Дети бегали, прыгали и катились по нему, визг и смех слышался даже здесь, на высоте, с которой взирала сила, ставшая источником и причиной этой жизни, мать-прародительница, энергия воссоздания и возрождения: Инанна, Анахит, Баст, Венера, Исида, Фрейя, Сарпанита, Гуаньинь.
Я закрыла глаза и попыталась нащупать в темном пространстве струны душ всех женщин города, они фейерверком расцвели в мрачном безвременье. Я являлась их началом и той силой, что соединяла и держала на привязи основу всех живых существ во всех вселенных и всех мирах, кроме своей.
Радость от непоколебимой власти над жизнью загорелась в моем чувственном мышлении, энергия стала сочиться сквозь мембраны телесного покрова и призывать рожденных и рождающих подчиниться приказу и явиться ко мне на поклон. И они пошли: толпы зачарованных людей всех возрастов, но одного пола стали стекаться на площадь ручьями, а потом и бурным потоком. Для мужчин же энергия жизни стала преградой, ступить за огороженную резной клеткой территорию они не могли, не имели права.
Прошло около двух часов, как Мау пришел в редакцию. Он старался как можно оперативней закончить дела, дописать статью, что задолжал еще ко вчерашнему дню. Главный редактор недобро косился на сотрудника, но ничего не сказал, понимая, что молодой человек был ответственным и верным журналу человеком и, если он отсутствовал пару дней, то на это, действительно, были веские основания. Талант не так часто встретишь в городе, где люди привыкли гнаться за деньгами и благополучной жизнью, где душа стала ненужным, пугающим атавизмом.
- Николай, статью отправил вам, глобальных корректировок она не потребует, поверьте. Могу я отлучиться на три часа?
Вопрос выбил редактора из задумчивого состояния, он поднял голову и начал пристально всматриваться в пугающе черные глаза подчиненного.
- Мау, у тебя все хорошо? Родители здоровы?
- Да, - кивнул слишком серьезный и озабоченный Мау.
- Иди.
Мужчина быстрым шагом пересек офис и скрылся за медленно закрывающейся дверью.
Пока Мау бежал на центральную площадь, по пути встретил десятки женщин, которые уныло, но целенаправленно шли в ту же сторону, что и он. Это не на шутку обеспокоило. Видимо, Ана не послушала его и продолжила задуманное дело. Огорчение и страх волной нахлынули на него: «Что же ты хочешь, богиня? Зачем тебе мы, простые смертные?»
У чугунной изгороди, отделявшей город от площади и главного монумента, который странной тенью возвышался над постройками, Мау остановился. Два пурпурных диска висели за каменным изваянием. Вокруг парня столпились сотни горожан разных возрастов и также озадаченно смотрели на два солнца. Он окинул толпу взглядом и удивленно сдвинул брови: в окружении оказались только мужчины.
Несмотря на морозный день, здесь, у главного входа парню стало жарко, как в аду, струи пота потекли по лицу, заливая глаза и впитываясь в шерстяной шарф. Мау расстегнул ворот пальто и попытался сделать шаг вперед, но не смог. Тело не пускала таинственная сила. Нечто оттолкнуло его.
А женщины все шли, не встречая сопротивления. Их звали, принуждали подчиниться, и они беспрепятственно заходили за изгородь, становясь одна подле другой. Братья, мужья, отцы, просто незнакомые мужчины пытались окликнуть их, схватить за руки, но все оказывалось тщетным. Затуманенные глаза говорили о том, что они неподвластны своим мыслям и желаниям.
Через пару минут, когда потоки прихожан стали ослабевать, послышался стрекот, тихое шелестение тысяч крыльев насекомых. Мужчины стали переглядываться: мало того, что их дамы, словно зомби прибыли к монументу президента, теперь, в разгар зимы, услышать такое казалось вовсе нереальным.
А стрекот все усиливался, теперь непонятно было, где же гады прячутся, ведь, судя по звуку, они должны были сидеть на плечах собравшихся или висеть прямо над ними. Вибрирующие звуки стали ударять по слуху, причиняя боль, в груди людей что-то зашевелилось, будто в такт вышедшим из спячки насекомым. Несколько мужчин, которые стояли рядом с Мау, присели и схватились за грудь, где-то послышался стон.
Сквозь гомон и шелест Мау услышал в голове голос невидимой Анахит: «Я дала вам жизнь и закон устами вашего Бога «Плодитесь и размножайтесь!», но вы ослушались меня. Вы решили, что ценность человеческой жизни, ваша ценность, выше ценностей Вселенной! За это я караю вас! Больше ни одна женщина в этом городе не сможет произвести потомство, смотрите на животных и завидуйте им. Мужчин я наделяю клеймом грешника, а вас - пустым животом».
В следующую секунду свет сотен молний озарил небо, гром заревел над головами людей и ветер, словно ударная волна, снес толпу зажмуренных и согнутых от неистовой боли мужчин на десятки метров. Со стороны площади чуть живые мужчины услышали неистовые вопли своих женщин.
Мау отлетел и больно ударился затылком о дерево, в голове вспыхнули и погасли белые искры, зашумела кровь в висках.
Все стихло.
Мау открыл глаза и увидел, что рядом барахтаются его соплеменники: кто-то стоял на коленях, пытаясь прийти в себя, другие лежали ничком на заалевшем снегу, лишь единицы самых выносливых, прихрамывая, плелись в сторону искореженного забора и плакали. Всех мужчин объединяло одно: на лбу красовался выжженный знак бесконечности. Второе солнце исчезло на небе, будто призрачная мечта.
Разъяренный мужчина поднялся во весь рост, его стрясло от злобы, кровь предков освободило тело от боли и придало неистовой силы. Он, словно хищный зверь, кинулся на площадь. Женщины молодые, старые лежали пластами, закрывая гранитные плиты своими телами. Было видно, что они дышат, но это давалось им с великим трудом. Мау стал перепрыгивать через тела, ища одну юную деву, на которую не распространилось проклятье.
В центре, у основания памятника стояла нагая янтароокая Венера. По щекам ее текли слезы, а на губах играла легкая улыбка.
Мау, с перекошенным от ярости лицом, кинулся на нее, схватил за шею и в следующую секунду услышал хруст тонких девичьих позвонков. Тело ее обмякло, но в голове человек услышал все тот же нежный голосок молоденькой кокетки: «А теперь нам пора, мой новый царь!»
Мир вокруг исчез, и Мау провалился в черное небытие.
Свинцовые тучи плотно обволокли вечернее небо над городом. Первая луна только поднималась над горизонтом, ее контуры еле проглядывали сквозь плотную, влажную пелену. Ночь предвещала великую грозу и столь необходимый для всего живого дождь. Каменные глыбы у основания дворца, как и вчера, воздевали трехпалые руки к небесам, прося защиты и милости богов, благоволивших Ящерам и их народу.
На малахитовом троне, отливающем зеленью земной флоры, в центральном зале сидел новый царь, предок драконов из Затерянного города, полоски чешуи на руках и шее выдавали в нем остатки крови древних существ. Его руки были скрещены, голова низко опущена: скорбь и великая мудрость таилась в этой позе, отчего стража еще с большей ответственностью вцепилась в древки своих больших сабель гуань дао.
У ног повелителя сидела крупная рыжая кошка, больше похожая на леопарда, чем на домашнюю зверушку. Они мирно посапывала, прикрыв золотые глаза.
В залу вошел круглолицый грузный азиат и что-то прогремел низким басом, обращаясь на непонятном языке то ли к царю, то ли к его домашней любимице. Стража почтительно поклонилась гостю и разошлась в стороны, чтобы посетитель смог подняться на ступени.
Кошка встала и повернулась к хозяину планеты.
- Я ухожу, Мау. У меня не осталось сил, мне пора вернуться в Мир без материи, в свой мир. Правь здесь, как завещал твой прадед и забудь о Земле. Они и дальше продолжат существование, ничего не изменится. Мой урок усвоен. А ты будь там, где нужнее. Я дарую тебе силу рождения сильных, великих потомков.
Мау кивнул и потрепал ухо рыжей богини.
Кошка одним прыжком спустилась к ногам пришедшего и вместе с ним растворилась в темноте коридора.
Я закрыла глаза и попыталась нащупать в темном пространстве струны душ всех женщин города, они фейерверком расцвели в мрачном безвременье. Я являлась их началом и той силой, что соединяла и держала на привязи основу всех живых существ во всех вселенных и всех мирах, кроме своей.
Радость от непоколебимой власти над жизнью загорелась в моем чувственном мышлении, энергия стала сочиться сквозь мембраны телесного покрова и призывать рожденных и рождающих подчиниться приказу и явиться ко мне на поклон. И они пошли: толпы зачарованных людей всех возрастов, но одного пола стали стекаться на площадь ручьями, а потом и бурным потоком. Для мужчин же энергия жизни стала преградой, ступить за огороженную резной клеткой территорию они не могли, не имели права.
Глава 11
Прошло около двух часов, как Мау пришел в редакцию. Он старался как можно оперативней закончить дела, дописать статью, что задолжал еще ко вчерашнему дню. Главный редактор недобро косился на сотрудника, но ничего не сказал, понимая, что молодой человек был ответственным и верным журналу человеком и, если он отсутствовал пару дней, то на это, действительно, были веские основания. Талант не так часто встретишь в городе, где люди привыкли гнаться за деньгами и благополучной жизнью, где душа стала ненужным, пугающим атавизмом.
- Николай, статью отправил вам, глобальных корректировок она не потребует, поверьте. Могу я отлучиться на три часа?
Вопрос выбил редактора из задумчивого состояния, он поднял голову и начал пристально всматриваться в пугающе черные глаза подчиненного.
- Мау, у тебя все хорошо? Родители здоровы?
- Да, - кивнул слишком серьезный и озабоченный Мау.
- Иди.
Мужчина быстрым шагом пересек офис и скрылся за медленно закрывающейся дверью.
Пока Мау бежал на центральную площадь, по пути встретил десятки женщин, которые уныло, но целенаправленно шли в ту же сторону, что и он. Это не на шутку обеспокоило. Видимо, Ана не послушала его и продолжила задуманное дело. Огорчение и страх волной нахлынули на него: «Что же ты хочешь, богиня? Зачем тебе мы, простые смертные?»
У чугунной изгороди, отделявшей город от площади и главного монумента, который странной тенью возвышался над постройками, Мау остановился. Два пурпурных диска висели за каменным изваянием. Вокруг парня столпились сотни горожан разных возрастов и также озадаченно смотрели на два солнца. Он окинул толпу взглядом и удивленно сдвинул брови: в окружении оказались только мужчины.
Несмотря на морозный день, здесь, у главного входа парню стало жарко, как в аду, струи пота потекли по лицу, заливая глаза и впитываясь в шерстяной шарф. Мау расстегнул ворот пальто и попытался сделать шаг вперед, но не смог. Тело не пускала таинственная сила. Нечто оттолкнуло его.
А женщины все шли, не встречая сопротивления. Их звали, принуждали подчиниться, и они беспрепятственно заходили за изгородь, становясь одна подле другой. Братья, мужья, отцы, просто незнакомые мужчины пытались окликнуть их, схватить за руки, но все оказывалось тщетным. Затуманенные глаза говорили о том, что они неподвластны своим мыслям и желаниям.
Через пару минут, когда потоки прихожан стали ослабевать, послышался стрекот, тихое шелестение тысяч крыльев насекомых. Мужчины стали переглядываться: мало того, что их дамы, словно зомби прибыли к монументу президента, теперь, в разгар зимы, услышать такое казалось вовсе нереальным.
А стрекот все усиливался, теперь непонятно было, где же гады прячутся, ведь, судя по звуку, они должны были сидеть на плечах собравшихся или висеть прямо над ними. Вибрирующие звуки стали ударять по слуху, причиняя боль, в груди людей что-то зашевелилось, будто в такт вышедшим из спячки насекомым. Несколько мужчин, которые стояли рядом с Мау, присели и схватились за грудь, где-то послышался стон.
Сквозь гомон и шелест Мау услышал в голове голос невидимой Анахит: «Я дала вам жизнь и закон устами вашего Бога «Плодитесь и размножайтесь!», но вы ослушались меня. Вы решили, что ценность человеческой жизни, ваша ценность, выше ценностей Вселенной! За это я караю вас! Больше ни одна женщина в этом городе не сможет произвести потомство, смотрите на животных и завидуйте им. Мужчин я наделяю клеймом грешника, а вас - пустым животом».
В следующую секунду свет сотен молний озарил небо, гром заревел над головами людей и ветер, словно ударная волна, снес толпу зажмуренных и согнутых от неистовой боли мужчин на десятки метров. Со стороны площади чуть живые мужчины услышали неистовые вопли своих женщин.
Мау отлетел и больно ударился затылком о дерево, в голове вспыхнули и погасли белые искры, зашумела кровь в висках.
Все стихло.
Мау открыл глаза и увидел, что рядом барахтаются его соплеменники: кто-то стоял на коленях, пытаясь прийти в себя, другие лежали ничком на заалевшем снегу, лишь единицы самых выносливых, прихрамывая, плелись в сторону искореженного забора и плакали. Всех мужчин объединяло одно: на лбу красовался выжженный знак бесконечности. Второе солнце исчезло на небе, будто призрачная мечта.
Разъяренный мужчина поднялся во весь рост, его стрясло от злобы, кровь предков освободило тело от боли и придало неистовой силы. Он, словно хищный зверь, кинулся на площадь. Женщины молодые, старые лежали пластами, закрывая гранитные плиты своими телами. Было видно, что они дышат, но это давалось им с великим трудом. Мау стал перепрыгивать через тела, ища одну юную деву, на которую не распространилось проклятье.
В центре, у основания памятника стояла нагая янтароокая Венера. По щекам ее текли слезы, а на губах играла легкая улыбка.
Мау, с перекошенным от ярости лицом, кинулся на нее, схватил за шею и в следующую секунду услышал хруст тонких девичьих позвонков. Тело ее обмякло, но в голове человек услышал все тот же нежный голосок молоденькой кокетки: «А теперь нам пора, мой новый царь!»
Мир вокруг исчез, и Мау провалился в черное небытие.
***
Свинцовые тучи плотно обволокли вечернее небо над городом. Первая луна только поднималась над горизонтом, ее контуры еле проглядывали сквозь плотную, влажную пелену. Ночь предвещала великую грозу и столь необходимый для всего живого дождь. Каменные глыбы у основания дворца, как и вчера, воздевали трехпалые руки к небесам, прося защиты и милости богов, благоволивших Ящерам и их народу.
На малахитовом троне, отливающем зеленью земной флоры, в центральном зале сидел новый царь, предок драконов из Затерянного города, полоски чешуи на руках и шее выдавали в нем остатки крови древних существ. Его руки были скрещены, голова низко опущена: скорбь и великая мудрость таилась в этой позе, отчего стража еще с большей ответственностью вцепилась в древки своих больших сабель гуань дао.
У ног повелителя сидела крупная рыжая кошка, больше похожая на леопарда, чем на домашнюю зверушку. Они мирно посапывала, прикрыв золотые глаза.
В залу вошел круглолицый грузный азиат и что-то прогремел низким басом, обращаясь на непонятном языке то ли к царю, то ли к его домашней любимице. Стража почтительно поклонилась гостю и разошлась в стороны, чтобы посетитель смог подняться на ступени.
Кошка встала и повернулась к хозяину планеты.
- Я ухожу, Мау. У меня не осталось сил, мне пора вернуться в Мир без материи, в свой мир. Правь здесь, как завещал твой прадед и забудь о Земле. Они и дальше продолжат существование, ничего не изменится. Мой урок усвоен. А ты будь там, где нужнее. Я дарую тебе силу рождения сильных, великих потомков.
Мау кивнул и потрепал ухо рыжей богини.
Кошка одним прыжком спустилась к ногам пришедшего и вместе с ним растворилась в темноте коридора.
