Наверх Забава взобралась молча, цепляясь босыми ногами за доски корабельного борта. Сама положила руки Красавы поверх веревки и помогла ей перебраться через край высокого борта — радуясь тому, что сестра хоть сейчас молчала.
Вниз Красава сползла тяжело. Забава, опускаясь, ещё успела придержать сестру за одежду, чтобы та не шмякнулась с размаху об воду. Следом нырнула в озеро сама, молясь матушке Мокоши, чтобы на берегу их бегство не заметили.
Но им повезло. Видать, Мокошь-матушка приглядывала за ними в оба глаза — и оханья Красавы, окунувшейся в холодные волны, чужане не расслышали.
На всякий случай Забава ещё проверила, хорошо ли Красава держится за бревно. Затем увязала четвертый кусок веревки в петлю. Накинула её на резную загогулину бревна, и затянула. А конец веревки приторочила к своей опояске, чтобы ничто не мешало грести обеими руками.
Под конец Забава отвязала веревку, соединявшую их с кораблем — и поплыла прочь.
Время от времени, уставая, Забава повисала на бревне, как Красава. Потом снова выгребала руками и ногами, глядя на темный берег.
Но ветер крепчал, и плыть становилось все трудней. Красава, как только они оказались далеко от корабля, начала жаловаться на ледяную воду, Забавкину злобу и свою несчастную долю. В перерывах между жалобами Красава вяло плескала по воде ладошкой — на том её помощь и заканчивалась.
Хуже всего было то, что ветер нагнал тучи, закрывшие луну. Всё спряталось во мраке. И только сзади, с правой стороны, светлячками мерцали крохотные огоньки чужанских костров.
Потом погасли и они. Испуганная Забава начала выгребать туда, где в кромешной тьме пряталась земля. Даже Красава чаще забила по воде рукой.
Когда под ноги ткнулось илистое дно, Забава уже не верила, что они доплывут до берега. Красава, как только дно стало потверже, оттолкнула бревно. Оступаясь, зашагала к земле, едва заметной в темноте.
Забава сначала распустила опояску и стянула с неё конец веревочной петли, освобождаясь от бревна. Затем, трясясь от холода, поплелась вслед за Красавой.
На берегу
Едва выбравшись на твердую землю, Красава сипло заявила:
— Ноги не идут… замерзла, мочи нет!
Забава, оскальзываясь на прибрежной грязи, догнала её и подхватила под руку. Сказала шепотом:
— Не кричи, чужане близко. Скидывай одёжу, а я выжму. И снова накинешь.
— Чтобы в мокром ходить? — возмутилась Красава.
Забава выдавила, постукивая зубами:
— А в чем ещё? Костер развести нечем, да и нельзя. Мы не так далеко уплыли, чужане ещё могут нас найти!
— Что ж теперь, замерзать? — Сестра начала заикаться.
Забава, не слушая её, огляделась. Увидела густо-черные тени, похожие на кусты, сказала дрожащим голосом:
— Спрятаться нужно, Красава. Дождемся, пока рассветет, а следом пойдем деревню искать…
Красава ещё раз всхлипнула и начала сдирать с себя мокрую одежду. Покидала все на Забавино плечо, предупредила:
— Выжми хорошо, а то я тебя знаю. Чтоб ни капли не осталось! Да смотри, шитье не порви!
Забава, дрожа всем телом, принялась за дело. Покончив с одеждой Красавы, выжала и свое платье с сорочицей. Кое-как натянула мокрое обратно, помогла одеться сестре и потянула её к кустам.
— Пойдем спрячемся…
Та сначала зло дернулась, но потом все-таки пошла.
Свальд Огерсон в ярости метался по драккару.
Хрор, которого оставили сторожить корабль, оплошал, да ещё как! Славянки сбежали, а перед побегом выбросили за борт половину весел. Хорошо, что востроглазый Сигурд, едва они поднялись на борт, заметил лопасть, косо торчавшую из волн.
Свальд уже послал лодку с несколькими гребцами и парой факелов на поиски весел. Но опасался, что часть из них так и не найдут. Похоже, в родной Нартвегр придется плыть без нескольких весельных пар. Хорошо, если попутный ветер будет дуть часто. А если нет, то в Нартвегр он вернется через месяц, не раньше.
Но хуже всего то, что вместе со славянками исчез корабельный дракон — резное навершие с носа, в котором корабельный мастер Уве запечатлел душу его драккара.
Здесь, на озере, которое лежало во владениях Рюрика, Свальд Огерсон в знак мирных намерений дракона с носа снял. И оставил свой драккар без яростной драконьей души, помогавшей пересечь моря, где властвует Ёрмунгард…
Кто теперь отвратит от него неистовую злобу Мирового Змея, насылавшего безумные шторма? Того самого Ёрмунгарда, который хоть немного, да смягчается, видя дракона на корабельном носу? А кто напугает поселян оскаленной пастью, когда драккар пойдет в набег?
И каждый викинг знает — если корабль теряет дракона, то удача его покидает!
— Надо их найти! — рявкнул Свальд. И пнул ближайшую лавку. — Хрор, как ты мог позволить какой-то девчонке вырубить себя? Ты, воин! В скольких походах мы побывали — а ты не смог усторожить пару славянок! Славной будет эта зима! По всему Нартвегру начнут распевать песенки о драккаре, с которого может сбежать любая девчонка!
— Прости, ярл, — промямлил Хрор.
И поднял было руку, чтобы пощупать шишку величиной с гусиное яйцо, вскочившую у него на затылке. Но наткнулся взглядом на суровые лица товарищей, освещенные отсветами костров — и замер.
Он подвел не только ярла, но и их. Потому что резной дракон бережет не только корабль, но и воинов, что плавают на нем.
— Думаю, девки забрали нашего дракона, чтобы не утонуть в воде, — сказал Свальд голосом, придушенным от ярости. — Они используют его как простое бревно! По лавкам! Мы ещё можем их нагнать!
— Но сейчас ночь, ярл… — заикнулся один из викингов.
Свальд одарил его свирепым взглядом, и воин поежился. Не зря болтают, что двоюродный брат ярла не просто берсерк, а ещё и оборотень — вон у самого Свальда глаза тоже звериные. Одна кровь!
— Здесь не море, а пресная лужа, — рыкнул Свальд. — Мы не уйдем отсюда без дракона! Тащите багор, будем мерить дно, чтобы не налететь в темноте на мель. По лавкам, я сказал! Сигурд, отправь самых зорких на борта и корму. Пусть зажгут факелы и смотрят в оба! Сейчас прочешем побережье по направлению к городу этих славян, Алейдоге. Вернемся, когда найдем то, что эти девки украли. И отправьте двух парней стеречь котлы с похлебкой!
Сигурд ткнул пальцем в сторону сначала одного, затем другого викинга, выбирая. Кивнул на берег.
Воины тут же подошли к борту и с плеском обрушились в воду. Рорк, стоявший на носу, уже выбирал якорь. Викинги молча занимали свои места на лавках. Весел не хватало — лодка, посланная на их поиски, успела привезти лишь четыре штуки.
Свальд, стоя на носу, думал о том, что славянки оскорбили самого Ёрмунгарда, украв голову дракона. Выдохнув, он скрипнул зубами. Бросил негромко, уставившись на волны, выхваченные из тьмы отсветами факелов:
— Ёрмунгард, клянусь, что принесу тебе в жертву двух рабов, когда вернусь домой! Только помоги мне найти моего дракона!
Из туч вдруг выглянула спрятавшаяся луна — и проложила серебряную дорожку по озеру. Тут же, перекрывая звук слаженного удара весел, мощно и громко плеснуло. Словно над водой поднялся на мгновенье хвост гигантской рыбы. Поднялся, да и опустился вниз с размаху.
Драккар качнуло на набежавшей волне, викинги на лавках приглушенно загомонили.
— Тихо! Это Ёрмунгард ответил на мои просьбы! — громко объявил ярл. Затем вскинул руку. — Ёрмунгард, клянусь, если поможешь мне найти славянок, что украли дракона, я и их принесу в жертву!
Луна внезапно спряталась. Серебряная дорожка, трепетавшая на волнах и напоминавшая тело гигантского змея, сразу погасла. Над темным озером теперь звучал лишь плеск весел, да свист ветра.
Ёрмунгард не хочет себе в жертву девок, понял Свальд. И это правильно, слабые подлые бабы не могут стать достойной жертвой Мировому Змею. Он отберет самых крепких рабов — только бы найти своего дракона!
Викинги гребли. А когда по борту драккара что-то шкрябнуло, Свальд не сразу понял, что случилось. Потом одно из весел ударило по дереву…
— Суши весла! — крикнул Свальд. — Кто-нибудь, посмотрите, на что мы налетели!
С задних лавок, не дожидаясь приказа, тут же поднялись двое викингов. Безмолвно метнулись за борт, в темную озерную воду. Спустя несколько мгновений один из них закричал:
— Ярл, мы нашли нашего дракона!
— Так, — пробормотал Свальд, ощериваясь. — Тащите его наверх, и осторожно. А ты, Сигурд, пошли-ка ещё одного человека на берег, с причальным канатом. Эти девки не могли уйти далеко. Тут озеро, течения почти нет. Так что место, где беглянки оставили дракона и вылезли на землю, где-то рядом. До рассвета мы этих куриц найдем.
— Может, лучше оставим бабенок их судьбе и уйдем? — предложил Сигурд, неслышно подошедший сзади. — А для твоего брата отловим пару венедок. Ближе к открытому морю венедские деревушки пойдут одна за другой, цепью…
— Нет! — отрезал Свальд. — На одной из девок была богатая одежда. Она знает меня в лицо, и могла услышать мое имя, сидя на драккаре! А её отец, похоже, не из простых людей. Он пожалуется Рюрику, если все узнает. И я уже не смогу вернуться в эти края! Поэтому беглянок надо найти. Охотьтесь на них, как на волков! Топочите, покрикивайте, а сами слушайте. Красавица в богатом платье не показалась мне умной. Она завизжит, если поверит, что её вот-вот схватят. Или замечется, наделав шуму!
Сидеть в кустах, в мокрой одежде, было холодно. Забава сжалась в комок, мелко постукивая зубами.
Красава тем временем не замолкала. Жаловалась почти вслух — и на злую судьбинушку, и на дуру Забавку, и на ветку, что хлестнула её по лицу, пока они лезли в заросли...
Потом сквозь эти жалобы Забава разобрала далекие крики. Сразу дернула Красаву за руку, прошептала:
— Тихо! Слышишь голоса?
Красава стонуще выдохнула:
— Ох-ти мне! Да там мужики! Ой, беда! Небось чужане?
— Не разговаривай, — не слишком уверенно велела Забава. — Молчи. Они отсюда далеко. Нас им не увидать…
— Зато как подойдут, так и увидят! — лихорадочно отозвалась Красава. — И ведь идут сюда! Бежать нужно! Да поскорей, пока чужане не явились!
— Кто ж в темноте по буеракам бегает? — негромко возразила Забава. — И кричат они хитро. Заметила? Крикнут да остановятся, словно слушают, чего-то поджидают… нет, нам сейчас лучше затаиться. Камнем замереть, а кусты нас листвой прикроют. Не будут же чужане под всяк куст лезть!
Красава судорожно задышала, но промолчала. Мерные каркающие крики чужан раздавались все ближе. И Забаве даже начало казаться, что идут они с двух сторон.
Она, вжимаясь в землю под кустами, с ужасом подумала — может, Красава права, и надо было убежать? Но как бежать во тьме? Разве что пробираться на ощупь, спотыкаясь об кочки да сучки?
Затем очередной крик хлестнул по Забавиным ушам так, словно его испустили совсем рядом. Точно кричавший чужанин был в двух шагах от неё…
И Красава вдруг с визгом ринулась сквозь кусты — в которые с таким трудом затащила её Забава.
Рванулась она так быстро, что Забава не успела её остановить.
В той стороне, куда с топотом умчалась Красава, сразу заметались факелы. И загомонили мужики. Чужане кинулись наперерез беглянке.
А вскоре Красаву уже отловили крепкие мужские руки. Стиснули, не давая вырваться, и сунули ей в рот грязную тряпицу, скрученную в ком.
Забава, выскочившая из кустов вслед за сестрой, замерла на месте, когда голос Красавы осекся. Испуганно вздохнула, срываясь в плачущий вздох — и тут же зажала себе рот ладонью.
Возгласы чужан раздавались совсем близко.
Сигурд, командовавший одним из отрядов, что высадились на берегу, хмуро посмотрел на пленницу. Сполохи факелов играли бликами на дорогом шитье. Значит, поймали ту девку, что не из простых.
Ярл Свальд будет доволен. Но нужно найти и вторую — чтобы никто не узнал, какая судьба постигла эту красавицу. Несколько слов на славянском местном наречии он знал. Для допроса этого хватит.
Сигурд шагнул вперед. Кончиками пальцев ударил полонянку по щеке. Легкая боль, такая, чтобы не оставить синяков, но дать понять, что он не шутит.
— Где он… другой девка? — запинаясь, спросил подручный ярла.
И сделал знак викингу, стоявшему рядом с тем, кто держал Красаву. Мужчина накрыл ладонью девичье горло.
— Кто кричать, тот умереть, — угрожающе пообещал Сигурд. Затем кивнул.
Красавица захрипела — мужчина сдавил ей шею. Но Сигурд снова кивнул, и викинг ослабил хватку.
— Не кричать. Сказать, где другой девка, — назидательно проговорил Сигурд. А следом едва заметно повел головой.
Только теперь изо рта у Красавы выдернули тряпицу. Дурно пахнувшую, оставившую на языке горечь.
— Да рядом она! Тварь безродная… — Красава громко всхлипнула, трясясь всем телом. — Вы только руку мне отпустите, враз покажу, в какой стороне подлюка затаилась! Не буду одна на чужбине горевать, пусть и Забавка заплатит!
— Что она говорит? — с любопытством спросил один из викингов.
— Говорит, что вторая беглянка рядом, — ответил Сигурд. Брезгливо поморщился, сплюнул. — Бабы… отпусти ей руку, пусть укажет, где спряталась та девка.
Забава, успевшая подобраться поближе, слова сестры расслышала ясно. На миг её охватило оцепенение — а зачем бежать, если тетка Наста все равно придушит за Красаву? Ведь сестру будут искать, гонцов по деревням разошлют. Что там, что здесь её ждет погибель…
Потом Забава это оцепенение с себя стряхнула. И осторожно отступила вправо, собираясь уйти подальше от кустов, где они с Красавой прятались.
Но подвела её босая нога, заледеневшая на холодной земле. Правая ступня подвернулась на одном из корней, и Забава с шумом покатилась по траве, обдирая руки и щеку.
Она ещё успела подняться на четвереньки. А следом пара мужских рук вздернула её вверх. Забава отчаянно завизжала и полоснула перед собой растопыренными пальцами.
Под одну ладонь попалось что-то мягкое, мужской голос возмущенно рявкнул в ответ. И опять на затылок опустилось что-то тяжелое.
В пути
В себя Забава пришла уже на чужанском корабле. Первым делом охнула от боли в затылке. Затем ощутила, как ноют руки — поднятые вверх и прикрученные веревками к стенке в торце закутка.
Только ладони, вскинутые высоко над головой, не ныли едко. Их Забава вообще не чувствовала. Онемели, двумя заледенелыми камнями торча из тугих веревочных пут…
А правая нога болела ниже колена. Так, словно по ней телега проехалась.
В просвете занавесей, теперь колыхавшихся напротив Забавы, виднелся кусок паруса, залитый солнечным светом. Над ним голубел лоскут неба. Снаружи доносился невнятный говор.
— Очнулась, подлая? — зло спросил женский голос.
Справа от Забавы, под скатом крыши, полулежала Красава. Непривязанная, с лохматой головой.
— Голь ты перекатная! Сманила меня в побег, а сама к чужанам вывела? Из-за тебя снова в полон иду!
Забава молча отвернулась. Вздохнула, приоткрыв рот — сухие, спекшиеся губы разлепились с трудом.
Она подтянула ноги, пытаясь устроиться так, чтобы запястьям стало полегче. Но руки ей привязали слишком высоко, и сесть поудобней не вышло.
А справа зудела и зудела Красава:
Вниз Красава сползла тяжело. Забава, опускаясь, ещё успела придержать сестру за одежду, чтобы та не шмякнулась с размаху об воду. Следом нырнула в озеро сама, молясь матушке Мокоши, чтобы на берегу их бегство не заметили.
Но им повезло. Видать, Мокошь-матушка приглядывала за ними в оба глаза — и оханья Красавы, окунувшейся в холодные волны, чужане не расслышали.
На всякий случай Забава ещё проверила, хорошо ли Красава держится за бревно. Затем увязала четвертый кусок веревки в петлю. Накинула её на резную загогулину бревна, и затянула. А конец веревки приторочила к своей опояске, чтобы ничто не мешало грести обеими руками.
Под конец Забава отвязала веревку, соединявшую их с кораблем — и поплыла прочь.
***
Время от времени, уставая, Забава повисала на бревне, как Красава. Потом снова выгребала руками и ногами, глядя на темный берег.
Но ветер крепчал, и плыть становилось все трудней. Красава, как только они оказались далеко от корабля, начала жаловаться на ледяную воду, Забавкину злобу и свою несчастную долю. В перерывах между жалобами Красава вяло плескала по воде ладошкой — на том её помощь и заканчивалась.
Хуже всего было то, что ветер нагнал тучи, закрывшие луну. Всё спряталось во мраке. И только сзади, с правой стороны, светлячками мерцали крохотные огоньки чужанских костров.
Потом погасли и они. Испуганная Забава начала выгребать туда, где в кромешной тьме пряталась земля. Даже Красава чаще забила по воде рукой.
Когда под ноги ткнулось илистое дно, Забава уже не верила, что они доплывут до берега. Красава, как только дно стало потверже, оттолкнула бревно. Оступаясь, зашагала к земле, едва заметной в темноте.
Забава сначала распустила опояску и стянула с неё конец веревочной петли, освобождаясь от бревна. Затем, трясясь от холода, поплелась вслед за Красавой.
ГЛАВА 8
На берегу
Едва выбравшись на твердую землю, Красава сипло заявила:
— Ноги не идут… замерзла, мочи нет!
Забава, оскальзываясь на прибрежной грязи, догнала её и подхватила под руку. Сказала шепотом:
— Не кричи, чужане близко. Скидывай одёжу, а я выжму. И снова накинешь.
— Чтобы в мокром ходить? — возмутилась Красава.
Забава выдавила, постукивая зубами:
— А в чем ещё? Костер развести нечем, да и нельзя. Мы не так далеко уплыли, чужане ещё могут нас найти!
— Что ж теперь, замерзать? — Сестра начала заикаться.
Забава, не слушая её, огляделась. Увидела густо-черные тени, похожие на кусты, сказала дрожащим голосом:
— Спрятаться нужно, Красава. Дождемся, пока рассветет, а следом пойдем деревню искать…
Красава ещё раз всхлипнула и начала сдирать с себя мокрую одежду. Покидала все на Забавино плечо, предупредила:
— Выжми хорошо, а то я тебя знаю. Чтоб ни капли не осталось! Да смотри, шитье не порви!
Забава, дрожа всем телом, принялась за дело. Покончив с одеждой Красавы, выжала и свое платье с сорочицей. Кое-как натянула мокрое обратно, помогла одеться сестре и потянула её к кустам.
— Пойдем спрячемся…
Та сначала зло дернулась, но потом все-таки пошла.
***
Свальд Огерсон в ярости метался по драккару.
Хрор, которого оставили сторожить корабль, оплошал, да ещё как! Славянки сбежали, а перед побегом выбросили за борт половину весел. Хорошо, что востроглазый Сигурд, едва они поднялись на борт, заметил лопасть, косо торчавшую из волн.
Свальд уже послал лодку с несколькими гребцами и парой факелов на поиски весел. Но опасался, что часть из них так и не найдут. Похоже, в родной Нартвегр придется плыть без нескольких весельных пар. Хорошо, если попутный ветер будет дуть часто. А если нет, то в Нартвегр он вернется через месяц, не раньше.
Но хуже всего то, что вместе со славянками исчез корабельный дракон — резное навершие с носа, в котором корабельный мастер Уве запечатлел душу его драккара.
Здесь, на озере, которое лежало во владениях Рюрика, Свальд Огерсон в знак мирных намерений дракона с носа снял. И оставил свой драккар без яростной драконьей души, помогавшей пересечь моря, где властвует Ёрмунгард…
Кто теперь отвратит от него неистовую злобу Мирового Змея, насылавшего безумные шторма? Того самого Ёрмунгарда, который хоть немного, да смягчается, видя дракона на корабельном носу? А кто напугает поселян оскаленной пастью, когда драккар пойдет в набег?
И каждый викинг знает — если корабль теряет дракона, то удача его покидает!
— Надо их найти! — рявкнул Свальд. И пнул ближайшую лавку. — Хрор, как ты мог позволить какой-то девчонке вырубить себя? Ты, воин! В скольких походах мы побывали — а ты не смог усторожить пару славянок! Славной будет эта зима! По всему Нартвегру начнут распевать песенки о драккаре, с которого может сбежать любая девчонка!
— Прости, ярл, — промямлил Хрор.
И поднял было руку, чтобы пощупать шишку величиной с гусиное яйцо, вскочившую у него на затылке. Но наткнулся взглядом на суровые лица товарищей, освещенные отсветами костров — и замер.
Он подвел не только ярла, но и их. Потому что резной дракон бережет не только корабль, но и воинов, что плавают на нем.
— Думаю, девки забрали нашего дракона, чтобы не утонуть в воде, — сказал Свальд голосом, придушенным от ярости. — Они используют его как простое бревно! По лавкам! Мы ещё можем их нагнать!
— Но сейчас ночь, ярл… — заикнулся один из викингов.
Свальд одарил его свирепым взглядом, и воин поежился. Не зря болтают, что двоюродный брат ярла не просто берсерк, а ещё и оборотень — вон у самого Свальда глаза тоже звериные. Одна кровь!
— Здесь не море, а пресная лужа, — рыкнул Свальд. — Мы не уйдем отсюда без дракона! Тащите багор, будем мерить дно, чтобы не налететь в темноте на мель. По лавкам, я сказал! Сигурд, отправь самых зорких на борта и корму. Пусть зажгут факелы и смотрят в оба! Сейчас прочешем побережье по направлению к городу этих славян, Алейдоге. Вернемся, когда найдем то, что эти девки украли. И отправьте двух парней стеречь котлы с похлебкой!
Сигурд ткнул пальцем в сторону сначала одного, затем другого викинга, выбирая. Кивнул на берег.
Воины тут же подошли к борту и с плеском обрушились в воду. Рорк, стоявший на носу, уже выбирал якорь. Викинги молча занимали свои места на лавках. Весел не хватало — лодка, посланная на их поиски, успела привезти лишь четыре штуки.
***
Свальд, стоя на носу, думал о том, что славянки оскорбили самого Ёрмунгарда, украв голову дракона. Выдохнув, он скрипнул зубами. Бросил негромко, уставившись на волны, выхваченные из тьмы отсветами факелов:
— Ёрмунгард, клянусь, что принесу тебе в жертву двух рабов, когда вернусь домой! Только помоги мне найти моего дракона!
Из туч вдруг выглянула спрятавшаяся луна — и проложила серебряную дорожку по озеру. Тут же, перекрывая звук слаженного удара весел, мощно и громко плеснуло. Словно над водой поднялся на мгновенье хвост гигантской рыбы. Поднялся, да и опустился вниз с размаху.
Драккар качнуло на набежавшей волне, викинги на лавках приглушенно загомонили.
— Тихо! Это Ёрмунгард ответил на мои просьбы! — громко объявил ярл. Затем вскинул руку. — Ёрмунгард, клянусь, если поможешь мне найти славянок, что украли дракона, я и их принесу в жертву!
Луна внезапно спряталась. Серебряная дорожка, трепетавшая на волнах и напоминавшая тело гигантского змея, сразу погасла. Над темным озером теперь звучал лишь плеск весел, да свист ветра.
Ёрмунгард не хочет себе в жертву девок, понял Свальд. И это правильно, слабые подлые бабы не могут стать достойной жертвой Мировому Змею. Он отберет самых крепких рабов — только бы найти своего дракона!
Викинги гребли. А когда по борту драккара что-то шкрябнуло, Свальд не сразу понял, что случилось. Потом одно из весел ударило по дереву…
— Суши весла! — крикнул Свальд. — Кто-нибудь, посмотрите, на что мы налетели!
С задних лавок, не дожидаясь приказа, тут же поднялись двое викингов. Безмолвно метнулись за борт, в темную озерную воду. Спустя несколько мгновений один из них закричал:
— Ярл, мы нашли нашего дракона!
— Так, — пробормотал Свальд, ощериваясь. — Тащите его наверх, и осторожно. А ты, Сигурд, пошли-ка ещё одного человека на берег, с причальным канатом. Эти девки не могли уйти далеко. Тут озеро, течения почти нет. Так что место, где беглянки оставили дракона и вылезли на землю, где-то рядом. До рассвета мы этих куриц найдем.
— Может, лучше оставим бабенок их судьбе и уйдем? — предложил Сигурд, неслышно подошедший сзади. — А для твоего брата отловим пару венедок. Ближе к открытому морю венедские деревушки пойдут одна за другой, цепью…
— Нет! — отрезал Свальд. — На одной из девок была богатая одежда. Она знает меня в лицо, и могла услышать мое имя, сидя на драккаре! А её отец, похоже, не из простых людей. Он пожалуется Рюрику, если все узнает. И я уже не смогу вернуться в эти края! Поэтому беглянок надо найти. Охотьтесь на них, как на волков! Топочите, покрикивайте, а сами слушайте. Красавица в богатом платье не показалась мне умной. Она завизжит, если поверит, что её вот-вот схватят. Или замечется, наделав шуму!
***
Сидеть в кустах, в мокрой одежде, было холодно. Забава сжалась в комок, мелко постукивая зубами.
Красава тем временем не замолкала. Жаловалась почти вслух — и на злую судьбинушку, и на дуру Забавку, и на ветку, что хлестнула её по лицу, пока они лезли в заросли...
Потом сквозь эти жалобы Забава разобрала далекие крики. Сразу дернула Красаву за руку, прошептала:
— Тихо! Слышишь голоса?
Красава стонуще выдохнула:
— Ох-ти мне! Да там мужики! Ой, беда! Небось чужане?
— Не разговаривай, — не слишком уверенно велела Забава. — Молчи. Они отсюда далеко. Нас им не увидать…
— Зато как подойдут, так и увидят! — лихорадочно отозвалась Красава. — И ведь идут сюда! Бежать нужно! Да поскорей, пока чужане не явились!
— Кто ж в темноте по буеракам бегает? — негромко возразила Забава. — И кричат они хитро. Заметила? Крикнут да остановятся, словно слушают, чего-то поджидают… нет, нам сейчас лучше затаиться. Камнем замереть, а кусты нас листвой прикроют. Не будут же чужане под всяк куст лезть!
Красава судорожно задышала, но промолчала. Мерные каркающие крики чужан раздавались все ближе. И Забаве даже начало казаться, что идут они с двух сторон.
Она, вжимаясь в землю под кустами, с ужасом подумала — может, Красава права, и надо было убежать? Но как бежать во тьме? Разве что пробираться на ощупь, спотыкаясь об кочки да сучки?
Затем очередной крик хлестнул по Забавиным ушам так, словно его испустили совсем рядом. Точно кричавший чужанин был в двух шагах от неё…
И Красава вдруг с визгом ринулась сквозь кусты — в которые с таким трудом затащила её Забава.
Рванулась она так быстро, что Забава не успела её остановить.
В той стороне, куда с топотом умчалась Красава, сразу заметались факелы. И загомонили мужики. Чужане кинулись наперерез беглянке.
А вскоре Красаву уже отловили крепкие мужские руки. Стиснули, не давая вырваться, и сунули ей в рот грязную тряпицу, скрученную в ком.
Забава, выскочившая из кустов вслед за сестрой, замерла на месте, когда голос Красавы осекся. Испуганно вздохнула, срываясь в плачущий вздох — и тут же зажала себе рот ладонью.
Возгласы чужан раздавались совсем близко.
***
Сигурд, командовавший одним из отрядов, что высадились на берегу, хмуро посмотрел на пленницу. Сполохи факелов играли бликами на дорогом шитье. Значит, поймали ту девку, что не из простых.
Ярл Свальд будет доволен. Но нужно найти и вторую — чтобы никто не узнал, какая судьба постигла эту красавицу. Несколько слов на славянском местном наречии он знал. Для допроса этого хватит.
Сигурд шагнул вперед. Кончиками пальцев ударил полонянку по щеке. Легкая боль, такая, чтобы не оставить синяков, но дать понять, что он не шутит.
— Где он… другой девка? — запинаясь, спросил подручный ярла.
И сделал знак викингу, стоявшему рядом с тем, кто держал Красаву. Мужчина накрыл ладонью девичье горло.
— Кто кричать, тот умереть, — угрожающе пообещал Сигурд. Затем кивнул.
Красавица захрипела — мужчина сдавил ей шею. Но Сигурд снова кивнул, и викинг ослабил хватку.
— Не кричать. Сказать, где другой девка, — назидательно проговорил Сигурд. А следом едва заметно повел головой.
Только теперь изо рта у Красавы выдернули тряпицу. Дурно пахнувшую, оставившую на языке горечь.
— Да рядом она! Тварь безродная… — Красава громко всхлипнула, трясясь всем телом. — Вы только руку мне отпустите, враз покажу, в какой стороне подлюка затаилась! Не буду одна на чужбине горевать, пусть и Забавка заплатит!
— Что она говорит? — с любопытством спросил один из викингов.
— Говорит, что вторая беглянка рядом, — ответил Сигурд. Брезгливо поморщился, сплюнул. — Бабы… отпусти ей руку, пусть укажет, где спряталась та девка.
Забава, успевшая подобраться поближе, слова сестры расслышала ясно. На миг её охватило оцепенение — а зачем бежать, если тетка Наста все равно придушит за Красаву? Ведь сестру будут искать, гонцов по деревням разошлют. Что там, что здесь её ждет погибель…
Потом Забава это оцепенение с себя стряхнула. И осторожно отступила вправо, собираясь уйти подальше от кустов, где они с Красавой прятались.
Но подвела её босая нога, заледеневшая на холодной земле. Правая ступня подвернулась на одном из корней, и Забава с шумом покатилась по траве, обдирая руки и щеку.
Она ещё успела подняться на четвереньки. А следом пара мужских рук вздернула её вверх. Забава отчаянно завизжала и полоснула перед собой растопыренными пальцами.
Под одну ладонь попалось что-то мягкое, мужской голос возмущенно рявкнул в ответ. И опять на затылок опустилось что-то тяжелое.
ГЛАВА 9
В пути
В себя Забава пришла уже на чужанском корабле. Первым делом охнула от боли в затылке. Затем ощутила, как ноют руки — поднятые вверх и прикрученные веревками к стенке в торце закутка.
Только ладони, вскинутые высоко над головой, не ныли едко. Их Забава вообще не чувствовала. Онемели, двумя заледенелыми камнями торча из тугих веревочных пут…
А правая нога болела ниже колена. Так, словно по ней телега проехалась.
В просвете занавесей, теперь колыхавшихся напротив Забавы, виднелся кусок паруса, залитый солнечным светом. Над ним голубел лоскут неба. Снаружи доносился невнятный говор.
— Очнулась, подлая? — зло спросил женский голос.
Справа от Забавы, под скатом крыши, полулежала Красава. Непривязанная, с лохматой головой.
— Голь ты перекатная! Сманила меня в побег, а сама к чужанам вывела? Из-за тебя снова в полон иду!
Забава молча отвернулась. Вздохнула, приоткрыв рот — сухие, спекшиеся губы разлепились с трудом.
Она подтянула ноги, пытаясь устроиться так, чтобы запястьям стало полегче. Но руки ей привязали слишком высоко, и сесть поудобней не вышло.
А справа зудела и зудела Красава:
