— Один сделал свое дело. Локки затеял игру, но конунг всех богов сбил его фигуру с доски. Ты пока останешься тут. Я схожу…
— Нет! — перебила его Света. И начала поспешно подбирать слова: — Зачем теперь? Нет раньше? Нет идти! Думать, Ульф! Игра? Хефа…
Она сбилась, так и не вспомнив название, услышанное в хижине.
— Хнефатафль, — буркнул Ульф. — Значит, ты хочешь, чтобы я торчал на месте и думал?
А затем он зло выдохнул.
— Сначала надо выбр-ра… выбраться отсюда. Ломать голову над загадками будем потом. Я схожу, р-ра… разведаю. Ты посидишь тут…
— Нет! — Свету вдруг охватила паника.
Ему нельзя уходить одному, мелькнуло у неё. Может, затишье во дворе это ловушка? И стоит Ульфу выйти, как молния ударит уже прицельно, по нему?
Она быстро накинула себе на шею кожаный шнурок с ножнами. Снова потребовала:
— Думать, Ульф! Нет идти!
Тяжелая рука переместилась с её плеча на спину. Придавила Светино тело пониже талии, почти обняв — и ей показалось, что каменно-твердая ладонь мужа стала мягче.
— Оборотни предпочитают делать, а не думать, — заявил Ульф, уже ясно выговаривая слова. — Но нам приходится прислушиваться к нашим женам, иначе они нас возненавидят…
— Возненавидят, — поспешно согласилась Света. — Зачем нет руна здесь, в крепость? Можно там — гора, дом!
— Ты спрашиваешь, почему Один дождался, пока мы придем в крепость, — пробормотал Ульф, — и только после этого отобрал рунный дар? Не дав тебе потушить огонь, а заодно отрезав нам путь на драккар?
Снаружи опять ударила молния, дверной проем залило светом — уже не таким ярким, как прежде. Секунды через две приглушенно заворчал гром.
Гроза стихает, подумала Света. Кажется, стихает. Или их выманивают наружу, изображая конец грозы?
— Одно из двух, — объявил Ульф. — Или Один знает о затее Локки и решил ей помешать, лишив меня доверия ярлов… или Одину нужно, чтобы ты попала в руки кого-то из людей. Хальстейн, брат Торгейра, скоро вернется в столицу. Может, ещё одна гроза, и ты снова обретешь свой рунный дар?
Он помолчал, добавил уже тише:
— Если верно первое, то проще сразу прибить нас молнией. Но если верно второе, то прибивать нужно только меня.
Свейта ещё крепче прижалась к нему. От запаха её, в котором переливались страх и растерянность, ему снова захотелось оскалиться. Однако Ульф сдержался.
Грозой тянуло по-прежнему, но сквозь свежесть, резавшую ноздри, он улавливал запах сухих зерен и вонь мышиного помета. Они оказались в одной из кладовых.
— Полагаю, Одину нужна ты. Из-за рунного дара, — бросил Ульф.
И насмешливо решил — раз она этого хочет, придется думать.
— Может, доставить сюда второе веретено норн не так просто? Или боги боятся потерять его так же, как первое?
— Локки про это не знать, — согласилась жена.
А может, отец лжи просто умолчал кое о чем, подумал Ульф. У Локки свои игры…
Но если он прав, то Свейту не тронут. И силу ей потом вернут.
— Тогда тебя будут беречь, — размеренно сказал Ульф. — Пока я рядом с тобой, бить по мне молниями не станут. Чтобы не задеть тебя.
Свейта поспешно кивнула, подборок ему пощекотали пушистые прядки.
Она с самого начала не хотела отпускать меня одного, вдруг понял Ульф. Остановила и заставила рассуждать…
— Моя хитрая жена, — проворчал Ульф, обнимая Свейту уже двумя руками. — Учишься добиваться своего?
Свейта крутнула головой, волосы опять пощекотали ему подбородок. Выпалила:
— Нет!
— Так я и поверил…
Вдали ударила молния, по проему двери снова скользнули отсветы. На этот раз блеклые, серые.
Играем на троих, неожиданно подумал Ульф. Он, Локки, Один…
И Свейта. Хотя она скорей добыча, чем игрок. Знать бы, что затеял Локки. И что он скрыл?
— Где-то в опочивальне Торгейра лежит ключ к подземному ходу, — тихо сказал Ульф. — Ход начинается в мастерской темных альвов. В прошлый раз я не стал искать ключ. Не было времени. Да и люди бегали с ведрами как раз там, где стоит мастерская. Но сейчас нам нужен подземный ход. А раз ты считаешь, что без тебя я пропаду…
Он вскинул её на руки. Свейта торопливо ухватила его за шею.
Ульф, снова пригнувшись, вылетел наружу. Ощутил, как по коже стрельнуло шерстью — уже не от запахов, а от напряженной собранности…
В десятке шагов от него по земле хлестнула молния. Он вильнул, помчался ещё быстрей. Свейта, вместо того, чтобы собраться в комок, растопырилась. Прижала голову к его плечу, рукой прикрыла ему спину, коленкой заслонила плечо.
Утихшая было гроза опять разбушевалась. Молнии били сверху все чаще и чаще, напоминая дождь из раскалено-белых струй. И всякий раз ударяли в нескольких шагах от оборотня, бежавшего с ношей.
Грохотал гром.
В такт его раскатам земля вздрагивала. Все сильней и сильней, словно кто-то пытался сбить оборотня с ног.
Ульф бежал.
Пошатывался, но бежал.
В опочивальню Торгейра муж забрался через выбитое окно. Сначала усадил Свету на подоконник, затем скользнул мимо неё в проем — и втянул её внутрь. Распорядился:
— Не отставай. Раз ты мой щит, прикрывай мне спину!
Потом Ульф неспешно зашагал по опочивальне. Перед каждым сундуком он останавливался, принюхивался и шел дальше.
Света, идя за ним, оглянулась. Молнии обливали всполохами сияния белую глыбу, высившуюся у стены, справа от входа. Верх глыбы упирался в заиндевевший потолок. Ледяная могила Торгейра и Хильдегард…
Она нахмурилась, отгоняя невольное сожаление. Подумала — значит, эта глыба никогда не растает? Если руна Льда и впрямь необратима, как заявила когда-то Хильдегард?
Дойдя до кровати, Ульф зачем-то погладил изголовье. И внезапно присел. Уронил, уже берясь за высокую резную ножку кровати:
— Нашел!
Дерево хрустнуло, в руке Ульфа что-то блеснуло. Света поспешно развернулась к окну.
А потом Ульф снова нес её на руках. Рядом с бегущим оборотнем то и дело ударяли молнии, похожие на тонкие слепящие нити. Наконец Ульф влетел в какое-то строение, с разбегу пнув дверь.
После аромата грозы, пугающе-свежего, острого до того, что волосы на голове вставали дыбом — в нос Свете ударил кисло-едкий запах.
Дым и ещё что-то, решила она.
— Держись рядом, — велел Ульф, уже ставя Свету на каменный пол. — По подземному ходу пройдет лишь человек с ключом. И тот, кого он ведет за руку. Ты все поняла? Не пытайся вырвать руку.
В следующее мгновенье когтистые пальцы сжали её запястье.
— Да, — выдохнула Света.
И пошла сквозь густо-чернильную тьму вслед за Ульфом.
— Здесь должны быть фонари, — негромко проворчал он.
За распахнутой дверью снова ударила молния. Синеватые блики на миг высветили шеренгу печей и ряд наковален, меж которых они шли.
Ульф тут же дернул Свету в сторону. Отпустил её руку, уронил короткое словцо, и в метре от них вспыхнул шарик альвовова огня, упрятанный в маленькую железную клетку.
Ульф молча сунул зажженный фонарь Свете и зашагал дальше. Она заторопилась следом, сжимая в перебинтованной ладони кованую дужку.
У стены в дальнем конце строения Ульф остановился. Вскинул правую руку, с которой свисал на цепочке серебристо блестевший стерженек. Тот качнулся раз, другой — и внезапно поднялся, повиснув параллельно полу. Сам по себе, без чьей-то помощи.
Кладка стены, возле которой они стояли, мгновенно пошла волнами. Камни потекли неровными складками, сминаясь и раздаваясь в стороны. Словно валуны были сделаны из темного воска, сейчас стремительно таявшего…
Ульф дернул Свету за руку. Она хрипловато вздохнула — дыра, появившаяся в стене, доверия не внушала.
Но под неровный каменный свод она шагнула размашисто. И оглянулась через плечо, только отсчитав пять шагов.
Позади, за ними, теперь темнел сплошной камень. Такой же, как впереди и по бокам. Они шли в каменном пузыре, плывшем вместе с ними сквозь скалу…
— Вряд ли здесь есть чужие уши, — обронил Ульф, идя на полшага впереди Светы. — Самое время поговорить.
Под гладким, будто оплавленным сводом слова его отозвались дребезжащим эхом.
— Нас отпустили, не угостив молнией. Только попугали. Значит, богам ты нужна живой. Но они могли заняться нами раньше. Могли пришибить меня молнией, пока я охочусь, затем отправить кого-нибудь за тобой. Ты тогда лежала в хижине без сознания, и ещё не видела меня живым. Поверила бы всему, что скажут…
Не всему, возмутилась Света — но молча, потому что в главном Ульф был прав. В его смерть она поверила бы.
— Кроме того, ты тогда не знала о руне Чаши, — спокойно бросил Ульф. — Немного лжи, и ты сама отдала бы рунный дар. Но боги не стали спешить. Почему?
Света промолчала.
— У меня есть лишь одно объяснение, — проговорил Ульф, чуть крепче сжав её запястье. — Боги чего-то ждали. Через несколько дней в Нордмарк вернется Хальстейн, средний сын конунга Олафа. Или не вернется — если Локки решит мне помочь на свой лад…
Помочь, мелькнуло у Светы. То есть убить сына конунга по дороге?
Она сбилась с шага.
— Локки может перехватить Хальстейна, послав драккары огненных или инеистых йотунов, — объявил Ульф. — Но это лишь отложит беду. В Эрхейме рано или поздно появится новый конунг. В случае чего, его выберут из ярлов, благо все они в столице. И боги начнут строить мост в ваш мир. Кажется, мне придется стать конунгом.
Прозвучало это как-то обыденно. Ульф даже шага не замедлил. Продолжил бесстрастно:
— Раз тебя лишили силы, в Ульфхольм придется идти пешком. Но если боги не оставят нас в покое, мы до него не доберемся. Случиться может что угодно. Я отвернусь, а тебя скрутят. Отойду, а тебя украдут. Конечно, можно спрятаться, и даже на охоту ходить вместе. Но прячущийся зовется дичью. А любую дичь можно поймать. Есть лишь один способ не стать добычей — поохотиться самим.
— Как? — выдохнула Света, когда Ульф замолчал.
— Кроме подсовывания щита под ногу конунга, — отрывисто ответил оборотень, — у людей есть и другие обычаи. Не менее древние. Когда происходит убийство, землю убитого может наследовать тот, кто отомстил убийце. Сын, племянник, дальний родич… даже чужак. И любой может доказать свою правоту на поединке. Убийство конунга Олафа подстроил Торгейр. Однако Хильдегард впутала в это дело Гудбранда. Именно его обвинили в смерти Олафа. Истинный виновник остался в тени.
Света опять сбилась с шага.
— Но это я отомстил за смерть Олафа, прикончив его настоящего убийцу Торгейра, — быстро сказал Ульф. — И согласно обычаю, имею право на владения Олафа. А ещё я могу доказать свою правоту на поединке.
— Ярл Арнстейн, — со страхом напомнила Света.
Отец Хильдегард не примирится с таким исходом, подумала она. Да и другие ярлы этому не обрадуются.
Ульф, не оборачиваясь к ней, кивнул на ходу.
— Да, Арнстейн и прочие ярлы будут против. Хальстейн тоже, когда… если он все-таки вернется. Но поединок решает все. Понятно, что против меня будут выставлять одного бойца за другим — пока я не убью всех, кто готов умереть за чужие права. Драки затянутся надолго, и кто-то должен прикрывать мне спину. Иначе на меня пойдут толпой.
Вот теперь Свете стало совсем страшно. Запястье, в которое крепкой хваткой вцепился Ульф, напряглось до дрожи.
Он, словно не заметив этого, уронил:
— Поэтому мне нужны союзники. Были бы здесь волки… но они ушли в Ульфхольм. Зато в полях вокруг Нордмарка по ночам бродят светлые альвы. У них дурные привычки и хитрый нрав — однако держать меч светлые умеют. Кроме того, я знаю, что им дать.
Света оступилась. О том, что альвы вытворяют с женщинами, говорила ещё старуха колдунья, притащившая её сюда. И Ульф предупреждал об этом...
Неужели он предложит альвам женщин?
Не может быть, пролетело у неё в уме. Ульф не жаловал ни рабства, ни излишней жестокости. Он во многом походил на людей её мира — не считая звериной морды, появлявшейся у него иногда…
— Да не трясись ты так, — бросил Ульф.
Он шагал, не оборачиваясь. Пальцы на её запястье уже вздулись, став толще. И опять покрылись шерстью. Хвост молочно-серых волос, болтавшийся между лопатками, наполовину укоротился.
— Знаю я, о чем ты думаешь, — проворчал Ульф. — Нет, волки бабами не торгуют. Я предложу светлым другое. Они делают повязки, лечебные зелья и альвовы огни. Однако сами их не продают. Никто не позволит светлым открыть лавку в городе… и не потому, что альвов боятся. В конце концов, для защиты от них есть амулеты. Дело в другом. Сейчас люди конунга выкупают у альвов весь товар, и перепродают его в три раза дороже. Добрая торговля, хороший доход. Вот об этом я и потолкую со светлыми. Если я стану конунгом, они получат за свои вещицы полную цену. И посмотрим, что мне ответят альвы. Я бы на их месте согласился.
Ульф снова смолк. А Света с облегчением подумала — я права. Он похож на людей моего мира!
Хорошо, что Свейта не знает моего мира, мелькнуло у Ульфа. Иначе сообразила бы, что давать светлым альвам лишние деньги — все равно, что предложить им баб. Рабский рынок в Нордмарке работает и зимой, когда поля укрыты снегом. Когда нужды в рабынях для работы уже нет…
Ульф отогнал эти мысли, твердо объявил:
— Мне нужно найти светлых. В стороне от Нордмарка есть долина. Парни из волчьего хирда как-то раз проходили там, возвращаясь после охоты с конунгом Олафом. Один из оборотней учуял в кустах тропку. Верней, конец тропы, пахнувший светлыми. Альвы устраивают выходы из Льесальфхейма поближе к человеческому жилью, чтобы далеко не ходить. Конечно, дорожки у светлых зачарованные, мне по ним не пройти. Но я засяду в кустах, и подожду. Нордмарк город большой, альвы туда ходят часто. Охотятся за девками...
Ульф осекся. Вспомнил внезапно, что не припас для Свейты амулета, защищавшего от светлых. И тут же внутри плеснуло злобой на самого себя. На собственную глупость. Понадеялся на скорое возвращение в Ульфхольм, где светлые не охотятся…
— Только не вздумай смотреть альвам в глаза, — чуть неразборчиво бросил Ульф.
С губ рвалось рычание.
— И от меня не отходи! Ни на шаг!
— Я щит тебе, — заявила Свейта, уверенно и просто. — Не отходить!
Шерсть, пробившаяся на щеках, тут же исчезла. Остатки Ульфовой злости растворились в насмешливом фырканье.
— Щит… если гроза до сих пор не утихла, дождемся её конца в этой дыре.
Запястье в его кулаке опять мелко дрогнуло. Похоже, Свейте не нравился каменный пузырь, в котором они шагали.
Но вслух она ничего не сказала. И Ульф заметил:
— Когда мы вошли в подземный ход, гроза уже выдыхалась. Даже Тор не может без конца махать своим молотом Мьёльниром, выбивая молнии. Полагаю, гроза скоро утихнет. Или уже стихла. Одно плохо — у нас нет еды для тебя.
— А для ты есть? — сразу подловила его Свейта.
— Я могу пару дней обойтись без перекусов, — уронил Ульф.
Дальше он шагал молча. На ходу прикидывая, как бы поскорей выйти к той долине…
Ход наконец закончился.
В передней стенке каменного пузыря проклюнулась дыра — и распахнулась перед ними округлым колодцем. Внутрь ворвался грохот прибоя. Смутно-серыми пятнами замелькали шапки пены, с размаху налетавшие на камни, неразличимые во тьме…
— Нет! — перебила его Света. И начала поспешно подбирать слова: — Зачем теперь? Нет раньше? Нет идти! Думать, Ульф! Игра? Хефа…
Она сбилась, так и не вспомнив название, услышанное в хижине.
— Хнефатафль, — буркнул Ульф. — Значит, ты хочешь, чтобы я торчал на месте и думал?
А затем он зло выдохнул.
— Сначала надо выбр-ра… выбраться отсюда. Ломать голову над загадками будем потом. Я схожу, р-ра… разведаю. Ты посидишь тут…
— Нет! — Свету вдруг охватила паника.
Ему нельзя уходить одному, мелькнуло у неё. Может, затишье во дворе это ловушка? И стоит Ульфу выйти, как молния ударит уже прицельно, по нему?
Она быстро накинула себе на шею кожаный шнурок с ножнами. Снова потребовала:
— Думать, Ульф! Нет идти!
Тяжелая рука переместилась с её плеча на спину. Придавила Светино тело пониже талии, почти обняв — и ей показалось, что каменно-твердая ладонь мужа стала мягче.
— Оборотни предпочитают делать, а не думать, — заявил Ульф, уже ясно выговаривая слова. — Но нам приходится прислушиваться к нашим женам, иначе они нас возненавидят…
— Возненавидят, — поспешно согласилась Света. — Зачем нет руна здесь, в крепость? Можно там — гора, дом!
— Ты спрашиваешь, почему Один дождался, пока мы придем в крепость, — пробормотал Ульф, — и только после этого отобрал рунный дар? Не дав тебе потушить огонь, а заодно отрезав нам путь на драккар?
Снаружи опять ударила молния, дверной проем залило светом — уже не таким ярким, как прежде. Секунды через две приглушенно заворчал гром.
Гроза стихает, подумала Света. Кажется, стихает. Или их выманивают наружу, изображая конец грозы?
— Одно из двух, — объявил Ульф. — Или Один знает о затее Локки и решил ей помешать, лишив меня доверия ярлов… или Одину нужно, чтобы ты попала в руки кого-то из людей. Хальстейн, брат Торгейра, скоро вернется в столицу. Может, ещё одна гроза, и ты снова обретешь свой рунный дар?
Он помолчал, добавил уже тише:
— Если верно первое, то проще сразу прибить нас молнией. Но если верно второе, то прибивать нужно только меня.
***
Свейта ещё крепче прижалась к нему. От запаха её, в котором переливались страх и растерянность, ему снова захотелось оскалиться. Однако Ульф сдержался.
Грозой тянуло по-прежнему, но сквозь свежесть, резавшую ноздри, он улавливал запах сухих зерен и вонь мышиного помета. Они оказались в одной из кладовых.
— Полагаю, Одину нужна ты. Из-за рунного дара, — бросил Ульф.
И насмешливо решил — раз она этого хочет, придется думать.
— Может, доставить сюда второе веретено норн не так просто? Или боги боятся потерять его так же, как первое?
— Локки про это не знать, — согласилась жена.
А может, отец лжи просто умолчал кое о чем, подумал Ульф. У Локки свои игры…
Но если он прав, то Свейту не тронут. И силу ей потом вернут.
— Тогда тебя будут беречь, — размеренно сказал Ульф. — Пока я рядом с тобой, бить по мне молниями не станут. Чтобы не задеть тебя.
Свейта поспешно кивнула, подборок ему пощекотали пушистые прядки.
Она с самого начала не хотела отпускать меня одного, вдруг понял Ульф. Остановила и заставила рассуждать…
— Моя хитрая жена, — проворчал Ульф, обнимая Свейту уже двумя руками. — Учишься добиваться своего?
Свейта крутнула головой, волосы опять пощекотали ему подбородок. Выпалила:
— Нет!
— Так я и поверил…
Вдали ударила молния, по проему двери снова скользнули отсветы. На этот раз блеклые, серые.
Играем на троих, неожиданно подумал Ульф. Он, Локки, Один…
И Свейта. Хотя она скорей добыча, чем игрок. Знать бы, что затеял Локки. И что он скрыл?
— Где-то в опочивальне Торгейра лежит ключ к подземному ходу, — тихо сказал Ульф. — Ход начинается в мастерской темных альвов. В прошлый раз я не стал искать ключ. Не было времени. Да и люди бегали с ведрами как раз там, где стоит мастерская. Но сейчас нам нужен подземный ход. А раз ты считаешь, что без тебя я пропаду…
Он вскинул её на руки. Свейта торопливо ухватила его за шею.
Ульф, снова пригнувшись, вылетел наружу. Ощутил, как по коже стрельнуло шерстью — уже не от запахов, а от напряженной собранности…
В десятке шагов от него по земле хлестнула молния. Он вильнул, помчался ещё быстрей. Свейта, вместо того, чтобы собраться в комок, растопырилась. Прижала голову к его плечу, рукой прикрыла ему спину, коленкой заслонила плечо.
Утихшая было гроза опять разбушевалась. Молнии били сверху все чаще и чаще, напоминая дождь из раскалено-белых струй. И всякий раз ударяли в нескольких шагах от оборотня, бежавшего с ношей.
Грохотал гром.
В такт его раскатам земля вздрагивала. Все сильней и сильней, словно кто-то пытался сбить оборотня с ног.
Ульф бежал.
Пошатывался, но бежал.
***
В опочивальню Торгейра муж забрался через выбитое окно. Сначала усадил Свету на подоконник, затем скользнул мимо неё в проем — и втянул её внутрь. Распорядился:
— Не отставай. Раз ты мой щит, прикрывай мне спину!
Потом Ульф неспешно зашагал по опочивальне. Перед каждым сундуком он останавливался, принюхивался и шел дальше.
Света, идя за ним, оглянулась. Молнии обливали всполохами сияния белую глыбу, высившуюся у стены, справа от входа. Верх глыбы упирался в заиндевевший потолок. Ледяная могила Торгейра и Хильдегард…
Она нахмурилась, отгоняя невольное сожаление. Подумала — значит, эта глыба никогда не растает? Если руна Льда и впрямь необратима, как заявила когда-то Хильдегард?
Дойдя до кровати, Ульф зачем-то погладил изголовье. И внезапно присел. Уронил, уже берясь за высокую резную ножку кровати:
— Нашел!
Дерево хрустнуло, в руке Ульфа что-то блеснуло. Света поспешно развернулась к окну.
А потом Ульф снова нес её на руках. Рядом с бегущим оборотнем то и дело ударяли молнии, похожие на тонкие слепящие нити. Наконец Ульф влетел в какое-то строение, с разбегу пнув дверь.
После аромата грозы, пугающе-свежего, острого до того, что волосы на голове вставали дыбом — в нос Свете ударил кисло-едкий запах.
Дым и ещё что-то, решила она.
— Держись рядом, — велел Ульф, уже ставя Свету на каменный пол. — По подземному ходу пройдет лишь человек с ключом. И тот, кого он ведет за руку. Ты все поняла? Не пытайся вырвать руку.
В следующее мгновенье когтистые пальцы сжали её запястье.
— Да, — выдохнула Света.
И пошла сквозь густо-чернильную тьму вслед за Ульфом.
— Здесь должны быть фонари, — негромко проворчал он.
За распахнутой дверью снова ударила молния. Синеватые блики на миг высветили шеренгу печей и ряд наковален, меж которых они шли.
Ульф тут же дернул Свету в сторону. Отпустил её руку, уронил короткое словцо, и в метре от них вспыхнул шарик альвовова огня, упрятанный в маленькую железную клетку.
Ульф молча сунул зажженный фонарь Свете и зашагал дальше. Она заторопилась следом, сжимая в перебинтованной ладони кованую дужку.
У стены в дальнем конце строения Ульф остановился. Вскинул правую руку, с которой свисал на цепочке серебристо блестевший стерженек. Тот качнулся раз, другой — и внезапно поднялся, повиснув параллельно полу. Сам по себе, без чьей-то помощи.
Кладка стены, возле которой они стояли, мгновенно пошла волнами. Камни потекли неровными складками, сминаясь и раздаваясь в стороны. Словно валуны были сделаны из темного воска, сейчас стремительно таявшего…
ГЛАВА 3
Ульф дернул Свету за руку. Она хрипловато вздохнула — дыра, появившаяся в стене, доверия не внушала.
Но под неровный каменный свод она шагнула размашисто. И оглянулась через плечо, только отсчитав пять шагов.
Позади, за ними, теперь темнел сплошной камень. Такой же, как впереди и по бокам. Они шли в каменном пузыре, плывшем вместе с ними сквозь скалу…
— Вряд ли здесь есть чужие уши, — обронил Ульф, идя на полшага впереди Светы. — Самое время поговорить.
Под гладким, будто оплавленным сводом слова его отозвались дребезжащим эхом.
— Нас отпустили, не угостив молнией. Только попугали. Значит, богам ты нужна живой. Но они могли заняться нами раньше. Могли пришибить меня молнией, пока я охочусь, затем отправить кого-нибудь за тобой. Ты тогда лежала в хижине без сознания, и ещё не видела меня живым. Поверила бы всему, что скажут…
Не всему, возмутилась Света — но молча, потому что в главном Ульф был прав. В его смерть она поверила бы.
— Кроме того, ты тогда не знала о руне Чаши, — спокойно бросил Ульф. — Немного лжи, и ты сама отдала бы рунный дар. Но боги не стали спешить. Почему?
Света промолчала.
— У меня есть лишь одно объяснение, — проговорил Ульф, чуть крепче сжав её запястье. — Боги чего-то ждали. Через несколько дней в Нордмарк вернется Хальстейн, средний сын конунга Олафа. Или не вернется — если Локки решит мне помочь на свой лад…
Помочь, мелькнуло у Светы. То есть убить сына конунга по дороге?
Она сбилась с шага.
— Локки может перехватить Хальстейна, послав драккары огненных или инеистых йотунов, — объявил Ульф. — Но это лишь отложит беду. В Эрхейме рано или поздно появится новый конунг. В случае чего, его выберут из ярлов, благо все они в столице. И боги начнут строить мост в ваш мир. Кажется, мне придется стать конунгом.
Прозвучало это как-то обыденно. Ульф даже шага не замедлил. Продолжил бесстрастно:
— Раз тебя лишили силы, в Ульфхольм придется идти пешком. Но если боги не оставят нас в покое, мы до него не доберемся. Случиться может что угодно. Я отвернусь, а тебя скрутят. Отойду, а тебя украдут. Конечно, можно спрятаться, и даже на охоту ходить вместе. Но прячущийся зовется дичью. А любую дичь можно поймать. Есть лишь один способ не стать добычей — поохотиться самим.
— Как? — выдохнула Света, когда Ульф замолчал.
— Кроме подсовывания щита под ногу конунга, — отрывисто ответил оборотень, — у людей есть и другие обычаи. Не менее древние. Когда происходит убийство, землю убитого может наследовать тот, кто отомстил убийце. Сын, племянник, дальний родич… даже чужак. И любой может доказать свою правоту на поединке. Убийство конунга Олафа подстроил Торгейр. Однако Хильдегард впутала в это дело Гудбранда. Именно его обвинили в смерти Олафа. Истинный виновник остался в тени.
Света опять сбилась с шага.
— Но это я отомстил за смерть Олафа, прикончив его настоящего убийцу Торгейра, — быстро сказал Ульф. — И согласно обычаю, имею право на владения Олафа. А ещё я могу доказать свою правоту на поединке.
— Ярл Арнстейн, — со страхом напомнила Света.
Отец Хильдегард не примирится с таким исходом, подумала она. Да и другие ярлы этому не обрадуются.
Ульф, не оборачиваясь к ней, кивнул на ходу.
— Да, Арнстейн и прочие ярлы будут против. Хальстейн тоже, когда… если он все-таки вернется. Но поединок решает все. Понятно, что против меня будут выставлять одного бойца за другим — пока я не убью всех, кто готов умереть за чужие права. Драки затянутся надолго, и кто-то должен прикрывать мне спину. Иначе на меня пойдут толпой.
Вот теперь Свете стало совсем страшно. Запястье, в которое крепкой хваткой вцепился Ульф, напряглось до дрожи.
Он, словно не заметив этого, уронил:
— Поэтому мне нужны союзники. Были бы здесь волки… но они ушли в Ульфхольм. Зато в полях вокруг Нордмарка по ночам бродят светлые альвы. У них дурные привычки и хитрый нрав — однако держать меч светлые умеют. Кроме того, я знаю, что им дать.
Света оступилась. О том, что альвы вытворяют с женщинами, говорила ещё старуха колдунья, притащившая её сюда. И Ульф предупреждал об этом...
Неужели он предложит альвам женщин?
Не может быть, пролетело у неё в уме. Ульф не жаловал ни рабства, ни излишней жестокости. Он во многом походил на людей её мира — не считая звериной морды, появлявшейся у него иногда…
— Да не трясись ты так, — бросил Ульф.
Он шагал, не оборачиваясь. Пальцы на её запястье уже вздулись, став толще. И опять покрылись шерстью. Хвост молочно-серых волос, болтавшийся между лопатками, наполовину укоротился.
— Знаю я, о чем ты думаешь, — проворчал Ульф. — Нет, волки бабами не торгуют. Я предложу светлым другое. Они делают повязки, лечебные зелья и альвовы огни. Однако сами их не продают. Никто не позволит светлым открыть лавку в городе… и не потому, что альвов боятся. В конце концов, для защиты от них есть амулеты. Дело в другом. Сейчас люди конунга выкупают у альвов весь товар, и перепродают его в три раза дороже. Добрая торговля, хороший доход. Вот об этом я и потолкую со светлыми. Если я стану конунгом, они получат за свои вещицы полную цену. И посмотрим, что мне ответят альвы. Я бы на их месте согласился.
Ульф снова смолк. А Света с облегчением подумала — я права. Он похож на людей моего мира!
***
Хорошо, что Свейта не знает моего мира, мелькнуло у Ульфа. Иначе сообразила бы, что давать светлым альвам лишние деньги — все равно, что предложить им баб. Рабский рынок в Нордмарке работает и зимой, когда поля укрыты снегом. Когда нужды в рабынях для работы уже нет…
Ульф отогнал эти мысли, твердо объявил:
— Мне нужно найти светлых. В стороне от Нордмарка есть долина. Парни из волчьего хирда как-то раз проходили там, возвращаясь после охоты с конунгом Олафом. Один из оборотней учуял в кустах тропку. Верней, конец тропы, пахнувший светлыми. Альвы устраивают выходы из Льесальфхейма поближе к человеческому жилью, чтобы далеко не ходить. Конечно, дорожки у светлых зачарованные, мне по ним не пройти. Но я засяду в кустах, и подожду. Нордмарк город большой, альвы туда ходят часто. Охотятся за девками...
Ульф осекся. Вспомнил внезапно, что не припас для Свейты амулета, защищавшего от светлых. И тут же внутри плеснуло злобой на самого себя. На собственную глупость. Понадеялся на скорое возвращение в Ульфхольм, где светлые не охотятся…
— Только не вздумай смотреть альвам в глаза, — чуть неразборчиво бросил Ульф.
С губ рвалось рычание.
— И от меня не отходи! Ни на шаг!
— Я щит тебе, — заявила Свейта, уверенно и просто. — Не отходить!
Шерсть, пробившаяся на щеках, тут же исчезла. Остатки Ульфовой злости растворились в насмешливом фырканье.
— Щит… если гроза до сих пор не утихла, дождемся её конца в этой дыре.
Запястье в его кулаке опять мелко дрогнуло. Похоже, Свейте не нравился каменный пузырь, в котором они шагали.
Но вслух она ничего не сказала. И Ульф заметил:
— Когда мы вошли в подземный ход, гроза уже выдыхалась. Даже Тор не может без конца махать своим молотом Мьёльниром, выбивая молнии. Полагаю, гроза скоро утихнет. Или уже стихла. Одно плохо — у нас нет еды для тебя.
— А для ты есть? — сразу подловила его Свейта.
— Я могу пару дней обойтись без перекусов, — уронил Ульф.
Дальше он шагал молча. На ходу прикидывая, как бы поскорей выйти к той долине…
***
Ход наконец закончился.
В передней стенке каменного пузыря проклюнулась дыра — и распахнулась перед ними округлым колодцем. Внутрь ворвался грохот прибоя. Смутно-серыми пятнами замелькали шапки пены, с размаху налетавшие на камни, неразличимые во тьме…
