Передо мной предстала уютная зала с пушистой наряженной елью в центре. Удивительно, но дерево было живым, росло прямо в доме в огромной кадке, украшенной мишурой. У большого окна стоял накрытый обеденный стол. Мальчишки, вцепившись в высокие витые спинки стульев, жадно смотрели на еду. А посмотреть было на что! Салаты, жаркое, икра, всевозможные канапе, фрукты, пирожные, торты — от такого изобилия и у меня заурчало в животе.
— Садитесь! — радушно пригласил хозяин. Взял у меня из рук Милу, умело раздел и усадил на специальный детский стульчик, украшенный веселыми рисунками.
Я сняла шубу, которую услужливо взял снеговик, и села рядом с детьми.
— Ну что же вы? — Дед Мороз устроился напротив. — Угощайтесь!
Мальчишки тут же набросились на пирожные, а я задумалась, чем же из этого изобилия можно покормить Милу. Но тут на помощь опять пришел снеговик — Шустрик разыскал среди яств суп, и удивительнейшим образом удерживая в снежной руке ложку, ловко стал кормить малышку. Та послушно открывала рот, не отрывая восторженного взгляда от удивительной няньки.
— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к хозяину терема, — где мы? И как сюда попали?
— Попробуйте жаркое, — предложил он. — Кушайте, моя хорошая, за трапезой и поговорим.
Я послушно наложила в тарелку мяса с овощами и с первым кусочком забыла, что хотела спросить. Блюда были приготовлены сказочно вкусно! Мясо таяло во рту, овощной салат с удивительной заправкой услаждал вкус, и я не заметила, как съела порцию, с трудом заставив себя не брать больше ничего, ну, разве что морс, настоящий клюквенный, насыщенный ароматом и вкусом свежих ягод.
— Нам нужно домой, — снова заговорила я, разомлев от еды. — Помогите нам, прошу вас!
— Конечно, помогу, — по-доброму улыбнулся Дед Мороз. — Только вот путь отсюда не близкий, мои хорошие. И опасный. Так-то.
— Где мы?
— В мире Грез, — Мороз тихо засмеялся, заметив мою растерянность. — Понимаю, милая, для вас это звучит невероятно, но что есть, то есть. Вам повезло попасть именно на мою вотчину, а не в остроги Маеты. Вот оттуда выйти тяжело. А я помогу. Провожу до границ своего царства, а дальше сами, уж простите.
— И куда нам дальше? — я напряглась. Назад в страшную сказку возвращаться не хотелось. Даже если это и был мифический мир Грёз, выбираться лучше с доброй его стороны. — И кто такая Маета?
— Вот глянь, — Мороз махнул рукой, и над столом закружил апельсин. — Это мое царство Грёз. Сюда попадают наделенные Надеждой. Вот царство Маеты, — вокруг апельсина закружились темные ягодки свежей смородины, — если туда попасть, выход найти очень сложно. Это, — вокруг смородины заплясали многочисленные ягоды изюма — ваш мир людей. Если пройти мир Маеты и не попасться ей, можно вернуться туда, откуда пришли, не всё так безнадежно, но вот если бы вы попали сюда — апельсин неожиданно пронзила карамельная сосулька, — то вернуться уже невозможно. Все взаимосвязано, моя хорошая.
Я сглотнула, представив, что придется пробираться сквозь смородину, то есть мир Маеты. Мальчишки, не заморачиваясь предстоящими проблемами, восторженно охали на удивительный фокус и предлагали Морозу заставить шоколадные конфетки летать им в рот.
— Я всё равно не понимаю, где мы и что происходит, — призналась я. — И зачем все эти трудности? Просто отвезите нас…
— Я не могу покинуть свой пост, — ответил Мороз и сочувственно улыбнулся. — Но я дам в провожатого Шустрика. Он может путешествовать по нашим мирам и доведет до границ людских владений, но дальше ему нельзя.
— Как мы оказались тут, в отдельном купе?
Я не могла уложить в голове происходящее.
— Ты всё поймешь позже, моя хорошая, — ответил Мороз. — Ты пока не готова.
— Я готова! Я хочу знать!
— Всему своё время.
Пришлось согласиться дожидаться этого самого времени, давить на гостеприимного хозяина я не могла.
Через какое-то время мальчишки выбрались из-за стола и принялись скакать вокруг ёлки, бороться друг с другом, превратив уютный дом Мороза в шумный детский праздник. Даже Мила была спущена на пол и тут же поползла к ёлке, нацелившись на хрустальную сосульку.
Я с удовольствием наблюдала за детьми и удивлялась, почему раньше они меня раздражали? Мне нравилось слышать веселый детский визг, видеть, как они общаются между собой. И только я расслабилась и успокоилась, как Дед Мороз вернул мое напряжение:
— Вам нельзя тут долго находиться. Собирайтесь, мои хорошие, пора возвращаться домой!
Мы уселись в большие расписные сани, уместившись вчетвером на заднем сиденье. Впереди возницей сел Шустрик. Я ждала, что нам сейчас запрягут тройку белоснежный лошадей, но Мороз взмахнул рукой:
— В путь!
Сани плавно поднялись в воздух и полетели, набирая высоту.
— Стойте! — заорала я, вцепившись в Милу одной рукой, а другой отчаянно ища опору на санях. — Я боюсь, я не могу! Стойте!
Саням, похоже, было наплевать на мои фобии, они лишь прибавили скорости и быстро поднялись к самым облакам. Такого издевательства мой организм выдержать не мог, и не в силах справиться с диким головокружением, я стала заваливаться на бок, рискуя вывалиться из саней. Меня тут же обхватили с двух сторон маленькие ручки, теплые щечки прижались к моим ледяным щекам, и я услышала тихое:
— Тётя Вера, не боитесь, мы вас держим!
Я зажмурилась и изо всех сил постаралась сосредоточиться на приятном ощущении детской поддержки, выбросив из головы головокружительную высоту. И только расслабилась, как сани плавно приземлились.
Мы снова были в пустом бесконечном поле. Выбрались на плотный снег, а сани с легким шумом поднялись в воздух и вмиг исчезли среди облаков.
— Идёмте! — позвал нас Шустрик. — Мы заходим в остроги Маеты. И запомните, что двигаться нужно только вперёд, и ни в коем случае не поворачивать назад, чтобы не случилось! Это очень, очень важно!
Мы быстро зашагали по плотному насту, постоянно оглядываясь. И Маета не заставила себя долго ждать: выскочила из-под снега совсем близко от нас, протянула тонкие руки со скрюченными пальцами и прыгнула!
— Бегите! — зазвенел Шустрик. — Я ее задержу!
И мы побежали. Сначала было легко, твердый наст не затруднял движения, но потом снег стал более рыхлым, и с каждым шагом я проваливалась всё глубже. Мальчишки еёе держались, но потом и они начали застревать в снегу. За нашими спинами слышался разъярённый вой Маеты и смачный снежный хруст. Я провалилась по грудь, толкнула Милу на снег:
— Ползи, милая, ползи!
Мальчишки на пару шагов впереди меня беспомощно барахтались в сугробе, Валя провалился по шею и испуганно закричал:
— Тётя Вера, помогите! Тётя Вера!
Я настолько вымоталась, что бороться сил не осталось, но Валин крик придал сил. Легла на снег, подтянулась и поползла, подталкивая перед собой Милу. Каждое движение давалось с невероятным трудом, я проваливалась в снег и снова выбиралась на рыхлую поверхность. Валя всё кричал, а Митя, провалившись в снег почти весь, беспомощно махал руками.
— Бежим! — услышала я звонкий голос Шустрика.
Он вытащил меня из сугроба, я схватила Милу и неожиданно почувствовала твердый снег под ногами. Без особых усилий вытащив мальчишек, Шустрик заставил нас бежать.
Мы снова услышали жуткий визг Маеты позади, Шустрик остановился, а мы продолжили бег, но как только отдалились от снеговика чуть больше, чем на метр, увязли в снегу.
Я обернулась и закричала, когда разъяренная Маета, выставив перед собой тощие руки с крючковатыми пальцами, набросилась на Шустрика. Но снеговик замахнулся и легко отбросил бабку назад. Потом вытащил нас из снега и сказал:
— Держитесь за моей спиной, будем вместе отступать!
Маета все норовила проскочить мимо нашего защитника, но он, замахиваясь, мощными ударами отбрасывал хозяйку острог назад.
Шаг. Ещё шаг.
Белоснежная спокойная пелена резко сменилась воющим ветром, потемнело, над нами закружились колкие черные снежинки.
Граница?
Шаг. Ещё шаг.
Шустрик без устали махал руками, а Маета упрямо лезла к нам.
И тут я заметила, что снеговик постепенно начал таять. Ему же нельзя покидать границу, но если Шустрик отступит — мы пропадем.
На очередном рывке злобная бабка получила такой сильный удар, что отлетела далеко за пределы видимости. Шустрик обернулся к нам, он почти растаял, растерял угольки-глаза, и морковка грустно повисла на бесформенном лице.
Валя и Митя кинулись собирать оплывший снег и попытались слепить снеговика заново, но он всё таял, превращаясь в блестящую лужицу.
Мальчишки кричали, плакали, собирали в ладошки холодную воду, и я никак не могла оттащить их от погибающего друга, и сама ревела, уткнувшись носом в курточку Милы.
— Спасибо, Шустрик! — крикнула я последнему снежному комочку.
Мальчишки беспомощно стояли над застывшей лужей, слезы на их щеках уже превратились в маленькие льдинки. Я рванула Митю за шиворот и неожиданно почувствовала непривычную легкость в руках.
— Мила!
Малышка растворилась, словно её и не было. Я не могла понять, что происходит, металась на месте, и в одно мгновение потеряла из виду ребят.
— Митя, Валя! Дети!
Вот теперь я ощутила настоящий животный ужас. В вихре черных снежинок возникла Маета. Бабка зло смотрела на меня горящими угольками глаз. Я заорала и кинулась к ней, пытаясь вцепиться в уродливую горбоносую рожу.
— Где мои дети?! Верни их, тварь!
Маета резко ударила меня в грудь, я отлетела назад и задохнулась болью.
— Вера! Вера! Очнитесь, хорошая моя!
Голос настойчиво звал, манил, притягивал добрыми нотками. Я с трудом проснулась, открыла глаза и увидела знакомое лицо.
— Дед Мороз?
— Вот уж не думал, что на него похож, — Мороз улыбнулся, потрогал мой лоб теплой ладонью. — Как вас зовут, моя хорошая?
— Вера.
— А фамилия?
— Зимнина.
— Вы понимаете, где находитесь?
Я огляделась и с удивлением обнаружила себя в больничной палате.
— А что случилось?
— Можно я скажу? — услышала знакомый голос, и надо мной склонился Андрей.
— Конечно, но долго не терзайте. Мы победили, теперь только отдых!
— Спасибо, Матвей Иванович, вы настоящий волшебник!
— Кто знает, — весело ответил тот, сунул руки в карманы белого халата и ушёл.
— Андрей, что происходит? Как я тут оказалась?
— Ты не помнишь? — Андрей присел на кровать, осторожно взял мою руку, и только теперь я увидела, что почти вся обмотана бинтами.
— Скажи, — попросила я. — Сам скажи.
— Поезд по непонятным пока причинам сошел с рельсов. Ваш вагон оторвался от состава, свалился с насыпи и застрял среди деревьев. Верочка, — его голос сорвался, он сильнее сжал мою ладонь, — мы не могли добраться до вас несколько часов! Все, кто мог двигаться, до приезда спасателей искали выживших. Когда нашли ваше купе, почти полностью заваленное снегом, начали копать. Вас обнаружили в самом низу под снегом и ворохом одежды. От переохлаждения и травм ты впала в кому.
— А дети? — я дернулась. — Там было трое детей!
— Да, мальчики и девочка. Я сам доставал, это было так страшно, но они выжили. Врачи говорят, чудом. Вы трое боролись за жизнь с удивительным упорством.
Он ласково мне улыбнулся и нежно поцеловал в щеку.
— Там еще была их мама, — тихо напомнила я.
— Ей не повезло… Оторвало всю нижнюю часть лица…
Я судорожно вздохнула, подавила рвущиеся наружу слезы и задала главный для меня сейчас вопрос:
— А что будет с детьми?
— Говорят, девочку заберет бабушка. Она уже приехала из Хабаровска. А мальчиков вернут в детский дом.
— Нет! — я рванулась, но тут же острая боль полоснула по груди. — Их нельзя бросать, Андрей, нельзя!
— Тише, Вера, лежи!
— Андрюш, — я не сдержалась, заревела, — умоляю, родной, хороший мой, помоги забрать детей, потерпи с разводом, прошу тебя! Как только усыновим, делай что хочешь, их нельзя бросать, Андрей!
— Тише, не плачь! — он наклонился и обнял меня, стараясь успокоить. — Не плачь, тебе нельзя волноваться. Если хочешь, мы их заберем, обещаю!
— Хочу, — всхлипнула я. — Очень хочу, Андрюш!
— Заберем! И знаешь, что, — он отстранился, я увидела в его взгляде давно забытую нежность, — давай начнем всё сначала?
Митя заботливо поправил венок, а Валя в который раз поцеловал изображение матери на могильной плите. Мы постояли еще немного, прощаясь со Светланой и, не сговариваясь, пошли к выходу. Я задержалась, чтобы сказать этой женщине нечто личное, такое, что не могла произнести при детях.
— Спасибо, милая, за сыновей. Я обещаю сделать всё для того, чтобы они были счастливы и не потеряли связь с Милой. Спасибо!
Я отошла и постояла немного, успокаиваясь. Этот день для всех нас оказался очень тяжелым.
К могиле Светы подошел незнакомый мужчина, положил на плиту две красные розы, потоптался неуверенно, и я услышала виноватое:
— Ты прости меня. Ты, это, не держи зла. Не получилось у нас. Так вот…
И уходя, обернулся напоследок и произнес:
— Прощай, Шустрик!
Весенний кораблик
Стоило первому лучику солнца показаться в Славкином окошке, как он вскочил с кровати, нацепил штаны и куртку, прыгнул в резиновые сапоги и выскочил на улицу. Вспомнил, что забыл самое главное — свой кораблик! Вернулся и, не разуваясь, побежал в свою комнату, оставляя на полу чёткие следы весенней грязи.
Кораблик, который он делал вчера весь день, ждал его на подоконнике. Схватив своё творение, Славка выбежал на улицу, забыв закрыть за собой дверь.
Эту лужу недалеко от свалки он нашёл вчера, когда ласковое весеннее солнце, сражаясь с зимними залежами снега, протопило со склона холма за околицей ручеёк, который, весело журча, собирался там, внизу, образуя глубокую лужу, названную Славкой «Великое Море».
Славка добежал до места и второпях стал забираться на холм. Поскользнулся, упал в жижу и, опираясь на локоть, пополз на коленях к заветной цели, бережно прижимая к груди свой кораблик.
Наконец, оказавшись на холме, встал, гордо выпрямив спину. Поднял на вытянутых руках своё сокровище и торжественно произнёс:
— Плыви, «Гроза Ветров и Повелитель Бури!»
Поставил кораблик в начало ручейка, но «Гроза» плыть отказался, упёрся килем в вязкое дно ручья. Славка подтолкнул его, потом ещё раз и вдруг, ноги заскользили по склону и Славка, охнув, кубарем полетел в лужу.
«Великое Море» оказалось Славке по пояс. Ёжась от холодной воды, он попытался выбраться на берег, но лужа бессовестно ухватилась за его сапоги и отдавать не собиралась. Пришлось Славке оставить обувь жадной луже.
Пыхтя от натуги, он выбрался на твердую землю и засобирался бежать домой, но тут заметил маленького воробышка, вяло трепыхающегося в воде. Оставить в беде птичку Славка не мог, подобрался поближе и протянул к воробышку руки. И тут же увидел, как к его находке тянутся маленькие лохматые лапки с острыми коготками. Славка поднял голову и встретился взглядом с желтыми глазами мохнатого чудовища.
— А-а-а! — заорал Славка.
— А-а-а! — забасило в ответ чудовище.
Славка схватил воробышка и что есть сил, бросился бежать.
— Пичугу отдай! — заревело чудовище вслед, но Славка только скорости прибавил.
Не заметил, как добежал до дома, ввалился в прихожую и замер, столкнувшись с сердитой мамой, отмывающей его утренние следы.
— Это что ж такое?! — воскликнула мама, махнув на Славку мокрой половой тряпкой.
Славка виновато потупил глаза и протянул маме воробышка.
— Садитесь! — радушно пригласил хозяин. Взял у меня из рук Милу, умело раздел и усадил на специальный детский стульчик, украшенный веселыми рисунками.
Я сняла шубу, которую услужливо взял снеговик, и села рядом с детьми.
— Ну что же вы? — Дед Мороз устроился напротив. — Угощайтесь!
Мальчишки тут же набросились на пирожные, а я задумалась, чем же из этого изобилия можно покормить Милу. Но тут на помощь опять пришел снеговик — Шустрик разыскал среди яств суп, и удивительнейшим образом удерживая в снежной руке ложку, ловко стал кормить малышку. Та послушно открывала рот, не отрывая восторженного взгляда от удивительной няньки.
— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к хозяину терема, — где мы? И как сюда попали?
— Попробуйте жаркое, — предложил он. — Кушайте, моя хорошая, за трапезой и поговорим.
Я послушно наложила в тарелку мяса с овощами и с первым кусочком забыла, что хотела спросить. Блюда были приготовлены сказочно вкусно! Мясо таяло во рту, овощной салат с удивительной заправкой услаждал вкус, и я не заметила, как съела порцию, с трудом заставив себя не брать больше ничего, ну, разве что морс, настоящий клюквенный, насыщенный ароматом и вкусом свежих ягод.
— Нам нужно домой, — снова заговорила я, разомлев от еды. — Помогите нам, прошу вас!
— Конечно, помогу, — по-доброму улыбнулся Дед Мороз. — Только вот путь отсюда не близкий, мои хорошие. И опасный. Так-то.
— Где мы?
— В мире Грез, — Мороз тихо засмеялся, заметив мою растерянность. — Понимаю, милая, для вас это звучит невероятно, но что есть, то есть. Вам повезло попасть именно на мою вотчину, а не в остроги Маеты. Вот оттуда выйти тяжело. А я помогу. Провожу до границ своего царства, а дальше сами, уж простите.
— И куда нам дальше? — я напряглась. Назад в страшную сказку возвращаться не хотелось. Даже если это и был мифический мир Грёз, выбираться лучше с доброй его стороны. — И кто такая Маета?
— Вот глянь, — Мороз махнул рукой, и над столом закружил апельсин. — Это мое царство Грёз. Сюда попадают наделенные Надеждой. Вот царство Маеты, — вокруг апельсина закружились темные ягодки свежей смородины, — если туда попасть, выход найти очень сложно. Это, — вокруг смородины заплясали многочисленные ягоды изюма — ваш мир людей. Если пройти мир Маеты и не попасться ей, можно вернуться туда, откуда пришли, не всё так безнадежно, но вот если бы вы попали сюда — апельсин неожиданно пронзила карамельная сосулька, — то вернуться уже невозможно. Все взаимосвязано, моя хорошая.
Я сглотнула, представив, что придется пробираться сквозь смородину, то есть мир Маеты. Мальчишки, не заморачиваясь предстоящими проблемами, восторженно охали на удивительный фокус и предлагали Морозу заставить шоколадные конфетки летать им в рот.
— Я всё равно не понимаю, где мы и что происходит, — призналась я. — И зачем все эти трудности? Просто отвезите нас…
— Я не могу покинуть свой пост, — ответил Мороз и сочувственно улыбнулся. — Но я дам в провожатого Шустрика. Он может путешествовать по нашим мирам и доведет до границ людских владений, но дальше ему нельзя.
— Как мы оказались тут, в отдельном купе?
Я не могла уложить в голове происходящее.
— Ты всё поймешь позже, моя хорошая, — ответил Мороз. — Ты пока не готова.
— Я готова! Я хочу знать!
— Всему своё время.
Пришлось согласиться дожидаться этого самого времени, давить на гостеприимного хозяина я не могла.
Через какое-то время мальчишки выбрались из-за стола и принялись скакать вокруг ёлки, бороться друг с другом, превратив уютный дом Мороза в шумный детский праздник. Даже Мила была спущена на пол и тут же поползла к ёлке, нацелившись на хрустальную сосульку.
Я с удовольствием наблюдала за детьми и удивлялась, почему раньше они меня раздражали? Мне нравилось слышать веселый детский визг, видеть, как они общаются между собой. И только я расслабилась и успокоилась, как Дед Мороз вернул мое напряжение:
— Вам нельзя тут долго находиться. Собирайтесь, мои хорошие, пора возвращаться домой!
***
Мы уселись в большие расписные сани, уместившись вчетвером на заднем сиденье. Впереди возницей сел Шустрик. Я ждала, что нам сейчас запрягут тройку белоснежный лошадей, но Мороз взмахнул рукой:
— В путь!
Сани плавно поднялись в воздух и полетели, набирая высоту.
— Стойте! — заорала я, вцепившись в Милу одной рукой, а другой отчаянно ища опору на санях. — Я боюсь, я не могу! Стойте!
Саням, похоже, было наплевать на мои фобии, они лишь прибавили скорости и быстро поднялись к самым облакам. Такого издевательства мой организм выдержать не мог, и не в силах справиться с диким головокружением, я стала заваливаться на бок, рискуя вывалиться из саней. Меня тут же обхватили с двух сторон маленькие ручки, теплые щечки прижались к моим ледяным щекам, и я услышала тихое:
— Тётя Вера, не боитесь, мы вас держим!
Я зажмурилась и изо всех сил постаралась сосредоточиться на приятном ощущении детской поддержки, выбросив из головы головокружительную высоту. И только расслабилась, как сани плавно приземлились.
Мы снова были в пустом бесконечном поле. Выбрались на плотный снег, а сани с легким шумом поднялись в воздух и вмиг исчезли среди облаков.
— Идёмте! — позвал нас Шустрик. — Мы заходим в остроги Маеты. И запомните, что двигаться нужно только вперёд, и ни в коем случае не поворачивать назад, чтобы не случилось! Это очень, очень важно!
Мы быстро зашагали по плотному насту, постоянно оглядываясь. И Маета не заставила себя долго ждать: выскочила из-под снега совсем близко от нас, протянула тонкие руки со скрюченными пальцами и прыгнула!
— Бегите! — зазвенел Шустрик. — Я ее задержу!
И мы побежали. Сначала было легко, твердый наст не затруднял движения, но потом снег стал более рыхлым, и с каждым шагом я проваливалась всё глубже. Мальчишки еёе держались, но потом и они начали застревать в снегу. За нашими спинами слышался разъярённый вой Маеты и смачный снежный хруст. Я провалилась по грудь, толкнула Милу на снег:
— Ползи, милая, ползи!
Мальчишки на пару шагов впереди меня беспомощно барахтались в сугробе, Валя провалился по шею и испуганно закричал:
— Тётя Вера, помогите! Тётя Вера!
Я настолько вымоталась, что бороться сил не осталось, но Валин крик придал сил. Легла на снег, подтянулась и поползла, подталкивая перед собой Милу. Каждое движение давалось с невероятным трудом, я проваливалась в снег и снова выбиралась на рыхлую поверхность. Валя всё кричал, а Митя, провалившись в снег почти весь, беспомощно махал руками.
— Бежим! — услышала я звонкий голос Шустрика.
Он вытащил меня из сугроба, я схватила Милу и неожиданно почувствовала твердый снег под ногами. Без особых усилий вытащив мальчишек, Шустрик заставил нас бежать.
Мы снова услышали жуткий визг Маеты позади, Шустрик остановился, а мы продолжили бег, но как только отдалились от снеговика чуть больше, чем на метр, увязли в снегу.
Я обернулась и закричала, когда разъяренная Маета, выставив перед собой тощие руки с крючковатыми пальцами, набросилась на Шустрика. Но снеговик замахнулся и легко отбросил бабку назад. Потом вытащил нас из снега и сказал:
— Держитесь за моей спиной, будем вместе отступать!
Маета все норовила проскочить мимо нашего защитника, но он, замахиваясь, мощными ударами отбрасывал хозяйку острог назад.
Шаг. Ещё шаг.
Белоснежная спокойная пелена резко сменилась воющим ветром, потемнело, над нами закружились колкие черные снежинки.
Граница?
Шаг. Ещё шаг.
Шустрик без устали махал руками, а Маета упрямо лезла к нам.
И тут я заметила, что снеговик постепенно начал таять. Ему же нельзя покидать границу, но если Шустрик отступит — мы пропадем.
На очередном рывке злобная бабка получила такой сильный удар, что отлетела далеко за пределы видимости. Шустрик обернулся к нам, он почти растаял, растерял угольки-глаза, и морковка грустно повисла на бесформенном лице.
Валя и Митя кинулись собирать оплывший снег и попытались слепить снеговика заново, но он всё таял, превращаясь в блестящую лужицу.
Мальчишки кричали, плакали, собирали в ладошки холодную воду, и я никак не могла оттащить их от погибающего друга, и сама ревела, уткнувшись носом в курточку Милы.
— Спасибо, Шустрик! — крикнула я последнему снежному комочку.
Мальчишки беспомощно стояли над застывшей лужей, слезы на их щеках уже превратились в маленькие льдинки. Я рванула Митю за шиворот и неожиданно почувствовала непривычную легкость в руках.
— Мила!
Малышка растворилась, словно её и не было. Я не могла понять, что происходит, металась на месте, и в одно мгновение потеряла из виду ребят.
— Митя, Валя! Дети!
Вот теперь я ощутила настоящий животный ужас. В вихре черных снежинок возникла Маета. Бабка зло смотрела на меня горящими угольками глаз. Я заорала и кинулась к ней, пытаясь вцепиться в уродливую горбоносую рожу.
— Где мои дети?! Верни их, тварь!
Маета резко ударила меня в грудь, я отлетела назад и задохнулась болью.
— Вера! Вера! Очнитесь, хорошая моя!
Голос настойчиво звал, манил, притягивал добрыми нотками. Я с трудом проснулась, открыла глаза и увидела знакомое лицо.
— Дед Мороз?
— Вот уж не думал, что на него похож, — Мороз улыбнулся, потрогал мой лоб теплой ладонью. — Как вас зовут, моя хорошая?
— Вера.
— А фамилия?
— Зимнина.
— Вы понимаете, где находитесь?
Я огляделась и с удивлением обнаружила себя в больничной палате.
— А что случилось?
— Можно я скажу? — услышала знакомый голос, и надо мной склонился Андрей.
— Конечно, но долго не терзайте. Мы победили, теперь только отдых!
— Спасибо, Матвей Иванович, вы настоящий волшебник!
— Кто знает, — весело ответил тот, сунул руки в карманы белого халата и ушёл.
— Андрей, что происходит? Как я тут оказалась?
— Ты не помнишь? — Андрей присел на кровать, осторожно взял мою руку, и только теперь я увидела, что почти вся обмотана бинтами.
— Скажи, — попросила я. — Сам скажи.
— Поезд по непонятным пока причинам сошел с рельсов. Ваш вагон оторвался от состава, свалился с насыпи и застрял среди деревьев. Верочка, — его голос сорвался, он сильнее сжал мою ладонь, — мы не могли добраться до вас несколько часов! Все, кто мог двигаться, до приезда спасателей искали выживших. Когда нашли ваше купе, почти полностью заваленное снегом, начали копать. Вас обнаружили в самом низу под снегом и ворохом одежды. От переохлаждения и травм ты впала в кому.
— А дети? — я дернулась. — Там было трое детей!
— Да, мальчики и девочка. Я сам доставал, это было так страшно, но они выжили. Врачи говорят, чудом. Вы трое боролись за жизнь с удивительным упорством.
Он ласково мне улыбнулся и нежно поцеловал в щеку.
— Там еще была их мама, — тихо напомнила я.
— Ей не повезло… Оторвало всю нижнюю часть лица…
Я судорожно вздохнула, подавила рвущиеся наружу слезы и задала главный для меня сейчас вопрос:
— А что будет с детьми?
— Говорят, девочку заберет бабушка. Она уже приехала из Хабаровска. А мальчиков вернут в детский дом.
— Нет! — я рванулась, но тут же острая боль полоснула по груди. — Их нельзя бросать, Андрей, нельзя!
— Тише, Вера, лежи!
— Андрюш, — я не сдержалась, заревела, — умоляю, родной, хороший мой, помоги забрать детей, потерпи с разводом, прошу тебя! Как только усыновим, делай что хочешь, их нельзя бросать, Андрей!
— Тише, не плачь! — он наклонился и обнял меня, стараясь успокоить. — Не плачь, тебе нельзя волноваться. Если хочешь, мы их заберем, обещаю!
— Хочу, — всхлипнула я. — Очень хочу, Андрюш!
— Заберем! И знаешь, что, — он отстранился, я увидела в его взгляде давно забытую нежность, — давай начнем всё сначала?
***
Митя заботливо поправил венок, а Валя в который раз поцеловал изображение матери на могильной плите. Мы постояли еще немного, прощаясь со Светланой и, не сговариваясь, пошли к выходу. Я задержалась, чтобы сказать этой женщине нечто личное, такое, что не могла произнести при детях.
— Спасибо, милая, за сыновей. Я обещаю сделать всё для того, чтобы они были счастливы и не потеряли связь с Милой. Спасибо!
Я отошла и постояла немного, успокаиваясь. Этот день для всех нас оказался очень тяжелым.
К могиле Светы подошел незнакомый мужчина, положил на плиту две красные розы, потоптался неуверенно, и я услышала виноватое:
— Ты прости меня. Ты, это, не держи зла. Не получилось у нас. Так вот…
И уходя, обернулся напоследок и произнес:
— Прощай, Шустрик!
Весенний кораблик
Стоило первому лучику солнца показаться в Славкином окошке, как он вскочил с кровати, нацепил штаны и куртку, прыгнул в резиновые сапоги и выскочил на улицу. Вспомнил, что забыл самое главное — свой кораблик! Вернулся и, не разуваясь, побежал в свою комнату, оставляя на полу чёткие следы весенней грязи.
Кораблик, который он делал вчера весь день, ждал его на подоконнике. Схватив своё творение, Славка выбежал на улицу, забыв закрыть за собой дверь.
Эту лужу недалеко от свалки он нашёл вчера, когда ласковое весеннее солнце, сражаясь с зимними залежами снега, протопило со склона холма за околицей ручеёк, который, весело журча, собирался там, внизу, образуя глубокую лужу, названную Славкой «Великое Море».
Славка добежал до места и второпях стал забираться на холм. Поскользнулся, упал в жижу и, опираясь на локоть, пополз на коленях к заветной цели, бережно прижимая к груди свой кораблик.
Наконец, оказавшись на холме, встал, гордо выпрямив спину. Поднял на вытянутых руках своё сокровище и торжественно произнёс:
— Плыви, «Гроза Ветров и Повелитель Бури!»
Поставил кораблик в начало ручейка, но «Гроза» плыть отказался, упёрся килем в вязкое дно ручья. Славка подтолкнул его, потом ещё раз и вдруг, ноги заскользили по склону и Славка, охнув, кубарем полетел в лужу.
«Великое Море» оказалось Славке по пояс. Ёжась от холодной воды, он попытался выбраться на берег, но лужа бессовестно ухватилась за его сапоги и отдавать не собиралась. Пришлось Славке оставить обувь жадной луже.
Пыхтя от натуги, он выбрался на твердую землю и засобирался бежать домой, но тут заметил маленького воробышка, вяло трепыхающегося в воде. Оставить в беде птичку Славка не мог, подобрался поближе и протянул к воробышку руки. И тут же увидел, как к его находке тянутся маленькие лохматые лапки с острыми коготками. Славка поднял голову и встретился взглядом с желтыми глазами мохнатого чудовища.
— А-а-а! — заорал Славка.
— А-а-а! — забасило в ответ чудовище.
Славка схватил воробышка и что есть сил, бросился бежать.
— Пичугу отдай! — заревело чудовище вслед, но Славка только скорости прибавил.
Не заметил, как добежал до дома, ввалился в прихожую и замер, столкнувшись с сердитой мамой, отмывающей его утренние следы.
— Это что ж такое?! — воскликнула мама, махнув на Славку мокрой половой тряпкой.
Славка виновато потупил глаза и протянул маме воробышка.
