Прода от 02.09
– Я согласен! – торопливо завопил сын Гудрема.
Харальд скривился. Стоял бы на берегу, так и сплюнул бы. Но в море плевать нельзя…
Три причала Вёллинхела оказались сработаны так же просто и надежно, как причал в его Хааленсваге – уходящие в море мостки, настеленные на бревна, вбитые в дно. Из пяти драккаров, с которыми Гудрем когда-то ушел из Йорингарда, у причалов сейчас покачивались лишь трое – считая и тот, на котором его встретил Трюгви.
Может, после смерти конунга кто-то из хирдманов решил, что клятвам настал конец, а уходить с пустыми руками глупо?
Если так, мельком подумал Харальд, тогда понятно, почему Гудремсон вместо драки решил выплатить гельд. Три его хирда против пяти чужих. Сам Трюгви по молодости лет видел не слишком много битв, а при таком раскладе надежд на победу мало…
Харальд ступил на мостки первым. Распорядился, не оборачиваясь к Свейну, сбежавшему следом:
– Собери три команды, человек по двадцать. Пусть возьмут чужие драккары под охрану. Людей Гудрема… – тут Харальд поправился: – Людей Трюгви гоните на берег. На кораблях ничего не трогать, я сам потом их осмотрю. Крикни нашим на других драккарах – пусть идут к соседним причалам. И берут под охрану мостки и берег.
Свейн тут же начал выкликать имена. Харальд зашагал к началу мостков, где его уже ждал Трюгви. За спиной у того толпились воины. Смотрели угрюмо, безрадостно...
– Ярл Харальд, – Гудремсон, невысокий парень лет восемнадцати, с бледным веснушчатым лицом, смотрел исподлобья, но не так угрюмо, как его люди. – Я скорблю по своему отцу, но хочу мира.
– В своем доме мира хотят все, – хмуро ответил Харальд, – только в чужом он никому не нужен… куда делись ещё два драккара? У Гудрема, как я помню, их оставалось пять.
– Хирдманы Торбъёрн и Скалгрим исчезли вместе с кораблями. Отстали от всех, когда возвращались из… – Трюгви споткнулся.
– Из последнего похода твоего отца, – закончил за него Харальд.
И огляделся. Даже с учетом двух ушедших драккаров воинов на берегу было маловато. Или остальные сидят в крепости?
– Я хочу побеседовать с теми хирдманами Гудрема, что остались, – сказал Харальд. – И с тобой, Гудремсон.
– Пройдем в главный дом? – торопливо предложил Трюгви. Добавил, напряженно блеснув голубыми глазами: – Ярл Харальд…
– Нет, поговорим здесь, – Харальд ткнул секирой, указывая на берег перед причалами.
А затем двинулся вперед, прямо на Гудремсона и его воинов. Те попятились, выбираясь на полосу галечника у воды – и уступая ему дорогу.
Харальд отмерил от причала два десятка шагов, развернулся к идущему следом Трюгви. Окинул взглядом трех мужчин, державшихся рядом с юным конунгом – немолодых, наполовину седых, иссеченных шрамами.
И кивнул одобрительно, увидев, что его собственные воины, не дожидаясь приказа, уже отсекают эту четверку от остальных людей Трюгви. Сказал неторопливо:
– Меня интересуют три вещи. Во-первых, я хочу получить зелье, что дал вам Гудрем – для стрел и копий, предназначенных для меня. Все, до последней капли. Во-вторых, я хочу знать, что делал и как жил Гудрем, начиная с того дня, как его драккар утонул, а сам он все-таки вернулся. И то, как часто конунг Гудрем приносил жертвы моему отцу, Ёрмунгарду. В-третьих, я хочу знать, откуда взялись драугары у ворот моей крепости…
Он замолчал, рассматривая хирдманов Гудрема.
Те смотрели безрадостно – но было в них нечто, что его тревожило. И несколько мгновений Харальд решал, что именно.
И вдруг понял. Ветераны Гудрема не выглядели подавленными. Смотрели они угрюмо, но держались при этом спокойно. У двоих ноги отставлены, колени чуть согнуты – расслабленно, вольно. Люди, решившие сдаться без боя и не знающие, что их ждет, так не стоят…
Кроме того, один из них, заслышав имя Ёрмунгарда, бросил быстрый взгляд в сторону домов Вёллинхела. А не на залив, как следовало бы…
– Ещё я осмотрю весь Вёллинхел, – добавил Харальд – просто чтобы посмотреть, что будет дальше. – И, пожалуй, заберу всю казну. Вместо гельда, который ты, конунг Трюгви, мне назначил.
– Это твое право, раз уж мы сдались без боя, – Гудремсон скривился. – Хотя в гавани ты обещал мне другое. Но я согласен и на это…
Сказано было безрадостно, но Харальду в голосе Трюгви почему-то послышалась едва заметная тень облегчения.
Один из хирдманов переступил с ноги на ногу. Второй глянул на него – с легким предостережением во взгляде…
– Я обещал только одно, – с холодком ответил Харальд, – что вы пустите меня в крепость и сделаете все, что я вам прикажу. А я за это не трону людей Вёллинхела. Вот так мы и поступим. Вы сделаете все, а я не трону никого.
Трюгви кивнул, пробормотал:
– Как я уже сказал, я хочу мира. Пусть будет так, как ты желаешь, ярл.
Харальд шевельнул бровями. Сын Гудрема сдался слишком быстро. А ведь он только что сказал, что оставит его без казны.
– С чего начнешь осмотр крепости, ярл Харальд? – вмешался в их беседу один из хирдманов.
– С зелья, – бросил Харальд. – Где оно?
– Баклаги с зельем, которые дал нам прежний конунг, лежат теперь в кладовой, там, где казна, – сказал все тот же хирдман. – Вместе с золотом. Без Гудрема они нам не нужны. Можем проводить тебя в кладовую прямо сейчас, ярл Харальд.
Кладовая с казной Гудрема. Ну, понятно – всякий, кто получит возможность похозяйничать в крепости, первым делом отправится туда.
Харальд ухмыльнулся – широко, напоказ. Так, чтобы в нем видели берсерка, жаждущего добраться до чужого золота.
Лица хирдманов просветлели. Трюгви вздохнул – и кажется, с облегчением.
Его слишком упорно затаскивали в кладовую. Все правильно – где ещё готовить ловушку, как не там, где золото. К тому же у кладовых с казной обычно толстые стены и крепкие двери. Значит, там его что-то ждет.
Харальд окинул взглядом Вёллинхел. Края высоких укреплений и здесь выходили к самой воде, как в Йорингарде. Но в отличие от него, тут построили ещё одну стену, прикрывавшую крепость со стороны берега. Каменную, в полтора человеческих роста, с воротами посередине.
Сейчас створки ворот стояли широко распахнутыми. А над краем стены не было видно человеческих лиц.
Что, если все пять хирдов все-таки тут, подумал Харальд. А драккары спрятаны где-нибудь в соседнем фьорде, чтобы берсерк расслабился – и рассказ Трюгви о сбежавших хирдманах подтвердился…
Что ждет его на этот раз – опять драугары и зелье? Или теперь приготовили что-то другое?
– Расскажите мне о Гудреме. – Потребовал он, продолжая размышлять.
Если предположить, что против его пяти хирдов будет пять чужих, а его, отравив или ещё как-то скрутив, запрут где-нибудь...
Тогда он не сможет вернуться к берегу. А Сванхильд вести за стену нельзя. Одна удачно пущенная стрела, и её не станет.
И если он не выйдет потом к своим драккарам, девчонки ему уже не видать.
Можно, конечно, вообще не идти в крепость – но он пришел сюда за зельем. А ещё чтобы отбить у желающих охоту опять приходить к нему в гости. Так что идти придется.
– Честно говоря, нам нечего рассказать тебе о Гудреме, ярл Харальд, – нехотя сказал один из хирдманов.
– Отец, когда его драккар пропал, а сам он вернулся через несколько дней, остался таким же, как всегда, – с горечью перебил того Трюгви. – И здесь, в Вёллинхеле, жертв Ёрмунгарду он не приносил. Только там, в Йорингарде. Если мой отец и делал что-то в наших краях, то тайно, не показывая никому…
– А драугары откуда? – напомнил Харальд.
И продолжил разглядывать крыши домов, выглядывавшие из-за невысокой стены. Мысли его текли своим чередом.
Если тут и впрямь ловушка, ему позволят дойти до казны, а потом не выпустят. Как? Да Хель его знает…
Может, он зря беспокоится? И видит ловушку там, где её нет? А молодой наследник Гудрема действительно растерян, людей у него немного, крепость защищать некому, поэтому он готов на все, даже расстаться с казной?
– Что касается драугаров, – ломким голосом заявил Гудремсон, – то и об этом мы знаем очень мало. Перед тем, как отправиться в Йорингард в последний раз, мой отец посадил двух своих воинов в лодку и отправился в море. Вернулись эти люди уже драугарами. И слушались только моего отца…
Харальд перевел взгляд на хирдманов. Спросил с усмешкой:
– И вы все равно ему служили? Зная, что он превратил своих людей в живых мертвецов?
– Конунг Гудрем был щедр, – проворчал один из них, – и я знал его много лет. А эти двое вышли с ним в море по доброй воле. Откуда я знаю, какой у них был уговор? Мы тем двоим ничем не обязаны – да и пробыли они в нашем войске недолго, пришли наниматься уже в Йорингарде…
Сказавший не отвел глаза – а Харальд ощутил, как оскал довольной ухмылки на его лице перерастает в озлобленный.
Ему вдруг вспомнился тот человек в Йорингарде, что предал его ради сына. Он так и не решил, что с ним делать, оставив предателя под стражей…
– Так мы идем, ярл Харальд? – спросил Трюгви.
– Конечно, идем, – неторопливо ответил он, убирая с лица ухмылку, от которой уже сводило челюсти. – Только сначала сделаем кое-что. Скажи своим людям, чтобы они сложили оружие. Прямо сейчас.
Трюгви нахмурился – но не слишком сильно, словно ждал этого. Заявил после паузы:
– Но ты же обещал никого не трогать!
– А разве я трогаю кого-нибудь? – изумился Харальд. – Мои парни заберут у твоих мечи, чтобы не порезались, если что. Прикажи лучше своим отдать оружие. И все будет хорошо, Гудремсон!
Трюгви глянул с вызовом, крикнул – уверено, неожиданно твердым голосом:
– Сложить оружие!
Чужие воины с равнодушными лицами начали кидать на землю мечи. Харальд, наблюдая за ними, заметил:
– Что-то маловато у тебя воинов, Трюгви, сын Гудрема. Здесь я вижу не больше сотни – а в трех хирдах, что у тебя остались, должно быть не меньше четырех сотен клинков. Драккары у причалов крупные, каждый на сорок пар весел…
– Многие ушли, – сердито заявил Трюгви. – Сбежали, испугавшись. Кое-кто бросил мне прямо в лицо, что со смертью отца умерли и их клятвы. Ещё около пяти десятков человек стоят сейчас на стенах. Они тоже могут сложить оружие, если хочешь. Но для этого нам с тобой придется пройтись по крепости. Мне, чтобы приказать, а тебе с твоими людьми, чтобы забрать мечи.
Харальд едва заметно кивнул.
Все было гладко и достоверно.
Может, качнуть лодку?
– От тех, кто прислуживал Гудрему, надо ждать любой подлости, – с расстановкой сказал он, глядя в упор на трех хирдманов. – Думаю, кое о чем вы умолчали. А спрошу-ка я вас по-другому. С пристрастием. Сейчас мои люди разожгут костры. И я узнаю, что ждет меня в кладовой…
Хирдманы с мгновенно изменившимися лицами встали спиной друг к другу. Полтора десятка воинов Харальда тут же выставили чешую щитов за их спинами, ощетинились копьями, преграждая путь к другим людям Трюгви.
Харальд вскинул руку, давая знать, чтобы не вмешивались.
Гудремсон стоял неподвижно, молча. Сжимал кулаки, но за меч на поясе не хватался. Лишь смотрел на Харальда с ненавистью.
– Про тебя говорили, что ты держишь свое слово, ярл! – выкрикнул один из хирдманов. – О пытках уговора не было!
– Когда ваш конунг делал из ваших же воинов драугаров, вы не возмущались, – рявкнул Харальд. – Так вам ли меня в чем-то упрекать?
Он все ждал, что из крепости повалят остальные люди Гудрема – но ничего не происходило. Его хирды уже сгоняли в одно место чужих воинов, заканчивая их разоружать.
Сквозь толпу пробились его собственные хирдманы – Убби, Свейн, Бъёрн и Ларс. И Свальд. Все пятеро смотрели на него, ожидая приказов.
Харальд качнул головой, запрещая подходить поближе.
Может, он все-таки ошибся? Был только один способ проверить это – войти в кладовую.
Но сначала следовало закончить здесь. Харальд перехватил секиру поудобнее, держа её по-прежнему одной рукой, а не двумя. На этот раз он собирался брать живьем, а не убивать…
Начал он с Трюгви, уже успевшего вытащить меч. Метнулся смазанной тенью в сторону, заходя слева. Ударил мальчишку в челюсть – тот так и упал, со вскинутой правой, с клинком, занесенным для удара.
Харальд развернулся к хирдманам.
Ветераны Гудрема не стали нападать на него все разом, одновременно. Один развернулся, чтобы прикрыть спины товарищей, если люди Харальда вдруг решат поучаствовать в драке.
Двое других кинулись на него. Он качнулся, пропуская мимо клинок первого – и вскинул руку, встречая меч второго. Но не отбивая, а ловя.
Клинок, попав в зазор между лезвием и четырехгранным острием в навершии секиры, зазвенел. Харальд мгновенно перехватил рукоять уже двумя руками, крутнул перед собой, уводя меч вниз. Тот лязгнул – и вылетел из рук хозяина.
Харальд тут же саданул обезоруженному по зубам рукоятью секиры, тот пошатнулся, упал…
А он переступил с ноги на ногу, с разворотом, встречая двух оставшихся. Поднырнул под клинок, летевший с правой стороны, врезал тому, кто его держал, под дых – опять окончанием рукояти, чтобы не убить. Скрежетнули кольца кольчуги, вминаясь в тело.
Хирдман с хриплым звуком выдохнул и завалился назад.
Третьего Харальд оглушил, саданув обухом секиры по шлему. И повернулся, встречая того, с кем схлестнулся в самом начале драки, лишив оружия и оставив без нескольких зубов. Мужчина успел подобрать меч, снова кинулся на него…
Харальд отбил удар, перекинул секиру в одну руку – и освободившейся ладонью перехватил чужое запястье. Стиснул, но не так, чтобы лишить руки, помягче.
Клинок вылетел, зазвенел на камнях.
Хирдман замер на месте, сгорбившись и угрюмо глядя на него. Кровь струей текла по подбородку. Двое его товарищей и Трюгви валялись рядом.
– Что теперь? – спросил Убби, дожидавшийся конца драки в десятке шагов от ярла, вместе с остальными.
Харальд оглянулся. Тьма уже сгущалась, его люди разводили на берегу костры – чтобы осветить берег и подходы к причалу.
– Свяжите тех, что валяются, – распорядился он. – И закройте ворота крепости. Людей к ним, чтобы никто не помешал нашей беседе.
Потом посмотрел на единственного хирдмана, оставшегося стоять на ногах. Спросил:
– Сам расскажешь, что приготовлено для меня в кладовой? Или придется пытать?
Мужчина молчал. Харальд мельком глянул на кнорр, покачивавшийся на мелкой волне у причала. Над бортом торчали бледные женские лица.
Он сплюнул, зло сказал:
– Свейн. Пошли кого-нибудь, пусть загонят баб в укрытие, чтобы не словили случайную стрелу. И какого Хеля, хотел бы я знать, парни с кнорра позволяют им бегать по палубе, словно крепость уже захвачена – и все закончено?
Один из воинов, стоявших за плечом Свейна, тут же сорвался с места.
Прода от 3.9
Один из воинов, стоявших за плечом Свейна, тут же сорвался с места.
– Придержите этого, – распорядился Харальд, глядя на хирдмана, по-прежнему угрюмо молчавшего. – Теперь слушай меня, человек Гудрема и Трюгви – конунга, который когда-то водил вас в битвы, больше нет, но сам ты ещё жив. А нынешний конунг достаточно глуп, чтобы устроить ловушку, но при этом вывести вас сюда, прямо мне в руки…
Харальд вдруг смолк, подумал – если только и это не подстроено. И не является частью ловушки. Потом шевельнул бровями, закончил:
– Костры горят, и огонь развязывает языки даже самым упрямым. Что ждет меня в кладовой?
Мужчина, схваченный за плечи и за локти, вдруг харкнул ему под ноги кровавым сгустком. Прохрипел:
