Ей нравилось смотреть в уюте комнаты на раскачивающиеся деревья и сгущающиеся тучи. Казалось бы, погода соответствовала ее настроению – бурлению мыслей и мятежу в душе. Она задумчиво наблюдала за меняющейся погодой, погрузившись в свои думы. И даже неожиданно раздавшийся шум за пределами комнаты не сразу привлек ее внимание.
Чьи-то торопливые шаги и громкие голоса заставили недоуменно переглянуться всех присутствующих. Джордж возбужденно гавкнул, но был пристыжен хозяином.
Дверь с шумом распахнулась, и взъерошенный слуга, поклонившись, торопливо доложил:
- Маркиз Нортгемптон.
Все тут же поднялись, а Розалинде показалось, что она сейчас упадет в обморок. Отец здесь? Но почему? Ему рассказали? Неужели Амабель?
Она смертельно побледнела и оперлась рукой о стол. Ноги ее не держали.
Появление маркиза Нортгемптона, державшегося в своей горделивой манере, привнесло оживление в их застывший пантеон. Поклоны и приветствия сменили изумленную тишину. А затем его хорошо поставленный голос взорвал ее подобно грохоту орудий.
- У меня неприятные новости, - он выдержал паузу. - Объявлена война с Испанией, и Англия вступила в войну.
Амабель ахнула, и холодные глаза маркиза остановились на ней. Роберт подошел к своей жене, взяв ее за руку.
- Это, конечно, ужасающие новости, - заметил он. - Но я не понимаю. Ты ради этого проехал столько миль?
- Нет, сын. Есть еще кое-что, с чем я хочу разобраться. И я приехал не один.
Розалинда уже была близка к истерике.
Горсей встал с места и открыл дверь:
- Прошу вас. Заходите, виконт.
Появление виконта де Моубрея заставило напрячься молодую пару. Роберт стиснул зубы, а Амабель, побелев лицом, вынуждена была опереться на его руку.
- Всем доброго дня, - нахально осклабился Колдер, помахивая тростью.
Горсей, охватив взглядом все полуобморочное семейство, со значением произнес:
- По-моему, вам рады, Моубрей.
Тот, криво усмехнувшись, согласно кивнул головой.
- И я так думаю. Роберт, ты ведь поприветствуешь старого друга?
- Что происходит? - процедил последний, требовательно посмотрев на отца.
Тот ответил твердым взглядом.
- В свете новой политической обстановки, я по-другому смотрю на заключенный тобою брак. И согласно дошедшим до меня сведениям, твоя жена тебе все еще не жена. Не так ли, Моубрей?
- О да, милорд. Готов дать голову на отсечение.
В этот момент Роберт показалось, что его счастье разбилось как хрустальный бокал, который за ножку держал его отец. С громким звоном и треском он разлетелся на осколки, заставив сердце замереть посреди удара. Но это его уже не заботило, потому он железной хваткой вцепился руками в горло Колдеру.
Из всех уроков, что преподавали юной Амабель, она не любила именно историю. Учитель Кларк, будто потравленный молью одижонец, был честно зануден и принципиален. Добиваясь от своей ученицы знаний, он время от времени сверлил ее мутными глазами и по нескольку раз повторял кажущиеся ему важными факты. Если крупицы мудрости и оседали в уме молодой графини, то они были подобны слою пыли, который можно было убрать, протерев, как следует, тряпкой.
На нынешнем занятии Кларк уделил часть времени генеалогии Испанского двора, расхаживая по комнате и вещая ровным голосом:
- Итак, запомните, госпожа: нынешний король Испании Фердинанд VI вначале носил титул инфанта Кастильского. В 1724 году его отец, Филипп V, отрекся от престола, и в феврале 1724 года семнадцатилетний брат Фердинанда, Людовик I, был провозглашен королем, но в августе этого же года умер от оспы…
Учитель остановился и вперил взор в потолок, видимо, вспоминая череду несчастий. Амабель почесала нос и скосила глаза на кормилицу, которая в углу что-то увлеченно вышивала.
Вещание продолжилось.
- Филипп V вновь вернулся к государственным делам, а в ноябре 1724 года одиннадцатилетний Фердинанд был объявлен кортесами, сословным собранием, принцем Астурийским, т. е. престолонаследником…
- Господин Кларк… - осмелилась подать голос Амабель. - Зачем мне нужно знать про короля Испании? Это неинтересно.
Учитель недовольно нахмурил брови, а кормилица уронила на колени пяльцы и укоризненно покачала головой:
- Миледи… Не забывайте, что вы по линии отца принадлежите к испанскому благородному роду. Граф Де Клер дальний родственник графа Трепани, а тот двоюродный брат королевы-матери испанского двора. Не знать свои корни позорно для знатной дамы.
- Я просто не понимаю, зачем мне это, – юная бунтарка надула губы. - Мы уже давно не поддерживаем с ними отношения, живем в Англии… Стоит ли тратить на это время?
Мария возмущенно всколыхнула бюстом.
- Госпожа! Когда-нибудь эти знания вам смогут пригодиться. Никогда не знаешь, как повернется жизнь.
- Я не буду жить в Испании! Отец обещал, что мой жених будет англичанином. А еще красивым, богатым и из хорошей семьи!
- Многие знатные дворяне, ведущие свои родословные от испанских королей и сеньоров, давно осели в Англии… - проскрипел вездесущий Кларк. – Ваша - идет от королей. Это ли не повод гордиться?
Амабель с сомнением посмотрела на него, на кормилицу и пожала плечами.
- Тем более, что испанская кровь у вас так и играет, миледи, – лукаво усмехнулась Мария.
- Что ты имеешь в виду? – заинтересованно проговорила маленькая госпожа.
- А владение ножом? А шпаги? Нашим доморощенным барышням это и в голову бы не пришло.
Амабель задумалась.
- Значит… это еще один повод гордиться? – наконец, проговорила она.
- Ну, конечно, - обрадовано выдохнула кормилица, переглянувшись с учителем. – И все испанки настоящие гордячки… Так что, гордитесь своими корнями, миледи. Гордитесь и не забывайте о них.
Амабель никогда не думала, что можно кого-то так ненавидеть. Волна удушающего гнева внезапно накрыла ее, лишая воздуха и практически обездвижив. Словно во сне она смотрела, как Роберт набросился на Моубрея, как маркиз бросился их разнимать, слышала крики, шум борьбы и тревожный голос Розалинды, которая начала увещевать их, требуя прекратить драку. В ее голове все прокручивались слова свекра, но так и не находилось лазейки, чтобы выбраться из заколдованной цепочки.
Развод? Серьезно? Из-за войны? Что это меняет? Как? Почему?
Бессвязные мысли мелькали, кувыркались, не ощущая опоры. Моубрей, трусливый предатель, пытается уничтожить их семью. Его уязвленная мужская гордость быстро превратилась в вероломное малодушие, польстившись на звон сребреников и торжество мести. А Нортгемптон, который фактически сам же устроил этот брак, пытается все отыграть назад. Теперь он собирается все разрушить, опираясь на слова мерзавца виконта.
И как он это сделает? Их с Робертом брак был заключен перед богом и людьми. Его расторгнуть не так-то просто. Или… Неужели ему потребуются доказательства, что…
На этом месте Амабель резко вдохнула и выпала из состояния транса. Ее будто что-то встряхнуло, вернув в происходящие события.
Крики и возня сразу же ворвались нестройным шумом в ее уши. Взгляд остановился на борющихся мужчинах, их напряженных позах и лицах, на отчаявшейся Розалинде и столпившихся у двери слугах. Амабель взяла себя в руки и сделала то, что надо было сделать с самого начала.
Схватив графин, стоявший на столике, она со всего размаха окатила холодной водой сцепившихся мужчин. Те сразу отскочили в разные стороны, а Амабель, повернувшись к слугам, сухо проговорила:
- Выйдите все.
Это было выполнено беспрекословно.
Маркиз, рассматривая поникшее кружево, криво усмехнулся и заявил:
- Ваша месть находит необычный выход.
- Я еще даже не начинала, милорд, – пообещала Амабель, подходя к мужу. Ему досталось меньше всего. Моубрей же напоминал мокрого пса.
Розлинда тяжело опустилась на стул, сжимая руки так, что побелели костяшки пальцев. Ее взгляд был затравленным и обреченным. По всей видимости, она решила, что скоро отец доберется и до нее, одним махом разобравшись со всеми своими детьми.
Но маркиз Нортгемптон, с брезгливой манерностью приводя себя в порядок, не обращал на свою любимицу никакого внимания. Жертва им была выбрана другая. Расстановка сил, тем временем, постепенно возвращалась в прежнее русло, но уже без той остроты. Шел обмен гневными, и не очень, взглядами, да словами, что резали не хуже ножа, особенно когда попадали в точку.
- У вашей, так называемой, жены тяжелая рука. Я уже имел счастливую возможность убедиться в этом, - нагло разменял тишину виконт, отряхиваясь нарочитыми жестами.
- Она моя настоящая жена, – жестко заявил Роберт. - И я требую объяснений по поводу вашего недостойного и оскорбительного поведения в моем доме! Это касается и вас, отец.
Нортгемптон высокомерно вздернул подбородок.
- Разумеется, сын, ты вправе требовать объяснений. Последние политические события не оставляют мне выбора. Так же как и тебе, Роберт. Конечно, в том случае, если ты хочешь остаться в милости у монарха, а не пребывать в опале.
- Не понимаю, как политика связана с моим браком, - процедил сквозь зубы Роберт.
- Ну как же… - небрежно взмахнул рукой Нортгемптон. – Граф Де Клер весьма родовит и богат, и ваш союз мной был одобрен всецело, пока я случайно не узнал об одном маленьком нюансе. Оказывается, своим происхождением и богатством граф, прежде всего, обязан не английской крови, а именно испанской, причем королевской. Сам граф Трепани его дальний родственник.
- Мы с ними давно утеряли связь… - подала голос Амабель, но была перебита маркизом.
- А вы, дорогая, стало быть, рассказали об этом своему мужу?
Амабель чуть не сказала, что ей некогда было заниматься такой ерундой, поскольку налаживание отношений с мужем занимало все ее время, но сумела сдержаться. По всей видимости, Роберт подумал о том же. Их секундным замешательством эффективно воспользовался Нортгемптон, продолжив наступление.
- Я так и думал. Действительно, зачем утруждать себя разговорами о происхождении и родственниках, когда полно других дел, – намек прозвучал мерзко, и Амабель вся подобралась. – Однако, вернемся к родословной нашей милой графини. Связь с испанским королевским двором теперь осуждается в обществе. В свете начавшейся войны, это практически приговор. Вы оба обречены, если только не поступите мудро, разорвав отношения. Роберт, сын, ты лишишься милости двора, за твоей спиной будут шептаться, а возможно и строить каверзы. Амабель, ты готова видеть, как твой муж из-за тебя катится вниз и лишается всех благ?
- Отец, я требую, чтобы ты прекратил обвинять во всем мою жену. – Роберт подошел к жене и взял ее за руку. - Кого интересуют старые связи, тем более, что они уже давно прерваны? Я связан с Амабель телом и душой и не собираюсь что-то менять в своей жизни.
- Ну-ну… сколько пафоса, - фыркнул Нортгемптон, пройдясь по комнате и сев в кресло. – Однако, судя по тем сведениям, что я получил от виконта, леди Клиффорд так и не стала твоей женой в полном смысле этого слова.
Амабель почувствовала, как ее лицо моментально покраснело от стыда и унижения.
- Мерзавец! – гневно высказался Роберт и сжал кулаки. Весь его напряженный вид не сулил Моубрею ничего хорошего.
Тот равнодушно пожал плечами, продолжая демонстративно отряхиваться:
- Дорогой мой, ты слишком далеко зашел в последний раз. Все эти хватания за грудки и резкие слова… все это нанесло большой вред моему здоровью. Мне нужна была компенсация…
- Мы сейчас не об этом, - прервал его Нортгемптон.
- А мне кажется, об этом, – вмешался Роберт. – Ты поверил словам этого «порядочного» джентльмена и возводишь напраслину на мою жену! Почему бы тебе не поверить словам твоего сына? Амабель - моя жена перед богом и людьми, и я не собираюсь расставаться с ней.
Амабель почувствовала, как в ее груди что-то екнуло от этих слов, а теплая волна опалила грудь любовью и нежностью.
- Дело не в его порядочности, а в возможности для тебя добиться большего, – отчеканил маркиз. Он вскочил с кресла и взволнованно заходил по комнате. - Ты же мой сын! Продолжатель рода! Если наше имя будет смешано с грязью и если не будет наследников, то что станет с нашим состоянием и землями? Ты об этом думал?!
- Думал! Вот если я брошу свою жену из-за своенравной перемены политического ветра, то тогда мое имя точно станет равноценно бесчестью. И ты не вправе ожидать, что за полгода Амабель должна уже понести.
- Почему же не в праве? Если она вечером принимает мужа у себя и полностью здорова, то я вправе ожидать хотя бы намеков.
- Она здорова!
- Тогда я не вижу причин, чтобы…
- Насколько я знаю, моя мать родила меня только через два года после вашего брака? – не сдержавшись, бросил Роберт. – Или я ошибаюсь… отец…
Последнее слово прозвучало язвительно.
Розалинда и Моубрей, остававшиеся на обочине этой битвы титанов, напряженно ждали исхода. Амабель задержала дыхание.
Нортгемптон втянул воздух через сжатые зубы.
- Ты забываешься, сын, – прорычал он. – Наши отношения с леди Эсмерелдой - закрытая тема для обсуждения!
Наступившее тягучее молчание, казалось, мешало даже дышать. Отец и сын сверлили друг друга взглядом, не желая уступать обозначенные позиции. Роберт упрямо поднял подбородок и почти прошипел:
- Ну, почему же закрытая. Почему ты считаешь правомочным обсуждать мою личную жизнь, а я не могу? Ты нарушил сегодня все правила приличия, отец! Вломился ко мне в дом, обвинил мою жену во всех тяжких грехах, да еще и требуешь от меня развестись! Это просто неслыханно!
- Когда у тебя будут свои дети… если будут… ты меня поймешь, - надменно настаивал на своем маркиз.
- Вряд ли, - презрительно бросил его сын.
Глаза Нортгемптон сверкнули от гнева, и он процедил сквозь зубы:
- Я буду стоять на своем. И если я не найду у тебя поддержки, то пойду до конца, включая освидетельствование врача и обращение с нижайшей просьбой к его величеству…
Амабель похолодела от страха. Ее сердце забилось нервно и тревожно, осознав, чем именно угрожает маркиз. Мысли заметались в поисках выхода, но когда ей на глаза попалась Розалинда, решение пришло моментально. Краткая молитва помогла ей собраться с духом и придала мужества завершить задуманное до конца.
Тем временем Роберт продолжал обороняться от своего отца:
- Тогда я распродам все имущество и уеду в столь ненавистную тобой Испанию, – бросил он. - А ни в чем не повинные родственники моей жены приютят нас. Вот будет потеха.
- Потеха начнется, когда ты останешься без средств к существованию! Твоя супруга первая же будет тебя попрекать.
- Не будет! Она весьма добродетельна и умна.
- Если бы этого было достаточно для благополучной семейной жизни.
- Ты прав! Ее красота настоящее сокровище само по себе…
- Такое ощущение, что я разговариваю с пятнадцатилетним молокососом!
- Молодость духа еще никто не отменял!
- Боюсь, это не молодость духа, а незрелость ума!
Амабель подумалось, что она вот-вот завизжит. Эти два петуха не только не собирались останавливаться, а, похоже, сейчас перешли к оскорблениям.
- Незрелость – это когда ты разрушаешь жизнь своему сыну в угоду глупых предрассудков! – бросил окончательно рассвирепевший Роберт.
- Все, довольно! – вырвалось у Амабель. Четыре пары глаз обратились к ней, и она продолжила, - Считаю дальнейшие ваши препирательства бесполезными, вы так ничего не решите, а нам нужно прийти к какому-нибудь знаменателю.
Чьи-то торопливые шаги и громкие голоса заставили недоуменно переглянуться всех присутствующих. Джордж возбужденно гавкнул, но был пристыжен хозяином.
Дверь с шумом распахнулась, и взъерошенный слуга, поклонившись, торопливо доложил:
- Маркиз Нортгемптон.
Все тут же поднялись, а Розалинде показалось, что она сейчас упадет в обморок. Отец здесь? Но почему? Ему рассказали? Неужели Амабель?
Она смертельно побледнела и оперлась рукой о стол. Ноги ее не держали.
Появление маркиза Нортгемптона, державшегося в своей горделивой манере, привнесло оживление в их застывший пантеон. Поклоны и приветствия сменили изумленную тишину. А затем его хорошо поставленный голос взорвал ее подобно грохоту орудий.
- У меня неприятные новости, - он выдержал паузу. - Объявлена война с Испанией, и Англия вступила в войну.
Амабель ахнула, и холодные глаза маркиза остановились на ней. Роберт подошел к своей жене, взяв ее за руку.
- Это, конечно, ужасающие новости, - заметил он. - Но я не понимаю. Ты ради этого проехал столько миль?
- Нет, сын. Есть еще кое-что, с чем я хочу разобраться. И я приехал не один.
Розалинда уже была близка к истерике.
Горсей встал с места и открыл дверь:
- Прошу вас. Заходите, виконт.
Появление виконта де Моубрея заставило напрячься молодую пару. Роберт стиснул зубы, а Амабель, побелев лицом, вынуждена была опереться на его руку.
- Всем доброго дня, - нахально осклабился Колдер, помахивая тростью.
Горсей, охватив взглядом все полуобморочное семейство, со значением произнес:
- По-моему, вам рады, Моубрей.
Тот, криво усмехнувшись, согласно кивнул головой.
- И я так думаю. Роберт, ты ведь поприветствуешь старого друга?
- Что происходит? - процедил последний, требовательно посмотрев на отца.
Тот ответил твердым взглядом.
- В свете новой политической обстановки, я по-другому смотрю на заключенный тобою брак. И согласно дошедшим до меня сведениям, твоя жена тебе все еще не жена. Не так ли, Моубрей?
- О да, милорд. Готов дать голову на отсечение.
В этот момент Роберт показалось, что его счастье разбилось как хрустальный бокал, который за ножку держал его отец. С громким звоном и треском он разлетелся на осколки, заставив сердце замереть посреди удара. Но это его уже не заботило, потому он железной хваткой вцепился руками в горло Колдеру.
Глава 12.
Из всех уроков, что преподавали юной Амабель, она не любила именно историю. Учитель Кларк, будто потравленный молью одижонец, был честно зануден и принципиален. Добиваясь от своей ученицы знаний, он время от времени сверлил ее мутными глазами и по нескольку раз повторял кажущиеся ему важными факты. Если крупицы мудрости и оседали в уме молодой графини, то они были подобны слою пыли, который можно было убрать, протерев, как следует, тряпкой.
На нынешнем занятии Кларк уделил часть времени генеалогии Испанского двора, расхаживая по комнате и вещая ровным голосом:
- Итак, запомните, госпожа: нынешний король Испании Фердинанд VI вначале носил титул инфанта Кастильского. В 1724 году его отец, Филипп V, отрекся от престола, и в феврале 1724 года семнадцатилетний брат Фердинанда, Людовик I, был провозглашен королем, но в августе этого же года умер от оспы…
Учитель остановился и вперил взор в потолок, видимо, вспоминая череду несчастий. Амабель почесала нос и скосила глаза на кормилицу, которая в углу что-то увлеченно вышивала.
Вещание продолжилось.
- Филипп V вновь вернулся к государственным делам, а в ноябре 1724 года одиннадцатилетний Фердинанд был объявлен кортесами, сословным собранием, принцем Астурийским, т. е. престолонаследником…
- Господин Кларк… - осмелилась подать голос Амабель. - Зачем мне нужно знать про короля Испании? Это неинтересно.
Учитель недовольно нахмурил брови, а кормилица уронила на колени пяльцы и укоризненно покачала головой:
- Миледи… Не забывайте, что вы по линии отца принадлежите к испанскому благородному роду. Граф Де Клер дальний родственник графа Трепани, а тот двоюродный брат королевы-матери испанского двора. Не знать свои корни позорно для знатной дамы.
- Я просто не понимаю, зачем мне это, – юная бунтарка надула губы. - Мы уже давно не поддерживаем с ними отношения, живем в Англии… Стоит ли тратить на это время?
Мария возмущенно всколыхнула бюстом.
- Госпожа! Когда-нибудь эти знания вам смогут пригодиться. Никогда не знаешь, как повернется жизнь.
- Я не буду жить в Испании! Отец обещал, что мой жених будет англичанином. А еще красивым, богатым и из хорошей семьи!
- Многие знатные дворяне, ведущие свои родословные от испанских королей и сеньоров, давно осели в Англии… - проскрипел вездесущий Кларк. – Ваша - идет от королей. Это ли не повод гордиться?
Амабель с сомнением посмотрела на него, на кормилицу и пожала плечами.
- Тем более, что испанская кровь у вас так и играет, миледи, – лукаво усмехнулась Мария.
- Что ты имеешь в виду? – заинтересованно проговорила маленькая госпожа.
- А владение ножом? А шпаги? Нашим доморощенным барышням это и в голову бы не пришло.
Амабель задумалась.
- Значит… это еще один повод гордиться? – наконец, проговорила она.
- Ну, конечно, - обрадовано выдохнула кормилица, переглянувшись с учителем. – И все испанки настоящие гордячки… Так что, гордитесь своими корнями, миледи. Гордитесь и не забывайте о них.
***
Амабель никогда не думала, что можно кого-то так ненавидеть. Волна удушающего гнева внезапно накрыла ее, лишая воздуха и практически обездвижив. Словно во сне она смотрела, как Роберт набросился на Моубрея, как маркиз бросился их разнимать, слышала крики, шум борьбы и тревожный голос Розалинды, которая начала увещевать их, требуя прекратить драку. В ее голове все прокручивались слова свекра, но так и не находилось лазейки, чтобы выбраться из заколдованной цепочки.
Развод? Серьезно? Из-за войны? Что это меняет? Как? Почему?
Бессвязные мысли мелькали, кувыркались, не ощущая опоры. Моубрей, трусливый предатель, пытается уничтожить их семью. Его уязвленная мужская гордость быстро превратилась в вероломное малодушие, польстившись на звон сребреников и торжество мести. А Нортгемптон, который фактически сам же устроил этот брак, пытается все отыграть назад. Теперь он собирается все разрушить, опираясь на слова мерзавца виконта.
И как он это сделает? Их с Робертом брак был заключен перед богом и людьми. Его расторгнуть не так-то просто. Или… Неужели ему потребуются доказательства, что…
На этом месте Амабель резко вдохнула и выпала из состояния транса. Ее будто что-то встряхнуло, вернув в происходящие события.
Крики и возня сразу же ворвались нестройным шумом в ее уши. Взгляд остановился на борющихся мужчинах, их напряженных позах и лицах, на отчаявшейся Розалинде и столпившихся у двери слугах. Амабель взяла себя в руки и сделала то, что надо было сделать с самого начала.
Схватив графин, стоявший на столике, она со всего размаха окатила холодной водой сцепившихся мужчин. Те сразу отскочили в разные стороны, а Амабель, повернувшись к слугам, сухо проговорила:
- Выйдите все.
Это было выполнено беспрекословно.
Маркиз, рассматривая поникшее кружево, криво усмехнулся и заявил:
- Ваша месть находит необычный выход.
- Я еще даже не начинала, милорд, – пообещала Амабель, подходя к мужу. Ему досталось меньше всего. Моубрей же напоминал мокрого пса.
Розлинда тяжело опустилась на стул, сжимая руки так, что побелели костяшки пальцев. Ее взгляд был затравленным и обреченным. По всей видимости, она решила, что скоро отец доберется и до нее, одним махом разобравшись со всеми своими детьми.
Но маркиз Нортгемптон, с брезгливой манерностью приводя себя в порядок, не обращал на свою любимицу никакого внимания. Жертва им была выбрана другая. Расстановка сил, тем временем, постепенно возвращалась в прежнее русло, но уже без той остроты. Шел обмен гневными, и не очень, взглядами, да словами, что резали не хуже ножа, особенно когда попадали в точку.
- У вашей, так называемой, жены тяжелая рука. Я уже имел счастливую возможность убедиться в этом, - нагло разменял тишину виконт, отряхиваясь нарочитыми жестами.
- Она моя настоящая жена, – жестко заявил Роберт. - И я требую объяснений по поводу вашего недостойного и оскорбительного поведения в моем доме! Это касается и вас, отец.
Нортгемптон высокомерно вздернул подбородок.
- Разумеется, сын, ты вправе требовать объяснений. Последние политические события не оставляют мне выбора. Так же как и тебе, Роберт. Конечно, в том случае, если ты хочешь остаться в милости у монарха, а не пребывать в опале.
- Не понимаю, как политика связана с моим браком, - процедил сквозь зубы Роберт.
- Ну как же… - небрежно взмахнул рукой Нортгемптон. – Граф Де Клер весьма родовит и богат, и ваш союз мной был одобрен всецело, пока я случайно не узнал об одном маленьком нюансе. Оказывается, своим происхождением и богатством граф, прежде всего, обязан не английской крови, а именно испанской, причем королевской. Сам граф Трепани его дальний родственник.
- Мы с ними давно утеряли связь… - подала голос Амабель, но была перебита маркизом.
- А вы, дорогая, стало быть, рассказали об этом своему мужу?
Амабель чуть не сказала, что ей некогда было заниматься такой ерундой, поскольку налаживание отношений с мужем занимало все ее время, но сумела сдержаться. По всей видимости, Роберт подумал о том же. Их секундным замешательством эффективно воспользовался Нортгемптон, продолжив наступление.
- Я так и думал. Действительно, зачем утруждать себя разговорами о происхождении и родственниках, когда полно других дел, – намек прозвучал мерзко, и Амабель вся подобралась. – Однако, вернемся к родословной нашей милой графини. Связь с испанским королевским двором теперь осуждается в обществе. В свете начавшейся войны, это практически приговор. Вы оба обречены, если только не поступите мудро, разорвав отношения. Роберт, сын, ты лишишься милости двора, за твоей спиной будут шептаться, а возможно и строить каверзы. Амабель, ты готова видеть, как твой муж из-за тебя катится вниз и лишается всех благ?
- Отец, я требую, чтобы ты прекратил обвинять во всем мою жену. – Роберт подошел к жене и взял ее за руку. - Кого интересуют старые связи, тем более, что они уже давно прерваны? Я связан с Амабель телом и душой и не собираюсь что-то менять в своей жизни.
- Ну-ну… сколько пафоса, - фыркнул Нортгемптон, пройдясь по комнате и сев в кресло. – Однако, судя по тем сведениям, что я получил от виконта, леди Клиффорд так и не стала твоей женой в полном смысле этого слова.
Амабель почувствовала, как ее лицо моментально покраснело от стыда и унижения.
- Мерзавец! – гневно высказался Роберт и сжал кулаки. Весь его напряженный вид не сулил Моубрею ничего хорошего.
Тот равнодушно пожал плечами, продолжая демонстративно отряхиваться:
- Дорогой мой, ты слишком далеко зашел в последний раз. Все эти хватания за грудки и резкие слова… все это нанесло большой вред моему здоровью. Мне нужна была компенсация…
- Мы сейчас не об этом, - прервал его Нортгемптон.
- А мне кажется, об этом, – вмешался Роберт. – Ты поверил словам этого «порядочного» джентльмена и возводишь напраслину на мою жену! Почему бы тебе не поверить словам твоего сына? Амабель - моя жена перед богом и людьми, и я не собираюсь расставаться с ней.
Амабель почувствовала, как в ее груди что-то екнуло от этих слов, а теплая волна опалила грудь любовью и нежностью.
- Дело не в его порядочности, а в возможности для тебя добиться большего, – отчеканил маркиз. Он вскочил с кресла и взволнованно заходил по комнате. - Ты же мой сын! Продолжатель рода! Если наше имя будет смешано с грязью и если не будет наследников, то что станет с нашим состоянием и землями? Ты об этом думал?!
- Думал! Вот если я брошу свою жену из-за своенравной перемены политического ветра, то тогда мое имя точно станет равноценно бесчестью. И ты не вправе ожидать, что за полгода Амабель должна уже понести.
- Почему же не в праве? Если она вечером принимает мужа у себя и полностью здорова, то я вправе ожидать хотя бы намеков.
- Она здорова!
- Тогда я не вижу причин, чтобы…
- Насколько я знаю, моя мать родила меня только через два года после вашего брака? – не сдержавшись, бросил Роберт. – Или я ошибаюсь… отец…
Последнее слово прозвучало язвительно.
Розалинда и Моубрей, остававшиеся на обочине этой битвы титанов, напряженно ждали исхода. Амабель задержала дыхание.
Нортгемптон втянул воздух через сжатые зубы.
- Ты забываешься, сын, – прорычал он. – Наши отношения с леди Эсмерелдой - закрытая тема для обсуждения!
Наступившее тягучее молчание, казалось, мешало даже дышать. Отец и сын сверлили друг друга взглядом, не желая уступать обозначенные позиции. Роберт упрямо поднял подбородок и почти прошипел:
- Ну, почему же закрытая. Почему ты считаешь правомочным обсуждать мою личную жизнь, а я не могу? Ты нарушил сегодня все правила приличия, отец! Вломился ко мне в дом, обвинил мою жену во всех тяжких грехах, да еще и требуешь от меня развестись! Это просто неслыханно!
- Когда у тебя будут свои дети… если будут… ты меня поймешь, - надменно настаивал на своем маркиз.
- Вряд ли, - презрительно бросил его сын.
Глаза Нортгемптон сверкнули от гнева, и он процедил сквозь зубы:
- Я буду стоять на своем. И если я не найду у тебя поддержки, то пойду до конца, включая освидетельствование врача и обращение с нижайшей просьбой к его величеству…
Амабель похолодела от страха. Ее сердце забилось нервно и тревожно, осознав, чем именно угрожает маркиз. Мысли заметались в поисках выхода, но когда ей на глаза попалась Розалинда, решение пришло моментально. Краткая молитва помогла ей собраться с духом и придала мужества завершить задуманное до конца.
Тем временем Роберт продолжал обороняться от своего отца:
- Тогда я распродам все имущество и уеду в столь ненавистную тобой Испанию, – бросил он. - А ни в чем не повинные родственники моей жены приютят нас. Вот будет потеха.
- Потеха начнется, когда ты останешься без средств к существованию! Твоя супруга первая же будет тебя попрекать.
- Не будет! Она весьма добродетельна и умна.
- Если бы этого было достаточно для благополучной семейной жизни.
- Ты прав! Ее красота настоящее сокровище само по себе…
- Такое ощущение, что я разговариваю с пятнадцатилетним молокососом!
- Молодость духа еще никто не отменял!
- Боюсь, это не молодость духа, а незрелость ума!
Амабель подумалось, что она вот-вот завизжит. Эти два петуха не только не собирались останавливаться, а, похоже, сейчас перешли к оскорблениям.
- Незрелость – это когда ты разрушаешь жизнь своему сыну в угоду глупых предрассудков! – бросил окончательно рассвирепевший Роберт.
- Все, довольно! – вырвалось у Амабель. Четыре пары глаз обратились к ней, и она продолжила, - Считаю дальнейшие ваши препирательства бесполезными, вы так ничего не решите, а нам нужно прийти к какому-нибудь знаменателю.
