Харальд, задержавшись, задвинул на двери засов. Подумал — у Ольвдансдоттир есть нож. Если завтра рабыни к ней не придут, сумеет освободиться сама.
Правда, ей придется повозиться, дверь и засов здесь крепкие. А затем Рагнхильд увидит опустевшее поместье. Его кладовые займут её на некоторое время…
Главное, забрать все лодки и выпустить за ворота лошадей — и пусть дочь конунга идет пешком, куда захочет.
Он вылетел во двор вслед за Добавой. Вдохнул полной грудью воздух, глянул на темное небо, украшенное луной, наполовину истаявшей сбоку.
Теперь нужно поговорить с воинами.
Харальд махнул девчонке рукой, приказывая идти за ним. И скорым шагом двинулся к воротам поместья.
Перед запертыми створками пылал небольшой костерок. Ночная стража, в последнее время удвоенная, держала огонь под рукой — на случай, если из-за стены донесется шум. Чтобы при нужде вмиг подпалить бересту, наверченную на стрелу, и пустить за стену, осветив поле за оградой…
Викинги, стоявшие у костра, при виде Харальда похватали копья, составленные в кружок.
На ярле медвежья рубаха, на плече оружие. Значит, что-то произошло. Или вот-вот произойдет.
Харальд, подойдя к костру, сгрузил с плеча оружие. Оперся о него, прихватив ладонью и рукоять секиры, и древко копья. Приказал громко:
— Все сюда!
Затем, не дожидаясь, когда к костру подойдут воины, стоявшие у ограды в отдалении, бросил:
— Бъёрн, в мужской дом. По пути задвинь засов на дверях рабьего дома. Нашим скажи, чтобы шли к воротам. Все, даже те, кто отсыпается после стражи. Но без шума. И засовом не греми, когда будешь запирать рабов. Ансен, на причал. Бегом, но без криков. Пусть парни оттуда тоже придут. Хочу поговорить со всеми.
Двое викингов понятливо кивнули и умчались. Харальд замер, глядя в огонь.
Где-то за спиной у него стояла Добава, не решаясь подойти к костру.
Викинги начали подтягиваться к воротам со стороны поместья — по большей части хмурые, невыспавшиеся. Харальд молча оглядывал подходивших.
То, что он затеял, было безумием, на которое мог отважиться только берсерк. И сейчас все зависело от того, пойдут ли за ним воины.
Поверят ли? Могут и отказаться…
Харальд отогнал ненужные мысли. Не время для сомнений. В его голосе их быть не должно.
— Ярл, — тихо сказал Кейлев, возникая из темноты в нескольких шагах от Харальда. — Что случилось?
— У меня есть дельце, которое сделает вас всех богачами, — громко ответил Харальд.
И окинул взглядом воинов. Вроде все подошли.
— Вы знаете, что случилось в Йорингарде, — объявил он.
Викинги молчали, глядя на него кто выжидающе, а кто и радостно — слова о возможности разбогатеть взбудоражили многих.
— Так вот, я хочу наведаться в Йорингард. И пока Гудрем щиплет за задницу баб из Фрогсгарда, пощипать его кладовые. А когда он вернется…
Харальд ощерился.
— А когда Гудрем явится, мы сделаем кое-что. Что именно, скажу потом. Но если все выгорит, о нас будут петь скальды по всему Нартвегру. И я, Харальд, клянусь — я возьму лишь десятую долю вместо половины добычи, положенной ярлу! Все остальное вы поделите между собой!
Он подался вперед. Древко копья сладко скрипнуло по оковке на рукояти секиры.
— В Йорингарде нас ждут богатые кладовые конунга Ольвдана. А те из вас, кто отличится больше других, получат под свою руку драккары! Станут хёрсирами! (главами корабельной команды) Слово мое твердо, это знают все! Но если кто-то не хочет идти в Йорингард — пусть уйдет сейчас.
Харальд обвел взглядом воинов. Те молчали, и никто не шевелился.
Некоторые смотрели с откровенным сомнением. Однако у большинства на лицах было алчное предвкушение. Кладовые Йорингарда — и все, за исключением одной десятой, достанутся им? Это были волшебные слова.
А лучших ярл обещал сделать хёрсирами. Да, их маловато для взятия Йорингарда. Но ярл вроде что-то придумал…
— Значит, так, — быстро сказал Харальд. Лучше не давать людям лишнее время для раздумий. — Если кому-то это не нравится, взяли свои сундуки и вон из моего поместья. Нет таких? Тогда живо готовиться к отплытию. Ларс, отбери дюжину человек. Погрузите на драккар запас еды на несколько дней. Ты, Кейлев. Возьми с десяток людей. Тащите столы из общего зала. Подоприте ими двери рабьего дома. Так, чтобы рабы выбрались оттуда не сразу!
И в Хельхейм эту Кресив, подумал Харальд. Ещё неизвестно, выживет ли он сам. Поэтому её сомнительные возможности уже без надобности.
— А одним столом придавите дверь хозяйской половины, — распорядился Харальд, вспомнив о Рагнхильд. — Позаботьтесь о моей гостье.
— Перетащить твое золото на драккар, ярл? — предложил Кейлев.
— Тащи, — разрешил Харальд. — Но хочу, чтобы все знали — то, что мы заберем отсюда, пойдет в общую казну хирда. И поторопитесь. В Йорингард надо успеть раньше, чем туда вернется Гудрем. Намного раньше. Ну?
— Хрор! — рявкнул Кейлев. — Скольди, Рагнир, Ансель! И вы, Ингварсоны!
Он ткнул крепким пальцем в двух братьев, восторженно смотревших на Харальда.
— За мной! Ларс, чего застыл? Если нам не хватит в море еды, клянусь Одином, прирежу тебя самого! Ты уже отъелся после похода. Вон, ляжки налились жирком, как у бабы!
Несколько викингов заржали в голос. Толпа воинов возле костра начала стремительно редеть — все разбегались. Кто по поручению, кто за собственным сундуком, чтобы оттащить его на драккар.
— Славно, — проворчал Харальд. — Эй, там! Заведите на драккар Торвальда со Снугги. Только руки им не развязывайте.
Он развернулся, поймал за плечо викинга, пробегавшего мимо.
— Бъёрн, за мной. Нужно вывести лошадей за ворота. И хорошенько их напугать, чтобы не вернулись обратно!
Почему Харальд кинулся к воротам средь ночи, Забава не поняла.
А спросить, не зная языка, не могла. Пришлось идти за Харальдом молча.
И так же молча она стояла в десятке шагов от него, пока воины собирались у костра. Подходившие глазели на неё удивленно…
Забава под их взглядами отступала все дальше. Чтобы не торчать у всех на виду — единственной бабой в толпе мужиков.
Покрывало, накинутое на плечи, цеплялось за траву. Забава в конце концов скрутила его в толстый жгут и перекинула через плечо.
Потом Харальд, поговорив с воинами, убежал в темноту. Копье он оставил у костра, взяв только огромную, Забаве по грудь, топорину — памятную ей ещё с побега.
Но вскоре Харальд вернулся, ведя за недоуздки двух невысоких лошадей. За ним шел один из воинов, тоже с парой коней.
Лошадей они вывели за ворота. Затем оттуда донеслось дикое ржанье.
Забава кинулась к воротам. На неё из темноты тут же налетел Харальд. Вцепился в руку, потянул к костру…
И, подхватив копье, поволок к спуску в скалах. Куда уже бежали его воины, несшие кто сундук, кто мешок или куль из кожи.
Йорингард
Удача была на стороне Харальда. Ветер, едва они вышли в море, дунул с северо-запада. Не совсем попутный, конечно — но если развернуть парус под углом, то вполне можно идти вдоль берега. На юг, к Йорингарду.
И задувал ветер хорошо, так что драккар рванулся по волнам, оставляя пенный след, видимый даже в темноте. Лодки из поместья, привязанные сзади, темными пятнами запрыгали по бурунам.
— Всем спать, — сказал Харальд, пройдясь по драккару. — Если ветер переменится, я вас разбужу. И пойдем на веслах.
Он подошел к кормилу, у которого замер Кейлев. Положил руку на массивную дубовую рукоять.
— Поспи и ты, Кейлев.
— А когда сам отдохнешь, ярл? — спросил старик, отступая. — Смотри, свалишься…
— Когда рассветет, — хмуро пообещал Харальд. — Высплюсь утром. Иди.
Он потянул кормило, уводя драккар подальше от берега — и без того едва различимого во мраке. Луна закатывалась, скоро на небе останутся лишь звезды.
Ему хватит и их.
Каменный мыс, темной грядой вдававшийся в море перед фьордом Йорингарда, Харальд узнал сразу. Тот появился на горизонте, начал расти...
Сюда они добрались раньше, чем Харальд рассчитывал. Помог почти попутный ветер, дувший всю ночь и первую половину дня. Только после обеда воинам пришлось сесть на лавки и взяться за весла.
Сейчас солнце висело над горизонтом в двух ладонях. До заката время ещё было.
— Суши весла! — крикнул Харальд.
И побежал от носа драккара к корме, по пути раздавая приказы:
— Кетиль, Бъёрн, Ларс… и вы двое! Берите оружие, пойдете со мной на лодке.
Он задержался возле закутка на корме, где сидела Добава. Пригнувшись, заглянул внутрь, за занавеси из овечьих шкур. Сказал на славянском наречии, стукнув кулаком по доскам палубы:
— Дом!
Добава, хлопнув ресницами, неуверенно кивнула. И Харальд двинулся к корме. Подхватил оставленные там копье с секирой. Бросил, встретившись взглядом с Кейлевом, опять стоявшим у кормила:
— Кейлев. Случись что, я на тот свет баб брать с собой не хочу. Сам дойду, не заблужусь. Пусть девчонка живет. Присмотри за ней.
Старик глянул удивленно. Но кивнул с готовностью.
— Хорошо, ярл. Я запомню твои слова, и выполню твою волю.
Харальд тут же оглянулся на воина, подошедшего сзади.
— Ларс, подтяни лодку, на которой приплыла Рангхильд. Она из соседней деревни, и мачта у неё приметная. Короткая. Глядишь, издалека сойдем за местных.
На лодки, которые сторожат устье фьорда, подумал Харальд, Гудрем мог набрать людей из округи. И длинную посудину с короткой мачтой эти местные узнают. После чего не сразу всполошатся.
Прежний хозяин все равно не станет болтать о том, куда делась его лодка. Побоится накликать Гудрема. Мужик скорей соврет, что отдал посудину дальнему родичу…
Первому спустившемуся в лодку скинули сверху копья, шлемы и щиты. Потом викинги один за другим скользнули вниз. Харальд тоже перекинул свое копье в лодку.
— Шлем, ярл. — Кейлев тронул его за плечо. Протянул простой шлем с наносником и парой стальных дужек над скулами.
Харальд принял его молча — и тут же швырнул в лодку, в руки одного из воинов. Глянул на Кейлева.
Теперь, в отсутствие его подручного Свейна, ушедшего на зимовье к родным, драккар придется оставить на старого викинга.
— Делай то, что я велел, — негромко напомнил Харальд старику. — Время от времени работайте веслами, чтобы вас не снесло к мысу. Оставайтесь здесь и ждите.
Он перекинул ногу через планширь драккара. Ухватился правой рукой за веревку — и спрыгнул вниз, держа в левой руке секиру.
Забава, опять сидевшая за занавесками из овечьих шкур, отодвинула одну из них. Посмотрела в щелку. Но натолкнулась на любопытный взгляд какого-то мужика и отпрянула.
Похоже, Харальд-чужанин решил уплыть куда подальше, бросив свой дом. От войны спасался, не иначе.
И Забава была этому рада. Все лучше, чем воевать. Одно её печалило — что Харальд не взял с собой рабынь и рабов.
Неужто на потеху врагу оставил? И бабку Маленю, и Красаву, и остальных? Не по-людски это.
Только её он с собой увез. А нынче на рассвете пришел, улегся рядом, облапил — да уснул. Но спал всего ничего. Вскинулся, не зевая, не потягиваясь, словно и не спал перед этим. Глянул молча, снова ушел…
А Забава, хоть и подмывало бросить ему в лицо имя бабки Малени да Красавы — небось понял бы! — промолчала.
Жалко стало Харальда-чужанина, едва увидела, какие тени залегли у него под глазами.
И пока он спал, Забава лежала тише тихого, уткнувшись лицом в рубаху Харальдову, пошитую из косматой медвежьей шкуры. Шевельнуться боялась, чтобы невзначай его не разбудить, не потревожить…
— Кольчуги снимите, — распорядился Харальд, спустившись в лодку. — Если нас увидят с берега, пусть думают, что мы плывем набрать воды. И драться не собираемся.
Смотрящие со скал, если такие имеются, не встревожатся сильно, пролетело в уме у Харальда. Когда драккар идет на веслах, люди пьют без остановки. Вода у гребцов уходит бочками. Так что прогулки к роднику — дело привычное по всему побережью.
— Копья, щиты, мечи, шлемы — все кидайте на дно, чтобы из-за бортов не выглядывало. И прикройте чем-нибудь. На виду оставьте только топорики. Меня зовите Сверром. Если что — мы люди Рюльви Длинноногого. Были в Мейдехольме, идем в Хисальвинг, поместье Рюльви. Сам ярл на драккаре. Если к вам подойдут люди Гудрема, тяните время. Твердите, что ждете Сверра, которого послали найти родник, а без него с места не сдвинетесь. Иначе ярл с вас голову снимет, потому что парням на драккаре уже нечего пить. А сейчас на весла!
Он расстегнул пояс с кинжалом, скинул рубаху из медвежьей шкуры. Вывернул её мехом внутрь, кожей наружу. Рукава оставил внутри, потом бережно засунул в рубаху секиру. Привалил получившийся куль к борту лодки — и сел на последнюю скамейку, положив руку на кормило.
Воины, уже скинувшие кольчуги, налегли на весла. Лодка полетела по морской зыби, разрезая её наискосок. От драккара к тому месту, где от прибрежных скал отходил мыс.
Харальд прищурился, вглядываясь в берег.
Все фьорды с крепостями в ожидании врагов охранялись одинаково. Весельные лодки ходили по заливу, а на скалах сверху ставили дозор. С той стороны, где повыше, с дровами и огнивом — чтобы запалить костер, если к устью фьорда подплывут чужие драккары.
И Харальд, прежде чем взяться за Йорингард, хотел оставить здешний залив без присмотра.
Вряд ли дозор выставлен и на мысу, думал он, разглядывая приближавшуюся гряду высоких скал. Скорее всего, стражники сидят только у входа во фьорд. Там, откуда дым или огонь сразу заметят из Йорингарда.
Однако в сторону мыса тоже надо посматривать.
Когда лодка скребнула днищем по прибрежным валунам, Харальд поднялся. Взял секиру, завернутую в рубаху — легко, небрежно, как подхватывают пустой мех для воды или эля.
И громко объявил:
— Пойду поищу родник.
— Топай, Сверр, — покровительственно разрешил один из воинов.
Харальд спрыгнул на берег, глядя под ноги — теперь глаза начали отливать серебром, и сверкать ими по сторонам, да с драккаром за спиной, не стоило. Зашагал к едва заметной тропке, которую углядел ещё с моря.
Если на мысу есть стража, его могут встретить…
Мысль об этом подгоняла дыхание.
Сейчас Харальд и сам хотел, чтобы его встретили. Берсерк просыпался в нем, тихо, без слов и мыслей. Море сбоку уже отливало красным, словно над ним разгорался закат.
Но он, даже не оборачиваясь в ту сторону, знал, что для заката ещё рано.
Его никто не встретил. Харальд взобрался на скалы. И, оглянувшись по сторонам, побежал по утесам, поросшим невысоким кустарником.
Край скалистой гряды обрывался клином далеко впереди, отделяя гладь фьорда от моря. Стража должна была сидеть именно там, присматривая за устьем фьорда.
Он бежал и прислушивался. Даже собственное разгоряченное дыхание не мешало — Харальд различал, четко и ясно, как внизу накатываются на каменистый берег волны. Как кричат чайки…
Серебряных глаз Харальд уже не прятал. Было не до того. Да и дозорные вряд ли испугаются одинокого полуголого мужика, бегущего по скалам с пустым кулем.
— Стой! — наконец окликнули его.
Харальд от души прищурился и сделал ещё несколько шагов. Развернулся спиной к солнцу, висевшему уже низко над морем. Сказал приветливо, широко разводя руки, показывая, что безоружный:
Правда, ей придется повозиться, дверь и засов здесь крепкие. А затем Рагнхильд увидит опустевшее поместье. Его кладовые займут её на некоторое время…
Главное, забрать все лодки и выпустить за ворота лошадей — и пусть дочь конунга идет пешком, куда захочет.
Он вылетел во двор вслед за Добавой. Вдохнул полной грудью воздух, глянул на темное небо, украшенное луной, наполовину истаявшей сбоку.
Теперь нужно поговорить с воинами.
Харальд махнул девчонке рукой, приказывая идти за ним. И скорым шагом двинулся к воротам поместья.
Перед запертыми створками пылал небольшой костерок. Ночная стража, в последнее время удвоенная, держала огонь под рукой — на случай, если из-за стены донесется шум. Чтобы при нужде вмиг подпалить бересту, наверченную на стрелу, и пустить за стену, осветив поле за оградой…
Викинги, стоявшие у костра, при виде Харальда похватали копья, составленные в кружок.
На ярле медвежья рубаха, на плече оружие. Значит, что-то произошло. Или вот-вот произойдет.
Харальд, подойдя к костру, сгрузил с плеча оружие. Оперся о него, прихватив ладонью и рукоять секиры, и древко копья. Приказал громко:
— Все сюда!
Затем, не дожидаясь, когда к костру подойдут воины, стоявшие у ограды в отдалении, бросил:
— Бъёрн, в мужской дом. По пути задвинь засов на дверях рабьего дома. Нашим скажи, чтобы шли к воротам. Все, даже те, кто отсыпается после стражи. Но без шума. И засовом не греми, когда будешь запирать рабов. Ансен, на причал. Бегом, но без криков. Пусть парни оттуда тоже придут. Хочу поговорить со всеми.
Двое викингов понятливо кивнули и умчались. Харальд замер, глядя в огонь.
Где-то за спиной у него стояла Добава, не решаясь подойти к костру.
Викинги начали подтягиваться к воротам со стороны поместья — по большей части хмурые, невыспавшиеся. Харальд молча оглядывал подходивших.
То, что он затеял, было безумием, на которое мог отважиться только берсерк. И сейчас все зависело от того, пойдут ли за ним воины.
Поверят ли? Могут и отказаться…
Харальд отогнал ненужные мысли. Не время для сомнений. В его голосе их быть не должно.
— Ярл, — тихо сказал Кейлев, возникая из темноты в нескольких шагах от Харальда. — Что случилось?
— У меня есть дельце, которое сделает вас всех богачами, — громко ответил Харальд.
И окинул взглядом воинов. Вроде все подошли.
— Вы знаете, что случилось в Йорингарде, — объявил он.
Викинги молчали, глядя на него кто выжидающе, а кто и радостно — слова о возможности разбогатеть взбудоражили многих.
— Так вот, я хочу наведаться в Йорингард. И пока Гудрем щиплет за задницу баб из Фрогсгарда, пощипать его кладовые. А когда он вернется…
Харальд ощерился.
— А когда Гудрем явится, мы сделаем кое-что. Что именно, скажу потом. Но если все выгорит, о нас будут петь скальды по всему Нартвегру. И я, Харальд, клянусь — я возьму лишь десятую долю вместо половины добычи, положенной ярлу! Все остальное вы поделите между собой!
Он подался вперед. Древко копья сладко скрипнуло по оковке на рукояти секиры.
— В Йорингарде нас ждут богатые кладовые конунга Ольвдана. А те из вас, кто отличится больше других, получат под свою руку драккары! Станут хёрсирами! (главами корабельной команды) Слово мое твердо, это знают все! Но если кто-то не хочет идти в Йорингард — пусть уйдет сейчас.
Харальд обвел взглядом воинов. Те молчали, и никто не шевелился.
Некоторые смотрели с откровенным сомнением. Однако у большинства на лицах было алчное предвкушение. Кладовые Йорингарда — и все, за исключением одной десятой, достанутся им? Это были волшебные слова.
А лучших ярл обещал сделать хёрсирами. Да, их маловато для взятия Йорингарда. Но ярл вроде что-то придумал…
— Значит, так, — быстро сказал Харальд. Лучше не давать людям лишнее время для раздумий. — Если кому-то это не нравится, взяли свои сундуки и вон из моего поместья. Нет таких? Тогда живо готовиться к отплытию. Ларс, отбери дюжину человек. Погрузите на драккар запас еды на несколько дней. Ты, Кейлев. Возьми с десяток людей. Тащите столы из общего зала. Подоприте ими двери рабьего дома. Так, чтобы рабы выбрались оттуда не сразу!
И в Хельхейм эту Кресив, подумал Харальд. Ещё неизвестно, выживет ли он сам. Поэтому её сомнительные возможности уже без надобности.
— А одним столом придавите дверь хозяйской половины, — распорядился Харальд, вспомнив о Рагнхильд. — Позаботьтесь о моей гостье.
— Перетащить твое золото на драккар, ярл? — предложил Кейлев.
— Тащи, — разрешил Харальд. — Но хочу, чтобы все знали — то, что мы заберем отсюда, пойдет в общую казну хирда. И поторопитесь. В Йорингард надо успеть раньше, чем туда вернется Гудрем. Намного раньше. Ну?
— Хрор! — рявкнул Кейлев. — Скольди, Рагнир, Ансель! И вы, Ингварсоны!
Он ткнул крепким пальцем в двух братьев, восторженно смотревших на Харальда.
— За мной! Ларс, чего застыл? Если нам не хватит в море еды, клянусь Одином, прирежу тебя самого! Ты уже отъелся после похода. Вон, ляжки налились жирком, как у бабы!
Несколько викингов заржали в голос. Толпа воинов возле костра начала стремительно редеть — все разбегались. Кто по поручению, кто за собственным сундуком, чтобы оттащить его на драккар.
— Славно, — проворчал Харальд. — Эй, там! Заведите на драккар Торвальда со Снугги. Только руки им не развязывайте.
Он развернулся, поймал за плечо викинга, пробегавшего мимо.
— Бъёрн, за мной. Нужно вывести лошадей за ворота. И хорошенько их напугать, чтобы не вернулись обратно!
***
Почему Харальд кинулся к воротам средь ночи, Забава не поняла.
А спросить, не зная языка, не могла. Пришлось идти за Харальдом молча.
И так же молча она стояла в десятке шагов от него, пока воины собирались у костра. Подходившие глазели на неё удивленно…
Забава под их взглядами отступала все дальше. Чтобы не торчать у всех на виду — единственной бабой в толпе мужиков.
Покрывало, накинутое на плечи, цеплялось за траву. Забава в конце концов скрутила его в толстый жгут и перекинула через плечо.
Потом Харальд, поговорив с воинами, убежал в темноту. Копье он оставил у костра, взяв только огромную, Забаве по грудь, топорину — памятную ей ещё с побега.
Но вскоре Харальд вернулся, ведя за недоуздки двух невысоких лошадей. За ним шел один из воинов, тоже с парой коней.
Лошадей они вывели за ворота. Затем оттуда донеслось дикое ржанье.
Забава кинулась к воротам. На неё из темноты тут же налетел Харальд. Вцепился в руку, потянул к костру…
И, подхватив копье, поволок к спуску в скалах. Куда уже бежали его воины, несшие кто сундук, кто мешок или куль из кожи.
ГЛАВА 4
Йорингард
Удача была на стороне Харальда. Ветер, едва они вышли в море, дунул с северо-запада. Не совсем попутный, конечно — но если развернуть парус под углом, то вполне можно идти вдоль берега. На юг, к Йорингарду.
И задувал ветер хорошо, так что драккар рванулся по волнам, оставляя пенный след, видимый даже в темноте. Лодки из поместья, привязанные сзади, темными пятнами запрыгали по бурунам.
— Всем спать, — сказал Харальд, пройдясь по драккару. — Если ветер переменится, я вас разбужу. И пойдем на веслах.
Он подошел к кормилу, у которого замер Кейлев. Положил руку на массивную дубовую рукоять.
— Поспи и ты, Кейлев.
— А когда сам отдохнешь, ярл? — спросил старик, отступая. — Смотри, свалишься…
— Когда рассветет, — хмуро пообещал Харальд. — Высплюсь утром. Иди.
Он потянул кормило, уводя драккар подальше от берега — и без того едва различимого во мраке. Луна закатывалась, скоро на небе останутся лишь звезды.
Ему хватит и их.
***
Каменный мыс, темной грядой вдававшийся в море перед фьордом Йорингарда, Харальд узнал сразу. Тот появился на горизонте, начал расти...
Сюда они добрались раньше, чем Харальд рассчитывал. Помог почти попутный ветер, дувший всю ночь и первую половину дня. Только после обеда воинам пришлось сесть на лавки и взяться за весла.
Сейчас солнце висело над горизонтом в двух ладонях. До заката время ещё было.
— Суши весла! — крикнул Харальд.
И побежал от носа драккара к корме, по пути раздавая приказы:
— Кетиль, Бъёрн, Ларс… и вы двое! Берите оружие, пойдете со мной на лодке.
Он задержался возле закутка на корме, где сидела Добава. Пригнувшись, заглянул внутрь, за занавеси из овечьих шкур. Сказал на славянском наречии, стукнув кулаком по доскам палубы:
— Дом!
Добава, хлопнув ресницами, неуверенно кивнула. И Харальд двинулся к корме. Подхватил оставленные там копье с секирой. Бросил, встретившись взглядом с Кейлевом, опять стоявшим у кормила:
— Кейлев. Случись что, я на тот свет баб брать с собой не хочу. Сам дойду, не заблужусь. Пусть девчонка живет. Присмотри за ней.
Старик глянул удивленно. Но кивнул с готовностью.
— Хорошо, ярл. Я запомню твои слова, и выполню твою волю.
Харальд тут же оглянулся на воина, подошедшего сзади.
— Ларс, подтяни лодку, на которой приплыла Рангхильд. Она из соседней деревни, и мачта у неё приметная. Короткая. Глядишь, издалека сойдем за местных.
На лодки, которые сторожат устье фьорда, подумал Харальд, Гудрем мог набрать людей из округи. И длинную посудину с короткой мачтой эти местные узнают. После чего не сразу всполошатся.
Прежний хозяин все равно не станет болтать о том, куда делась его лодка. Побоится накликать Гудрема. Мужик скорей соврет, что отдал посудину дальнему родичу…
Первому спустившемуся в лодку скинули сверху копья, шлемы и щиты. Потом викинги один за другим скользнули вниз. Харальд тоже перекинул свое копье в лодку.
— Шлем, ярл. — Кейлев тронул его за плечо. Протянул простой шлем с наносником и парой стальных дужек над скулами.
Харальд принял его молча — и тут же швырнул в лодку, в руки одного из воинов. Глянул на Кейлева.
Теперь, в отсутствие его подручного Свейна, ушедшего на зимовье к родным, драккар придется оставить на старого викинга.
— Делай то, что я велел, — негромко напомнил Харальд старику. — Время от времени работайте веслами, чтобы вас не снесло к мысу. Оставайтесь здесь и ждите.
Он перекинул ногу через планширь драккара. Ухватился правой рукой за веревку — и спрыгнул вниз, держа в левой руке секиру.
***
Забава, опять сидевшая за занавесками из овечьих шкур, отодвинула одну из них. Посмотрела в щелку. Но натолкнулась на любопытный взгляд какого-то мужика и отпрянула.
Похоже, Харальд-чужанин решил уплыть куда подальше, бросив свой дом. От войны спасался, не иначе.
И Забава была этому рада. Все лучше, чем воевать. Одно её печалило — что Харальд не взял с собой рабынь и рабов.
Неужто на потеху врагу оставил? И бабку Маленю, и Красаву, и остальных? Не по-людски это.
Только её он с собой увез. А нынче на рассвете пришел, улегся рядом, облапил — да уснул. Но спал всего ничего. Вскинулся, не зевая, не потягиваясь, словно и не спал перед этим. Глянул молча, снова ушел…
А Забава, хоть и подмывало бросить ему в лицо имя бабки Малени да Красавы — небось понял бы! — промолчала.
Жалко стало Харальда-чужанина, едва увидела, какие тени залегли у него под глазами.
И пока он спал, Забава лежала тише тихого, уткнувшись лицом в рубаху Харальдову, пошитую из косматой медвежьей шкуры. Шевельнуться боялась, чтобы невзначай его не разбудить, не потревожить…
***
— Кольчуги снимите, — распорядился Харальд, спустившись в лодку. — Если нас увидят с берега, пусть думают, что мы плывем набрать воды. И драться не собираемся.
Смотрящие со скал, если такие имеются, не встревожатся сильно, пролетело в уме у Харальда. Когда драккар идет на веслах, люди пьют без остановки. Вода у гребцов уходит бочками. Так что прогулки к роднику — дело привычное по всему побережью.
— Копья, щиты, мечи, шлемы — все кидайте на дно, чтобы из-за бортов не выглядывало. И прикройте чем-нибудь. На виду оставьте только топорики. Меня зовите Сверром. Если что — мы люди Рюльви Длинноногого. Были в Мейдехольме, идем в Хисальвинг, поместье Рюльви. Сам ярл на драккаре. Если к вам подойдут люди Гудрема, тяните время. Твердите, что ждете Сверра, которого послали найти родник, а без него с места не сдвинетесь. Иначе ярл с вас голову снимет, потому что парням на драккаре уже нечего пить. А сейчас на весла!
Он расстегнул пояс с кинжалом, скинул рубаху из медвежьей шкуры. Вывернул её мехом внутрь, кожей наружу. Рукава оставил внутри, потом бережно засунул в рубаху секиру. Привалил получившийся куль к борту лодки — и сел на последнюю скамейку, положив руку на кормило.
Воины, уже скинувшие кольчуги, налегли на весла. Лодка полетела по морской зыби, разрезая её наискосок. От драккара к тому месту, где от прибрежных скал отходил мыс.
Харальд прищурился, вглядываясь в берег.
Все фьорды с крепостями в ожидании врагов охранялись одинаково. Весельные лодки ходили по заливу, а на скалах сверху ставили дозор. С той стороны, где повыше, с дровами и огнивом — чтобы запалить костер, если к устью фьорда подплывут чужие драккары.
И Харальд, прежде чем взяться за Йорингард, хотел оставить здешний залив без присмотра.
Вряд ли дозор выставлен и на мысу, думал он, разглядывая приближавшуюся гряду высоких скал. Скорее всего, стражники сидят только у входа во фьорд. Там, откуда дым или огонь сразу заметят из Йорингарда.
Однако в сторону мыса тоже надо посматривать.
Когда лодка скребнула днищем по прибрежным валунам, Харальд поднялся. Взял секиру, завернутую в рубаху — легко, небрежно, как подхватывают пустой мех для воды или эля.
И громко объявил:
— Пойду поищу родник.
— Топай, Сверр, — покровительственно разрешил один из воинов.
Харальд спрыгнул на берег, глядя под ноги — теперь глаза начали отливать серебром, и сверкать ими по сторонам, да с драккаром за спиной, не стоило. Зашагал к едва заметной тропке, которую углядел ещё с моря.
Если на мысу есть стража, его могут встретить…
Мысль об этом подгоняла дыхание.
Сейчас Харальд и сам хотел, чтобы его встретили. Берсерк просыпался в нем, тихо, без слов и мыслей. Море сбоку уже отливало красным, словно над ним разгорался закат.
Но он, даже не оборачиваясь в ту сторону, знал, что для заката ещё рано.
Его никто не встретил. Харальд взобрался на скалы. И, оглянувшись по сторонам, побежал по утесам, поросшим невысоким кустарником.
Край скалистой гряды обрывался клином далеко впереди, отделяя гладь фьорда от моря. Стража должна была сидеть именно там, присматривая за устьем фьорда.
Он бежал и прислушивался. Даже собственное разгоряченное дыхание не мешало — Харальд различал, четко и ясно, как внизу накатываются на каменистый берег волны. Как кричат чайки…
Серебряных глаз Харальд уже не прятал. Было не до того. Да и дозорные вряд ли испугаются одинокого полуголого мужика, бегущего по скалам с пустым кулем.
— Стой! — наконец окликнули его.
Харальд от души прищурился и сделал ещё несколько шагов. Развернулся спиной к солнцу, висевшему уже низко над морем. Сказал приветливо, широко разводя руки, показывая, что безоружный:
