму, но следующей весной, пока нартвеги ещё сидят в своих берлогах, я поплыву в… как там называется место, где живет сынок Ёрмунгарда?
— Хааленсваге, мой великий король.
— В эту Хальневаге, — решительно сказал Готфрид. И, скривившись, сплюнул на дорогой ковер, застилавший каменный пол. — Ну и названия у этого народца. Эй, там! Принесите вина! Мне нужно смыть привкус грязи, который остался во рту от этих звуков.
— Однако потребуется не менее трех десятков боевых кораблей, мой король. И даже тогда… — нерешительно проговорил купец.
А следом замолчал, испугавшись. Кто он такой, чтобы возражать сыну великого Хайрике?
Неслышными шагами вошел кравчий. С поклоном преподнес королю поднос, на котором стоял громадный бокал.
— Я построю полсотни, — отмахнулся Готфрид. Взял бокал, отхлебнул вина, протянул: — Главное, застать оборотня врасплох. Надо бы узнать о нем побольше. И о его родне среди людей…
— Говорят, у оборотня есть двоюродный брат со стороны матери, — пробормотал купец. — До меня дошли слухи, что он хочет жениться на дочери конунга Гунара. Это один из корольков, которых полно в землях свеев.
— А! — Готфрид улыбнулся. — Так оборотень водит дружбу с семьей своей матери?
Купец едва заметно сглотнул, видя, как король делает следующий глоток. День выдался жаркий. Ему, пропотевшему в парчовой накидке с собольим воротником — от вшей — тоже хотелось пить.
Но нужно было терпеть. Он стоял перед великим королем, получившим в наследство от отца все земли по реке Люнсве, Швебе и Тюринге. Перед тем, кто отрубил голову королю горных саксов, Гульриху. И казнил каждый день по преступнику — дабы все видели, что закон в его землях не дремлет никогда…
— Нет, Харальд не любит свою человечью родню, — ответил купец после заминки. — Ярл Турле, отец его матери, не простил дочери рождение ублюдка. О том, что Харальд сын Мирового Змея, поначалу никто не знал. Да и сейчас об этом помалкивают. Те немногие, кто заподозрил правду, боятся сплетничать о сыне Ёрмунгарда. Они верят, что Мировой Змей разгневается, если до него дойдут их слова. Ярл Турле из милости даровал оборотню жизнь, но его мать отдали в жены человеку с южных земель нартвегов…
Король закашлялся.
— У этих ублюдков с ледяными глазами есть южные земли? Представляю, что там растет!
— Немногое. Их юг раза в три холодней нашего севера. — Купец на всякий случай опять поклонился, коротко и быстро. — Тот человек, за которого выдали мать Харальда, оказался берсерком. В один из дней он зарубил свою жену боевым топором. Оборотень тем временем жил в доме ярла Турле как безродный щенок, никем не признанный, без имени отца. А в четырнадцать лет он отправился в свой первый поход. Через три года оборотень то ли купил, то ли отбил у кого-то старый снеккар. Спустя четыре года Харальд пересел на драккар. Потом он построил поместье, которое назвал…
Купец вспомнил, как кривился король, произнося название поместья — Хааленсваге. И благоразумно перескочил на другое:
— Но смерть своей матери оборотень деду не простил. Он покинул дедовский дом семнадцать лет назад, и с тех пор там не появлялся. Зато со Свальдом, сыном своего дяди Огера, Харальд дружит. Тот…
— Отлично, — перебил купца Готфрид. — Может, это тоже пригодится. Что ж, пусть оборотень порадуется жизни до следующей весны. А ты пока разузнай про этого Свальда. И попробуй ещё раз подсунуть ублюдку Ёрмунгарда одну из своих рабынь. Да выбери бабу покрасивей, помоложе!
ГЛАВА 4
Город Ладога
— Забава, подлая ты девка! Почему одёжа до сих пор не постирана?
Потому что я с утра мою дом, мелькнуло у Забавы, примчавшейся на крик. Как велено, от верхней матицы до последней половицы. Вот и сейчас прибежала из горницы, где скоблила бревенчатые стены. А на другие дела времени нет.
Да и платья, о которых речь, тетка Наста с Красавой скинули совсем недавно, вернувшись с торжища. Где уж тут поспеть со стиркой?
Но от оправданий тетка могла разъяриться ещё сильней. И Забава, уже отступая к двери, пробормотала:
— Прости, тетка Наста, забыла я.
Та замахнулась, Забава ещё немного попятилась. Пообещала приглушенно, нашаривая ногой порог за спиной:
— Сейчас все перестираю, тетка Наста.
Затем она толкнула дверь, собираясь ускользнуть с поварни.
— Матушка, — разнежено уронила Красава, обмахиваясь ладошкой.
