Елена Кармальская
Жанна Лебедева
50 оттенков ксерокса-2
Настя
... Он молчит, потом вздыхает и говорит вполголоса:
... -- У меня было ужасное детство.
... ЭЛД "На 50 оттенков темнее"
Мы стоим друг напротив друга, тяжело дыша. Оба раскрасневшиеся, взмокшие и слегка охрипшие. Его зрачки расширены от гнева и кажутся бездонными. Я бесстрашно смотрю в его глаза-омуты, но если честно, в самой глубине живота у меня ворочается тугой ком страха.
- Но послушай... - начинаю я.
- Никогда! - он снова повышает голос, не дослушав. - Никогда. Ни за что!
Он взмахивает рукой, со стола слетают бумаги.
- Да как ты вообще... Как вообще решила такое предложить - мне!
Я не понимаю причины его истерики, но стараюсь не нервничать. Достаточно и того, что мы пять минут назад орали друг на друга. Вернее, орал Хайд, после того, как я ему предложила сменить название издательства. Мы с моей творческой командой рассудили, что можно придумать более выгодное название, однако эту идею Сергей встретил в штыки. В одно мгновение его взгляд изменился до неузнаваемости, он вздрогнул и резко смял в руках листы с планами развития. Честно говоря, я не ожидала такой резкой реакции и сама вспылила, потому что не люблю, когда на меня орут непонятно за что. Ну скажи хоть что-нибудь, объясни нормально, что я тебе такого криминального сказала!
Хайд молчит и тяжело дышит, затем резко начинает ходить по комнате. Я не решаюсь задать ему вопрос, пусть успокоится, что ли.
Проходит минута, другая, третья, а он всё так же, молча, меряет шагами комнату, затем подходит к столу и, не поднимая на меня глаз, негромко говорит:
-Прости, я напугал тебя?
-Нет, - отвечаю я вежливо, пытаясь сказать это убедительно.
-Знаю, напугал... Прости. Давай подышим воздухом: душно.
...Мы стоим на балконе, и перед нами дома старой архитектуры. Да, в кабинете Хайда есть не только громадное панорамное окно, но и балкон, перила которого нервно сжимают пальцы Сергея. Его безупречная прическа слегка растрепана, прядями поигрывает ветер. Я искоса поглядываю, как напряжены его руки, но не говорю ни слова. Вечер безумно хорош: легкий, освежающий ветерок, небо всех оттенков розового, открывающийся с уютного балкончика вид на Москву...
-Моё прошлое, - говорит он внезапно. -Ты ничего не знаешь...
Я молчу, мне не по душе такие фразы, мне кажется, что меня обвиняют в том, чего я знать вроде бы и не должна, но всё равно чувствую себя виноватой.
-Так расскажи, - я сглатываю.
Он молчит, потом вздыхает и говорит вполголоса:
-Это... это не все способны понять. Я никому и никогда не рассказывал, но ты... - он резко хватает меня за плечи и пристально смотрит прямо мне в глаза своими, почти полностью тёмными от волнения и гнева, с тоненьким зелёным ободком. - Я боюсь, что и ты, если узнаешь, немедленно покинешь мой кабинет, чтобы больше никогда не вернуться. Ты не представляешь, каким ударом для меня это будет...
Он оставляет мои плечи, словно отпуская. Честно говоря, я малодушно хочу уйти от всех этих "тайн французского двора", но кто я после этого буду, если брошу доверившегося мне человека? Поэтому я стою и жду, пока его не прорвет.
Сергей снова делает продолжительную драматическую паузу, его взгляд устремлен строго перед собой, затем резко поворачивается ко мне.
-Мой отец... был больным на голову ублюдком, - роняет он веско.
В моей голове судорожно мечутся мысли. Отец? При чем тут отец? И тут меня осеняет: ну конечно! Джек Хайд. Джек Хайд, основатель издательства, давший ему своё имя. Так, но если он ненавидит своего отца настолько сильно, то должен был с радостью согласиться на перемену названия, а не кричать и кидаться бумагами.
"Это папин бизнес. Остался мне в наследство, а мне ужасно не хочется его продавать. Он душу вложил в это издательство", - возникают в моей памяти слова Сергея, сидящего за рулем своего "Фольксвагена", когда мы с ним ездили за город.
Блин, уж объяснил бы, чего он тянет кота за хвост! Но он словно ждет от меня наводящего дурацкого вопроса, на который можно обидеться или возмутиться.
-Давай ты всё-таки прояснишь, в чем связь между твоей нена... твоим отношением к отцу и нежеланием убирать его имя из названия издательства, и вообще усилиями по его раскрутке.
-Это очень сложная, запутанная история, - говорит он, глядя куда-то в противоположную от меня сторону.
Он кажется таким беззащитным, хотя казалось бы - он, успешный, богатый, предприимчивый, красивый, а однако что-то такое пережил... Что-то ужасное, видимо, раз его до сих пор не отпустило.
-Я готова тебя выслушать, - отвечаю твердо.
-Настя, - он снова смотрит мне в глаза, печально и пронзительно, что у меня по спине мурашки начинают бегать. - Настя, ты очень умная, понимающая женщина... Но поверь... Ты совсем не представляешь себе, ЧТО ты можешь услышать...
-Сережа, пойми, -- мне не нравится этот переход на уменьшительное имя, но при таком градусе откровенности нашего разговора полное имя звучало бы совсем фальшиво, - если я не буду этого знать, это сильно затруднит нашу работу. Либо ты мне рассказываешь все, что сочтешь приемлемым, либо пишешь четкие требования: не менять название, не использовать такие-то инструменты, не издавать книжки авторов с нелюбимым тобой именем... Одним словом, чтобы таких ситуаций не возникало.
Он резко делает шаг ко мне, мы стоим почти вплотную, мне приходится неудобно задирать голову, я пытаюсь отступить, но он держит меня за запястье.
-Настя, - выдыхает он грустно, - вот видишь, теперь ты меня считаешь долбанутым буйным психом...
-Не считаю, - начинаю возражать я, но он перебивает.
-Ты меня боишься.
-Знаешь, эта вспышка была весьма неожиданной, - я упрямо задираю подбородок, мол, не таких видали.
Он как-то сникает:
-Пойдем отсюда.
-Куда? - опешиваю я, входя снова в помещение. Сергей подбирает с пола пару бумаг, улыбается мне своей обычной обаятельной улыбкой и говорит немного виноватым голосом:
-Будем считать, что стратегия принята. За исключением названия. Название остается таким же.
Ладно, ему виднее. Я наклоняю голову в знак согласия. Позже разберусь, что там поправить с учетом того, что название менять не будем.
-Так мы идем? - Хайд подает мне мою сумку и кивает в сторону двери.
-Куда? - повторяю я. Честно говоря, мне никуда не хочется с ним идти, я бы лучше тихо-мирно посидела в ресторанчике у вокзала, ожидая свой ночной поезд.
-Прочь отсюда, - он подает мне руку. - Мне неприятно видеть место, где я тебя напугал и даже оскорбил. Позволь мне загладить вину.
-Все в порядке, - отвечаю я, не спеша опереться на его руку. - Я сейчас на поезд.
-Я провожу, - говорит он не терпящим возражений тоном, и мы выходим. - Если ты сейчас просто так уйдешь, я буду думать, что ты считаешь меня полным уродом и не хочешь со мной больше иметь никаких дел.
У меня в голове полнейший кавардак и туман, но постепенно и он проясняется. Сергей подвозит меня до вокзала, заказывает мне в ресторанчике ужин и занимает меня светской беседой. Передо мной снова обаятельный, харизматичный мужчина-идеал, и мне уже начинает казаться, что эта нелепая вспышка гнева мне пригрезилась.
Сергей провожает меня до самой двери вагона и порывисто стискивает мне руку.
-Настя, ты - необыкновенная женщина. Я думал о тебе только хорошее, но ты... ты повела себя ещё достойнее, чем я мог себе представить.
Я в замешательстве прощаюсь и поскорей спешу занять своё место. Поезд плавно начинает движение, взволнованное лицо Сергея за стеклом проплывает мимо и остается позади. Мои соседи по купе, сонная девица и два парня раскладывают себе постель, видимо, им ехать до утра. Мне же через два часа нужно сходить, и я явно не усну, слишком странный сегодня был день. Эта внезапная вспышка гнева у Хайда меня слегка насторожила, но он так искреннее пытался извиниться за свое поведение... Ладно, мало ли какие у людей бывают закидоны. У меня у самой отношения с матерью непростые... А уж мама Эдика...
Мои мысли перескакивают на последнюю встречу с Эдиком, которая была позавчера, то есть в субботу, - ведь уже заполночь, этот странный понедельник окончился. Хотя, если честно, суббота тоже закончилась страннее некуда. Неожиданное признание Эдика, его неопытный, искренний поцелуй в подсобке, где мы укрылись от свадебного пира, и то, что произошло потом...
Эдик
Я проснулся в пять утра, тихо оделся, отыскал в коридоре кроссовки и, поспешно натянув их, вышел на улицу. В такую рань Пашка и мелкий дрыхли без задних ног, и даже моя мама, оставшаяся в общаге поухаживать за бедняжкой Эрастиком, от пережитого потрясения всё ещё давила подушку. Так что я надеялся не только уйти, но и вернуться незамеченным. Хотя, скрывать тут было в общем-то нечего - подумаешь, отправился человек на пробежку, решил заняться собой, что тут такого?
Выбравшись из храпящей общаги, я двинул в сторону стадиона и принялся нарезать там круги. В уши воткнул наушники плеера и теперь бодрая музыка настраивала на полную самоотдачу. После пробежки я влез на турник и приступил к подтягиваниям, извиваясь и проклиная своё пренебрежение к физкультуре в школе, потом оккупировал доску для пресса.
Наупражнявшись вдоволь и ещё с лихвой, я, тяжело дыша, присел на кирпичный бордюр. С нескрываемой надеждой потрогал собственный бицепс. Эх, если бы сразу после первой тренировки становились бы заметными результаты... а то потеешь-потеешь - и что?
Для тех, кто не понял - я решил взяться за себя и стать "настоящим" мужиком. А что мне оставалось делать, ведь девушка, которую я решил покорить, была практически недосягаема и почти совершенна!
Ах да, вы, наверное, хотите знать, чем закончилась та развеселая свадьба. Так вот, рассказываю всё по порядку...
Как вы помните, мы с Настей оказались в тёмной тесной подсобке, поедая пироги и запивая их обнаруженным дорогим вином. Кажется, оно слишком сильно ударило нам в голову, и она осмелилась пожаловаться на Жабу, а я рискнул... позволить себе лишнего. Я поцеловал её, готовый немедленно прекратить, если она отшатнётся или закричит, но она только вздрогнула от неожиданности, и ответила...
Или мне показалось? Нет, такая девушка, как Настя уж точно не стала бы терпеть, если бы к ней кто-то полез целоваться.
Я не знал, сколько продолжался этот поцелуй, мгновение или вечность, не знал, куда девать ставшие вдруг неловкими руки, как всё это райское блаженство резко оборвалось.
Каким-то десятым, фоновым чувством до меня долетел запах гари, и неожиданно за дверью раздался топот и шум, а потом под дверь нашей уютной кладовки полезли вонючие космы едкого дыма.
- Пожа-а-ар! Карау-у-ул! Гори-и-им! - донеслось из-за двери.
Моим губам сразу стало обжигающе холодно. Отскочив друг от друга и мгновенно забыв о поцелуях, мы бросились наружу. Я вцепился в Настину руку и, кашляя, поволок ее на выход. Рядом с нами, вопя, толкаясь и обгоняя друг друга спешили к спасительной двери остальные гости....
Толпа быстро заполнила фойе и принялась в панике штурмовать входные двери, через пару секунд сорвав их с петель. В этой неразберихе я случайно выпустил настину руку и меня тут же оттерли в сторону, но краем глаза я успел заметить, что Настя выбралась.
Когда и я наконец вывалился наружу, то моментально оказался в охающей и ахающей толпе родственников молодоженов. В ее центре стояла полуголая злая невеста в чулках и поддерживающем живот комбидрессе. Криво сидевшая фата в причёске слегка обгорела по краю, но сама девушка выглядела полной сил. Она орала матом на пришибленного пьяного свидетеля:
- Я поручила тебе заказать свадебный торт, какого хрена из него вылезла стриптизерша?
- Ну, это... на торты с сюрпризом была пятидесятипроцентная скидка, вот я и подумал... что это... - лепетал в своё оправдание свидетель, вращая полутрезвыми глазами.
- Анечка, зачем ты кричишь на Петрушу, он ведь и правда хотел как лучше, - попыталась успокоить разгневанную невесту свекровь. - Успокойся, тебе нельзя волноваться...
- Не волноваться? - Анечка разъярённо сверкнула глазами. - Вот вы, мама, зачем понатыкали в торт свечей? Это вам что, день рождения, что ли?
- Я просто хотела, чтобы было красиво - такой ведь торжественный момент...
Невеста зло всхлипнула, и мне стало её жалко. Пускай по моему опыту подобные пары обычно разводятся, ещё не выплатив взятый на свадьбу кредит, но всё-таки пожар на свадьбе - это вам не фейерверк...
Немного послушав окружающие разговоры, суть происходящего я уяснил: когда посреди свадебной пирушки "уцененная" стриптизерша выбралась из торта, одна из разлетевшихся в стороны свечей подожгла невестино платье. Дешевая синтетическая ткань занялась на "ура". Огонь моментально перекинулся на скатерть, ковер, пополз по занавескам - в общем, хватило пары минут чтобы сборище нарядных самодовольных гостей превратилось в неуправляемое стадо диких животных, спасающих свои жизни от лесного пожара. Выбираясь наружу, обезумевшая толпа причинила гораздо больше ущерба, чем сам пожар.
Слава богу, все были живы и здоровы. Даже стриптизерша, как выяснилось, больше напугалась, чем реально обожглась. Не став вникать в душераздирающие подробности случившегося, я отыскал глазами Настю - она стояла чуть поодаль и искала кого-то. Сердце радостно подпрыгнуло в груди - а вдруг меня? К сожалению, я не успел ни крикнуть, ни сделать шаг в ее направлении. За спиной раздался громогласный клич Валерии Карловны: "Эрастичек угорел!" Тут же в мой рукав вцепились знакомые пальцы:
- Ты должен немедленно найти брату врача! Срочно, Эдичка! Иначе случится непоправимое!
- У-у-у, похоже, непоправимое уже случилось, - не удержался от комментария я.
- Что ты такое говоришь, Эдичек! - взвизгнула мать - Он еще жив! Сплюнь и беги за врачом!
- Да жив он, мам. Он же пьяный в стельку, -- хмыкнул я. - Проспится и всё будет хорошо.
- Ба-ба-ба бу-бу-бу, - тут же согласился с моим заявлением "угоревший" Эраст.
- Боже мой, кто посмел надругаться над ребенком! - истошно завопила мать и принялась оттаскивать дежурного медика "Мотеля" от стриптизёрши, которой он оказывал помощь.
На меня она больше не обращала внимания, позволив потихоньку удалиться и отправиться на поиски Насти. Только было уже поздно. Взглянув в сторону дороги, я успел заметить, как мелькнула её фигурка, исчезая в знакомом "Ситроене".
Эдди-Эдди, и на что ты только надеялся? Я грустно посмотрел вслед удаляющейся машине. Это же необыкновенная девушка! И поклонников у нее наверняка тьма. Один этот Хайд чего стоит, чтоб его... И на что я вообще надеялся со своим поцелуем? Но ведь она ответила на него, да ещё как! И кто знает, не начнись этот паршивый пожар, что бы произошло дальше...
Так, Эд, оставь эти мысли. Подумаешь - поцелуй? И что? Мы оба выпили, расслабились, да и я, наверное, огорошил ее своей неожиданной настойчивостью. А теперь она наверняка жалеет о содеянном - вон как быстро со свадьбы уехала... Эх...
Жанна Лебедева
50 оттенков ксерокса-2
Настя
... Он молчит, потом вздыхает и говорит вполголоса:
... -- У меня было ужасное детство.
... ЭЛД "На 50 оттенков темнее"
Мы стоим друг напротив друга, тяжело дыша. Оба раскрасневшиеся, взмокшие и слегка охрипшие. Его зрачки расширены от гнева и кажутся бездонными. Я бесстрашно смотрю в его глаза-омуты, но если честно, в самой глубине живота у меня ворочается тугой ком страха.
- Но послушай... - начинаю я.
- Никогда! - он снова повышает голос, не дослушав. - Никогда. Ни за что!
Он взмахивает рукой, со стола слетают бумаги.
- Да как ты вообще... Как вообще решила такое предложить - мне!
Я не понимаю причины его истерики, но стараюсь не нервничать. Достаточно и того, что мы пять минут назад орали друг на друга. Вернее, орал Хайд, после того, как я ему предложила сменить название издательства. Мы с моей творческой командой рассудили, что можно придумать более выгодное название, однако эту идею Сергей встретил в штыки. В одно мгновение его взгляд изменился до неузнаваемости, он вздрогнул и резко смял в руках листы с планами развития. Честно говоря, я не ожидала такой резкой реакции и сама вспылила, потому что не люблю, когда на меня орут непонятно за что. Ну скажи хоть что-нибудь, объясни нормально, что я тебе такого криминального сказала!
Хайд молчит и тяжело дышит, затем резко начинает ходить по комнате. Я не решаюсь задать ему вопрос, пусть успокоится, что ли.
Проходит минута, другая, третья, а он всё так же, молча, меряет шагами комнату, затем подходит к столу и, не поднимая на меня глаз, негромко говорит:
-Прости, я напугал тебя?
-Нет, - отвечаю я вежливо, пытаясь сказать это убедительно.
-Знаю, напугал... Прости. Давай подышим воздухом: душно.
...Мы стоим на балконе, и перед нами дома старой архитектуры. Да, в кабинете Хайда есть не только громадное панорамное окно, но и балкон, перила которого нервно сжимают пальцы Сергея. Его безупречная прическа слегка растрепана, прядями поигрывает ветер. Я искоса поглядываю, как напряжены его руки, но не говорю ни слова. Вечер безумно хорош: легкий, освежающий ветерок, небо всех оттенков розового, открывающийся с уютного балкончика вид на Москву...
-Моё прошлое, - говорит он внезапно. -Ты ничего не знаешь...
Я молчу, мне не по душе такие фразы, мне кажется, что меня обвиняют в том, чего я знать вроде бы и не должна, но всё равно чувствую себя виноватой.
-Так расскажи, - я сглатываю.
Он молчит, потом вздыхает и говорит вполголоса:
-Это... это не все способны понять. Я никому и никогда не рассказывал, но ты... - он резко хватает меня за плечи и пристально смотрит прямо мне в глаза своими, почти полностью тёмными от волнения и гнева, с тоненьким зелёным ободком. - Я боюсь, что и ты, если узнаешь, немедленно покинешь мой кабинет, чтобы больше никогда не вернуться. Ты не представляешь, каким ударом для меня это будет...
Он оставляет мои плечи, словно отпуская. Честно говоря, я малодушно хочу уйти от всех этих "тайн французского двора", но кто я после этого буду, если брошу доверившегося мне человека? Поэтому я стою и жду, пока его не прорвет.
Сергей снова делает продолжительную драматическую паузу, его взгляд устремлен строго перед собой, затем резко поворачивается ко мне.
-Мой отец... был больным на голову ублюдком, - роняет он веско.
В моей голове судорожно мечутся мысли. Отец? При чем тут отец? И тут меня осеняет: ну конечно! Джек Хайд. Джек Хайд, основатель издательства, давший ему своё имя. Так, но если он ненавидит своего отца настолько сильно, то должен был с радостью согласиться на перемену названия, а не кричать и кидаться бумагами.
"Это папин бизнес. Остался мне в наследство, а мне ужасно не хочется его продавать. Он душу вложил в это издательство", - возникают в моей памяти слова Сергея, сидящего за рулем своего "Фольксвагена", когда мы с ним ездили за город.
Блин, уж объяснил бы, чего он тянет кота за хвост! Но он словно ждет от меня наводящего дурацкого вопроса, на который можно обидеться или возмутиться.
-Давай ты всё-таки прояснишь, в чем связь между твоей нена... твоим отношением к отцу и нежеланием убирать его имя из названия издательства, и вообще усилиями по его раскрутке.
-Это очень сложная, запутанная история, - говорит он, глядя куда-то в противоположную от меня сторону.
Он кажется таким беззащитным, хотя казалось бы - он, успешный, богатый, предприимчивый, красивый, а однако что-то такое пережил... Что-то ужасное, видимо, раз его до сих пор не отпустило.
-Я готова тебя выслушать, - отвечаю твердо.
-Настя, - он снова смотрит мне в глаза, печально и пронзительно, что у меня по спине мурашки начинают бегать. - Настя, ты очень умная, понимающая женщина... Но поверь... Ты совсем не представляешь себе, ЧТО ты можешь услышать...
-Сережа, пойми, -- мне не нравится этот переход на уменьшительное имя, но при таком градусе откровенности нашего разговора полное имя звучало бы совсем фальшиво, - если я не буду этого знать, это сильно затруднит нашу работу. Либо ты мне рассказываешь все, что сочтешь приемлемым, либо пишешь четкие требования: не менять название, не использовать такие-то инструменты, не издавать книжки авторов с нелюбимым тобой именем... Одним словом, чтобы таких ситуаций не возникало.
Он резко делает шаг ко мне, мы стоим почти вплотную, мне приходится неудобно задирать голову, я пытаюсь отступить, но он держит меня за запястье.
-Настя, - выдыхает он грустно, - вот видишь, теперь ты меня считаешь долбанутым буйным психом...
-Не считаю, - начинаю возражать я, но он перебивает.
-Ты меня боишься.
-Знаешь, эта вспышка была весьма неожиданной, - я упрямо задираю подбородок, мол, не таких видали.
Он как-то сникает:
-Пойдем отсюда.
-Куда? - опешиваю я, входя снова в помещение. Сергей подбирает с пола пару бумаг, улыбается мне своей обычной обаятельной улыбкой и говорит немного виноватым голосом:
-Будем считать, что стратегия принята. За исключением названия. Название остается таким же.
Ладно, ему виднее. Я наклоняю голову в знак согласия. Позже разберусь, что там поправить с учетом того, что название менять не будем.
-Так мы идем? - Хайд подает мне мою сумку и кивает в сторону двери.
-Куда? - повторяю я. Честно говоря, мне никуда не хочется с ним идти, я бы лучше тихо-мирно посидела в ресторанчике у вокзала, ожидая свой ночной поезд.
-Прочь отсюда, - он подает мне руку. - Мне неприятно видеть место, где я тебя напугал и даже оскорбил. Позволь мне загладить вину.
-Все в порядке, - отвечаю я, не спеша опереться на его руку. - Я сейчас на поезд.
-Я провожу, - говорит он не терпящим возражений тоном, и мы выходим. - Если ты сейчас просто так уйдешь, я буду думать, что ты считаешь меня полным уродом и не хочешь со мной больше иметь никаких дел.
У меня в голове полнейший кавардак и туман, но постепенно и он проясняется. Сергей подвозит меня до вокзала, заказывает мне в ресторанчике ужин и занимает меня светской беседой. Передо мной снова обаятельный, харизматичный мужчина-идеал, и мне уже начинает казаться, что эта нелепая вспышка гнева мне пригрезилась.
Сергей провожает меня до самой двери вагона и порывисто стискивает мне руку.
-Настя, ты - необыкновенная женщина. Я думал о тебе только хорошее, но ты... ты повела себя ещё достойнее, чем я мог себе представить.
Я в замешательстве прощаюсь и поскорей спешу занять своё место. Поезд плавно начинает движение, взволнованное лицо Сергея за стеклом проплывает мимо и остается позади. Мои соседи по купе, сонная девица и два парня раскладывают себе постель, видимо, им ехать до утра. Мне же через два часа нужно сходить, и я явно не усну, слишком странный сегодня был день. Эта внезапная вспышка гнева у Хайда меня слегка насторожила, но он так искреннее пытался извиниться за свое поведение... Ладно, мало ли какие у людей бывают закидоны. У меня у самой отношения с матерью непростые... А уж мама Эдика...
Мои мысли перескакивают на последнюю встречу с Эдиком, которая была позавчера, то есть в субботу, - ведь уже заполночь, этот странный понедельник окончился. Хотя, если честно, суббота тоже закончилась страннее некуда. Неожиданное признание Эдика, его неопытный, искренний поцелуй в подсобке, где мы укрылись от свадебного пира, и то, что произошло потом...
Эдик
Я проснулся в пять утра, тихо оделся, отыскал в коридоре кроссовки и, поспешно натянув их, вышел на улицу. В такую рань Пашка и мелкий дрыхли без задних ног, и даже моя мама, оставшаяся в общаге поухаживать за бедняжкой Эрастиком, от пережитого потрясения всё ещё давила подушку. Так что я надеялся не только уйти, но и вернуться незамеченным. Хотя, скрывать тут было в общем-то нечего - подумаешь, отправился человек на пробежку, решил заняться собой, что тут такого?
Выбравшись из храпящей общаги, я двинул в сторону стадиона и принялся нарезать там круги. В уши воткнул наушники плеера и теперь бодрая музыка настраивала на полную самоотдачу. После пробежки я влез на турник и приступил к подтягиваниям, извиваясь и проклиная своё пренебрежение к физкультуре в школе, потом оккупировал доску для пресса.
Наупражнявшись вдоволь и ещё с лихвой, я, тяжело дыша, присел на кирпичный бордюр. С нескрываемой надеждой потрогал собственный бицепс. Эх, если бы сразу после первой тренировки становились бы заметными результаты... а то потеешь-потеешь - и что?
Для тех, кто не понял - я решил взяться за себя и стать "настоящим" мужиком. А что мне оставалось делать, ведь девушка, которую я решил покорить, была практически недосягаема и почти совершенна!
Ах да, вы, наверное, хотите знать, чем закончилась та развеселая свадьба. Так вот, рассказываю всё по порядку...
Как вы помните, мы с Настей оказались в тёмной тесной подсобке, поедая пироги и запивая их обнаруженным дорогим вином. Кажется, оно слишком сильно ударило нам в голову, и она осмелилась пожаловаться на Жабу, а я рискнул... позволить себе лишнего. Я поцеловал её, готовый немедленно прекратить, если она отшатнётся или закричит, но она только вздрогнула от неожиданности, и ответила...
Или мне показалось? Нет, такая девушка, как Настя уж точно не стала бы терпеть, если бы к ней кто-то полез целоваться.
Я не знал, сколько продолжался этот поцелуй, мгновение или вечность, не знал, куда девать ставшие вдруг неловкими руки, как всё это райское блаженство резко оборвалось.
Каким-то десятым, фоновым чувством до меня долетел запах гари, и неожиданно за дверью раздался топот и шум, а потом под дверь нашей уютной кладовки полезли вонючие космы едкого дыма.
- Пожа-а-ар! Карау-у-ул! Гори-и-им! - донеслось из-за двери.
Моим губам сразу стало обжигающе холодно. Отскочив друг от друга и мгновенно забыв о поцелуях, мы бросились наружу. Я вцепился в Настину руку и, кашляя, поволок ее на выход. Рядом с нами, вопя, толкаясь и обгоняя друг друга спешили к спасительной двери остальные гости....
Толпа быстро заполнила фойе и принялась в панике штурмовать входные двери, через пару секунд сорвав их с петель. В этой неразберихе я случайно выпустил настину руку и меня тут же оттерли в сторону, но краем глаза я успел заметить, что Настя выбралась.
Когда и я наконец вывалился наружу, то моментально оказался в охающей и ахающей толпе родственников молодоженов. В ее центре стояла полуголая злая невеста в чулках и поддерживающем живот комбидрессе. Криво сидевшая фата в причёске слегка обгорела по краю, но сама девушка выглядела полной сил. Она орала матом на пришибленного пьяного свидетеля:
- Я поручила тебе заказать свадебный торт, какого хрена из него вылезла стриптизерша?
- Ну, это... на торты с сюрпризом была пятидесятипроцентная скидка, вот я и подумал... что это... - лепетал в своё оправдание свидетель, вращая полутрезвыми глазами.
- Анечка, зачем ты кричишь на Петрушу, он ведь и правда хотел как лучше, - попыталась успокоить разгневанную невесту свекровь. - Успокойся, тебе нельзя волноваться...
- Не волноваться? - Анечка разъярённо сверкнула глазами. - Вот вы, мама, зачем понатыкали в торт свечей? Это вам что, день рождения, что ли?
- Я просто хотела, чтобы было красиво - такой ведь торжественный момент...
Невеста зло всхлипнула, и мне стало её жалко. Пускай по моему опыту подобные пары обычно разводятся, ещё не выплатив взятый на свадьбу кредит, но всё-таки пожар на свадьбе - это вам не фейерверк...
Немного послушав окружающие разговоры, суть происходящего я уяснил: когда посреди свадебной пирушки "уцененная" стриптизерша выбралась из торта, одна из разлетевшихся в стороны свечей подожгла невестино платье. Дешевая синтетическая ткань занялась на "ура". Огонь моментально перекинулся на скатерть, ковер, пополз по занавескам - в общем, хватило пары минут чтобы сборище нарядных самодовольных гостей превратилось в неуправляемое стадо диких животных, спасающих свои жизни от лесного пожара. Выбираясь наружу, обезумевшая толпа причинила гораздо больше ущерба, чем сам пожар.
Слава богу, все были живы и здоровы. Даже стриптизерша, как выяснилось, больше напугалась, чем реально обожглась. Не став вникать в душераздирающие подробности случившегося, я отыскал глазами Настю - она стояла чуть поодаль и искала кого-то. Сердце радостно подпрыгнуло в груди - а вдруг меня? К сожалению, я не успел ни крикнуть, ни сделать шаг в ее направлении. За спиной раздался громогласный клич Валерии Карловны: "Эрастичек угорел!" Тут же в мой рукав вцепились знакомые пальцы:
- Ты должен немедленно найти брату врача! Срочно, Эдичка! Иначе случится непоправимое!
- У-у-у, похоже, непоправимое уже случилось, - не удержался от комментария я.
- Что ты такое говоришь, Эдичек! - взвизгнула мать - Он еще жив! Сплюнь и беги за врачом!
- Да жив он, мам. Он же пьяный в стельку, -- хмыкнул я. - Проспится и всё будет хорошо.
- Ба-ба-ба бу-бу-бу, - тут же согласился с моим заявлением "угоревший" Эраст.
- Боже мой, кто посмел надругаться над ребенком! - истошно завопила мать и принялась оттаскивать дежурного медика "Мотеля" от стриптизёрши, которой он оказывал помощь.
На меня она больше не обращала внимания, позволив потихоньку удалиться и отправиться на поиски Насти. Только было уже поздно. Взглянув в сторону дороги, я успел заметить, как мелькнула её фигурка, исчезая в знакомом "Ситроене".
Эдди-Эдди, и на что ты только надеялся? Я грустно посмотрел вслед удаляющейся машине. Это же необыкновенная девушка! И поклонников у нее наверняка тьма. Один этот Хайд чего стоит, чтоб его... И на что я вообще надеялся со своим поцелуем? Но ведь она ответила на него, да ещё как! И кто знает, не начнись этот паршивый пожар, что бы произошло дальше...
Так, Эд, оставь эти мысли. Подумаешь - поцелуй? И что? Мы оба выпили, расслабились, да и я, наверное, огорошил ее своей неожиданной настойчивостью. А теперь она наверняка жалеет о содеянном - вон как быстро со свадьбы уехала... Эх...
