Сразу же после этого уехав из ее дома, я потом долго сидел у себя в комнате и прокручивал в уме все произошедшее.
Мне было стыдно за себя и за то, как все вышло. Я видел во всем этом только свои ошибки. Считал себя и на самом деле неспособным составить счастье достойной женщины. Потому что хорошее здоровье – это залог долгой полноценной жизни. Я был в отчаянии и чувствовал себя неспособным проявить себя.
На следующий день я получил через своего друга от Тании длинное письмо, где она уведомляла меня, что наши отношения разорваны, что я ничтожный немощный мужчина и что ей жаль меня и мою семью, и только потому, что ей жаль моих родителей, то, что произошло между нами, останется при ней.
После этого я надолго потерял веру в людей и в женщин. Люди мне казались лицемерами, а женщины эгоистками и жеманницами.
Через полгода я поехал в путешествие по Европе, где и познакомился с виконтом де Моубреем. Он все пытался выудить у меня причины моей мрачности и нелюдимости. Сам он не отказывал себе в удовольствиях, раз за разом пускаясь во все тяжкие. Я отказывался разговаривать на эту щепетильную тему, но он не успокаивался и приставал ко мне, пока однажды не подловил меня в самый мой черный день.
Тогда я решился еще раз попробовать быть с женщиной, но в самый ответственный момент у меня вообще ничего не получилось. Я был в отчаянии и, возвратившись домой, просто-напросто напился. Поглощая бокал за бокалом, я желал, чтобы мои муки быстрее закончились вместе с жизнью. Именно в этот момент самобичевания и самоуничтожения меня и подловил Колдер. Терпеливо задавая вопросы и выслушивая мои пьяные излияния, он разузнал все, что так тщательно скрывалось от него.
И с тех пор моя жизнь покатилась в ад. Колдер теперь не просто знал мою тайну, он еще и весьма учтиво потом дал мне понять, что такие секреты требуют материального подкрепления. Поэтому я регулярно оплачивал его карточные долги и не знал покоя. Он грозил рассказать все не только моему отцу, но и той женщине, что когда-нибудь согласится выйти за меня замуж.
Мне было страшно, ненадежно и тоскливо. Когда мой отец приказал мне выбрать себе будущую жену, я впал в ступор, потому что кроме состояния и имени ничего не мог ей предложить. Я был подобием мужчины, жалкой тенью, которой не заслуживала ни одна женщина. Но мой отец… он не должен был знать правды. Иначе, он мог бы со мной поступить так, как это свойственно только ему. Жестко и без полумер.
Вот почему я согласился. И выбрал вас. Вы мне показались очень послушной и тихой, с вами не должно было быть много проблем. Поймите меня правильно. Я поступил очень эгоистично, я знаю. Но при кажущемся вашем характере, мне думалось, мы с вами поладили бы. Теперь я понимаю, как это было глупо – ожидать, что женщина спокойно примет роль интерьера. И я прощу прощения за это. Я вас так мучил, но уверяю, сам мучился во сто крат сильнее.
За последнее время все, что произошло между нами, доказало мне только одно – вы ангел, посланный мне с неба за все те страдания, что мне пришлось претерпеть. Но, по сути, я должен вас отпустить, потому что рядом со мной вас не ждет полноценное счастье, а только мрачное сосуществование до конца наших дней.
Когда он закончил и повернулся к ней, Амабель стояла недвижима и была бела как мел. Он в беспокойстве шагнул к ней.
- Амабель … - начала было он.
Она подняла руку, останавливая его.
- Нет, не надо. Я… я просто поражена вашей смелостью… Вот так все высказать…
- Простите…
Амабель посмотрела на него.
- Вам не за что извиняться. Я хочу знать только одно.
- Что именно? – он устало посмотрел на нее.
- Что нам теперь делать?
Пять лет назад
- Негодница! Зачем вы сломали трость вашего отца? – вознегодовала Мария, застав Амабель с обломками. Та сидела в саду на скамейке, безуспешно пытаясь соединить отколовшиеся кусочки.
- Она ему все равно не нужна! – отпарировала проказница, оставив напрасные попытки.
- Знатные господа все ходят с тростью. Так принято…
- А мне не нравится эта мода, – надула губы Амабель. – Мужчины напоминают калек.
- Не по-христиански вы говорите, госпожа, – покачала в расстройстве головой Мария. - Калеки немощны и нуждаются в нашей заботе и опеке. И сравнивать с этими беднягами господ нехорошо.
Амабель понурила голову.
- Прости, кормилица. Мне просто не нравится, как отец выглядит с ней.
- Это еще не причина ее ломать. – Мария подошла и села рядом с ней.
- Я не хотела… я только подняла ею доску, чтобы пролез щеночек.
- Щеночек? Какой щеночек? – вскинулась кормилица и пристально воззрилась на девочку.
- Маленький такой… беленький… ни одного пятнышка… - затараторила Амабель, понимая, что выдала себя.
- Миледи! Вы что, ходили на конюшню?!
- Нет, что ты… что мне делать на конюшне… - Амабель небрежно пожала плечами.
- Тогда откуда щенок?
- Я и сама не знаю… увидела его в кустах и помогла… - последовало очередное пожатие плеч.
- Опять кусты! Да что же это такое… Госпожа, на вас же не напасешься платьев! А ваши манеры! Вот увидит кто-нибудь из гостей, и скажут потом какая дочь у графа Де Клера! – Мария, разволновавшись, стала размахивать руками и колыхать всем телом.
- Подумаешь, увидят… - легкомысленно заметила Амабель.
- Не подумаешь…. Репутация женщины – это самое дорогое, что у нее есть!
- А я думала, состояние и красота…
- Боже мой… миледи… - покачала головой кормилица. – Когда-нибудь вы вспомните мои слова. Женщина должна быть добродетельной и сострадательной. «Длань свою она открывает бедному и руку свою подает нуждающемуся… Миловидность обманчива и красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы». Что толку в красоте и состоянии, когда сердце черство, как камень на дороге. Если ты не можешь дарить любовь и тепло ближним своим, то как они должны к тебе относиться? Всегда помните об этом, госпожа, и счастье не обойдет вас стороной...
- Я одного не понимаю. Судя по вашему рассказу, леди Тания уже… Я хочу сказать… - Амабель покраснела и искоса взглянула на мужа, который сидел рядом у камина и задумчиво смотрел на огонь.
После того откровенного разговора им было довольно неловко какое-то время, но потом все стало как раньше, но появился оттенок определенной близости, не испытываемой ранее. Взгляды, бросаемые друг на друга, прикосновения невзначай – все это сопровождало нашу пару по пути к обеду и после него. И только обосновавшись за чашечкой кофе в библиотеке, они смогли продолжить разговор.
Роберт, казалось, снова погрузился в себя, и Амабель поспешила задать вопрос, чтобы не дать ему опять углубиться в самоедство. Муж взглянул на нее и чуть нахмурился, обдумывая ответ.
- Полагаю, так.
- Но Роберт… тогда я не понимаю ее мотивов. Вы такая завидная партия… во всех смыслах…
- Уже нет…
- Роберт… - упрекнула она его.
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Знаете, если принять во внимание ее окружение, думаю, среди них это считалось незазорным…
- Какой ужас…
Затем воцарилось молчание. Потрескивал огонь в камине, иногда раздавался тяжелый вздох Джорджа, разменивающий тишину.
- Амабель … - тихий голос заставил ее поднять глаза и посмотреть на мужа. – Вы… вы не думаете уйти от меня?
- Уйти? – недоуменно переспросила она. – Но почему?
Роберт потупил глаза.
- Но ведь я ничего не могу дать вам. Я бесполезен, как треснувший кувшин.
- Трещину можно заделать, – возразила Амабель.
- Но он все равно будет протекать.
- Я буду внимательно следить за прорешинами и латать их каждый раз, как обнаружу непорядок.
- Вы смелая и мужественная женщина.
- Пока еще нет, - покраснела Амабель, но глаз не отвела.
Роберт печально покачал головой и вздохнул.
- Почему вы так уверены во мне… Я не думаю, что я… на что-то годен…
Она посмотрела на него и взяла за руку.
- Сердце мне говорит об обратном. Я верю в вас и… в нас тоже…
Она опять очаровательно покраснела и отвела глаза. Роберт, чуть поколебавшись, выпрямил спину и чуть дрожащим голосом проговорил:
- Тогда, полагаю, нам стоит попробовать…
Амабель робко улыбнулась. Ее сердце затрепыхалось в уже знакомом ритме ожидания чуда. Роберт посмотрел на нее с таким беззащитным выражением лица, что ей хотелось прижать его к своей груди и утешить. Она чуть вздохнула и сжала его ладонь в поддерживающем жесте.
Их глаза встретились и обменялись той долей надежды, что дает людям силы жить и верить в будущее. Роберт поцеловал обе ее руки, а потом прижался к ним лицом, ощущая себя так, будто живительная сила побежала по его венам, пробуждая от длительного сна.
Эта женщина, что отказывалась оставлять его, несмотря на все трудности и препятствия, стала для него дороже всего на свете. Роберт и раньше задумывался, что такое любовь и как она ощущается. Он полагал, что она, скорее всего, в груди, там же где и душа человека. Но сейчас он не был в этом уверен. При мысли об Амабель, ее губах, волосах, ее коже и смехе, как переливе колокольчиков, все его тело начинало покалывать с головы до ног, а дыхание сбивалось напрочь. Живот скручивало от неясных ощущений, и до смерти хотелось прикоснуться к своей жене… хоть пальцем, но подтвердить ту связь, что всегда незримо присутствовала между ними.
Амабель приложилась щекой к его голове, и они так замерли на какое-то время, прислушиваясь друг к другу и выравнивая дыхание. Умиротворение накрыло их, как мягкая перина, укутав от всего мира. Были только они вдвоем, их сердца и души.
Осторожное покашливание вернуло их в реальность.
Слуга с извиняющимся выражением лица стоял у двери и держал в руках поднос.
- Прошу прощения, сэр. Вам доставили письмо. Это от вашего отца, милорд.
Роберт со вздохом выпрямился и, поцеловав руку Амабель, принял письмо.
Взломав печать и распрямив хрустящие страницы, он сначала бегло пробежал по строчкам, потом, заинтересовавшись, внимательно прочитал содержимое письма. Затем поднял глаза на жену и ровным голосом произнес:
- Отец пишет, что Розалинда хочет вернуться к нам обратно.
- Ммм… - замешкалась Амабель, осознавая сказанное. - Oна приезжает к нам? Когда?
- Он спрашивает моего мнения, стоит ли ей разрешать опять сюда приезжать. Она вела себя очень грубо с вами, все это заметили. Отец очень недоволен ее поведением.
- Роберт, она ваша сестра. Может быть, все постепенно наладится. Но я немного беспокоюсь…
- О чем?
- Мне показалось…
- Да? – Роберт вопросительно посмотрел на нее.
Амабель помешкала, но так и не решилась.
- Нет, ничего.
- В чем дело, дорогая?
Его заботливый тон тронул ее почти до слез, но она так и не решилась озвучить свои опасения. Женская стыдливость не дала ей возможности высказать возникшее подозрение. Она покачала головой и проговорила:
- Просто она резка со слугами. Думаю, ее стоит предупредить.
- Я это возьму на себя. И знаете что?
- Что?
- У меня есть план, - улыбнулся Роберт. – Давайте завтра поедем в Лондон – посмотрим достопримечательности, погуляем в Кью Гарденс, отобедаем в Челси, соглашайтесь! А потом, уже по приезде, я отвечу своему отцу. В конце концов, нам надо отвлечься от дома и гостей, побыть вдвоем…
Амабель рассмеялась.
- Хорошо, я согласна. Но при одном условии.
- Каком?
- Вы напишите ему сейчас, чтобы он не думал, что его зловредная невестка не дает вам возможности вовремя ответить.
Роберт мягко поцеловал ее в губы.
- Он так не подумает. Но… воля ваша. Отвечу сейчас, но потом вы моя.
Амабель рассмеялась снова.
- Я и так уже ваша, не сомневайтесь.
Глаза Роберта потемнели.
- Вы ведь знаете о чем я…
- Знаю… - Амабель смущенно улыбнулась и потупила глаза. Она была настолько мила, что Клиффорду хотелось сорваться с места и тут же ее утащить в спальню, чтобы, наконец, прикоснуться к ней и, так или иначе, сделать своей.
С трудом удержавшись на месте, он поспешил к бюро? чтобы побыстрее ответить отцу. Амабель, сдерживая улыбку, наблюдала, как Роберт бешено скрипел пером, разбрызгивая чернила, и, чертыхаясь, комкал одну бумажку за другой, торопясь покончить с досадным обстоятельством. Наконец, в рекордное время написав несколько строк, Клиффорд свернул бумагу в конверт и скрепил ее печатью. Сияя удовлетворением, он обернулся к жене и стушевался, когда она звонко расхохоталась.
Подойдя к нему, она достала платок и с умилением стала вытирать чернила на его носу. Роберт сначала с недоумением смотрел на нее, а потом осторожно сжал ее талию, придвинув поближе. Амабель тщательно вытерла его лицо и поцеловала в губы.
- Вы такой милый. Но вам не обязательно было так торопиться. Все время в нашем распоряжении.
Он наклонился и показал всю силу своей потребности в ней мягким и нежным поцелуем. Амабель обняла его за шею, и они отдались своей страсти, позабыв обо всем. Губы цеплялись, дегустировали, впивались и поглощали друг друга… Искры этого действа разливались по их телам покалыванием и теплой волной, уносившей их все дальше и дальше от бренности этого мира и повседневных забот. Хоть ненадолго, но они были абсолютно счастливы.
Позже ночью, у себя в комнате, они с некоторой неловкостью подошли друг к другу и замерли в нерешительности. Они понимали, что с этого момента их жизнь станет другой. Это уже не будет ожидание или томление перед неизведанным и непознанным. Это будет союз тел, как до этого они себя связали духовным союзом.
Амабель робела перед своим мужем, но понимала, что и он чувствует себя ненамного смелее, учитывая все обстоятельства. И когда он аккуратно приподнял ее голову за подбородок, она не стала прятать глаз и смело посмотрела на него. Она любила его, да, любила и больше не могла отрицать это. Особенно самой себе.
Она нежно провела руками по его плечам, а потом скользнула ими по груди, ощущая твердость мускулов и шершавую структуру ткани. Роберт стал покрывать ее шею легкими поцелуями, и она зажмурилась от нахлынувших чувств. Как лепестки цветов были мягкими его губы, вызывая в ее естестве полыхающий жар, что разливался по телу, будоража все мысли и чувства.
Теперь Амабель могла думать только об одном. Отодвинув подальше мысли о поведении благородных дам и освященном брачном ложе, она откликнулась на призыв своего мужа и разрешила себе отдаться наполнившим ее ощущениям.
Через какое-то время она осталась в одной сорочке, и ее охватило чувство, будто все повторяется. Но теперь она не боялась. Теперь она жаждала этого, как путник глотка воды. С нетерпением и болью от неистового желания.
Когда он взял ее за руки и подвел к кровати, она последовала за ним без тени сомнения. Они легли рядом и какое-то время смотрели друг на друга. Оба в сорочках и немного смущающиеся. Но вот Роберт протянул руку и погладил ее волосы, убирая непослушную прядь от ее лица. Потом провел ладонью по тонкому батисту сорочки, спустившись к ее грудям, что просвечивали сквозь ткань.
- Вы такая красивая, - прошептал он, накрыв рукой ее грудь. Мягкие чаши с затвердевшими вершинами с нетерпением подались ему навстречу, заполнив ладонь. Он сминал их со всевозрастающей уверенностью, с удивлением, а затем с удовлетворением слушая срывающиеся с ее губ стоны. Непередаваемое чувство гордости охватило его и заставило поверить в себя чуть больше.
- Боже, Роберт, - еле выговорила Амабель, откинувшись на спину и позволив себе чувствовать.
Мне было стыдно за себя и за то, как все вышло. Я видел во всем этом только свои ошибки. Считал себя и на самом деле неспособным составить счастье достойной женщины. Потому что хорошее здоровье – это залог долгой полноценной жизни. Я был в отчаянии и чувствовал себя неспособным проявить себя.
На следующий день я получил через своего друга от Тании длинное письмо, где она уведомляла меня, что наши отношения разорваны, что я ничтожный немощный мужчина и что ей жаль меня и мою семью, и только потому, что ей жаль моих родителей, то, что произошло между нами, останется при ней.
После этого я надолго потерял веру в людей и в женщин. Люди мне казались лицемерами, а женщины эгоистками и жеманницами.
Через полгода я поехал в путешествие по Европе, где и познакомился с виконтом де Моубреем. Он все пытался выудить у меня причины моей мрачности и нелюдимости. Сам он не отказывал себе в удовольствиях, раз за разом пускаясь во все тяжкие. Я отказывался разговаривать на эту щепетильную тему, но он не успокаивался и приставал ко мне, пока однажды не подловил меня в самый мой черный день.
Тогда я решился еще раз попробовать быть с женщиной, но в самый ответственный момент у меня вообще ничего не получилось. Я был в отчаянии и, возвратившись домой, просто-напросто напился. Поглощая бокал за бокалом, я желал, чтобы мои муки быстрее закончились вместе с жизнью. Именно в этот момент самобичевания и самоуничтожения меня и подловил Колдер. Терпеливо задавая вопросы и выслушивая мои пьяные излияния, он разузнал все, что так тщательно скрывалось от него.
И с тех пор моя жизнь покатилась в ад. Колдер теперь не просто знал мою тайну, он еще и весьма учтиво потом дал мне понять, что такие секреты требуют материального подкрепления. Поэтому я регулярно оплачивал его карточные долги и не знал покоя. Он грозил рассказать все не только моему отцу, но и той женщине, что когда-нибудь согласится выйти за меня замуж.
Мне было страшно, ненадежно и тоскливо. Когда мой отец приказал мне выбрать себе будущую жену, я впал в ступор, потому что кроме состояния и имени ничего не мог ей предложить. Я был подобием мужчины, жалкой тенью, которой не заслуживала ни одна женщина. Но мой отец… он не должен был знать правды. Иначе, он мог бы со мной поступить так, как это свойственно только ему. Жестко и без полумер.
Вот почему я согласился. И выбрал вас. Вы мне показались очень послушной и тихой, с вами не должно было быть много проблем. Поймите меня правильно. Я поступил очень эгоистично, я знаю. Но при кажущемся вашем характере, мне думалось, мы с вами поладили бы. Теперь я понимаю, как это было глупо – ожидать, что женщина спокойно примет роль интерьера. И я прощу прощения за это. Я вас так мучил, но уверяю, сам мучился во сто крат сильнее.
За последнее время все, что произошло между нами, доказало мне только одно – вы ангел, посланный мне с неба за все те страдания, что мне пришлось претерпеть. Но, по сути, я должен вас отпустить, потому что рядом со мной вас не ждет полноценное счастье, а только мрачное сосуществование до конца наших дней.
Когда он закончил и повернулся к ней, Амабель стояла недвижима и была бела как мел. Он в беспокойстве шагнул к ней.
- Амабель … - начала было он.
Она подняла руку, останавливая его.
- Нет, не надо. Я… я просто поражена вашей смелостью… Вот так все высказать…
- Простите…
Амабель посмотрела на него.
- Вам не за что извиняться. Я хочу знать только одно.
- Что именно? – он устало посмотрел на нее.
- Что нам теперь делать?
Глава 9.
Пять лет назад
- Негодница! Зачем вы сломали трость вашего отца? – вознегодовала Мария, застав Амабель с обломками. Та сидела в саду на скамейке, безуспешно пытаясь соединить отколовшиеся кусочки.
- Она ему все равно не нужна! – отпарировала проказница, оставив напрасные попытки.
- Знатные господа все ходят с тростью. Так принято…
- А мне не нравится эта мода, – надула губы Амабель. – Мужчины напоминают калек.
- Не по-христиански вы говорите, госпожа, – покачала в расстройстве головой Мария. - Калеки немощны и нуждаются в нашей заботе и опеке. И сравнивать с этими беднягами господ нехорошо.
Амабель понурила голову.
- Прости, кормилица. Мне просто не нравится, как отец выглядит с ней.
- Это еще не причина ее ломать. – Мария подошла и села рядом с ней.
- Я не хотела… я только подняла ею доску, чтобы пролез щеночек.
- Щеночек? Какой щеночек? – вскинулась кормилица и пристально воззрилась на девочку.
- Маленький такой… беленький… ни одного пятнышка… - затараторила Амабель, понимая, что выдала себя.
- Миледи! Вы что, ходили на конюшню?!
- Нет, что ты… что мне делать на конюшне… - Амабель небрежно пожала плечами.
- Тогда откуда щенок?
- Я и сама не знаю… увидела его в кустах и помогла… - последовало очередное пожатие плеч.
- Опять кусты! Да что же это такое… Госпожа, на вас же не напасешься платьев! А ваши манеры! Вот увидит кто-нибудь из гостей, и скажут потом какая дочь у графа Де Клера! – Мария, разволновавшись, стала размахивать руками и колыхать всем телом.
- Подумаешь, увидят… - легкомысленно заметила Амабель.
- Не подумаешь…. Репутация женщины – это самое дорогое, что у нее есть!
- А я думала, состояние и красота…
- Боже мой… миледи… - покачала головой кормилица. – Когда-нибудь вы вспомните мои слова. Женщина должна быть добродетельной и сострадательной. «Длань свою она открывает бедному и руку свою подает нуждающемуся… Миловидность обманчива и красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы». Что толку в красоте и состоянии, когда сердце черство, как камень на дороге. Если ты не можешь дарить любовь и тепло ближним своим, то как они должны к тебе относиться? Всегда помните об этом, госпожа, и счастье не обойдет вас стороной...
***
- Я одного не понимаю. Судя по вашему рассказу, леди Тания уже… Я хочу сказать… - Амабель покраснела и искоса взглянула на мужа, который сидел рядом у камина и задумчиво смотрел на огонь.
После того откровенного разговора им было довольно неловко какое-то время, но потом все стало как раньше, но появился оттенок определенной близости, не испытываемой ранее. Взгляды, бросаемые друг на друга, прикосновения невзначай – все это сопровождало нашу пару по пути к обеду и после него. И только обосновавшись за чашечкой кофе в библиотеке, они смогли продолжить разговор.
Роберт, казалось, снова погрузился в себя, и Амабель поспешила задать вопрос, чтобы не дать ему опять углубиться в самоедство. Муж взглянул на нее и чуть нахмурился, обдумывая ответ.
- Полагаю, так.
- Но Роберт… тогда я не понимаю ее мотивов. Вы такая завидная партия… во всех смыслах…
- Уже нет…
- Роберт… - упрекнула она его.
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Знаете, если принять во внимание ее окружение, думаю, среди них это считалось незазорным…
- Какой ужас…
Затем воцарилось молчание. Потрескивал огонь в камине, иногда раздавался тяжелый вздох Джорджа, разменивающий тишину.
- Амабель … - тихий голос заставил ее поднять глаза и посмотреть на мужа. – Вы… вы не думаете уйти от меня?
- Уйти? – недоуменно переспросила она. – Но почему?
Роберт потупил глаза.
- Но ведь я ничего не могу дать вам. Я бесполезен, как треснувший кувшин.
- Трещину можно заделать, – возразила Амабель.
- Но он все равно будет протекать.
- Я буду внимательно следить за прорешинами и латать их каждый раз, как обнаружу непорядок.
- Вы смелая и мужественная женщина.
- Пока еще нет, - покраснела Амабель, но глаз не отвела.
Роберт печально покачал головой и вздохнул.
- Почему вы так уверены во мне… Я не думаю, что я… на что-то годен…
Она посмотрела на него и взяла за руку.
- Сердце мне говорит об обратном. Я верю в вас и… в нас тоже…
Она опять очаровательно покраснела и отвела глаза. Роберт, чуть поколебавшись, выпрямил спину и чуть дрожащим голосом проговорил:
- Тогда, полагаю, нам стоит попробовать…
Амабель робко улыбнулась. Ее сердце затрепыхалось в уже знакомом ритме ожидания чуда. Роберт посмотрел на нее с таким беззащитным выражением лица, что ей хотелось прижать его к своей груди и утешить. Она чуть вздохнула и сжала его ладонь в поддерживающем жесте.
Их глаза встретились и обменялись той долей надежды, что дает людям силы жить и верить в будущее. Роберт поцеловал обе ее руки, а потом прижался к ним лицом, ощущая себя так, будто живительная сила побежала по его венам, пробуждая от длительного сна.
Эта женщина, что отказывалась оставлять его, несмотря на все трудности и препятствия, стала для него дороже всего на свете. Роберт и раньше задумывался, что такое любовь и как она ощущается. Он полагал, что она, скорее всего, в груди, там же где и душа человека. Но сейчас он не был в этом уверен. При мысли об Амабель, ее губах, волосах, ее коже и смехе, как переливе колокольчиков, все его тело начинало покалывать с головы до ног, а дыхание сбивалось напрочь. Живот скручивало от неясных ощущений, и до смерти хотелось прикоснуться к своей жене… хоть пальцем, но подтвердить ту связь, что всегда незримо присутствовала между ними.
Амабель приложилась щекой к его голове, и они так замерли на какое-то время, прислушиваясь друг к другу и выравнивая дыхание. Умиротворение накрыло их, как мягкая перина, укутав от всего мира. Были только они вдвоем, их сердца и души.
Осторожное покашливание вернуло их в реальность.
Слуга с извиняющимся выражением лица стоял у двери и держал в руках поднос.
- Прошу прощения, сэр. Вам доставили письмо. Это от вашего отца, милорд.
Роберт со вздохом выпрямился и, поцеловав руку Амабель, принял письмо.
Взломав печать и распрямив хрустящие страницы, он сначала бегло пробежал по строчкам, потом, заинтересовавшись, внимательно прочитал содержимое письма. Затем поднял глаза на жену и ровным голосом произнес:
- Отец пишет, что Розалинда хочет вернуться к нам обратно.
- Ммм… - замешкалась Амабель, осознавая сказанное. - Oна приезжает к нам? Когда?
- Он спрашивает моего мнения, стоит ли ей разрешать опять сюда приезжать. Она вела себя очень грубо с вами, все это заметили. Отец очень недоволен ее поведением.
- Роберт, она ваша сестра. Может быть, все постепенно наладится. Но я немного беспокоюсь…
- О чем?
- Мне показалось…
- Да? – Роберт вопросительно посмотрел на нее.
Амабель помешкала, но так и не решилась.
- Нет, ничего.
- В чем дело, дорогая?
Его заботливый тон тронул ее почти до слез, но она так и не решилась озвучить свои опасения. Женская стыдливость не дала ей возможности высказать возникшее подозрение. Она покачала головой и проговорила:
- Просто она резка со слугами. Думаю, ее стоит предупредить.
- Я это возьму на себя. И знаете что?
- Что?
- У меня есть план, - улыбнулся Роберт. – Давайте завтра поедем в Лондон – посмотрим достопримечательности, погуляем в Кью Гарденс, отобедаем в Челси, соглашайтесь! А потом, уже по приезде, я отвечу своему отцу. В конце концов, нам надо отвлечься от дома и гостей, побыть вдвоем…
Амабель рассмеялась.
- Хорошо, я согласна. Но при одном условии.
- Каком?
- Вы напишите ему сейчас, чтобы он не думал, что его зловредная невестка не дает вам возможности вовремя ответить.
Роберт мягко поцеловал ее в губы.
- Он так не подумает. Но… воля ваша. Отвечу сейчас, но потом вы моя.
Амабель рассмеялась снова.
- Я и так уже ваша, не сомневайтесь.
Глаза Роберта потемнели.
- Вы ведь знаете о чем я…
- Знаю… - Амабель смущенно улыбнулась и потупила глаза. Она была настолько мила, что Клиффорду хотелось сорваться с места и тут же ее утащить в спальню, чтобы, наконец, прикоснуться к ней и, так или иначе, сделать своей.
С трудом удержавшись на месте, он поспешил к бюро? чтобы побыстрее ответить отцу. Амабель, сдерживая улыбку, наблюдала, как Роберт бешено скрипел пером, разбрызгивая чернила, и, чертыхаясь, комкал одну бумажку за другой, торопясь покончить с досадным обстоятельством. Наконец, в рекордное время написав несколько строк, Клиффорд свернул бумагу в конверт и скрепил ее печатью. Сияя удовлетворением, он обернулся к жене и стушевался, когда она звонко расхохоталась.
Подойдя к нему, она достала платок и с умилением стала вытирать чернила на его носу. Роберт сначала с недоумением смотрел на нее, а потом осторожно сжал ее талию, придвинув поближе. Амабель тщательно вытерла его лицо и поцеловала в губы.
- Вы такой милый. Но вам не обязательно было так торопиться. Все время в нашем распоряжении.
Он наклонился и показал всю силу своей потребности в ней мягким и нежным поцелуем. Амабель обняла его за шею, и они отдались своей страсти, позабыв обо всем. Губы цеплялись, дегустировали, впивались и поглощали друг друга… Искры этого действа разливались по их телам покалыванием и теплой волной, уносившей их все дальше и дальше от бренности этого мира и повседневных забот. Хоть ненадолго, но они были абсолютно счастливы.
Позже ночью, у себя в комнате, они с некоторой неловкостью подошли друг к другу и замерли в нерешительности. Они понимали, что с этого момента их жизнь станет другой. Это уже не будет ожидание или томление перед неизведанным и непознанным. Это будет союз тел, как до этого они себя связали духовным союзом.
Амабель робела перед своим мужем, но понимала, что и он чувствует себя ненамного смелее, учитывая все обстоятельства. И когда он аккуратно приподнял ее голову за подбородок, она не стала прятать глаз и смело посмотрела на него. Она любила его, да, любила и больше не могла отрицать это. Особенно самой себе.
Она нежно провела руками по его плечам, а потом скользнула ими по груди, ощущая твердость мускулов и шершавую структуру ткани. Роберт стал покрывать ее шею легкими поцелуями, и она зажмурилась от нахлынувших чувств. Как лепестки цветов были мягкими его губы, вызывая в ее естестве полыхающий жар, что разливался по телу, будоража все мысли и чувства.
Теперь Амабель могла думать только об одном. Отодвинув подальше мысли о поведении благородных дам и освященном брачном ложе, она откликнулась на призыв своего мужа и разрешила себе отдаться наполнившим ее ощущениям.
Через какое-то время она осталась в одной сорочке, и ее охватило чувство, будто все повторяется. Но теперь она не боялась. Теперь она жаждала этого, как путник глотка воды. С нетерпением и болью от неистового желания.
Когда он взял ее за руки и подвел к кровати, она последовала за ним без тени сомнения. Они легли рядом и какое-то время смотрели друг на друга. Оба в сорочках и немного смущающиеся. Но вот Роберт протянул руку и погладил ее волосы, убирая непослушную прядь от ее лица. Потом провел ладонью по тонкому батисту сорочки, спустившись к ее грудям, что просвечивали сквозь ткань.
- Вы такая красивая, - прошептал он, накрыв рукой ее грудь. Мягкие чаши с затвердевшими вершинами с нетерпением подались ему навстречу, заполнив ладонь. Он сминал их со всевозрастающей уверенностью, с удивлением, а затем с удовлетворением слушая срывающиеся с ее губ стоны. Непередаваемое чувство гордости охватило его и заставило поверить в себя чуть больше.
- Боже, Роберт, - еле выговорила Амабель, откинувшись на спину и позволив себе чувствовать.
