Под гривной, пока он шагал по залу, пекло. Но вполне терпимо – к презрению некоторых ярлов Олафа и его родичей Ульф привык. Как и к запашку ненависти, который от них исходил.
Но вот от нахмурившегося Сигтрюга и равнодушного с виду ярла Хёгни попахивало радостью, и это Ульфу не понравилось больше всего.
Он замер в трех шагах перед Гудбрандом, склонил голову.
– Олафсон, прости, что задержался…
– Все давно тут, – зло сказал Гудбранд. На нежных, необветренных щеках младшего сына Олафа проступили пятна недоброго, ярко-клюквенного румянца. – Только ты где-то ходишь! Хотя по первому зову из дома конунга обязан бежать сюда!
Гудбранд замолчал, и ярл Хёгни объявил – громко, чтобы слышали все в зале:
– Ярлу Ульфу сейчас не до бед, случившихся в доме конунуга. Говорят, он собрался жениться!
Кожу под гривной обожгло.
Спокойно, подумал Ульф, стискивая клыки. Напрягся, вскидывая голову…
Получилось – подшерсток на скулах так и не выступил.
– Мой вестник должен был рассказать тебе о том, что мой отец пропал! – выкрикнул Гудбранд. – Но он почему-то не застал тебя на твоем драккаре!
Ульф ответил, стараясь не сбиваться на рычание:
– Мне передали его слова. И как только я узнал о пропаже конунга Олафа, я поспешил сюда. Мой драккар пришел в Нордмарк на отдых, Олафсон. Я сейчас не на боевой страже, поэтому не сидел на корабле неотлучно, ожидая вестей…
Во взгляде Гудбранда, молодого парня лет двадцати двух, на мгновенье появилась растерянность. Появилась – и пропала. Потом голубые глаза посмотрели на оборотня уже с ненавистью.
На лбу Ульфа выступили капли пота. Держать себя в руках – и не оборачиваться – становилось все труднее.
– Нужно известить о случившемся моего старшего брата, Торгейра, – отрывисто бросил Гудбранд. – Ты, ярл Ульф, в последнее время занят только своими делами, поэтому я расскажу тебе, где мой брат. Пять дней назад он отплыл со своими кораблями охранять морские пределы за Хрёландом. … ты тоже отправишься туда. Найдешь Торгейра, расскажешь ему обо всем. Думаю, после этого он захочет вернуться в Нордмарк. Ты останешься вместо него сторожить западные пределы за Хрёландом. Таков мой приказ.
В морские просторы за Хрёландом заплывают корабли не только из Йотунхейма, угрюмо подумал Ульф. Но и из Муспельсхейма. Черные громадные струги, несущие огненных йотунов…
Но его посылают с одним кораблем заменить все корабли Торгейра. Между тем у старшего сына Олафа их шесть. Младший сынок конунга мог бы послать к Хрёланду того же Скаллагрима, с его тремя драккарами. Три корабля – это все же лучше, чем один.
– Мне потребуется время, чтобы собрать людей из моего хирда (команды), – ровно сказал Ульф. – Они были отпущены по домам, передохнуть и оправиться от ран. После этого я отплыву.
Гудбранд скривился.
– Мой отец доверял оборотням, которые его охраняли – но исчез этой ночью. Теперь мне приходится надеяться на оборотня, который не в состоянии отплыть немедленно. Потому что его вдруг потянуло к юбкам!
– На моем драккаре лишь девять человек, Олафсон, – бросил Ульф. – Этого не хватит для боя. А ты ведь хочешь, чтобы я остался на Хрёланде?
Он не стал договаривать остальное – что трое из этих девяти получили раны, пусть и легкие, в последнем походе. Что ещё один отлеживается сейчас на корабле, приходя в себя после тяжелых ранений. А четверо долечиваются дома.
– Хорошо, собирай свой хирд, – заявил Гудбранд. И вытянул шею, пытаясь посмотреть на высокого оборотня сверху вниз. – А потом отплывай. Немедленно!
– Я так и поступлю, Олафсон. – Ульф ещё раз склонил голову.
Затем развернулся, зашагал к выходу. Услышал по дороге, как приглушенно хрюкнул за его спиной Сигтрюг – и под гривной запекло ещё сильнее.
Почему-то вдруг вспомнилась Хильдегард. Сейчас она, наверно, уже считалась невестой Сигтрюга Хёгнисона.
Ульф нахмурился, отгоняя ненужные мысли.
И, выходя, задумался уже о другом. Что теперь делать со Свейтлан? Брать её с собой в поход нельзя. Может, оставить пока в доме Гуннульфа? Правда, у того в доме есть сын, которому тоже пришло время жениться. Оборотень без пары – а рядом с ним будет девушка, которая не испытывает отвращения к волчьей породе…
Ульф ощутил, как задирается верхняя губа.
Гуннульф вынырнул сбоку, снова зашагал рядом. Спросил нетерпеливо:
– Что тебе сказали?
– Меня посылают отыскать Торгейра – и передать ему весть о пропаже отца, – проворчал Ульф. – После этого велено остаться сторожить морские пределы за Хрёландом.
– Это плохо пахнет, Ульф, – тихо, едва слышно, бросил Гуннульф. – Я уже поговорил со своими парнями. Этой ночью оборотневая стража уйдет из Нордмарка. Вся, до последнего волка. И те, у кого есть семьи, заберут их с собой. Волчий хирд Олафа пока что думает…
– С чего это вдруг? Случилось что-то, чего я не знаю? – Ульф замедлил шаг.
– Вот-вот случится, – пообещал Гуннульф. – Нюхом чую. Та девка, Гюда, после того, как проснулась утром и не нашла Олафа рядом, ушла в женский дом. Гудбранд допрашивал её уже там. А когда я попытался увидеть эту Гюду, бабы в женском доме подняли крик – и прогнали меня. Но я прошелся вокруг дома. Лето, окна открыты, все запахи несет наружу…
– Учуял что-нибудь? – коротко спросил Ульф.
– Из одного окна пахло бабой, Олафом и зельем, – ответил Гуннульф. – Всем сразу. И хныканье доносилось. Думаю, я учуял именно эту Гюду. А вот каким зельем от неё несло, не знаю. Может, сонным. Или одурманивающим. Но говорить об этом Гудбранду бесполезно. Младший сын Олафа никогда нас не любил. Как и часть здешних ярлов. Это старый конунг понимал, что без волчьих клинков людям Эрхейма будет трудновато… но где сейчас Олаф? Хорошо, если его душа пирует в Вальгалле, рядом с Одином. Однако крови на полу опочивальни не осталось, значит, вынуть клинок перед смертью он не успел.
– Но есть ещё Торгейр, – заметил Ульф. – И средний сын конунга, Хальстейн. Они тоже понимают, что Эрхейму нужны волки Ульфхольма.
– Где они все сейчас? – проворчал Гуннульф. – И когда вернутся? А если даже вернутся – неизвестно, что с ними может случиться уже здесь. Я дам тебе один совет, Ульф. Собирай своих – и уходи из Нордмарка. Но не к Хрёланду, а домой, в Ульфхольм. Пусть люди сами разбираются между собой. И без нас. Если мы им снова понадобимся, они всегда могут послать гонцов в Ульфхольм. Но я на зов Гудбранда не приду. Кстати, посмотри налево. Принюхайся.
Ульф послушно покосился влево. Втянул воздух. Пахло людьми, лошадьми в конюшне, скотом на заднем дворе. И едой, готовившейся на поварне…
И лишь через мгновенье до него дошло, что над оружейным двором крепости, устроенным как раз слева, нет привычных струек дыма. Самим дымом тоже не пахло – только остывающими углями.
– Темные альвы ушли, – спокойно сказал Гуннульф. – Думаю, как раз перед твоим приходом. И люди об этом ещё не знают. Через ворота альвы не проходили. Похоже, у них был тайный ход в их подвале – и они ушли в свои подземелья прямо из крепости. Когда Гудбранд об этом узнает, он озвереет. Я тебя предупредил, Ульф. Прощай. Надеюсь, увидимся уже в Ульфхольме.
Гуннульф резко свернул в сторону. Ульф ускорил шаг, на ходу прикидывая, что теперь делать.
Слова Гуннульфа были разумны. Но…
Ради Гудбранда он не пошевелил бы и пальцем. Однако если Торгейр не узнает о случившемся, он останется у Хрёланда. А в Нордмарке тем временем будет хозяйничать Гудбранд.
И кто знает, какой застанут столицу старшие сыновья Олафа, когда вернутся?
Может, Гудбранд как раз на это и рассчитывает, подумал вдруг Ульф. Что единственный гонец, которого он пошлет с вестью к старшему брату, трусливо сбежит. К тому же это оборотень – так что можно будет объявить о предательстве волков. Свалив на них не только то, что Торгейр не узнал вовремя о пропаже отца, но и кое-что другое…
А пока старший сын конунга будет плавать у берегов Хрёланда, Гудбранд разгонит в Нордмарке всех ярлов, которые верны старшим братьям. И наполнит крепость своими людьми.
Что ещё случится в Эрхейме после этого, неизвестно.
Придется сплавать к Хрёланду, нехотя подумал Ульф. И взять с собой Свейтлан. Теперь, когда Гуннульф собрался уйти из Нордмарка, оставить её не с кем.
Но известив Торгейра обо всем, он уйдет в Ульфхольм. И пусть старший сын конунга оставляет часть своих кораблей для охраны Хрёланда, а сам спешно плывет в Нордмарк.
Интересно, как там сейчас девушка, мелькнуло у него. Наверно, сидит в его каюте и льет слезы – оплакивая как свой мир, так и то, что осталась без защиты отца, родичей…
Прежде чем опуститься на меховое покрывало, которым было застелено подобие матраса, брошенное на половицы в углу, Света отнесла его к окошку.
И придирчиво осмотрела. В конце концов, то, что она оказалась в средневековом мире – ещё не повод для того, чтобы нахвататься в нем вшей.
Но никакой ползающей мелочи в пышном ворсе она не разглядела. И ничем неприятным от покрывала, подбитого с другой стороны блекло-серой тканью, не пахло. Только деревом, йодной свежестью, выделанной кожей…
Поэтому Света вернула его на место и расположилась на нем с подносом.
Принесенное угощение, как ни странно, оказалось вполне съедобным. Хоть и непривычным. Черствые мелкие хлебцы, мягкий солоноватый сыр, вяленое мясо – правда, жилистое и жесткое.
Ещё на подносе стояла пузатая приземистая фляга с горьковато-кислым напитком, напоминавшим пиво. Света сделала пару глотков – на большее просто не решилась. Ещё не хватало опьянеть…
Покончив с едой, она поднялась, поставила поднос на сундук. Покосилась со вздохом на сапоги. И, скривившись – но решившись – вышла из каюты босиком.
Пора было учить здешний язык.
Дверь выходила в узкий проход, уходивший вглубь корабля. В двух шагах от каюты сверху спускалась лесенка – а над ней зиял открытый люк, из которого падал столб солнечного света. В лучах танцевали редкие пылинки…
И пол под босыми ногами едва заметно покачивался. Слышался плеск волн, сверху долетал чей-то приглушенный разговор. Жаль, слов было не разобрать.
Света вскарабкалась вверх по лестнице. Двое мужчин, сидевших поодаль, у борта, одетые в такие же рубахи с кожаными завязками, что была и на Ульфе, при её появлении сразу замолчали. Обернулись к ней – и один из них поднялся, шагнув в её сторону. Сообщил:
– Иди за мной, я провожу.
Собирается показать отхожее место, с неловкостью поняла Света. Как и обещал Ульф – если выйдешь на палубу, тебя отведут.
Она помотала головой. И, приложив руку к груди, объявила:
– Светлана.
Потом ткнула пальцем в мужчину, вопросительно вскинула брови.
К её облегчению, он понял. И выговорил:
– Сигвард.
Света одарила его улыбкой – после которой тот помрачнел.
С чего бы это, мелькнуло у неё.
Но сейчас следовало учить язык – так что она решила не обращать на это внимания. Главное, не начинать с частей тела. Ещё подумает что-нибудь не то.
Света сделала несколько шагов к стороне корабля, возле которой сидели эти двое. И смотревшей на длинную ленту причала. Заметила на ходу, что сходни убрали, так что теперь они лежат вдоль высокого борта…
Ах ты Ульф, ах ты гад, мелькнуло у неё. Похоже, оборотень позаботился о том, чтобы невеста, сворованная из другого мира, не смогла убежать с корабля.
Она коснулась борта – сделанного, судя по виду, из крупных досок, облитых непонятным темным составом. На ощупь борт оказался жестко-упругим, разогретым солнцем…
Света опять вопросительно вскинула брови, поворачиваясь к мужчине. Пробормотала на всякий случай:
– Вот из тзис? Вас ист дас?
– Чего она хочет? – громко спросил человек, сидевший в паре шагов от неё.
Сигвард, метнув на него взгляд, ответил:
– Не знаю. Похоже, спрашивает, как называется наш корабль. – Он опять посмотрел на неё, громко и четко произнес: – Это «Черный волк».
Для Светы это прозвучало как «Сварт ульф».
И несмотря ни на что, она улыбнулась. Значит, оборотень по имени Ульф плавает на корабле по имени Черный ульф…
Однако надо было продолжать, и Света быстро присела на корточки. Положила ладонь на палубу, спросила:
– Вас ист дас?
Свейтлан точно не плакала.
Ещё за десяток шагов до своего корабля Ульф услышал её голос. Говорила она что-то непонятное – но следом Сигвард громко объявил:
– Люк.
Ульф нахмурился и пробежал последние несколько шагов, что отделяли его от «Черного волка». С разбега перепрыгнул через пустоту между кораблем и причалом – поскольку сходен не было, перед уходом он велел их убрать. Так, на всякий случай…
Свейтлан стояла у люка, ведущего вниз. Щедро, весело улыбалась Сигварду – так, что зубы у неё перламутрово поблескивали. От борта, повернувшись спиной к причалу, на неё пялился Викар. И околачивался возле мачты зачем-то вылезший на солнышко Стейнбъёрн.
Его невеста стояла на палубе босиком. Ульф на мгновенье уставился на её ступни. Чистые, с тонкой кожей, сквозь которую просвечивали синеватые жилки. С нежно-розовыми ногтями.
Потом, опомнившись, рявкнул:
– Что здесь происходит?
– Твоя невеста, ярл, начала прыгать по палубе и хвататься то за одно, то за другое, – проворчал Сигвард. – И что-то чирикать, словно спрашивая…
Викар и Стейнбъёрн согласно кивнули.
– Вот я ей и отвечал, – закончил Сигвард.
А затем, не удержавшись, посмотрел на Свейтлан. И задержал взгляд на её бедрах, обтянутых непристойно узкими штанами…
– Отдых закончен! – рявкнул Ульф.
Гривна на груди начала нагреваться.
– Верните сходни на место!
В голосе у него слышалось рычание, и Ульф ничего не мог с этим поделать. Хоть и понимал, что может напугать девушку. А ему нужно, чтобы она ему доверяла. Чтобы не боялась, чтобы позволила прикоснуться к себе…
– Викар, сбегаешь к нашим, живущим в Нордмарке! Пусть возвращаются на борт. Сигвард, возьми лодку. Сплаваешь сначала в Тренделаг, потом в Харстад. Скажешь парням, живущим там – завтра я отплываю к Хрёланду, с вестью для Торгейра Олафсона. Кто не передумал служить у меня, пусть возвращается вместе с тобой. А ты, Стейнбъёрн, раз уж вылез, присмотри за палубой, пока этих двоих тут не будет. И свистни ещё кого-нибудь из кают – чтобы посидел вместе с тобой наверху…
– Это все из-за пропажи конунга, ярл? – встрял с вопросом Сигвард.
Ульф кивнул, сказал угрюмо:
– Мы идем к Хрёланду, чтобы найти Торгейра, старшего сына Олафа. И передать ему дурные вести. Сигвард, ты ещё здесь?
Его человек метнулся к корме. Вытравил цепь, спуская на воду неровный ком сложенной лодки. Рявкнул, перегнувшись через борт, нужное слово. Внизу, на мелкой волне, с щелканьем и скрипом начало разворачиваться суденышко. Сигвард, не дожидаясь окрика ярла, ухватился за цепь, соскользнул вниз.
Викар со Стейнбъёрном взялись за сходни, вскинули их...
Ульф тем временем буркнул, глядя на Свейтлан:
– Спустись вниз, девушка. Нам надо поговорить.
Ещё как надо, молча согласилась с ним Света. И шагнула к люку.
Ульф молчал до тех пор, пока не вошел следом за ней в каюту. Сказал, плотно прикрыв за собой дверь:
Но вот от нахмурившегося Сигтрюга и равнодушного с виду ярла Хёгни попахивало радостью, и это Ульфу не понравилось больше всего.
Он замер в трех шагах перед Гудбрандом, склонил голову.
– Олафсон, прости, что задержался…
– Все давно тут, – зло сказал Гудбранд. На нежных, необветренных щеках младшего сына Олафа проступили пятна недоброго, ярко-клюквенного румянца. – Только ты где-то ходишь! Хотя по первому зову из дома конунга обязан бежать сюда!
Гудбранд замолчал, и ярл Хёгни объявил – громко, чтобы слышали все в зале:
– Ярлу Ульфу сейчас не до бед, случившихся в доме конунуга. Говорят, он собрался жениться!
Кожу под гривной обожгло.
Спокойно, подумал Ульф, стискивая клыки. Напрягся, вскидывая голову…
Получилось – подшерсток на скулах так и не выступил.
– Мой вестник должен был рассказать тебе о том, что мой отец пропал! – выкрикнул Гудбранд. – Но он почему-то не застал тебя на твоем драккаре!
Ульф ответил, стараясь не сбиваться на рычание:
– Мне передали его слова. И как только я узнал о пропаже конунга Олафа, я поспешил сюда. Мой драккар пришел в Нордмарк на отдых, Олафсон. Я сейчас не на боевой страже, поэтому не сидел на корабле неотлучно, ожидая вестей…
Во взгляде Гудбранда, молодого парня лет двадцати двух, на мгновенье появилась растерянность. Появилась – и пропала. Потом голубые глаза посмотрели на оборотня уже с ненавистью.
На лбу Ульфа выступили капли пота. Держать себя в руках – и не оборачиваться – становилось все труднее.
– Нужно известить о случившемся моего старшего брата, Торгейра, – отрывисто бросил Гудбранд. – Ты, ярл Ульф, в последнее время занят только своими делами, поэтому я расскажу тебе, где мой брат. Пять дней назад он отплыл со своими кораблями охранять морские пределы за Хрёландом. … ты тоже отправишься туда. Найдешь Торгейра, расскажешь ему обо всем. Думаю, после этого он захочет вернуться в Нордмарк. Ты останешься вместо него сторожить западные пределы за Хрёландом. Таков мой приказ.
В морские просторы за Хрёландом заплывают корабли не только из Йотунхейма, угрюмо подумал Ульф. Но и из Муспельсхейма. Черные громадные струги, несущие огненных йотунов…
Но его посылают с одним кораблем заменить все корабли Торгейра. Между тем у старшего сына Олафа их шесть. Младший сынок конунга мог бы послать к Хрёланду того же Скаллагрима, с его тремя драккарами. Три корабля – это все же лучше, чем один.
– Мне потребуется время, чтобы собрать людей из моего хирда (команды), – ровно сказал Ульф. – Они были отпущены по домам, передохнуть и оправиться от ран. После этого я отплыву.
Гудбранд скривился.
– Мой отец доверял оборотням, которые его охраняли – но исчез этой ночью. Теперь мне приходится надеяться на оборотня, который не в состоянии отплыть немедленно. Потому что его вдруг потянуло к юбкам!
– На моем драккаре лишь девять человек, Олафсон, – бросил Ульф. – Этого не хватит для боя. А ты ведь хочешь, чтобы я остался на Хрёланде?
Он не стал договаривать остальное – что трое из этих девяти получили раны, пусть и легкие, в последнем походе. Что ещё один отлеживается сейчас на корабле, приходя в себя после тяжелых ранений. А четверо долечиваются дома.
– Хорошо, собирай свой хирд, – заявил Гудбранд. И вытянул шею, пытаясь посмотреть на высокого оборотня сверху вниз. – А потом отплывай. Немедленно!
– Я так и поступлю, Олафсон. – Ульф ещё раз склонил голову.
Затем развернулся, зашагал к выходу. Услышал по дороге, как приглушенно хрюкнул за его спиной Сигтрюг – и под гривной запекло ещё сильнее.
Почему-то вдруг вспомнилась Хильдегард. Сейчас она, наверно, уже считалась невестой Сигтрюга Хёгнисона.
Ульф нахмурился, отгоняя ненужные мысли.
И, выходя, задумался уже о другом. Что теперь делать со Свейтлан? Брать её с собой в поход нельзя. Может, оставить пока в доме Гуннульфа? Правда, у того в доме есть сын, которому тоже пришло время жениться. Оборотень без пары – а рядом с ним будет девушка, которая не испытывает отвращения к волчьей породе…
Ульф ощутил, как задирается верхняя губа.
Гуннульф вынырнул сбоку, снова зашагал рядом. Спросил нетерпеливо:
– Что тебе сказали?
– Меня посылают отыскать Торгейра – и передать ему весть о пропаже отца, – проворчал Ульф. – После этого велено остаться сторожить морские пределы за Хрёландом.
– Это плохо пахнет, Ульф, – тихо, едва слышно, бросил Гуннульф. – Я уже поговорил со своими парнями. Этой ночью оборотневая стража уйдет из Нордмарка. Вся, до последнего волка. И те, у кого есть семьи, заберут их с собой. Волчий хирд Олафа пока что думает…
– С чего это вдруг? Случилось что-то, чего я не знаю? – Ульф замедлил шаг.
– Вот-вот случится, – пообещал Гуннульф. – Нюхом чую. Та девка, Гюда, после того, как проснулась утром и не нашла Олафа рядом, ушла в женский дом. Гудбранд допрашивал её уже там. А когда я попытался увидеть эту Гюду, бабы в женском доме подняли крик – и прогнали меня. Но я прошелся вокруг дома. Лето, окна открыты, все запахи несет наружу…
– Учуял что-нибудь? – коротко спросил Ульф.
– Из одного окна пахло бабой, Олафом и зельем, – ответил Гуннульф. – Всем сразу. И хныканье доносилось. Думаю, я учуял именно эту Гюду. А вот каким зельем от неё несло, не знаю. Может, сонным. Или одурманивающим. Но говорить об этом Гудбранду бесполезно. Младший сын Олафа никогда нас не любил. Как и часть здешних ярлов. Это старый конунг понимал, что без волчьих клинков людям Эрхейма будет трудновато… но где сейчас Олаф? Хорошо, если его душа пирует в Вальгалле, рядом с Одином. Однако крови на полу опочивальни не осталось, значит, вынуть клинок перед смертью он не успел.
– Но есть ещё Торгейр, – заметил Ульф. – И средний сын конунга, Хальстейн. Они тоже понимают, что Эрхейму нужны волки Ульфхольма.
– Где они все сейчас? – проворчал Гуннульф. – И когда вернутся? А если даже вернутся – неизвестно, что с ними может случиться уже здесь. Я дам тебе один совет, Ульф. Собирай своих – и уходи из Нордмарка. Но не к Хрёланду, а домой, в Ульфхольм. Пусть люди сами разбираются между собой. И без нас. Если мы им снова понадобимся, они всегда могут послать гонцов в Ульфхольм. Но я на зов Гудбранда не приду. Кстати, посмотри налево. Принюхайся.
Ульф послушно покосился влево. Втянул воздух. Пахло людьми, лошадьми в конюшне, скотом на заднем дворе. И едой, готовившейся на поварне…
И лишь через мгновенье до него дошло, что над оружейным двором крепости, устроенным как раз слева, нет привычных струек дыма. Самим дымом тоже не пахло – только остывающими углями.
– Темные альвы ушли, – спокойно сказал Гуннульф. – Думаю, как раз перед твоим приходом. И люди об этом ещё не знают. Через ворота альвы не проходили. Похоже, у них был тайный ход в их подвале – и они ушли в свои подземелья прямо из крепости. Когда Гудбранд об этом узнает, он озвереет. Я тебя предупредил, Ульф. Прощай. Надеюсь, увидимся уже в Ульфхольме.
Гуннульф резко свернул в сторону. Ульф ускорил шаг, на ходу прикидывая, что теперь делать.
Слова Гуннульфа были разумны. Но…
Ради Гудбранда он не пошевелил бы и пальцем. Однако если Торгейр не узнает о случившемся, он останется у Хрёланда. А в Нордмарке тем временем будет хозяйничать Гудбранд.
И кто знает, какой застанут столицу старшие сыновья Олафа, когда вернутся?
Может, Гудбранд как раз на это и рассчитывает, подумал вдруг Ульф. Что единственный гонец, которого он пошлет с вестью к старшему брату, трусливо сбежит. К тому же это оборотень – так что можно будет объявить о предательстве волков. Свалив на них не только то, что Торгейр не узнал вовремя о пропаже отца, но и кое-что другое…
А пока старший сын конунга будет плавать у берегов Хрёланда, Гудбранд разгонит в Нордмарке всех ярлов, которые верны старшим братьям. И наполнит крепость своими людьми.
Что ещё случится в Эрхейме после этого, неизвестно.
Придется сплавать к Хрёланду, нехотя подумал Ульф. И взять с собой Свейтлан. Теперь, когда Гуннульф собрался уйти из Нордмарка, оставить её не с кем.
Но известив Торгейра обо всем, он уйдет в Ульфхольм. И пусть старший сын конунга оставляет часть своих кораблей для охраны Хрёланда, а сам спешно плывет в Нордмарк.
Интересно, как там сейчас девушка, мелькнуло у него. Наверно, сидит в его каюте и льет слезы – оплакивая как свой мир, так и то, что осталась без защиты отца, родичей…
Прежде чем опуститься на меховое покрывало, которым было застелено подобие матраса, брошенное на половицы в углу, Света отнесла его к окошку.
И придирчиво осмотрела. В конце концов, то, что она оказалась в средневековом мире – ещё не повод для того, чтобы нахвататься в нем вшей.
Но никакой ползающей мелочи в пышном ворсе она не разглядела. И ничем неприятным от покрывала, подбитого с другой стороны блекло-серой тканью, не пахло. Только деревом, йодной свежестью, выделанной кожей…
Поэтому Света вернула его на место и расположилась на нем с подносом.
Принесенное угощение, как ни странно, оказалось вполне съедобным. Хоть и непривычным. Черствые мелкие хлебцы, мягкий солоноватый сыр, вяленое мясо – правда, жилистое и жесткое.
Ещё на подносе стояла пузатая приземистая фляга с горьковато-кислым напитком, напоминавшим пиво. Света сделала пару глотков – на большее просто не решилась. Ещё не хватало опьянеть…
Покончив с едой, она поднялась, поставила поднос на сундук. Покосилась со вздохом на сапоги. И, скривившись – но решившись – вышла из каюты босиком.
Пора было учить здешний язык.
Дверь выходила в узкий проход, уходивший вглубь корабля. В двух шагах от каюты сверху спускалась лесенка – а над ней зиял открытый люк, из которого падал столб солнечного света. В лучах танцевали редкие пылинки…
И пол под босыми ногами едва заметно покачивался. Слышался плеск волн, сверху долетал чей-то приглушенный разговор. Жаль, слов было не разобрать.
Света вскарабкалась вверх по лестнице. Двое мужчин, сидевших поодаль, у борта, одетые в такие же рубахи с кожаными завязками, что была и на Ульфе, при её появлении сразу замолчали. Обернулись к ней – и один из них поднялся, шагнув в её сторону. Сообщил:
– Иди за мной, я провожу.
Собирается показать отхожее место, с неловкостью поняла Света. Как и обещал Ульф – если выйдешь на палубу, тебя отведут.
Она помотала головой. И, приложив руку к груди, объявила:
– Светлана.
Потом ткнула пальцем в мужчину, вопросительно вскинула брови.
К её облегчению, он понял. И выговорил:
– Сигвард.
Света одарила его улыбкой – после которой тот помрачнел.
С чего бы это, мелькнуло у неё.
Но сейчас следовало учить язык – так что она решила не обращать на это внимания. Главное, не начинать с частей тела. Ещё подумает что-нибудь не то.
Света сделала несколько шагов к стороне корабля, возле которой сидели эти двое. И смотревшей на длинную ленту причала. Заметила на ходу, что сходни убрали, так что теперь они лежат вдоль высокого борта…
Ах ты Ульф, ах ты гад, мелькнуло у неё. Похоже, оборотень позаботился о том, чтобы невеста, сворованная из другого мира, не смогла убежать с корабля.
Она коснулась борта – сделанного, судя по виду, из крупных досок, облитых непонятным темным составом. На ощупь борт оказался жестко-упругим, разогретым солнцем…
Света опять вопросительно вскинула брови, поворачиваясь к мужчине. Пробормотала на всякий случай:
– Вот из тзис? Вас ист дас?
– Чего она хочет? – громко спросил человек, сидевший в паре шагов от неё.
Сигвард, метнув на него взгляд, ответил:
– Не знаю. Похоже, спрашивает, как называется наш корабль. – Он опять посмотрел на неё, громко и четко произнес: – Это «Черный волк».
Для Светы это прозвучало как «Сварт ульф».
И несмотря ни на что, она улыбнулась. Значит, оборотень по имени Ульф плавает на корабле по имени Черный ульф…
Однако надо было продолжать, и Света быстро присела на корточки. Положила ладонь на палубу, спросила:
– Вас ист дас?
Свейтлан точно не плакала.
Ещё за десяток шагов до своего корабля Ульф услышал её голос. Говорила она что-то непонятное – но следом Сигвард громко объявил:
– Люк.
Ульф нахмурился и пробежал последние несколько шагов, что отделяли его от «Черного волка». С разбега перепрыгнул через пустоту между кораблем и причалом – поскольку сходен не было, перед уходом он велел их убрать. Так, на всякий случай…
Свейтлан стояла у люка, ведущего вниз. Щедро, весело улыбалась Сигварду – так, что зубы у неё перламутрово поблескивали. От борта, повернувшись спиной к причалу, на неё пялился Викар. И околачивался возле мачты зачем-то вылезший на солнышко Стейнбъёрн.
Его невеста стояла на палубе босиком. Ульф на мгновенье уставился на её ступни. Чистые, с тонкой кожей, сквозь которую просвечивали синеватые жилки. С нежно-розовыми ногтями.
Потом, опомнившись, рявкнул:
– Что здесь происходит?
– Твоя невеста, ярл, начала прыгать по палубе и хвататься то за одно, то за другое, – проворчал Сигвард. – И что-то чирикать, словно спрашивая…
Викар и Стейнбъёрн согласно кивнули.
– Вот я ей и отвечал, – закончил Сигвард.
А затем, не удержавшись, посмотрел на Свейтлан. И задержал взгляд на её бедрах, обтянутых непристойно узкими штанами…
– Отдых закончен! – рявкнул Ульф.
Гривна на груди начала нагреваться.
– Верните сходни на место!
В голосе у него слышалось рычание, и Ульф ничего не мог с этим поделать. Хоть и понимал, что может напугать девушку. А ему нужно, чтобы она ему доверяла. Чтобы не боялась, чтобы позволила прикоснуться к себе…
– Викар, сбегаешь к нашим, живущим в Нордмарке! Пусть возвращаются на борт. Сигвард, возьми лодку. Сплаваешь сначала в Тренделаг, потом в Харстад. Скажешь парням, живущим там – завтра я отплываю к Хрёланду, с вестью для Торгейра Олафсона. Кто не передумал служить у меня, пусть возвращается вместе с тобой. А ты, Стейнбъёрн, раз уж вылез, присмотри за палубой, пока этих двоих тут не будет. И свистни ещё кого-нибудь из кают – чтобы посидел вместе с тобой наверху…
– Это все из-за пропажи конунга, ярл? – встрял с вопросом Сигвард.
Ульф кивнул, сказал угрюмо:
– Мы идем к Хрёланду, чтобы найти Торгейра, старшего сына Олафа. И передать ему дурные вести. Сигвард, ты ещё здесь?
Его человек метнулся к корме. Вытравил цепь, спуская на воду неровный ком сложенной лодки. Рявкнул, перегнувшись через борт, нужное слово. Внизу, на мелкой волне, с щелканьем и скрипом начало разворачиваться суденышко. Сигвард, не дожидаясь окрика ярла, ухватился за цепь, соскользнул вниз.
Викар со Стейнбъёрном взялись за сходни, вскинули их...
Ульф тем временем буркнул, глядя на Свейтлан:
– Спустись вниз, девушка. Нам надо поговорить.
Ещё как надо, молча согласилась с ним Света. И шагнула к люку.
Ульф молчал до тех пор, пока не вошел следом за ней в каюту. Сказал, плотно прикрыв за собой дверь:
