Она простонала, не в силах больше выдержать такой накал чувств. Этот звук заставил его простонать в ответ и сделать осторожное поступательное движение. Амабель поддалась к нему навстречу, и в следующую секунду он перевернул ее спиной вниз. Продолжая целоваться с неистовой силой, он стал тереться об нее, потеряв голову.
- Роберт… - смогла она выговорить умоляющим голосом.
Задыхаясь, она услышала шорох скидываемой одежды. Его руки сильнее сжали ее грудь, доводя прикосновениями до экстаза. Она горела и молила только об одном: чтобы он, наконец, переступил последнюю черту.
Когда он приподнял ее бедра, и его твердость стала проталкиваться внутрь, дрожь охватила все ее тело. Наступила та самая минута! Вот–вот это произойдет. Она станет женщиной, во всех смыслах!
Толчок, еще толчок, краткая боль, а потом фейерверк из прикосновений, трения и стонов. Двигаясь навстречу друг другу, они сгорали в горячечном бреду, стремясь стать единым целым, единой вселенной.
Ощущая приближение наслаждения, она отчаянно цеплялась за мужа в смятении и растерянности от той эмоциональной волны, что накрывала ее с головой. Дрожь начала сотрясать ее тело. Правильно это распознав, Роберт пробрался рукой между ними и, коснувшись ее святая святых, стал выписывать умопомрачительные круги. Амабель вскрикнула и взлетела на небеса от непередаваемых ощущений. Толкнувшись в нее еще несколько раз и простонав ее имя, он тоже нашел свое высвобождение. Его грудь тяжело вздымалась, но на лице неосознанно блуждала восторженная улыбка.
У них все получилось! У него все получилось! Он чувствовал себя королем мира, а Амабель готова была и так отдать ему пальму первенства, поскольку и без этого доказательства признавала за ним превосходство перед другими мужчинами. Буквально во всем.
Так она ему и сказала, когда, повернувшись, поцеловала в губы. После этого широкая глуповатая улыбка долго не сходила с его лица. Так он с ней и заснул, вызывая у Амабель чувство умиления.
Даже сейчас, любуясь пейзажем из окна кареты, она вспоминала эту улыбку и сама улыбалась, ощущая к нему щемящую нежность и любовь. Теперь она была его женой по-настоящему, и ее жизнь обрела совсем другой смысл.
И вот они ехали в Фордем - родовой замок семьи Горсей, чтобы поговорить с леди Эсмерелдой и во всем разобраться.
Роберт, естественно, волновался перед встречей с матерью. Ему предстоял нелегкий разговор, учитывая, что упоминать о «стараниях» маркиза было нельзя, но объяснить причину своего интереса как-то было надо.
Розалинда, которая после эскапады отца плохо себя чувствовала, осталась в их доме вместе с компаньонкой. Амабель даже не успела с ней толком поговорить – ее занимали исключительно свои собственные дела и сборы в дорогу. Кто бы мог ее упрекнуть?
Горсей перед отъездом провел с мисс Говер, компаньонкой сестры, доверительную беседу, оставив тонну указаний и распоряжений относительно ее госпожи. Та внимала ему со всем почтением, энергично кивая головой и выражая согласие с каждым словом. Похоже, взаимопонимание между ними было полным.
Успокоенный брат уехал из дома, обнадежившись тем, что оставляет сестру в надежных руках. Амабель не сомневалась в том, что все будет в порядке, если Розалинда опять не выкинет очередной фортель. У нее был просто дар впутываться во всякие неприятности.
По крайней мере, они рассчитывали задержаться не более недели. Оставалось надеяться, что этого времени будет недостаточно для большого бедствия.
Роберт взял ее за руку, вырывая из размышлений. Она и не заметила, что они уже выехали на подъездную аллею замка. Под колесами экипажа заскрипел гравий, начался мелкий дождик, а в окнах большущего дома чувствовалось оживление в преддверии прибытия гостей. Амабель очаровано вглядывалась в замок, поражаясь его необычной архитектуре. При всей своей массивности оно казалось воздушным за счет оригинальных приемов. Настоящее родовое гнездо!
Дворецкий, с низким поклоном встретивший супругов у порога, препроводил их в гостиную, где уже томилась в ожидании леди Эсмерелда.
- Мама! – воскликнул Горсей.
Та, просияв, поспешила ему навстречу и протянула руку. После необходимых формальностей она радостно обняла сына и невестку.
- Как хорошо, что вы приехали! Роберт, ты сияешь подобно начищенному кофейнику! Амабель, рада тебя видеть, дорогая…
Расположившись в гостиной, они завели неспешный разговор о последних новостях, затронув актуальную тему войны и недовольства в обществе этим решением короля.
Леди Эсмерелда несомненно была в курсе всех событий, живо описывая две сложившиеся партии, боровшиеся за приоритеты Англии. Про-военная фракция и оппозиция пытались перетянуть одеяло на себя, прикрываясь интересами государства. А после того, как парламент не оказал поддержки воякам, противостояние только усилилось.
Когда Роберт упомянул отца и его возможное участие во всех этих разборках, леди Горсей лишь отмахнулась от него, сделав страшное лицо.
- Не смей даже затрагивать эту тему в разговоре с отцом. Он вместе с Картеретом стоит во главе про-военной фракции, потворствуя всем замыслам короля. – Она оглянулась, как бы проверяя окружающее пространство, и зашептала: - Мне даже кажется, что он рассчитывает получить за особые заслуги титул герцога. С тех пор как прервался род герцога Марреда, это стало его навязчивой идеей.
Амабель и Роберт переглянулись. Кажется, появление маркиза Нортгемптона у них в доме теперь имеет вполне понятную причину. Преданность короне и чистота крови – похоже, вот те столпы, на которых держался смысл жизни маркиза.
- Зачем ему герцогство? – недоуменно спросил Роберт. – Он и так один из самых богатых вельмож в государстве.
Леди Эсмерелда грустно покачала головой.
- Есть люди, которые не успокаиваются на том, что имеют. Ты же понимаешь, что близость к королю, в конце концов, сослужит ему плохую службу. Выше короны не прыгнешь, но Олдфорд, по-видимому, решил заполучить себе саму Луну.
Она тяжело вздохнула, но тут же перевела тему, улыбнувшись и заговорив на отвлеченные темы.
- Вы так вовремя приехали, мои дорогие. Как раз на днях престарелая герцогиня Уэстморленд дает бал. Приглашения были разосланы самым именитым семействам Англии. И ваше, конечно же, последует за вами.
- Я не думаю, что…
- Даже не спорь, Роберт, пожалуйста. Хватит вам уже сидеть в своем имении как затворникам. Выведи жену в свет! Похвастайся такой красавицей. Пусть тебе позавидуют все мужчины. Да и я хочу испытать чувство гордости за свою невестку.
Амабель покраснела от ее слов и кинула взгляд на мужа. Тот поморщился.
Они прекрасно помнили слова маркиза, которые тот бросил им, прежде чем уйти. Появись они на бале, он может счесть их присутствие как стремление угодить ему, а отказ – как протест всему высшему обществу. Но, похоже, у них просто не было выбора.
Горсей нехотя проговорил:
- Хорошо, мама. Мы посетим этот бал, но при первых же неподобающих взглядах в ее сторону, я забираю Амабель домой.
- Бог мой, не будь таким щепетильным! Таким молодым людям как вы нужно обязательно веселиться, встречаться с друзьями, заводить знакомства.
- Мы были несколько заняты… - пробурчал Роберт.
Леди Эсмерелда подмигнула Амабель.
- Конечно. Но теперь, раз уж вы выбрались, нет никаких причин хорониться как мышкам в норке.
- Мама…
Раздался заливистый смех.
- Я шучу, дорогой, шучу. Но и в чем-то права. Красота молодой графини Клиффорд не их тех, что прячут дома под замком. Тем более, ты рано или поздно должен представить ее свету. Почему бы не сейчас?
Последний аргумент окончательно перевесил чашу весов в пользу бала. Роберт нехотя согласился, хотя с удовольствием отказался бы от этой сомнительной чести.
Амабель вопросительно посмотрела на мужа. Тот явно был не в восторге, но прекрасно понимал, что без этого невозможно спокойное существование в высшем обществе. При условии, что они собираются остаться жить в Англии. А они собираются остаться. Без вариантов.
На родине хотел Горсей провести свою жизнь, здесь он твердо намерен быть счастливым, растить и воспитывать детей. И у него будут дети. Теперь уже точно. После той знаменательной ночи он обрел ту мужскую уверенность, которую, казалось, потерял давным-давно. Его путеводная звезда – жена, которую он не заслужил перед небесами, вернула ему надежду на полноценную счастливую жизнь. Вернула достоинство и самоуважение.
И он готов носить ее на руках, отдать свою душу без остатка – все ради нее, женщины с нежным сердцем и душой воительницы. «Кто найдёт жену столь совершенную? Дороже жемчуга она ценою…»
Роберт боялся везти Амабель на бал. Необыкновенно красивая и живая она, несомненно, привлечет внимание мужской половины общества. А это последнее, с чем ему хотелось бы иметь дело. Он желал, чтобы жена принадлежала только ему, и никому другому. Крайне эгоистичное желание, он это сознавал, но ничего не мог с собой поделать.
Ревность играла в его венах, наполняя их черной вытяжкой из опасения и тоски. Крайне разрушительное состояние. Предчувствие тревожило его, но не давало возможности отказаться от приглашения, будь оно неладно!
Амабель подошла и прижалась к его спине, соединив свои руки на его груди. В задумчивости он и не заметил, что леди Эсмерелда вышла, оставив их одних. Роберт развернулся и обнял свою жену. С удовольствием вдохнув аромат ее нежной кожи и волос, он тихо спросил ее:
- Мы справимся?
- Непременно. Как и всегда.
Дорогая тетя Элисон!
Наконец-то у нас с Робертом все наладилось. Мы очень любим друг друга, и наше будущее мне видится только в ярких красках. Я так рада, что готова всех вокруг обнимать и целовать. Но, увы? это было бы жесточайшим нарушением этикета, поэтому я держу себя в руках. Зато мужу достается львиная доля моих восторгов, и он отнюдь не возражает. Если бы не эта ужасная война, в моей жизни, пожалуй, все было бы совсем радужно.
Отец Роберта яростно сражается в правительстве, ратуя за продолжение кампании. Как уверяет леди Эсмерелда, у него в этом есть меркантильный интерес, а не просто преданность королю.
Я написала отцу, спрашивая, поменялось ли к нему отношение в обществе, в связи с войной. Боюсь, что наличие толики испанской крови в жилах может сильно навредить нам в данных обстоятельствах. Он ответил, что пока все тихо, но это меня как-то мало успокаивает. Почему я так думаю, пока тебе не скажу, но у меня есть для этого все основания.
Надеюсь, что у тебя и Трентона все хорошо. Поцелуй за меня Вильяма и полковника, и передай им от меня нежнейший привет! Твоя Амабель.
Семейство Горсей прибыло на бал с небольшим опозданием, что считалось хорошим тоном среди сильных мира сего.
Хозяйка вечера, герцогиня Уэстморленд, любезно встретила их наверху широкой лестницы и выразила надежду на то, что празднество им понравится. Она была намного старше маркизы Нортгемптон, но тем менее, очень общительная и живая. Даже слишком живая. Приветствуя одного, она уже подавала руку другому и приветливо кивала третьему. При этом успевая бесперебойно тараторить про все, что ей придет на ум. Большое знание света и родовитое имя делало всех остальных легкой добычей для ее излияний.
Вот и сейчас, обратив на Роберта взгляд своих мутно-голубых глаз, она щебетала о том, насколько рада его видеть.
- Честное слово, дорогой граф, ваше долгое отсутствие сказалось на моем самочувствии. – Она картинно приложила руку к пышной груди и зачастила дальше: - Сердце будто защемило, и, представляете, не вдохнуть – не выдохнуть. А когда вы появились… Боже мой, какое облегчение!
Роберт не успел ответить, как герцогиня, уже забыв о трепыханиях своего тела, переключилась на его жену.
- О, моя милая леди Клиффорд. Я так рада, наконец-то, видеть вас в вашем нынешнем замужнем положении. Вам так повезло! Ваш муж один из самых красивых мужчин нашего общества. А какая знатная семья! Честное слово, я вам даже завидую. Да-да. Не будь мне столько лет, я вполне бы могла с вами потягаться за сердце нашего дорогого графа.
Опешив от словесного потока, молодые люди с трудом удерживали невозмутимое выражение лица. Леди Эсмерелда прикрыла лицо веером, еле сдерживая улыбку. Кокетливый взгляд и томный голос, что сопровождали это щебетание, явно были данью прошлым победам.
Выпытав, где находится «наш любезный маркиз» и, получив исчерпывающий ответ, герцогиня, наконец-то, милостиво их отпустила, переключившись на других гостей. Семейство получило возможность пройти в зал и раствориться в толпе.
Грандиозное помещение было украшено на славу. Казалось, миллион свечей освещали зал. Гирлянды живых цветов и атлас – роскошный интерьер для не менее роскошного торжества. Играла музыка, преуспевало танцевальное оживление, а шум от множества разговоров создавал необходимую для бала атмосферу триумфа и суеты.
Горсеи, по мере продвижения, то и дело сталкивались со своими знакомыми, и церемониям приветствия и расспросам, казалось, не было конца.
Амабель быстро устала от толпы и калейдоскопа лиц, но держалась с достоинством и невозмутимостью. Маркиза Нортгемптона не было видно на горизонте, и это очень успокаивало. Она даже смогла несколько расслабиться, уделив какое-то время танцам.
Бал есть бал, и попав в атмосферу никто ритма уже не может ускользнуть оттуда, не испытав при этом огромное сожаление. Гавот сменил ригодон, затем в права вступил новомодный контрданс, и пары выстроились в линию. Начался новый танец.
Как и предвидел Роберт, вокруг его жены тут же стали роиться поклонники. Приглашения на танец сыпались со всех сторон, и он уже готов был заскрежетать зубами от ярости, но Амабель удалось умерить его негодование. Согласившись составить пару двум весьма назойливым кавалерам, всем остальным она ответила мягким отказом, сославшись на то, что ей нужно засвидетельствовать свое почтение еще очень многим знакомым.
Воздыхатели не решились настаивать, и Роберт был очень доволен. Он не горел желанием выпускать свою жену из поля зрения, что он и дал понять всем без исключения одним только ледяным взглядом.
Ему даже стало казаться, что от вечера, в конце концов, можно получить удовольствие. А когда к нему подошел его хороший знакомый, виконт Монфор, это предположение приобрело твердую уверенность. Увидев, что Амабель увлечена разговором с его матерью и ее подругами, он сам спокойно вступил в беседу со своим приятелем.
Вистан Монфор, уже достаточно зрелый мужчина, дружески похлопал Роберта по плечу и сказал:
- Ну, ты и везунчик. Твоя жена хороша как утренняя заря. Одобряю!
Клиффорд усмехнулся:
- Что ж, спасибо, Вистан. Честно говоря, сам не верю своему счастью. А ты как? Когда-то, помнится, ходили слухи и о твоей помолвке.
- Было дело, - кивнул головой виконт. – Да мне предпочли кое-кого познатнее.
Он совсем не выглядел расстроенным, и все равно Роберт выразил сочувствие.
- Обидно…
- Не очень. Видишь ли, я придерживаюсь той философии, что если жизнь поворачивается к тебе спиной, значит, это было не твоим.
- Но, подожди, ты же не будешь ко всему так относиться! Все-таки семейные отношения это твой тыл, и всегда хочется, чтобы они были благополучны.
- Роберт… - смогла она выговорить умоляющим голосом.
Задыхаясь, она услышала шорох скидываемой одежды. Его руки сильнее сжали ее грудь, доводя прикосновениями до экстаза. Она горела и молила только об одном: чтобы он, наконец, переступил последнюю черту.
Когда он приподнял ее бедра, и его твердость стала проталкиваться внутрь, дрожь охватила все ее тело. Наступила та самая минута! Вот–вот это произойдет. Она станет женщиной, во всех смыслах!
Толчок, еще толчок, краткая боль, а потом фейерверк из прикосновений, трения и стонов. Двигаясь навстречу друг другу, они сгорали в горячечном бреду, стремясь стать единым целым, единой вселенной.
Ощущая приближение наслаждения, она отчаянно цеплялась за мужа в смятении и растерянности от той эмоциональной волны, что накрывала ее с головой. Дрожь начала сотрясать ее тело. Правильно это распознав, Роберт пробрался рукой между ними и, коснувшись ее святая святых, стал выписывать умопомрачительные круги. Амабель вскрикнула и взлетела на небеса от непередаваемых ощущений. Толкнувшись в нее еще несколько раз и простонав ее имя, он тоже нашел свое высвобождение. Его грудь тяжело вздымалась, но на лице неосознанно блуждала восторженная улыбка.
У них все получилось! У него все получилось! Он чувствовал себя королем мира, а Амабель готова была и так отдать ему пальму первенства, поскольку и без этого доказательства признавала за ним превосходство перед другими мужчинами. Буквально во всем.
Так она ему и сказала, когда, повернувшись, поцеловала в губы. После этого широкая глуповатая улыбка долго не сходила с его лица. Так он с ней и заснул, вызывая у Амабель чувство умиления.
Даже сейчас, любуясь пейзажем из окна кареты, она вспоминала эту улыбку и сама улыбалась, ощущая к нему щемящую нежность и любовь. Теперь она была его женой по-настоящему, и ее жизнь обрела совсем другой смысл.
И вот они ехали в Фордем - родовой замок семьи Горсей, чтобы поговорить с леди Эсмерелдой и во всем разобраться.
Роберт, естественно, волновался перед встречей с матерью. Ему предстоял нелегкий разговор, учитывая, что упоминать о «стараниях» маркиза было нельзя, но объяснить причину своего интереса как-то было надо.
Розалинда, которая после эскапады отца плохо себя чувствовала, осталась в их доме вместе с компаньонкой. Амабель даже не успела с ней толком поговорить – ее занимали исключительно свои собственные дела и сборы в дорогу. Кто бы мог ее упрекнуть?
Горсей перед отъездом провел с мисс Говер, компаньонкой сестры, доверительную беседу, оставив тонну указаний и распоряжений относительно ее госпожи. Та внимала ему со всем почтением, энергично кивая головой и выражая согласие с каждым словом. Похоже, взаимопонимание между ними было полным.
Успокоенный брат уехал из дома, обнадежившись тем, что оставляет сестру в надежных руках. Амабель не сомневалась в том, что все будет в порядке, если Розалинда опять не выкинет очередной фортель. У нее был просто дар впутываться во всякие неприятности.
По крайней мере, они рассчитывали задержаться не более недели. Оставалось надеяться, что этого времени будет недостаточно для большого бедствия.
Роберт взял ее за руку, вырывая из размышлений. Она и не заметила, что они уже выехали на подъездную аллею замка. Под колесами экипажа заскрипел гравий, начался мелкий дождик, а в окнах большущего дома чувствовалось оживление в преддверии прибытия гостей. Амабель очаровано вглядывалась в замок, поражаясь его необычной архитектуре. При всей своей массивности оно казалось воздушным за счет оригинальных приемов. Настоящее родовое гнездо!
Дворецкий, с низким поклоном встретивший супругов у порога, препроводил их в гостиную, где уже томилась в ожидании леди Эсмерелда.
- Мама! – воскликнул Горсей.
Та, просияв, поспешила ему навстречу и протянула руку. После необходимых формальностей она радостно обняла сына и невестку.
- Как хорошо, что вы приехали! Роберт, ты сияешь подобно начищенному кофейнику! Амабель, рада тебя видеть, дорогая…
Расположившись в гостиной, они завели неспешный разговор о последних новостях, затронув актуальную тему войны и недовольства в обществе этим решением короля.
Леди Эсмерелда несомненно была в курсе всех событий, живо описывая две сложившиеся партии, боровшиеся за приоритеты Англии. Про-военная фракция и оппозиция пытались перетянуть одеяло на себя, прикрываясь интересами государства. А после того, как парламент не оказал поддержки воякам, противостояние только усилилось.
Когда Роберт упомянул отца и его возможное участие во всех этих разборках, леди Горсей лишь отмахнулась от него, сделав страшное лицо.
- Не смей даже затрагивать эту тему в разговоре с отцом. Он вместе с Картеретом стоит во главе про-военной фракции, потворствуя всем замыслам короля. – Она оглянулась, как бы проверяя окружающее пространство, и зашептала: - Мне даже кажется, что он рассчитывает получить за особые заслуги титул герцога. С тех пор как прервался род герцога Марреда, это стало его навязчивой идеей.
Амабель и Роберт переглянулись. Кажется, появление маркиза Нортгемптона у них в доме теперь имеет вполне понятную причину. Преданность короне и чистота крови – похоже, вот те столпы, на которых держался смысл жизни маркиза.
- Зачем ему герцогство? – недоуменно спросил Роберт. – Он и так один из самых богатых вельмож в государстве.
Леди Эсмерелда грустно покачала головой.
- Есть люди, которые не успокаиваются на том, что имеют. Ты же понимаешь, что близость к королю, в конце концов, сослужит ему плохую службу. Выше короны не прыгнешь, но Олдфорд, по-видимому, решил заполучить себе саму Луну.
Она тяжело вздохнула, но тут же перевела тему, улыбнувшись и заговорив на отвлеченные темы.
- Вы так вовремя приехали, мои дорогие. Как раз на днях престарелая герцогиня Уэстморленд дает бал. Приглашения были разосланы самым именитым семействам Англии. И ваше, конечно же, последует за вами.
- Я не думаю, что…
- Даже не спорь, Роберт, пожалуйста. Хватит вам уже сидеть в своем имении как затворникам. Выведи жену в свет! Похвастайся такой красавицей. Пусть тебе позавидуют все мужчины. Да и я хочу испытать чувство гордости за свою невестку.
Амабель покраснела от ее слов и кинула взгляд на мужа. Тот поморщился.
Они прекрасно помнили слова маркиза, которые тот бросил им, прежде чем уйти. Появись они на бале, он может счесть их присутствие как стремление угодить ему, а отказ – как протест всему высшему обществу. Но, похоже, у них просто не было выбора.
Горсей нехотя проговорил:
- Хорошо, мама. Мы посетим этот бал, но при первых же неподобающих взглядах в ее сторону, я забираю Амабель домой.
- Бог мой, не будь таким щепетильным! Таким молодым людям как вы нужно обязательно веселиться, встречаться с друзьями, заводить знакомства.
- Мы были несколько заняты… - пробурчал Роберт.
Леди Эсмерелда подмигнула Амабель.
- Конечно. Но теперь, раз уж вы выбрались, нет никаких причин хорониться как мышкам в норке.
- Мама…
Раздался заливистый смех.
- Я шучу, дорогой, шучу. Но и в чем-то права. Красота молодой графини Клиффорд не их тех, что прячут дома под замком. Тем более, ты рано или поздно должен представить ее свету. Почему бы не сейчас?
Последний аргумент окончательно перевесил чашу весов в пользу бала. Роберт нехотя согласился, хотя с удовольствием отказался бы от этой сомнительной чести.
Амабель вопросительно посмотрела на мужа. Тот явно был не в восторге, но прекрасно понимал, что без этого невозможно спокойное существование в высшем обществе. При условии, что они собираются остаться жить в Англии. А они собираются остаться. Без вариантов.
На родине хотел Горсей провести свою жизнь, здесь он твердо намерен быть счастливым, растить и воспитывать детей. И у него будут дети. Теперь уже точно. После той знаменательной ночи он обрел ту мужскую уверенность, которую, казалось, потерял давным-давно. Его путеводная звезда – жена, которую он не заслужил перед небесами, вернула ему надежду на полноценную счастливую жизнь. Вернула достоинство и самоуважение.
И он готов носить ее на руках, отдать свою душу без остатка – все ради нее, женщины с нежным сердцем и душой воительницы. «Кто найдёт жену столь совершенную? Дороже жемчуга она ценою…»
Роберт боялся везти Амабель на бал. Необыкновенно красивая и живая она, несомненно, привлечет внимание мужской половины общества. А это последнее, с чем ему хотелось бы иметь дело. Он желал, чтобы жена принадлежала только ему, и никому другому. Крайне эгоистичное желание, он это сознавал, но ничего не мог с собой поделать.
Ревность играла в его венах, наполняя их черной вытяжкой из опасения и тоски. Крайне разрушительное состояние. Предчувствие тревожило его, но не давало возможности отказаться от приглашения, будь оно неладно!
Амабель подошла и прижалась к его спине, соединив свои руки на его груди. В задумчивости он и не заметил, что леди Эсмерелда вышла, оставив их одних. Роберт развернулся и обнял свою жену. С удовольствием вдохнув аромат ее нежной кожи и волос, он тихо спросил ее:
- Мы справимся?
- Непременно. Как и всегда.
Глава 14.
Дорогая тетя Элисон!
Наконец-то у нас с Робертом все наладилось. Мы очень любим друг друга, и наше будущее мне видится только в ярких красках. Я так рада, что готова всех вокруг обнимать и целовать. Но, увы? это было бы жесточайшим нарушением этикета, поэтому я держу себя в руках. Зато мужу достается львиная доля моих восторгов, и он отнюдь не возражает. Если бы не эта ужасная война, в моей жизни, пожалуй, все было бы совсем радужно.
Отец Роберта яростно сражается в правительстве, ратуя за продолжение кампании. Как уверяет леди Эсмерелда, у него в этом есть меркантильный интерес, а не просто преданность королю.
Я написала отцу, спрашивая, поменялось ли к нему отношение в обществе, в связи с войной. Боюсь, что наличие толики испанской крови в жилах может сильно навредить нам в данных обстоятельствах. Он ответил, что пока все тихо, но это меня как-то мало успокаивает. Почему я так думаю, пока тебе не скажу, но у меня есть для этого все основания.
Надеюсь, что у тебя и Трентона все хорошо. Поцелуй за меня Вильяма и полковника, и передай им от меня нежнейший привет! Твоя Амабель.
***
Семейство Горсей прибыло на бал с небольшим опозданием, что считалось хорошим тоном среди сильных мира сего.
Хозяйка вечера, герцогиня Уэстморленд, любезно встретила их наверху широкой лестницы и выразила надежду на то, что празднество им понравится. Она была намного старше маркизы Нортгемптон, но тем менее, очень общительная и живая. Даже слишком живая. Приветствуя одного, она уже подавала руку другому и приветливо кивала третьему. При этом успевая бесперебойно тараторить про все, что ей придет на ум. Большое знание света и родовитое имя делало всех остальных легкой добычей для ее излияний.
Вот и сейчас, обратив на Роберта взгляд своих мутно-голубых глаз, она щебетала о том, насколько рада его видеть.
- Честное слово, дорогой граф, ваше долгое отсутствие сказалось на моем самочувствии. – Она картинно приложила руку к пышной груди и зачастила дальше: - Сердце будто защемило, и, представляете, не вдохнуть – не выдохнуть. А когда вы появились… Боже мой, какое облегчение!
Роберт не успел ответить, как герцогиня, уже забыв о трепыханиях своего тела, переключилась на его жену.
- О, моя милая леди Клиффорд. Я так рада, наконец-то, видеть вас в вашем нынешнем замужнем положении. Вам так повезло! Ваш муж один из самых красивых мужчин нашего общества. А какая знатная семья! Честное слово, я вам даже завидую. Да-да. Не будь мне столько лет, я вполне бы могла с вами потягаться за сердце нашего дорогого графа.
Опешив от словесного потока, молодые люди с трудом удерживали невозмутимое выражение лица. Леди Эсмерелда прикрыла лицо веером, еле сдерживая улыбку. Кокетливый взгляд и томный голос, что сопровождали это щебетание, явно были данью прошлым победам.
Выпытав, где находится «наш любезный маркиз» и, получив исчерпывающий ответ, герцогиня, наконец-то, милостиво их отпустила, переключившись на других гостей. Семейство получило возможность пройти в зал и раствориться в толпе.
Грандиозное помещение было украшено на славу. Казалось, миллион свечей освещали зал. Гирлянды живых цветов и атлас – роскошный интерьер для не менее роскошного торжества. Играла музыка, преуспевало танцевальное оживление, а шум от множества разговоров создавал необходимую для бала атмосферу триумфа и суеты.
Горсеи, по мере продвижения, то и дело сталкивались со своими знакомыми, и церемониям приветствия и расспросам, казалось, не было конца.
Амабель быстро устала от толпы и калейдоскопа лиц, но держалась с достоинством и невозмутимостью. Маркиза Нортгемптона не было видно на горизонте, и это очень успокаивало. Она даже смогла несколько расслабиться, уделив какое-то время танцам.
Бал есть бал, и попав в атмосферу никто ритма уже не может ускользнуть оттуда, не испытав при этом огромное сожаление. Гавот сменил ригодон, затем в права вступил новомодный контрданс, и пары выстроились в линию. Начался новый танец.
Как и предвидел Роберт, вокруг его жены тут же стали роиться поклонники. Приглашения на танец сыпались со всех сторон, и он уже готов был заскрежетать зубами от ярости, но Амабель удалось умерить его негодование. Согласившись составить пару двум весьма назойливым кавалерам, всем остальным она ответила мягким отказом, сославшись на то, что ей нужно засвидетельствовать свое почтение еще очень многим знакомым.
Воздыхатели не решились настаивать, и Роберт был очень доволен. Он не горел желанием выпускать свою жену из поля зрения, что он и дал понять всем без исключения одним только ледяным взглядом.
Ему даже стало казаться, что от вечера, в конце концов, можно получить удовольствие. А когда к нему подошел его хороший знакомый, виконт Монфор, это предположение приобрело твердую уверенность. Увидев, что Амабель увлечена разговором с его матерью и ее подругами, он сам спокойно вступил в беседу со своим приятелем.
Вистан Монфор, уже достаточно зрелый мужчина, дружески похлопал Роберта по плечу и сказал:
- Ну, ты и везунчик. Твоя жена хороша как утренняя заря. Одобряю!
Клиффорд усмехнулся:
- Что ж, спасибо, Вистан. Честно говоря, сам не верю своему счастью. А ты как? Когда-то, помнится, ходили слухи и о твоей помолвке.
- Было дело, - кивнул головой виконт. – Да мне предпочли кое-кого познатнее.
Он совсем не выглядел расстроенным, и все равно Роберт выразил сочувствие.
- Обидно…
- Не очень. Видишь ли, я придерживаюсь той философии, что если жизнь поворачивается к тебе спиной, значит, это было не твоим.
- Но, подожди, ты же не будешь ко всему так относиться! Все-таки семейные отношения это твой тыл, и всегда хочется, чтобы они были благополучны.
