Здесь все уже было готово: и столы с лавками, расставленные длиннющими плотными рядами, и то, что изобильно на них (лишь накрыто сверху рушниками от мух и ос).
- Я за стол не сяду, - тут же уперлась каблуками в землю Стэнка.
Подружка ее закатила к небу глаза:
- О-о… А тучи то разошлись, - и закатила их по новой. – О-о, ты опять за свое?
- Было бы тут «свое», села бы, - скрестила та руки на груди. – А ты иди. А то и здесь все места позаймут.
- Ага, - басом отозвалась ей Солена. – А сама где в это время? Домой опять убежишь? А, ну, пошли, - и неожиданно сильно подхватила подружку под локоть.
Стэнка от такого напора даже упираться на время позабыла. Так они и «добежали» сплоченно до самого крайнего на площади стола. А вот тут уже встала во второй раз:
- Да я ж тебе говорю… - и, смолкнув, открыла рот: мимо, в окружении четырех важных старост, медленно шел отец Зоил… - А волосы у него… рыжие.
- Ты о чем? – непонимающе скривилась сбоку Солена. Отец Зоил обернулся. Стэнка, пригнувшись, рухнула на ближайшую скамью. – Вот и разумница, - довольно изрекла, глядя на нее, подруга. – Только ты, того…
- Чего? – тихо выдохнула Стэнка.
- К столу то развернись передом. А то вкушать будет дюже неудобно…
О-ох, «вкушать»… Да то, что наготовили, состязаясь меж собой стожковые хозяйки, «вкушать» можно и зависнув над столом вниз головой. Тут вам и румяные голубцы, и сочные плескавицы(4), и гуляши в кольцах перца с луком, и горы из колбасок. А какие пироги?.. М-м. А какая ракия? Стожки – единственная в округе деревня, где есть дом с котлами для ее общей варки и единственный на всю округу «выдающийся рецепт» - ракия на сушеной сливе. Поэтому и готова она раньше, чем в остальных деревнях. А почему «выдающийся»? Выдает натуру с подноготной. Не хуже Стэнкиной угар-травы.
Стэнка все это вкусила по чуть-чуть, ведя в собственной душе борьбу меж двух грехов: чревоугодия и зависти… Судя по гире в животе, победу одержал первый. Второй на время затаился где-то в районе…
- Мне бы отойти, - выдула она шумно, проведя рукой по животу.
Двое парней из заозерной Зеленчуйки, упорно ухаживающих за Стэнкой и Соленой (скорее, за второй, первая лишь кривилась на их шутки и потуги), вмиг взбодрились:
- А может, проводить?
- А может, не надо?.. Да чтоб тебя, - прошипела, втянув шею в плечи.
Ну и зачем вообще сюда пришла?.. Господин Новик, по городской моде, под ручку с женой их старосты, проследовал мимо крайнего стола. На мгновенье их взгляды встретились. Мужчина в ответ и бровью не повел:
- С праздником, со Святым Днем Петра и Павла.
- И вас, господин Новик и госпожа Дула! - вежливо огласилась им вслед Солена.
- Так проводить тебя? – приподнялся один из ухажеров.
- Спасибо. Посижу еще, - зло буркнула ему через стол Стэнка.
Однако вскоре все ж пришлось оттуда вставать: народ дружно двинул на поляну за деревней для игровой части Дня. Сбежать по пути не получилось и сейчас - Солена вцепилась в легкий рукав блузки Стэнки:
- Не прощу ни в жизнь. Чего мне одной с ними двумя делать?
- Да чтоб… тебя, - страдальчески закатила к небу глаза травница. Конечно, были у нее «варианты» на эту тему, но даже намекать на оные набожной Солене у нее язык не повернулся б. Да и сами парни… Вряд ли. Вот, если б с кем другим? С кеми другими… Тфу! Это в Святой то день! Кстати, о святости… Золотисто рыжую макушку отца Зоила в галдящей и румяной от ракии толпе, она не разглядела. – Ладно, пошли…
Огромная поляна, упирающаяся в предгорный бор, была заблаговременно поделена на… слово городское… точно, зоны. Зона с карусельным столбом и качелями, зона с широким помостом для спектакля, для вечерних танцев, где уже вовсю играли трубы, тамбурицы и свирели. А еще была игровая зона. То – для детей, хотя они везде успеют. Народ сейчас, как пестрой рекой остров, обволок собой помост и шустро расселся в скошенную (тоже заблаговременно) траву.
- Ой, что сегодня будет, ума не приложу, - устраиваясь сбоку, покачала головой Солена.
Ухажер ее зеленчуйский живо откликнулся:
- А разве не то, что и каждую годину? Олени с нимбами?
Солена удивленно прищурилась:
- Не-ет.
- Нимб отпал? – внес предположение второй, протягивая Стэнке семечки в ладошке.
- Да какие еще нимбы? – развернулась к нему Солена. – Кузнец наш, Тверд, что оленя всегда изображает, руку себе три дня взад сломал. Вон он сидит, насупленный, - вытянула она шею направо к помосту. – И теперь вместо него – Уйка.
- Это, который… - напрягла память Стэнка.
- Ага, - качнула подружка головой, да еще и рот открыла. – И теперь, что будет…
Впрочем, то осталось для всех пока отложенной загадкой, потому как на помост вскарабкался староста Стожков и, прокашлявшись в кулак, заорал:
- Добрые люди! Со Святым Днем вас и… в общем, мы гостям всегда рады и угодить и развлечь! И сейчас вы увидите божественную историю про Святого нашего Петра, ключника Рая, и его старшего брата, Святого Павла, управителя громами и молниями! А происходит она…
- В стародавние времена!
- В предтечном мире!
- Да мы уж знаем всё! – завыкрикивали из гомонящей толпы. На что староста насупился, с душой махнул рукой и с помоста свалил.
Вместо него туда шустро взобрались пятеро стожковых дев и, выстроившись в углу полукругом, радостно запели:
- Хвала вам небеса за реки и леса!
За нивы и стада! Хвала! Хвала всегда!..
И дальше в том же ритме с тем же текстом. Пока следом на помост не залез в простыне-тоге важный старикан, поправил свой нимб (вот у него нимб был) из соломы и бороду, и воздел к толпе свои худые руки:
- Я – Святой Петр! – заявлено было со всей серьезностью. – Я стерегу Райский сад и земных своих чад! Да только много грехов на них нынче! Не так ли, брат мой?!
Божественный его брат, явно припозднившись, выскочил следом и с ходу проорал:
- О, да! Ибо жить они стали не по законам Отца нашего, а…
- Вот дядька Прохор с Гораном дают, - хмыкнула себе под нос Стэнка. Хоровые девы меж тем заголосили:
- За грехи! За грехи!
Лишены Отца руки!
Благодати лишены!
Те грехи покажем мы!
А дальше пошло самое традиционно интересное и на помост, один за другим начали вылазить воплощения семи смертных грехов, среди коих, традиционным же признанием наградили «блуд» в исполнении наливной дочери кузнеца, Марыли. Да и та исполняла свою роль с душой, и даже каялась перед Святыми братьями, оголив блузкой плечико. Стэнке, глядя на это, закралась крамольная мысль. И она зашарила глазами поверх людских голов… но, макушку отца Зоила среди них опять не нашла. Тем временем, действо на помосте перетекло в свой апофеоз. И туда живо выволокли большущий пустой котел, начищенный до мутной зеркальности. Святые братья, торжественно качнув друг другу соломенными бородами, расступились по сторонам:
- Грехи повержены! Не так ли, брат мой, Павел?!
- О, да, брат Петр! И благодать возвращена! И щедрые дары за то!
- Примите же и впредь живите в свете!
- Вот сейчас, гляди, - Солена обхватила своими подружкину ладонь.
И на помост взобрался… олень. Конечно, мужик с рогами, огромными рогами, раскрашенными под золото и ремнем прикрепленными к голове, но вот соотношение их веса и веса «артиста» было явно не в пользу второго. К тому ж, тот оказался еще и изрядно нетверёз.
- Матушка моя, - изумленно распахнула Стэнка рот.
Парни с обеих от них с Соленой сторон в кулаки заржали. Олень на помосте… устоял.
- При-примите от нас, чада, сей дар! - скосился на него Святой Петр – Горан.
- Забейте, освежуйте и разделите меж собой все поровну! – внес поясненья Павел – Прохор и… слегка подтолкнул «дар» в сторону котла.
Да ему этого и хватило. И, вмиг потеряв равновесие, оленя понесло прямиком в нужную сторону… Бз-бум-м-м! Под звон не хуже Благовеста, Божий дар по собственному почину, минуя забой, освежеванье и раздел, навернулся рогами в котел. Толпа ахнула от такого «нетрадиционного поворота». Стэнка, упав в колени Солены, захохотала.
- Славься, Отец наш!
Славьтесь Петр и Павел!
Благодарим за сей щедрый дар! – в разнобой заголосили девы на помосте. А в другой стороне от него, в окружении старост и их жен, умирал от желания засмеяться отец Зоил…
- Ну, что делаем дальше? Куда идем? – спустя приличное уже время воодушевленно поинтересовалась у Стэнки Солена.
Подружка ее была очень довольна. Ей и ухажер нынешний нравился, курносый и задорный, и всё происходящее сейчас на поляне. Стэнка на тот момент уже сама подостыла и расслабилась. Поэтому, лишь дернула плечом (и оголилось оно не хуже, чем у Марыли. Да и ее «кудрявый и чернявый» казался теперь не таким уж неотесанным):
- А, куда хотите. Вон там, вроде, весело, - и кивнула на собравшуюся вокруг детской зоны толпу.
Кавалеры девушек давно и явно рассчитывали свернуть к танцам, но, расстройства не проявив, зашагали по бокам. Однако разглядеть что-то с краю было невозможно. Лишь расслышать ребячий визг и хохот зрителей, коим повезло гораздо больше, чем Стэнке с Соленой.
- Тю, жалко-то как, - капризно скривилась первая.
- А давай… о-оп!
- О-ой! – и вмиг взлетела на мужское плечо. Следом взвизгнула Солена, водруженная точно так же. Нет, с кавалерами им точно свезло. А вот с тем, что теперь открылось их взору…
На детской круглой площадке вовсю шла игра в «Пастушка». Суть ее сводилась к ловле «блудливой овцы» им самим. На ноге овцы тренькал привязанный колокольчик, а пастуху застилал глаза тугой платок. И он в таком виде должен был поймать овцу или не поймать… Пастухом оказался отец Зоил. Странная роль для священника, хотя если вдаться в религиозный ее смысл…Однако ловить «члена паствы» он явно не спешил, двигаясь внутри круга медленно и даже неуклюже. Зато малолетние «овечки» развлекались вовсю.
- Вот хромый, а неймётся ему, - подытожила, глядя на веселье, Стэнка.
- О чем ты там? – качнул ее на плече парень (имя его еще бы вспомнить).
- Да ни о чем. Снимай меня, - бережно опустили ее вниз, на траву. – Пить что-то хочется.
- Я видал, где квас разливают, - оскалился ей ухажер… вот как его, все ж, зовут?
- Добро. А ты, Солена?
- Чего? – просияла им та с высоты. – И мне тож! Квасу!
Так они остались с подружкой вдвоем. Правда, ненадолго. И Стэнка уже в развороте поняла: вернулись не с квасом… и не ее…
- Здравствуй, душа… Стэнка.
- Здравствуйте, господин… Новик, - выдохнула она.
- Нам бы поговорить с тобой.
- Так вы говорите.
- Не здесь, - мотнул мужчина головой.
- В другое место я с вами не пойду, - уперлась в ответ Стэнка.
- Да ты не бойся. Я… - начал господин Новик и вновь осекся. И в правду: кто кого бояться еще должен? После такого то? – Я лишь поговорить.
- Так вы говорите.
- Стэнка?
- Ну?
- Я тебя про-шу, - выдавил мужчина сквозь зубы. И даже пятнами весь пошел.
Солена, переводя взгляд с него на подружку, испуганно кашлянула в кулак:
- Ой!
- Так ты идешь? – скосился на нее господин Новик.
- Кто? – выкатила глаза Солена. – Я?!
- Да причем здесь…
- А никто никуда с вами не идет. И вообще… некогда нам, - прошипела Стэнка и, схватив Солену за руку, решительно двинула прямо в толпу.
Подружка ее сначала дергалась сзади и пищала, но, потом как-то стихла и травница на ходу обернулась: не оторвала ли той в запале руку? Но, через миг ее саму неожиданно вынесло на простор и яркий дневной свет. Стэнка, разжав ладонь, замерла. Толпа удивленно загомонила.
- Вот кто теперь пожелал?! – услышала радостно-хмельной выкрик дядьки Прохора. – Выходи, девонька! Не стыдись!
- Куда? – хрипло уточнила Стэнка и, наконец, обернулась.
На другом конце людского круга стоял отец Зоил. И на вид удивлен был не меньше самой травницы, сжав в руках черный платок… Это что – ей и… «овцой»?
- Пропустите меня, - рванула Стэнка назад в гущу. Но, народ сплоченно ей воспротивился – еще бы, такое зрелище упустить:
- Чего ты боишься то?!
- Давай, побегай!
- Стэнка, не робей! – понеслось в нее с разных сторон. Но, добило самое последнее:
- Да она пужливая! Особенно, до священников! И знаем, почему, хе-х!
- Рот свой, - взглядом погасила Стэнка ухмылку на корявом лице Уйки и, развернулась к Святому отцу. – Ну, где ваш… колокольчик?
Тут уж толпа взревела по-настоящему. В полный голос…
Игра началась медленно – да Стэнка просто застыла, не зная, как повести себя дальше. Точнее, куда себя дальше вести. С этим колокольчиком на ноге. Отец Зоил в своем конце тоже замер, целиком обратившись сейчас в слух. Лишь голову на бок склонил… Дз-зинь. И сжался как пружина. Стэнка открыла рот: где его прежнее вальяжное шатание? Дз-зинь. И мужчина метнулся на тихий звон. Матушка моя! Игра то у них всерьез. Ну, а раз так… и, закусив губу, осторожно пошла по кругу. Толпа за ее спиной словно исчезла совсем. И, даже не дышала - сразу видно, болеют за кого. Дз-зинь-дзинь. Еще рывок – и она едва увернулась. Это что же за такое? Теперь отец Зоил застыл к ней спиной. Стэнка и сама перестала дышать. Осторожно шагнула от него - раз… два. Мужчина повернул голову… Три шага. Дз-зинь. И она опять проскользнула под рукой. Толпа громко выдохнула. Отец Зоил усмехнулся. Нет, не улыбнулся – усмехнулся. Да что же это?! Стэнка огляделась, будто ища ответа по сторонам: кто перед ней?
- Подружка, держись… Ой.
Дз-зинь. В этот раз Стэнке увернуться не свезло: ее уверенно схватили за рукав. Девушка уже почти освободилась, но, тут запнулась за свою же туфлю. Отец Зоил полетел сверху вслед, в последний миг успев зависнуть над ней на руках - толпа огласилась долгожданным торжествующим ревом.
- Я вас не поранил? – опершись на колено, сдернул он с глаз платок. – Я вас…
- Малость… Святой отец, - подскочила Стэнка со спины на локти.
А вот теперь он в самом деле… улыбнулся. И подал ей свою руку:
- Овечка вернулась в стадо.
- Что?
- Так наша игра должна завершиться. Такими словами.
- А-а, - скосилась Стэнка на протянутую ей ладонь. И уже потянулась к ней своей, когда…
- Святой отец, с вас двоих хоть иконостас малюй! Георгия Победоносца(5)! - улыбка на его лице вмиг растаяла. Стэнка, отдернув руку, тихо застонала. - А, Святой отец?! – вновь громко огласился Уйка. – Очень вы с ним сейчас…
- Брат мой, слова ваши есть кощунство над Святыней, и неуважение своего ближнего, - спокойно произнес он и оглянулся. Но Стэнки рядом на траве уже не было.
- Пропустите, - зло выдохнула она расступившейся толпе. – Солена, ты – как хочешь, а я иду домой! И только слово мне скажи… Георгий Победоносец… А я, значит, змей. Змея…
_______________________________________
Сноски:
1 - Женатый любовник.
2 - Слегка присоленная пенка, снятая со свежеприготовленного топленого коровьего или овечьего молока. Широко используется во многих береднянских блюдах (да хоть на хлеб его намазать).
3 - Лей - денежная монетная единица Бередни.
4 - Рубленый бифштекс из равных частей говядины и свинины с луком, перцем, паприкой и зеленью, жареный на решетке и сверху политый каймаком.
5 - Святой Георгий Победоносец, при жизни - храбрый и сильный воин, известен, в основном, одним из своих, уже посмертных подвигов – уничтожением змея (или дракона). В связи с этим на иконах его традиционно изображают на коне, вонзающим копье в чудовище.
- Я за стол не сяду, - тут же уперлась каблуками в землю Стэнка.
Подружка ее закатила к небу глаза:
- О-о… А тучи то разошлись, - и закатила их по новой. – О-о, ты опять за свое?
- Было бы тут «свое», села бы, - скрестила та руки на груди. – А ты иди. А то и здесь все места позаймут.
- Ага, - басом отозвалась ей Солена. – А сама где в это время? Домой опять убежишь? А, ну, пошли, - и неожиданно сильно подхватила подружку под локоть.
Стэнка от такого напора даже упираться на время позабыла. Так они и «добежали» сплоченно до самого крайнего на площади стола. А вот тут уже встала во второй раз:
- Да я ж тебе говорю… - и, смолкнув, открыла рот: мимо, в окружении четырех важных старост, медленно шел отец Зоил… - А волосы у него… рыжие.
- Ты о чем? – непонимающе скривилась сбоку Солена. Отец Зоил обернулся. Стэнка, пригнувшись, рухнула на ближайшую скамью. – Вот и разумница, - довольно изрекла, глядя на нее, подруга. – Только ты, того…
- Чего? – тихо выдохнула Стэнка.
- К столу то развернись передом. А то вкушать будет дюже неудобно…
О-ох, «вкушать»… Да то, что наготовили, состязаясь меж собой стожковые хозяйки, «вкушать» можно и зависнув над столом вниз головой. Тут вам и румяные голубцы, и сочные плескавицы(4), и гуляши в кольцах перца с луком, и горы из колбасок. А какие пироги?.. М-м. А какая ракия? Стожки – единственная в округе деревня, где есть дом с котлами для ее общей варки и единственный на всю округу «выдающийся рецепт» - ракия на сушеной сливе. Поэтому и готова она раньше, чем в остальных деревнях. А почему «выдающийся»? Выдает натуру с подноготной. Не хуже Стэнкиной угар-травы.
Стэнка все это вкусила по чуть-чуть, ведя в собственной душе борьбу меж двух грехов: чревоугодия и зависти… Судя по гире в животе, победу одержал первый. Второй на время затаился где-то в районе…
- Мне бы отойти, - выдула она шумно, проведя рукой по животу.
Двое парней из заозерной Зеленчуйки, упорно ухаживающих за Стэнкой и Соленой (скорее, за второй, первая лишь кривилась на их шутки и потуги), вмиг взбодрились:
- А может, проводить?
- А может, не надо?.. Да чтоб тебя, - прошипела, втянув шею в плечи.
Ну и зачем вообще сюда пришла?.. Господин Новик, по городской моде, под ручку с женой их старосты, проследовал мимо крайнего стола. На мгновенье их взгляды встретились. Мужчина в ответ и бровью не повел:
- С праздником, со Святым Днем Петра и Павла.
- И вас, господин Новик и госпожа Дула! - вежливо огласилась им вслед Солена.
- Так проводить тебя? – приподнялся один из ухажеров.
- Спасибо. Посижу еще, - зло буркнула ему через стол Стэнка.
Однако вскоре все ж пришлось оттуда вставать: народ дружно двинул на поляну за деревней для игровой части Дня. Сбежать по пути не получилось и сейчас - Солена вцепилась в легкий рукав блузки Стэнки:
- Не прощу ни в жизнь. Чего мне одной с ними двумя делать?
- Да чтоб… тебя, - страдальчески закатила к небу глаза травница. Конечно, были у нее «варианты» на эту тему, но даже намекать на оные набожной Солене у нее язык не повернулся б. Да и сами парни… Вряд ли. Вот, если б с кем другим? С кеми другими… Тфу! Это в Святой то день! Кстати, о святости… Золотисто рыжую макушку отца Зоила в галдящей и румяной от ракии толпе, она не разглядела. – Ладно, пошли…
Огромная поляна, упирающаяся в предгорный бор, была заблаговременно поделена на… слово городское… точно, зоны. Зона с карусельным столбом и качелями, зона с широким помостом для спектакля, для вечерних танцев, где уже вовсю играли трубы, тамбурицы и свирели. А еще была игровая зона. То – для детей, хотя они везде успеют. Народ сейчас, как пестрой рекой остров, обволок собой помост и шустро расселся в скошенную (тоже заблаговременно) траву.
- Ой, что сегодня будет, ума не приложу, - устраиваясь сбоку, покачала головой Солена.
Ухажер ее зеленчуйский живо откликнулся:
- А разве не то, что и каждую годину? Олени с нимбами?
Солена удивленно прищурилась:
- Не-ет.
- Нимб отпал? – внес предположение второй, протягивая Стэнке семечки в ладошке.
- Да какие еще нимбы? – развернулась к нему Солена. – Кузнец наш, Тверд, что оленя всегда изображает, руку себе три дня взад сломал. Вон он сидит, насупленный, - вытянула она шею направо к помосту. – И теперь вместо него – Уйка.
- Это, который… - напрягла память Стэнка.
- Ага, - качнула подружка головой, да еще и рот открыла. – И теперь, что будет…
Впрочем, то осталось для всех пока отложенной загадкой, потому как на помост вскарабкался староста Стожков и, прокашлявшись в кулак, заорал:
- Добрые люди! Со Святым Днем вас и… в общем, мы гостям всегда рады и угодить и развлечь! И сейчас вы увидите божественную историю про Святого нашего Петра, ключника Рая, и его старшего брата, Святого Павла, управителя громами и молниями! А происходит она…
- В стародавние времена!
- В предтечном мире!
- Да мы уж знаем всё! – завыкрикивали из гомонящей толпы. На что староста насупился, с душой махнул рукой и с помоста свалил.
Вместо него туда шустро взобрались пятеро стожковых дев и, выстроившись в углу полукругом, радостно запели:
- Хвала вам небеса за реки и леса!
За нивы и стада! Хвала! Хвала всегда!..
И дальше в том же ритме с тем же текстом. Пока следом на помост не залез в простыне-тоге важный старикан, поправил свой нимб (вот у него нимб был) из соломы и бороду, и воздел к толпе свои худые руки:
- Я – Святой Петр! – заявлено было со всей серьезностью. – Я стерегу Райский сад и земных своих чад! Да только много грехов на них нынче! Не так ли, брат мой?!
Божественный его брат, явно припозднившись, выскочил следом и с ходу проорал:
- О, да! Ибо жить они стали не по законам Отца нашего, а…
- Вот дядька Прохор с Гораном дают, - хмыкнула себе под нос Стэнка. Хоровые девы меж тем заголосили:
- За грехи! За грехи!
Лишены Отца руки!
Благодати лишены!
Те грехи покажем мы!
А дальше пошло самое традиционно интересное и на помост, один за другим начали вылазить воплощения семи смертных грехов, среди коих, традиционным же признанием наградили «блуд» в исполнении наливной дочери кузнеца, Марыли. Да и та исполняла свою роль с душой, и даже каялась перед Святыми братьями, оголив блузкой плечико. Стэнке, глядя на это, закралась крамольная мысль. И она зашарила глазами поверх людских голов… но, макушку отца Зоила среди них опять не нашла. Тем временем, действо на помосте перетекло в свой апофеоз. И туда живо выволокли большущий пустой котел, начищенный до мутной зеркальности. Святые братья, торжественно качнув друг другу соломенными бородами, расступились по сторонам:
- Грехи повержены! Не так ли, брат мой, Павел?!
- О, да, брат Петр! И благодать возвращена! И щедрые дары за то!
- Примите же и впредь живите в свете!
- Вот сейчас, гляди, - Солена обхватила своими подружкину ладонь.
И на помост взобрался… олень. Конечно, мужик с рогами, огромными рогами, раскрашенными под золото и ремнем прикрепленными к голове, но вот соотношение их веса и веса «артиста» было явно не в пользу второго. К тому ж, тот оказался еще и изрядно нетверёз.
- Матушка моя, - изумленно распахнула Стэнка рот.
Парни с обеих от них с Соленой сторон в кулаки заржали. Олень на помосте… устоял.
- При-примите от нас, чада, сей дар! - скосился на него Святой Петр – Горан.
- Забейте, освежуйте и разделите меж собой все поровну! – внес поясненья Павел – Прохор и… слегка подтолкнул «дар» в сторону котла.
Да ему этого и хватило. И, вмиг потеряв равновесие, оленя понесло прямиком в нужную сторону… Бз-бум-м-м! Под звон не хуже Благовеста, Божий дар по собственному почину, минуя забой, освежеванье и раздел, навернулся рогами в котел. Толпа ахнула от такого «нетрадиционного поворота». Стэнка, упав в колени Солены, захохотала.
- Славься, Отец наш!
Славьтесь Петр и Павел!
Благодарим за сей щедрый дар! – в разнобой заголосили девы на помосте. А в другой стороне от него, в окружении старост и их жен, умирал от желания засмеяться отец Зоил…
- Ну, что делаем дальше? Куда идем? – спустя приличное уже время воодушевленно поинтересовалась у Стэнки Солена.
Подружка ее была очень довольна. Ей и ухажер нынешний нравился, курносый и задорный, и всё происходящее сейчас на поляне. Стэнка на тот момент уже сама подостыла и расслабилась. Поэтому, лишь дернула плечом (и оголилось оно не хуже, чем у Марыли. Да и ее «кудрявый и чернявый» казался теперь не таким уж неотесанным):
- А, куда хотите. Вон там, вроде, весело, - и кивнула на собравшуюся вокруг детской зоны толпу.
Кавалеры девушек давно и явно рассчитывали свернуть к танцам, но, расстройства не проявив, зашагали по бокам. Однако разглядеть что-то с краю было невозможно. Лишь расслышать ребячий визг и хохот зрителей, коим повезло гораздо больше, чем Стэнке с Соленой.
- Тю, жалко-то как, - капризно скривилась первая.
- А давай… о-оп!
- О-ой! – и вмиг взлетела на мужское плечо. Следом взвизгнула Солена, водруженная точно так же. Нет, с кавалерами им точно свезло. А вот с тем, что теперь открылось их взору…
На детской круглой площадке вовсю шла игра в «Пастушка». Суть ее сводилась к ловле «блудливой овцы» им самим. На ноге овцы тренькал привязанный колокольчик, а пастуху застилал глаза тугой платок. И он в таком виде должен был поймать овцу или не поймать… Пастухом оказался отец Зоил. Странная роль для священника, хотя если вдаться в религиозный ее смысл…Однако ловить «члена паствы» он явно не спешил, двигаясь внутри круга медленно и даже неуклюже. Зато малолетние «овечки» развлекались вовсю.
- Вот хромый, а неймётся ему, - подытожила, глядя на веселье, Стэнка.
- О чем ты там? – качнул ее на плече парень (имя его еще бы вспомнить).
- Да ни о чем. Снимай меня, - бережно опустили ее вниз, на траву. – Пить что-то хочется.
- Я видал, где квас разливают, - оскалился ей ухажер… вот как его, все ж, зовут?
- Добро. А ты, Солена?
- Чего? – просияла им та с высоты. – И мне тож! Квасу!
Так они остались с подружкой вдвоем. Правда, ненадолго. И Стэнка уже в развороте поняла: вернулись не с квасом… и не ее…
- Здравствуй, душа… Стэнка.
- Здравствуйте, господин… Новик, - выдохнула она.
- Нам бы поговорить с тобой.
- Так вы говорите.
- Не здесь, - мотнул мужчина головой.
- В другое место я с вами не пойду, - уперлась в ответ Стэнка.
- Да ты не бойся. Я… - начал господин Новик и вновь осекся. И в правду: кто кого бояться еще должен? После такого то? – Я лишь поговорить.
- Так вы говорите.
- Стэнка?
- Ну?
- Я тебя про-шу, - выдавил мужчина сквозь зубы. И даже пятнами весь пошел.
Солена, переводя взгляд с него на подружку, испуганно кашлянула в кулак:
- Ой!
- Так ты идешь? – скосился на нее господин Новик.
- Кто? – выкатила глаза Солена. – Я?!
- Да причем здесь…
- А никто никуда с вами не идет. И вообще… некогда нам, - прошипела Стэнка и, схватив Солену за руку, решительно двинула прямо в толпу.
Подружка ее сначала дергалась сзади и пищала, но, потом как-то стихла и травница на ходу обернулась: не оторвала ли той в запале руку? Но, через миг ее саму неожиданно вынесло на простор и яркий дневной свет. Стэнка, разжав ладонь, замерла. Толпа удивленно загомонила.
- Вот кто теперь пожелал?! – услышала радостно-хмельной выкрик дядьки Прохора. – Выходи, девонька! Не стыдись!
- Куда? – хрипло уточнила Стэнка и, наконец, обернулась.
На другом конце людского круга стоял отец Зоил. И на вид удивлен был не меньше самой травницы, сжав в руках черный платок… Это что – ей и… «овцой»?
- Пропустите меня, - рванула Стэнка назад в гущу. Но, народ сплоченно ей воспротивился – еще бы, такое зрелище упустить:
- Чего ты боишься то?!
- Давай, побегай!
- Стэнка, не робей! – понеслось в нее с разных сторон. Но, добило самое последнее:
- Да она пужливая! Особенно, до священников! И знаем, почему, хе-х!
- Рот свой, - взглядом погасила Стэнка ухмылку на корявом лице Уйки и, развернулась к Святому отцу. – Ну, где ваш… колокольчик?
Тут уж толпа взревела по-настоящему. В полный голос…
Игра началась медленно – да Стэнка просто застыла, не зная, как повести себя дальше. Точнее, куда себя дальше вести. С этим колокольчиком на ноге. Отец Зоил в своем конце тоже замер, целиком обратившись сейчас в слух. Лишь голову на бок склонил… Дз-зинь. И сжался как пружина. Стэнка открыла рот: где его прежнее вальяжное шатание? Дз-зинь. И мужчина метнулся на тихий звон. Матушка моя! Игра то у них всерьез. Ну, а раз так… и, закусив губу, осторожно пошла по кругу. Толпа за ее спиной словно исчезла совсем. И, даже не дышала - сразу видно, болеют за кого. Дз-зинь-дзинь. Еще рывок – и она едва увернулась. Это что же за такое? Теперь отец Зоил застыл к ней спиной. Стэнка и сама перестала дышать. Осторожно шагнула от него - раз… два. Мужчина повернул голову… Три шага. Дз-зинь. И она опять проскользнула под рукой. Толпа громко выдохнула. Отец Зоил усмехнулся. Нет, не улыбнулся – усмехнулся. Да что же это?! Стэнка огляделась, будто ища ответа по сторонам: кто перед ней?
- Подружка, держись… Ой.
Дз-зинь. В этот раз Стэнке увернуться не свезло: ее уверенно схватили за рукав. Девушка уже почти освободилась, но, тут запнулась за свою же туфлю. Отец Зоил полетел сверху вслед, в последний миг успев зависнуть над ней на руках - толпа огласилась долгожданным торжествующим ревом.
- Я вас не поранил? – опершись на колено, сдернул он с глаз платок. – Я вас…
- Малость… Святой отец, - подскочила Стэнка со спины на локти.
А вот теперь он в самом деле… улыбнулся. И подал ей свою руку:
- Овечка вернулась в стадо.
- Что?
- Так наша игра должна завершиться. Такими словами.
- А-а, - скосилась Стэнка на протянутую ей ладонь. И уже потянулась к ней своей, когда…
- Святой отец, с вас двоих хоть иконостас малюй! Георгия Победоносца(5)! - улыбка на его лице вмиг растаяла. Стэнка, отдернув руку, тихо застонала. - А, Святой отец?! – вновь громко огласился Уйка. – Очень вы с ним сейчас…
- Брат мой, слова ваши есть кощунство над Святыней, и неуважение своего ближнего, - спокойно произнес он и оглянулся. Но Стэнки рядом на траве уже не было.
- Пропустите, - зло выдохнула она расступившейся толпе. – Солена, ты – как хочешь, а я иду домой! И только слово мне скажи… Георгий Победоносец… А я, значит, змей. Змея…
_______________________________________
Сноски:
1 - Женатый любовник.
2 - Слегка присоленная пенка, снятая со свежеприготовленного топленого коровьего или овечьего молока. Широко используется во многих береднянских блюдах (да хоть на хлеб его намазать).
3 - Лей - денежная монетная единица Бередни.
4 - Рубленый бифштекс из равных частей говядины и свинины с луком, перцем, паприкой и зеленью, жареный на решетке и сверху политый каймаком.
5 - Святой Георгий Победоносец, при жизни - храбрый и сильный воин, известен, в основном, одним из своих, уже посмертных подвигов – уничтожением змея (или дракона). В связи с этим на иконах его традиционно изображают на коне, вонзающим копье в чудовище.
