— Вот, — он шмыгнул носом, — спасал. И кораблик сломался…
— А ну, снимай с себя всё! — затребовала мама. — Прямо у порога снимай, беда ты моя. Ну Славка, ну как же так можно? Тебе уже шесть, а ведешь себя как трехлетний!
Славка снял куртку, штаны, носки.
— Ты ещё и в пижаме! — Мамино удивление возрастало с каждым мгновением. — А сапоги где?
— В «Великом Море» остались, — признался Славка.
— Где? Так, быстро в ванную, отмываться и согреваться. Потом позавтракаешь и поведешь меня искать сапоги. Понял? А воробья сюда давай. Согреем и выпустим.
Славка молча разделся и пошел мыться, думая о страшном мохнатом чудовище, что хотело сцапать бедного воробья. Возвращаться на холм было страшно, но Славка надеялся, что чудовище испугается маму. Тем более, она сейчас очень сердитая, а сердитую маму даже папа побаивался.
Отмывшись, согревшись и позавтракав, Славка с мамой пошли искать утерянные сапоги. Славке пришлось надеть мамины, а маме папины и они, шаркая по грязи огромной не по размеру обувью, добрались до холма.
— Ну и где? — строго спросила мама, стоя на самой его вершине и оглядывая всё вокруг.
Славка с опаской выглянул из-за маминой спины, осмотрелся, но чудовища нигде не обнаружил.
— Там, — тихо произнес он, указывая вниз, на огромную лужу.
— Так ты их утопил? — строго спросила мама. — Ну Славка, ну как так можно?
И тут её ноги заскользили, и мама, взвизгнув как девчонка, скатилась вниз, в «Великое Море».
— Да что ж это такое?! — кричала мама, пытаясь встать. — Да как так-то?!
— Вот, — вздохнув, произнёс Славка, — а ещё меня ругала.
Мама встала на ноги и, что-то тихо бормоча, стала выбираться на берег.
— А это что? — Мама нагнулась и пошарила в воде рукой, а потом вытащила Славкин сапог. — Ага, один есть! А вот и второй. Всё, Славка, теперь живо домой!
До самого вечера Славка ухаживал за спасённым воробышком, кормил его хлебными крошками и поил водичкой, постоянно думая о том чудовище, что встретилось ему у холма.
Наутро любопытство всё же победило страх и, как только мама разрешила выпустить воробышка, Славка набрался смелости, запасся конфетами и пошёл к «Великому Морю».
— Обещай, что не полезешь на холм! — крикнула вдогонку мама.
— Обещаю! — честно ответил Славка. — Не полезу!
Холм пришлось обходить долго, а еще дольше перебираться через грязь, но когда Славка добрался до берега «Великого Моря», первым делом осмотрелся. Воробышек всё это время был в его руках, сидел тихо, с интересом поглядывая вокруг. Чудовища нигде не наблюдалось, и Славка даже подумал, что ему показалось тогда, но вдруг кто-то за спиной строго сказал:
— Пичугу отдай!
Славка испугался, закричал и попятился назад, едва не упав в лужу, но чудовище потянуло к нему мохнатую лапку, ухватило за куртку и не дало Славке намокнуть.
— Мамка ведь заругает, — сказало чудовище, помогая орущему Славке обрести равновесие. — Вона она у тебя какая строгая.
Ставка перестал орать и во все глаза уставился на странное мохнатое существо. Роста небольшого, чуть меньше Славки, весь покрытый серым пушистым мехом, с большими жёлтыми глазами, как монстрик из мультика.
— Ты кто? — спросил Славка, готовый, на всякий случай, броситься наутёк.
— Леший я, — ответил монстрик. — Полит Берёзыч. Пичугу отдай.
Славка вспомнил, что всё ещё держит воробышка в руках.
— Зачем? — спросил он, прижимая птичку к себе. — Ты что с ним делать будешь?
— Так поглядеть надо, — Полит Берёзыч протянул Славке мохнатую руку, — давай. Отпустить потом надо. Животина вона, боится.
— Я его согрел, накормил, — обиделся Славка. — Ничего он не боится. Вот!
И разжал ладони.
Воробышек весело чирикнул, махнул крылышками и взвился в небо.
— Вот это ты молодец, — жёлтые глаза Полита Берёзыча засветились радостью. — Вот вас таких побольше бы. А то всё мусор разводить, да рощи губить.
— Я рощи не гублю, — тут же заявил Славка.
— Так ты и не дорос ещё, — вздохнул Полит Березыч, повернулся к Славке спиной и пропал.
— Полит Берёзыч! — крикнул Славка, крутясь на месте, оглядываясь по сторонам. — Вы где?
Славка походил у лужи, заглянул за холм, но лешего не обнаружил. Расстроившись, сунул в рот конфету, а фантик выбросил в «Великое Море».
— А говоришь не губишь! — тут же раздался грозный окрик Полит Берёзыча. — Это чего такое? А ну, подбери!
Славка вздрогнул от неожиданности, потянулся за фантиком и едва не свалился в лужу. Леший вовремя ухватил его за куртку, помог достать фантик.
— Не хорошо это, — проворчал леший. — Ох, люди, ох… Бери свою бумажку, — он сердито сунул фантик Славке в руку, — и неси на мусорку!
— Я больше не буду, — Славка виновато опустил глаза. Потом подумал, достал конфеты и предложил лешему. — Угощайтесь!
— Вот это конечно спасибо, — Полит Берёзыч тут же подобрел. — Но бумажки бросать не надо, да.
Леший сунул конфету в рот, а потом показал Славке на несколько берёз, растущих неподалёку.
— Вона, видишь рощу?
— Это не роща, — авторитетно заявил Славка. — Это свалка наша.
— Теперя нет, не роща, — Полит Берёзыч грустно вздохнул. — А раньше была. Я там и грибы сеял, и гнёзда пичугам всяким строить помогал. У ежей тама гнездо было, я за выводком по весне присматривал. Дятел даже был у нас. Шумный, правда, но с хорошими манерами. И смородина дикая по самому краю росла. Вкусная-превкусная! А потома что?
— Что? — спросил Славка.
— А то! Вона скока мусора навалили, вона, глянь!
Славка посмотрел на свалку, но так и не смог представить себе рощу, о которой говорил леший.
Полит Березыч сунул очередную конфетку в рот, вздохнул, посмотрел на Славку и сказал:
— А потома, как сюда мусор стали свозить со всей округи, ушла из рощи вся живность. Крыс эти места токмо и привлекают. Они, конечно, ребята не плохие, но уж больно задиристые. Берёзы, окромя вот этих трёх, погибли, смородина тоже. Эх, люди-человеки, — горестно произнёс леший. — Нету у вас уважения к природе. Нету!
— У меня есть! — Славке вдруг стало стыдно за всех людей, особенно за тех, кто устроил в роще свалку. — Только я не знаю, что делать, — он виновато опустил глаза и шмыгнул носом. — Я маленький ещё.
— Так вырастешь, авось и смогёшь чего.
— Смогу! — пообещал Славка. — Обещаю, честное слово!
Полит Берёзыч посмотрел на Славку и вдруг улыбнулся.
— А я вот, кораблик твой починил.
Славка не заметил, откуда в руках лешего появился его кораблик, но так обрадовался, что даже подпрыгнул.
— Спасибо! — закричал он, прижимая к груди своё творение. — Спасибо, Полит Берёзыч!
— Помни, Славка, ты слово дал! — строго произнёс леший.
— Запомню, обязательно запомню!
Всю весну Славка бегал на холм, угощал Полит Берёзыча конфетами, а тот рассказывал ему весёлые истории, что происходили с ним, когда ещё жива была роща.
А к лету, к великому Славкиному огорчению, пришлось лешему с этих мест уходить. Оставшиеся берёзы после зимы так и не проснулись, и приглядывать стало не за кем.
Прошло двадцать лет…
Вячеслав довольно улыбнулся, наблюдая, как со свалки одна за другой уезжают машины, гружёные мусором.
— Вячеслав Григорьевич, у вас в Думе совещание через полчаса, — напомнил ему помощник, стараясь не наступать в грязь, стекающую с холма. — Чего тут контролировать?
— Слово я когда-то дал, Серёжа, — ответил Вячеслав. — Для того и депутатом стал, чтобы завод по переработке мусора построить, расчистить рощу и посадить берёзы.
— Слово? Кому? — Сергей всё же наступил в небольшую лужу, тихо чертыхнулся.
— Не важно, — улыбнулся Вячеслав Григорьевич. — Главное — слово свое я сдержал.
— А ну, снимай с себя всё! — затребовала мама. — Прямо у порога снимай, беда ты моя. Ну Славка, ну как же так можно? Тебе уже шесть, а ведешь себя как трехлетний!
Славка снял куртку, штаны, носки.
— Ты ещё и в пижаме! — Мамино удивление возрастало с каждым мгновением. — А сапоги где?
— В «Великом Море» остались, — признался Славка.
— Где? Так, быстро в ванную, отмываться и согреваться. Потом позавтракаешь и поведешь меня искать сапоги. Понял? А воробья сюда давай. Согреем и выпустим.
Славка молча разделся и пошел мыться, думая о страшном мохнатом чудовище, что хотело сцапать бедного воробья. Возвращаться на холм было страшно, но Славка надеялся, что чудовище испугается маму. Тем более, она сейчас очень сердитая, а сердитую маму даже папа побаивался.
Отмывшись, согревшись и позавтракав, Славка с мамой пошли искать утерянные сапоги. Славке пришлось надеть мамины, а маме папины и они, шаркая по грязи огромной не по размеру обувью, добрались до холма.
— Ну и где? — строго спросила мама, стоя на самой его вершине и оглядывая всё вокруг.
Славка с опаской выглянул из-за маминой спины, осмотрелся, но чудовища нигде не обнаружил.
— Там, — тихо произнес он, указывая вниз, на огромную лужу.
— Так ты их утопил? — строго спросила мама. — Ну Славка, ну как так можно?
И тут её ноги заскользили, и мама, взвизгнув как девчонка, скатилась вниз, в «Великое Море».
— Да что ж это такое?! — кричала мама, пытаясь встать. — Да как так-то?!
— Вот, — вздохнув, произнёс Славка, — а ещё меня ругала.
Мама встала на ноги и, что-то тихо бормоча, стала выбираться на берег.
— А это что? — Мама нагнулась и пошарила в воде рукой, а потом вытащила Славкин сапог. — Ага, один есть! А вот и второй. Всё, Славка, теперь живо домой!
До самого вечера Славка ухаживал за спасённым воробышком, кормил его хлебными крошками и поил водичкой, постоянно думая о том чудовище, что встретилось ему у холма.
Наутро любопытство всё же победило страх и, как только мама разрешила выпустить воробышка, Славка набрался смелости, запасся конфетами и пошёл к «Великому Морю».
— Обещай, что не полезешь на холм! — крикнула вдогонку мама.
— Обещаю! — честно ответил Славка. — Не полезу!
Холм пришлось обходить долго, а еще дольше перебираться через грязь, но когда Славка добрался до берега «Великого Моря», первым делом осмотрелся. Воробышек всё это время был в его руках, сидел тихо, с интересом поглядывая вокруг. Чудовища нигде не наблюдалось, и Славка даже подумал, что ему показалось тогда, но вдруг кто-то за спиной строго сказал:
— Пичугу отдай!
Славка испугался, закричал и попятился назад, едва не упав в лужу, но чудовище потянуло к нему мохнатую лапку, ухватило за куртку и не дало Славке намокнуть.
— Мамка ведь заругает, — сказало чудовище, помогая орущему Славке обрести равновесие. — Вона она у тебя какая строгая.
Ставка перестал орать и во все глаза уставился на странное мохнатое существо. Роста небольшого, чуть меньше Славки, весь покрытый серым пушистым мехом, с большими жёлтыми глазами, как монстрик из мультика.
— Ты кто? — спросил Славка, готовый, на всякий случай, броситься наутёк.
— Леший я, — ответил монстрик. — Полит Берёзыч. Пичугу отдай.
Славка вспомнил, что всё ещё держит воробышка в руках.
— Зачем? — спросил он, прижимая птичку к себе. — Ты что с ним делать будешь?
— Так поглядеть надо, — Полит Берёзыч протянул Славке мохнатую руку, — давай. Отпустить потом надо. Животина вона, боится.
— Я его согрел, накормил, — обиделся Славка. — Ничего он не боится. Вот!
И разжал ладони.
Воробышек весело чирикнул, махнул крылышками и взвился в небо.
— Вот это ты молодец, — жёлтые глаза Полита Берёзыча засветились радостью. — Вот вас таких побольше бы. А то всё мусор разводить, да рощи губить.
— Я рощи не гублю, — тут же заявил Славка.
— Так ты и не дорос ещё, — вздохнул Полит Березыч, повернулся к Славке спиной и пропал.
— Полит Берёзыч! — крикнул Славка, крутясь на месте, оглядываясь по сторонам. — Вы где?
Славка походил у лужи, заглянул за холм, но лешего не обнаружил. Расстроившись, сунул в рот конфету, а фантик выбросил в «Великое Море».
— А говоришь не губишь! — тут же раздался грозный окрик Полит Берёзыча. — Это чего такое? А ну, подбери!
Славка вздрогнул от неожиданности, потянулся за фантиком и едва не свалился в лужу. Леший вовремя ухватил его за куртку, помог достать фантик.
— Не хорошо это, — проворчал леший. — Ох, люди, ох… Бери свою бумажку, — он сердито сунул фантик Славке в руку, — и неси на мусорку!
— Я больше не буду, — Славка виновато опустил глаза. Потом подумал, достал конфеты и предложил лешему. — Угощайтесь!
— Вот это конечно спасибо, — Полит Берёзыч тут же подобрел. — Но бумажки бросать не надо, да.
Леший сунул конфету в рот, а потом показал Славке на несколько берёз, растущих неподалёку.
— Вона, видишь рощу?
— Это не роща, — авторитетно заявил Славка. — Это свалка наша.
— Теперя нет, не роща, — Полит Берёзыч грустно вздохнул. — А раньше была. Я там и грибы сеял, и гнёзда пичугам всяким строить помогал. У ежей тама гнездо было, я за выводком по весне присматривал. Дятел даже был у нас. Шумный, правда, но с хорошими манерами. И смородина дикая по самому краю росла. Вкусная-превкусная! А потома что?
— Что? — спросил Славка.
— А то! Вона скока мусора навалили, вона, глянь!
Славка посмотрел на свалку, но так и не смог представить себе рощу, о которой говорил леший.
Полит Березыч сунул очередную конфетку в рот, вздохнул, посмотрел на Славку и сказал:
— А потома, как сюда мусор стали свозить со всей округи, ушла из рощи вся живность. Крыс эти места токмо и привлекают. Они, конечно, ребята не плохие, но уж больно задиристые. Берёзы, окромя вот этих трёх, погибли, смородина тоже. Эх, люди-человеки, — горестно произнёс леший. — Нету у вас уважения к природе. Нету!
— У меня есть! — Славке вдруг стало стыдно за всех людей, особенно за тех, кто устроил в роще свалку. — Только я не знаю, что делать, — он виновато опустил глаза и шмыгнул носом. — Я маленький ещё.
— Так вырастешь, авось и смогёшь чего.
— Смогу! — пообещал Славка. — Обещаю, честное слово!
Полит Берёзыч посмотрел на Славку и вдруг улыбнулся.
— А я вот, кораблик твой починил.
Славка не заметил, откуда в руках лешего появился его кораблик, но так обрадовался, что даже подпрыгнул.
— Спасибо! — закричал он, прижимая к груди своё творение. — Спасибо, Полит Берёзыч!
— Помни, Славка, ты слово дал! — строго произнёс леший.
— Запомню, обязательно запомню!
Всю весну Славка бегал на холм, угощал Полит Берёзыча конфетами, а тот рассказывал ему весёлые истории, что происходили с ним, когда ещё жива была роща.
А к лету, к великому Славкиному огорчению, пришлось лешему с этих мест уходить. Оставшиеся берёзы после зимы так и не проснулись, и приглядывать стало не за кем.
Прошло двадцать лет…
Вячеслав довольно улыбнулся, наблюдая, как со свалки одна за другой уезжают машины, гружёные мусором.
— Вячеслав Григорьевич, у вас в Думе совещание через полчаса, — напомнил ему помощник, стараясь не наступать в грязь, стекающую с холма. — Чего тут контролировать?
— Слово я когда-то дал, Серёжа, — ответил Вячеслав. — Для того и депутатом стал, чтобы завод по переработке мусора построить, расчистить рощу и посадить берёзы.
— Слово? Кому? — Сергей всё же наступил в небольшую лужу, тихо чертыхнулся.
— Не важно, — улыбнулся Вячеслав Григорьевич. — Главное — слово свое я сдержал.
