Она сидела там с Ленорой до рассвета, когда их нашли посланные за ними слуги. Рыдающую Ленору увели.
- Молчи, молчи, заклинаю тебя, молчи, -- восклицала она, слыша, как бойко и смело младшая заступается за нее.
Миранда получила изрядную порцию упреков и прутов от Аримы, но продолжала упрямо стоять на своем. Измочалив об нее прут, Арима утерла пот со лба. Упрямая девчонка, просто наказание богов. Снова какие-то проблемы с ней! Наставница ни капли не сомневалась, что дерзкая принцесса так и не согласилась с мудростью древних традиций.
- И перепиши четыре страницы из Книги Женственности, -- бросила небрежно Арима. - Красивым почерком, как положено девочке! Сегодня же, я проверю.
Миранда стиснула зубы. Конечно, после порки прутом ладони горели, и она не удержит в руках ручки. Какой уж тут красивый почерк, это ведь только предлог, чтобы снова избить ее…
Примочив немного руки холодной водой, Миранда прошла в комнату для самостоятельных занятий, и раскрыла ненавистную Книгу на странице, заложенной госпожой Аримой.
Она, стараясь не вникать в содержание, переписала уже полторы страницы, когда в комнату заглянула Серена.
- Зря сидишь, уроков завтра не будет, -- хихикнула ей Серена, -- завтра казнят Ленору.
- Что? -- у Миранды потемнело в глазах. - За что?
- Ну ты рассуждаешь, точно малявка! Будто не понимаешь! Она опозорена, -- округлив глаза, произнесла быстро девушка. - Она отдалась мужчине и заслуживает казни.
Глаза Серены блестели лихорадочным блеском, как всегда, когда она говорила о чем-то запретном, так сильно ее волновала таинственная, опутанная кучей правил и недосказанностей, область отношений между мужчиной и женщиной.
- А что будет с Кейраном? -- спросила Миранда.
- Как - что? Он не виноват, ведь Ленора его спровоцировала! Говорят, она пошла в мать -- такая же развратница...
Миранду затрясло.
- Это неправда! Я сама видела! Я же все рассказала - это Кейран к ней полез! И ты тоже об этом знала, ты не раз видела, как он ей проходу не давал!
- Тише, не кричи так! Миранда, постой, глупая! Миранда, куда ты? -- запричитала Серена.
Но Миранда уже неслась по коридору с неподобающей принцессе, пусть и лишней, скоростью. Неужели эти глупые взрослые ничего не поняли? Неужели Кейран оболгал Ленору, и ее казнят, не разобравшись? Но ведь Миранда все видела. И все рассказала! Нет уж, она этого так не оставит!
Пробравшись прямо к императорским покоям, Миранда с разбегу налетела на дверь, проскочив между опешившими от невиданной наглости стражниками. Та распахнулась, и девочка увидела своего отца.
Посреди комнаты негромко журчал комнатный фонтанчик из малахита, отделанный сверкающими рубинами. Император Адам возлежал на диване, одетый лишь в белоснежные шаровары. Это был мужчина атлетического сложения, лишь талия его с возрастом начала заплывать жирком, а золотистая кожа отчасти утратила упругость, собравшись на лбу тяжелыми складками морщин. Он был наголо брит и не носил ни усов, ни бороды. Зато густая растительность покрывала его мускулистые руки и голени, грудь, спускаясь дорожкой по животу.
Возле его ложа на коленях скромно присели две хорошенькие наложницы -- блондинка и брюнетка. Обе были почти обнажены до пояса, лишь соски на их небольших торчащих грудках были прикрыты круглыми золотыми нашлепками, соединенными тонкими цепочками. Тела их блестели, словно намазанные ароматным маслом. Блондинка держала в руках кисть винограда, видимо, чтобы кормить своего повелителя. Правитель Золотой империи, поддев цепочку на ее груди указательным пальцем, не спеша поигрывал ей, то потягивая на себя, то ослабляя натяжение. Вторая наложница негромко перебирала струны диковинного музыкального инструмента, названия которому Миранда не знала. Третья наложница, золотоволосая девушка, едва старше Леноры, обнаженная стояла поодаль, словно прекрасная мраморная статуя. Лишь ее бедра были слегка задрапированы прозрачной газовой тканью.
При виде незваной гостьи император поднялся и смерил девочку суровым взглядом:
- Кто пустил?
- Ваше величество! Рассудите мудро! -- звонко выкрикнула Миранда, упав на колени. - Отмените казнь Леноры, она ни в чем не виновата!
- Ваше… -- вбежавшие стражники шустро повалились на колени, коснулись лбами пушистого ковра, и только после этого вскочили. Подхватив Миранду под обе руки, они замерли, ожидая приказа.
- Кто такая? -- спросил император сурово, сделав шаг ближе.
- Лишняя принцесса, ваше величество! -- доложил один из стражников.
- Ваше величество, Ленора не виновата! Кейран ее избил и заставил! Я все видела своими глазами! -- продолжала проявлять непочтительность Миранда.
Император Адам резко сделал знак рукой, и заскорузлая ладонь одного из стражей закрыла бунтарке рот.
- Ты не имеешь права говорить, пока я не разрешу, -- веско сказал он, словно ронял не слова, а каменные булыжники. - Кто и в чем виновен, судить мне, а уж никак не тебе.
Миранда буквально сверлила его лицо глазами. Император подошел ближе и больно сдавил пальцами ее подбородок, вздернув его так, что девочке стало трудно дышать. Ее рот и даже нос все также закрывала широкая ладонь.
- Ты плохо слушаешь наставниц, лишняя принцесса, -- сказал он все так же жестко и веско. - Ибо сказано в Книге Женственности: если какая из дев утратит свою честь, то ее следует предать смерти. Если же надругается над ней кто, то следует развратницу казнить лютой казнью, поскольку не может мужчина быть виновен в том, что поддался искусительным чарам.
Миранда даже не вскрикнула, потому что вдруг ощутила внутри страшную злобу к этому человеку.
Император тем временем резко отпустил ее подбородок, выдохнув:
- Не плачешь? Это плохо. Будь ты мальчишкой, я бы похвалил тебя за храбрость. Но поскольку ты девочка, то это не храбрость, а дерзость и неуважение к мужчине. И если ты не искоренишь это в себе, то кончишь на эшафоте.
Повелитель Золотой империи вернулся к дивану и поманил к себе обнаженную наложницу.
- Увести, -- коротко бросил он стражам и с наслаждением стал смотреть, как медленно, грациозно покачивая бедрами и трепеща от страха, подходит к нему послушная наложница.
Стражники уволокли брыкающуюся девочку в ее комнату, здорово напугав надзирательницу женской половины. Та, угодливо кланяясь, заперла Миру на ключ и побежала за Аримой.
Лишняя принцесса уткнулась лицом в подушку. Воспаленные глаза отказывались лить слезы, в сердце бунтарки разгоралась ненависть - даже сильнее, чем к Кейрану. Если бы она могла убить всех этих мерзавцев!
Кейран тоже страдал. Вернее, страдало его самолюбие. Как же неаккуратно получилось - ведь он нарочно выбрал ее и мучил, проверяя, действительно ли Ленора так покорна и послушна, как в заветах богини Ирис. Все могло сложиться замечательно, сколько удовольствий могла бы ему доставить эта хорошенькая блондиночка с такой роскошной грудью и пухлыми розовыми губками. Ведь он бы не стал прибегать к таким крайностям, если бы она не проявила неожиданное упрямство. Что ей, сложно было - пять минут поработать ртом? Что, убыло бы? Поделом ей!
- Поделом ей! -- последнюю мысль Кейран повторил вслух, с силой зашвырнул ножиком в портрет какого-то древнего старца, висевший на стене, и попал точно в переносицу.
- Зря ты, Кей, -- подал голос Орик. Они сидел на пуфике и лениво жевал очередной персик, так что влажный сладкий сок тек по подбородку.
- Про портрет никто не узнает, -- огрызнулся Кейран, недовольный, что выслушивает упрек. Да еще от кого -- этого толстого, всем довольного недоноска!
- Я не про портрет, -- невозмутимо ответил Орик, откусывая еще от сочного плода. - Я про казнь.
- Твое какое собачье дело? -- вспылил Кейран. - Заткнись и жуй дальше, жирный ты безмозглый недоносок!
Орик неторопливо, с достоинством сплюнул косточку и, утерев о штаны липкую от сока руку, подошел к Кейрану вплотную, а потом взял его за грудки и без особых усилий приподнял над полом, словно сопливого мальчонку. Остальные парни только вытаращили глаза и озадаченно примолкли. Никто из них не кинулся на помощь.
Кейран забарахтался и сразу захрипел от того, что воротник сильно пережал ему шею.
- Я не жирный, я сильный, -- со своим обычным спокойствием ответил Орик. - И раз ты не умеешь слушать сидя, то слушай так. Зря ты девчонку подставил.
- Она сама напросилась, -- прохрипел Кейран, но здоровяк лишь слегка приподнял его, чтоб тот снова захрипел и заткнулся.
- Зря ты девчонку подставил, -- повторил Орик. - Ну, попросил бы рабыню для утех, через полгода она тебе и так положена. Вечно ты выдрючиваешься, где не надо.
После этой долгой, нехарактерной для немногословного флегматичного Орика речи, парень разжал пальцы, и собеседник грохнулся мимо подушки, отбив задницу.
- Припомню еще тебе, скотина, -- прошипел Кейран. Орик выразительно обернулся и Кейран проглотил рвавшееся наружу ругательство.
- Я и надеялся, что ты хоть что-то запомнишь, -- невозмутимо ответил Орик и снова занялся опустошением фруктовой вазочки.
В день казни Леноры Миранда прорыдала целый день, отчего у нее начался жар. Болезнь, вызванная нервным потрясением, спасла ее от неминуемого наказания -- за сочувствие развратнице, недопереписанные страницы, наглое вторжение в императорские покои... Миранда вспоминала, как Ленора советовала ей быть терпеливой и послушной, а в итоге -- много ей помогло то, что она следовала обычаям! Может быть, если бы она умела постоять за себя, она бы, наоборот, осталась жива!
У постели лишней принцессы дежурила сиделка - госпожа Элия, помощница дворцовой повитухи.
Но почему ее? Почему не его -- а ее? -- давилась рыданиями Миранда.
- Успокойся, деточка, -- твердила сиделка, но осиротевшая девчонка не желала успокаиваться. - Понимаешь, она виновата…
- Она ничего не делала! Если грабитель отберет мой кошелек -- разве вина не на нем?
- Миранда, деточка, это совсем другое, - госпожа Элия и принималась объяснять про женскую честь, которую необходимо хранить, и, если бы Ленора была порядочной девочкой, с ней бы такого не случилось, но почему-то эти доводы не находили отклика в душе Миранды. Единственное, что почерпнула из слов госпожи Элии девочка -- то, что мать Миранды и Леноры была казнена ровно за то же самое: она не сберегла свою честь. На ее экипаж, следующий в загородную резиденцию императора, напали разбойники, перебили охрану и надругались над ней.
- Конечно, император был ужасно расстроен, -- продолжала рассказывать словоохотливая Элия, -- представляешь, деточка, вместо того, чтобы отдохнуть несколько дней от государственных забот со своей женой, его величеству пришлось организовывать ее казнь. Это был такой ужасный удар для него!
У Миранды вертелся на языке довольно ядовитый вопрос, не забыл ли безутешный император организовать розыск мерзавцев, напавших на экипаж, но она прикусила язык, и спросила совсем другое:
- Как же мама могла сберечь свою честь, если девочек не учат драться? Разбойников же было много, и все вооруженные! Даже охрана не справилась! -- у Миранды уже не осталось слез, глаза ее были красны, как ягодный компот, и жутко болели.
- Ну, строго говоря… -- замялась госпожа Элия, -- охраняли-то ее женщины, так положено. И наших четырех принцесс охраняют женщины, и супруг наших принцев - тоже. Они не видят никаких мужчин, кроме мужа. Ты у нас бойкая девочка, поэтому можно попробовать тебя устроить в охрану, хочешь?
- А можно? -- не веря своим ушам, выпалила Миранда.
- Вообще-то, -- замялась Элия, -- плохо то, что ты лишняя принцесса. Тебя все равно выдадут замуж за победителя игр, но до этого - можно. Но только если все твои наставницы будут довольны твоими успехами за женские дисциплины.
Миранда кивнула, потрясенная открывшейся возможностью. Ради этого можно и научиться выводить аккуратные буквы.
- Будь прилежной, деточка, и тогда я похлопочу, чтобы тебя взяли в обучение, -- ответила Элия, обрадованная, что девочка больше не плачет. - Ведь одна из телохранителей супруги министра Эрика скоро вынуждена будет оставить пост: она стареет. Ты сможешь стать ей заменой. Ну и кто его знает, как оно все будет. Был случай, когда лишняя принцесса вовсе не вышла замуж - то игры срывались под разными предлогами, то охотников не находилось, да и сестер хватало… Странная история, однако, когда принцессе исполнилось 28, никто уже не хотел на ней жениться, и она дожила до старости, охраняя сначала супругу тогдашнего наследника, а потом его старшую дочку...
Сердце Миранды едва не выпрыгнуло из груди от волнения. Научиться бы драться, тогда ни один мерзавец не сможет поступить с ней так, как Кейран обошелся с Ленорой. Предстояло только разобраться с оценками за “женские” дисциплины.
На следующий день после выздоровления Миранда подкараулила Орика и, посулив ему целую коробку заграничных конфет, попросила выбрать ее на уроке послушания. Обжора и сладкоежка, Орик согласился на сделку, и одно из самых трудных дел на пути к обучению боевым искусствам было положено.
Конфеты -- подарок Рэя, незаметно подсунутый в сундук с одеждой, -- Миранда честно отдала Орику, оставив себе лишь одну, с красивым зеленым фантиком. Конфету было решено приберечь до приезда Рэя. Вряд ли она увидится с ним во дворце, и уж тем более им не светит остаться наедине. Но, может быть, боги дозволят сделать так, чтобы снова съесть с ним напополам конфету.
- История, друзья мои, должна быть справочником. Вас наверняка учили, что наши предки обладали великой мудростью, до которой нам далеко, -- начала свой рассказ молодая учительница с блестящими синими глазами и пушистой прической, с выбивавшимися то там, то тут из строгого узла волосками.
Ей было не более двадцати трех лет, и весь ее облик казался летящим: худенькая фигурка словно рвалась ввысь, а белые кружева на широких рукавах блузы навевали мысли о перьях или облаках.
- На самом деле, мы должны уважать своих предков, чтить их память -- но не преклоняться перед ними. Их поступки не продиктованы некой вселенской мудростью, они вели себя так, как того требовала тогдашняя мораль, которая меняется с течением времени, и должна меняться -- ничего страшного в этом нет.
Хорошенькая толстушка с туго заплетенными косичками подняла руку.
- Луиза?
- Я хотела спросить… -- немного застенчиво теребя в руке карандаш, произнесла Луиза. - Разве моральные ценности могут меняться? Есть же вечные ценности - например, любовь...
Произнеся последнее слово, девочка приобрела румянец свекольного оттенка и села.
- Любовь… -- учительница побарабанила пальцами по краю стола, -- это хорошо, что ты задала такой вопрос, Луиза. Но была ли любовь, что воспевали наши прадеды и прабабки, той же любовью, что наша?
Девушка резко повернулась на каблуках и глаза ее вдохновенно загорелись.
- Вспомним классику: мужчина восхищался красотой своей возлюбленной, невинностью и хрупкостью. Но ведь красота, и тем более невинность -- вещи непостоянные. Любовь наших предков не предполагала близости и взаимной поддержки: в книгах по домоводству жене предписывалось быть всегда веселой, здоровой и красивой, но мы все люди. Мы устаем, болеем, старимся… А хрупкость? Разве хрупкая женщина может быть опорой своему супругу в трудную минуту?..
- Молчи, молчи, заклинаю тебя, молчи, -- восклицала она, слыша, как бойко и смело младшая заступается за нее.
Миранда получила изрядную порцию упреков и прутов от Аримы, но продолжала упрямо стоять на своем. Измочалив об нее прут, Арима утерла пот со лба. Упрямая девчонка, просто наказание богов. Снова какие-то проблемы с ней! Наставница ни капли не сомневалась, что дерзкая принцесса так и не согласилась с мудростью древних традиций.
- И перепиши четыре страницы из Книги Женственности, -- бросила небрежно Арима. - Красивым почерком, как положено девочке! Сегодня же, я проверю.
Миранда стиснула зубы. Конечно, после порки прутом ладони горели, и она не удержит в руках ручки. Какой уж тут красивый почерк, это ведь только предлог, чтобы снова избить ее…
Примочив немного руки холодной водой, Миранда прошла в комнату для самостоятельных занятий, и раскрыла ненавистную Книгу на странице, заложенной госпожой Аримой.
Она, стараясь не вникать в содержание, переписала уже полторы страницы, когда в комнату заглянула Серена.
- Зря сидишь, уроков завтра не будет, -- хихикнула ей Серена, -- завтра казнят Ленору.
- Что? -- у Миранды потемнело в глазах. - За что?
- Ну ты рассуждаешь, точно малявка! Будто не понимаешь! Она опозорена, -- округлив глаза, произнесла быстро девушка. - Она отдалась мужчине и заслуживает казни.
Глаза Серены блестели лихорадочным блеском, как всегда, когда она говорила о чем-то запретном, так сильно ее волновала таинственная, опутанная кучей правил и недосказанностей, область отношений между мужчиной и женщиной.
- А что будет с Кейраном? -- спросила Миранда.
- Как - что? Он не виноват, ведь Ленора его спровоцировала! Говорят, она пошла в мать -- такая же развратница...
Миранду затрясло.
- Это неправда! Я сама видела! Я же все рассказала - это Кейран к ней полез! И ты тоже об этом знала, ты не раз видела, как он ей проходу не давал!
- Тише, не кричи так! Миранда, постой, глупая! Миранда, куда ты? -- запричитала Серена.
Но Миранда уже неслась по коридору с неподобающей принцессе, пусть и лишней, скоростью. Неужели эти глупые взрослые ничего не поняли? Неужели Кейран оболгал Ленору, и ее казнят, не разобравшись? Но ведь Миранда все видела. И все рассказала! Нет уж, она этого так не оставит!
Пробравшись прямо к императорским покоям, Миранда с разбегу налетела на дверь, проскочив между опешившими от невиданной наглости стражниками. Та распахнулась, и девочка увидела своего отца.
Посреди комнаты негромко журчал комнатный фонтанчик из малахита, отделанный сверкающими рубинами. Император Адам возлежал на диване, одетый лишь в белоснежные шаровары. Это был мужчина атлетического сложения, лишь талия его с возрастом начала заплывать жирком, а золотистая кожа отчасти утратила упругость, собравшись на лбу тяжелыми складками морщин. Он был наголо брит и не носил ни усов, ни бороды. Зато густая растительность покрывала его мускулистые руки и голени, грудь, спускаясь дорожкой по животу.
Возле его ложа на коленях скромно присели две хорошенькие наложницы -- блондинка и брюнетка. Обе были почти обнажены до пояса, лишь соски на их небольших торчащих грудках были прикрыты круглыми золотыми нашлепками, соединенными тонкими цепочками. Тела их блестели, словно намазанные ароматным маслом. Блондинка держала в руках кисть винограда, видимо, чтобы кормить своего повелителя. Правитель Золотой империи, поддев цепочку на ее груди указательным пальцем, не спеша поигрывал ей, то потягивая на себя, то ослабляя натяжение. Вторая наложница негромко перебирала струны диковинного музыкального инструмента, названия которому Миранда не знала. Третья наложница, золотоволосая девушка, едва старше Леноры, обнаженная стояла поодаль, словно прекрасная мраморная статуя. Лишь ее бедра были слегка задрапированы прозрачной газовой тканью.
При виде незваной гостьи император поднялся и смерил девочку суровым взглядом:
- Кто пустил?
- Ваше величество! Рассудите мудро! -- звонко выкрикнула Миранда, упав на колени. - Отмените казнь Леноры, она ни в чем не виновата!
- Ваше… -- вбежавшие стражники шустро повалились на колени, коснулись лбами пушистого ковра, и только после этого вскочили. Подхватив Миранду под обе руки, они замерли, ожидая приказа.
- Кто такая? -- спросил император сурово, сделав шаг ближе.
- Лишняя принцесса, ваше величество! -- доложил один из стражников.
- Ваше величество, Ленора не виновата! Кейран ее избил и заставил! Я все видела своими глазами! -- продолжала проявлять непочтительность Миранда.
Император Адам резко сделал знак рукой, и заскорузлая ладонь одного из стражей закрыла бунтарке рот.
- Ты не имеешь права говорить, пока я не разрешу, -- веско сказал он, словно ронял не слова, а каменные булыжники. - Кто и в чем виновен, судить мне, а уж никак не тебе.
Миранда буквально сверлила его лицо глазами. Император подошел ближе и больно сдавил пальцами ее подбородок, вздернув его так, что девочке стало трудно дышать. Ее рот и даже нос все также закрывала широкая ладонь.
- Ты плохо слушаешь наставниц, лишняя принцесса, -- сказал он все так же жестко и веско. - Ибо сказано в Книге Женственности: если какая из дев утратит свою честь, то ее следует предать смерти. Если же надругается над ней кто, то следует развратницу казнить лютой казнью, поскольку не может мужчина быть виновен в том, что поддался искусительным чарам.
Миранда даже не вскрикнула, потому что вдруг ощутила внутри страшную злобу к этому человеку.
Император тем временем резко отпустил ее подбородок, выдохнув:
- Не плачешь? Это плохо. Будь ты мальчишкой, я бы похвалил тебя за храбрость. Но поскольку ты девочка, то это не храбрость, а дерзость и неуважение к мужчине. И если ты не искоренишь это в себе, то кончишь на эшафоте.
Повелитель Золотой империи вернулся к дивану и поманил к себе обнаженную наложницу.
- Увести, -- коротко бросил он стражам и с наслаждением стал смотреть, как медленно, грациозно покачивая бедрами и трепеща от страха, подходит к нему послушная наложница.
Стражники уволокли брыкающуюся девочку в ее комнату, здорово напугав надзирательницу женской половины. Та, угодливо кланяясь, заперла Миру на ключ и побежала за Аримой.
Лишняя принцесса уткнулась лицом в подушку. Воспаленные глаза отказывались лить слезы, в сердце бунтарки разгоралась ненависть - даже сильнее, чем к Кейрану. Если бы она могла убить всех этих мерзавцев!
Кейран тоже страдал. Вернее, страдало его самолюбие. Как же неаккуратно получилось - ведь он нарочно выбрал ее и мучил, проверяя, действительно ли Ленора так покорна и послушна, как в заветах богини Ирис. Все могло сложиться замечательно, сколько удовольствий могла бы ему доставить эта хорошенькая блондиночка с такой роскошной грудью и пухлыми розовыми губками. Ведь он бы не стал прибегать к таким крайностям, если бы она не проявила неожиданное упрямство. Что ей, сложно было - пять минут поработать ртом? Что, убыло бы? Поделом ей!
- Поделом ей! -- последнюю мысль Кейран повторил вслух, с силой зашвырнул ножиком в портрет какого-то древнего старца, висевший на стене, и попал точно в переносицу.
- Зря ты, Кей, -- подал голос Орик. Они сидел на пуфике и лениво жевал очередной персик, так что влажный сладкий сок тек по подбородку.
- Про портрет никто не узнает, -- огрызнулся Кейран, недовольный, что выслушивает упрек. Да еще от кого -- этого толстого, всем довольного недоноска!
- Я не про портрет, -- невозмутимо ответил Орик, откусывая еще от сочного плода. - Я про казнь.
- Твое какое собачье дело? -- вспылил Кейран. - Заткнись и жуй дальше, жирный ты безмозглый недоносок!
Орик неторопливо, с достоинством сплюнул косточку и, утерев о штаны липкую от сока руку, подошел к Кейрану вплотную, а потом взял его за грудки и без особых усилий приподнял над полом, словно сопливого мальчонку. Остальные парни только вытаращили глаза и озадаченно примолкли. Никто из них не кинулся на помощь.
Кейран забарахтался и сразу захрипел от того, что воротник сильно пережал ему шею.
- Я не жирный, я сильный, -- со своим обычным спокойствием ответил Орик. - И раз ты не умеешь слушать сидя, то слушай так. Зря ты девчонку подставил.
- Она сама напросилась, -- прохрипел Кейран, но здоровяк лишь слегка приподнял его, чтоб тот снова захрипел и заткнулся.
- Зря ты девчонку подставил, -- повторил Орик. - Ну, попросил бы рабыню для утех, через полгода она тебе и так положена. Вечно ты выдрючиваешься, где не надо.
После этой долгой, нехарактерной для немногословного флегматичного Орика речи, парень разжал пальцы, и собеседник грохнулся мимо подушки, отбив задницу.
- Припомню еще тебе, скотина, -- прошипел Кейран. Орик выразительно обернулся и Кейран проглотил рвавшееся наружу ругательство.
- Я и надеялся, что ты хоть что-то запомнишь, -- невозмутимо ответил Орик и снова занялся опустошением фруктовой вазочки.
В день казни Леноры Миранда прорыдала целый день, отчего у нее начался жар. Болезнь, вызванная нервным потрясением, спасла ее от неминуемого наказания -- за сочувствие развратнице, недопереписанные страницы, наглое вторжение в императорские покои... Миранда вспоминала, как Ленора советовала ей быть терпеливой и послушной, а в итоге -- много ей помогло то, что она следовала обычаям! Может быть, если бы она умела постоять за себя, она бы, наоборот, осталась жива!
У постели лишней принцессы дежурила сиделка - госпожа Элия, помощница дворцовой повитухи.
Но почему ее? Почему не его -- а ее? -- давилась рыданиями Миранда.
- Успокойся, деточка, -- твердила сиделка, но осиротевшая девчонка не желала успокаиваться. - Понимаешь, она виновата…
- Она ничего не делала! Если грабитель отберет мой кошелек -- разве вина не на нем?
- Миранда, деточка, это совсем другое, - госпожа Элия и принималась объяснять про женскую честь, которую необходимо хранить, и, если бы Ленора была порядочной девочкой, с ней бы такого не случилось, но почему-то эти доводы не находили отклика в душе Миранды. Единственное, что почерпнула из слов госпожи Элии девочка -- то, что мать Миранды и Леноры была казнена ровно за то же самое: она не сберегла свою честь. На ее экипаж, следующий в загородную резиденцию императора, напали разбойники, перебили охрану и надругались над ней.
- Конечно, император был ужасно расстроен, -- продолжала рассказывать словоохотливая Элия, -- представляешь, деточка, вместо того, чтобы отдохнуть несколько дней от государственных забот со своей женой, его величеству пришлось организовывать ее казнь. Это был такой ужасный удар для него!
У Миранды вертелся на языке довольно ядовитый вопрос, не забыл ли безутешный император организовать розыск мерзавцев, напавших на экипаж, но она прикусила язык, и спросила совсем другое:
- Как же мама могла сберечь свою честь, если девочек не учат драться? Разбойников же было много, и все вооруженные! Даже охрана не справилась! -- у Миранды уже не осталось слез, глаза ее были красны, как ягодный компот, и жутко болели.
- Ну, строго говоря… -- замялась госпожа Элия, -- охраняли-то ее женщины, так положено. И наших четырех принцесс охраняют женщины, и супруг наших принцев - тоже. Они не видят никаких мужчин, кроме мужа. Ты у нас бойкая девочка, поэтому можно попробовать тебя устроить в охрану, хочешь?
- А можно? -- не веря своим ушам, выпалила Миранда.
- Вообще-то, -- замялась Элия, -- плохо то, что ты лишняя принцесса. Тебя все равно выдадут замуж за победителя игр, но до этого - можно. Но только если все твои наставницы будут довольны твоими успехами за женские дисциплины.
Миранда кивнула, потрясенная открывшейся возможностью. Ради этого можно и научиться выводить аккуратные буквы.
- Будь прилежной, деточка, и тогда я похлопочу, чтобы тебя взяли в обучение, -- ответила Элия, обрадованная, что девочка больше не плачет. - Ведь одна из телохранителей супруги министра Эрика скоро вынуждена будет оставить пост: она стареет. Ты сможешь стать ей заменой. Ну и кто его знает, как оно все будет. Был случай, когда лишняя принцесса вовсе не вышла замуж - то игры срывались под разными предлогами, то охотников не находилось, да и сестер хватало… Странная история, однако, когда принцессе исполнилось 28, никто уже не хотел на ней жениться, и она дожила до старости, охраняя сначала супругу тогдашнего наследника, а потом его старшую дочку...
Сердце Миранды едва не выпрыгнуло из груди от волнения. Научиться бы драться, тогда ни один мерзавец не сможет поступить с ней так, как Кейран обошелся с Ленорой. Предстояло только разобраться с оценками за “женские” дисциплины.
На следующий день после выздоровления Миранда подкараулила Орика и, посулив ему целую коробку заграничных конфет, попросила выбрать ее на уроке послушания. Обжора и сладкоежка, Орик согласился на сделку, и одно из самых трудных дел на пути к обучению боевым искусствам было положено.
Конфеты -- подарок Рэя, незаметно подсунутый в сундук с одеждой, -- Миранда честно отдала Орику, оставив себе лишь одну, с красивым зеленым фантиком. Конфету было решено приберечь до приезда Рэя. Вряд ли она увидится с ним во дворце, и уж тем более им не светит остаться наедине. Но, может быть, боги дозволят сделать так, чтобы снова съесть с ним напополам конфету.
Глава 7. Уроки истории.
- История, друзья мои, должна быть справочником. Вас наверняка учили, что наши предки обладали великой мудростью, до которой нам далеко, -- начала свой рассказ молодая учительница с блестящими синими глазами и пушистой прической, с выбивавшимися то там, то тут из строгого узла волосками.
Ей было не более двадцати трех лет, и весь ее облик казался летящим: худенькая фигурка словно рвалась ввысь, а белые кружева на широких рукавах блузы навевали мысли о перьях или облаках.
- На самом деле, мы должны уважать своих предков, чтить их память -- но не преклоняться перед ними. Их поступки не продиктованы некой вселенской мудростью, они вели себя так, как того требовала тогдашняя мораль, которая меняется с течением времени, и должна меняться -- ничего страшного в этом нет.
Хорошенькая толстушка с туго заплетенными косичками подняла руку.
- Луиза?
- Я хотела спросить… -- немного застенчиво теребя в руке карандаш, произнесла Луиза. - Разве моральные ценности могут меняться? Есть же вечные ценности - например, любовь...
Произнеся последнее слово, девочка приобрела румянец свекольного оттенка и села.
- Любовь… -- учительница побарабанила пальцами по краю стола, -- это хорошо, что ты задала такой вопрос, Луиза. Но была ли любовь, что воспевали наши прадеды и прабабки, той же любовью, что наша?
Девушка резко повернулась на каблуках и глаза ее вдохновенно загорелись.
- Вспомним классику: мужчина восхищался красотой своей возлюбленной, невинностью и хрупкостью. Но ведь красота, и тем более невинность -- вещи непостоянные. Любовь наших предков не предполагала близости и взаимной поддержки: в книгах по домоводству жене предписывалось быть всегда веселой, здоровой и красивой, но мы все люди. Мы устаем, болеем, старимся… А хрупкость? Разве хрупкая женщина может быть опорой своему супругу в трудную минуту?..
