- Мама моя…
- Подписанном ее бывшим опекуном, - скосился на меня мужчина. – и заверенном местным нотарием.
- И я даже знаю, каким, - зло выдохнул, стоящий слева от меня Арс.
В ответ капитан «Летуньи» удостоил взглядом и его:
- Копию для ознакомления предъявить?
- Это – обязательно, - словил мою трясущуюся руку Зача, но вскоре ее выпустил, старательно вглядываясь в переданную седым матросом бумагу. – Все… верно. С точки зрения закона.
Виторио Форче, терпеливо до этого молчавший, криво усмехнулся:
- Это вы, капитан, мне на мораль сейчас намекаете? Может, еще о высоких материях поспорим? Так я лично от себя могу вам слово дать, что ровно по достижению Зоей Лино возраста дееспособности, предоставлю ей полную свободу. Мало того, компенсирую ее утраченное родительское наследство. Ведь, насколько я понял: она его лишилась? Так же, как и вы, мессир Арс? Правда, по иной причине.
- Которая вас совершенно не касается, - процедил сквозь зубы брат. - Я вот только понять не в силах: зачем вам Зоя? За какой надобностью такие хлопоты и расходы?
- Это – ваше право, - качнул головой мужчина. – И могу вас заверить и в том, что не претендую ни на душу, ни на… тело этой девушки.
- Так какого хоба вам от нее вообще надо?! – вскинулся с другого бока от меня Зача.
- А это уже – не ваше дело.
- Я – ее жених!
- А я – ее новый опекун. И согласия на брак с вами пока не давал.
- Оно нам и раньше не понадобилось.
- Буду иметь в виду на ближайшие пять месяцев.
- Да к чему же так долго тянуть? – зло ощерился Зача. – Может, прямо сейчас и решим проблему с опекунским согласием?
- Я так понимаю, - выдохнул капитан «Летуньи», - первая часть процедуры…
- Я согласна…
Повисшая над палубой тишина разорвалась над моей головой сразу с обеих сторон:
- Зоя! Ты в своем уме?!
- Сестренка! Да ты не…
- Зача, ты ведь сам говорил, что я – сумасшедшая. Это только правильные дамы благородно принимают смерть от любимого и брата. А я себе такого не хочу, - развернулась я к обоим своим родным мужчинам. – Я не хочу вас потерять. Я вас только нашла. И…
- Зоя, я тебя никому не отдам, - ухватил меня за руку Зача. – Пусть для этого…
- Не надо «для этого». Не надо. Считай, мы лишь отложили нашу свадьбу. Арс?
- Что, сестренка? – обхватил он меня за плечи.
- Ты ведь сам видишь, что итог – один. Их в два раза больше. И по морю они догонят. Ведь так?.. Зача, я тебя люблю. Обними и ты меня, пожалуйста… Спасибо… Я обязательно к вам вернусь… Обещаю…
___________________________________________
Сноски:
1 - на морском сленге, не совсем уважительная характеристика человека, использующего свое судно, единственно, как средство передвижения по воде.
2 - вооруженные выяснения отношений между двумя мирными судами Морским Кодексом Бетана были запрещены и карались по закону. Поэтому, аналогичные случаи именовались витиевато «близким контактом». Разницей же между первым и вторым был обязательный первоначальный обмен сторон «спорными претензиями». Но, это уже – альтернативный Кодекс.
Я подбирала их, как коллекцию. Одну за другой. Яркими миниатюрами развешивая перед распахнутыми в пустоту глазами: мама – улыбается; отец – обернулся в проеме двери; поджавшая губы Люса; Арсений на ветке оливы болтает ногами; маэстро в своей соломенной шляпе и, конечно, Зача – пытается выглядеть важным и искушенным жизнью, а выходит все одно… кот. Однако «…чтобы весь твой мир умещался в заднем кармане штанов». Спасибо тебе.
- Спасибо, - драгоценные картинки сложились в светящуюся колоду и, за неимением штанов, полетели в нагрудной кармашек платья. Я протерла глаза и уже осознанно обвела ими маленькую чистую каюту… Теперь – можно. Теперь - я готова.
Тихий стук в дверь проверил мою «готовность» на крепость. Затем вновь проверил… Потом еще раз… И…
- Монна Зоя! Капитан приглашает вас на обед! – гнусаво разродились, наконец, с коридорной стороны.
- Да чтоб ему этим обедом… - проблеяла я под нос с каютной койки… А что ему с обедом?.. Ну и дура. Даже ругаться не умеешь. Это, в портовом то городе.
- Монна Зоя, капитан очень настаивает!
- Да что вы говорите?! Настаивает он. Наверное, на болиголове(1).
- Так, каков ваш ответ?!
- А вы дословно всё воспроизведете?!
За дверью, почуяв подвох, затихли. Потом, все ж, рискнули уточнить:
- Что именно?!.. Только капитан просил уведомить: если вы не послушаетесь, он сам за вами спустится!
- Странно! А я думала: из преисподней наоборот поднимаются!
- Мне именно это капитану воспроизвести?! – явно осудили меня тоном.
- Так точно! – пылко уверила я текстом. - И если вы здесь постоите, я еще что-нибудь придумаю - у меня с ругательствами плохо! А может, сами подскажете?! Из задорно-морского?!
Приглашающая сторона потрясенно охнула и предприняла последнюю попытку:
- Монна Зоя! Наш капитан – серьезный, уважаемый человек и с вашей стороны…
- Не сквозит! – подпрыгнула я на койке. – С моей стороны уж точно, не сквозит и не каплет! Так что, передайте своему… уважаемому капитану: пусть он употребляет все, что «настоял» в одиночку! А я с ним увижусь лишь четырнадцатого декабря! Он – в курсе этой даты!.. Вы еще там?.. Я одно ругательство вспомнила!.. Про лысого дракона, - добавила уже без всякой надежды на «взаимность», и шлепнулась обратно на жесткий корабельный матрас.
Браво, Зоя! Выступление было дебютом, аплодисментов не сорвало, однако слушатель остался явно под впечатлением. Надеюсь, суть до места не растрясет. Что же касается здравого смысла… Вот здесь вышло… скажем так, его «небольшое» отсутствие. А, хотя…
- Главное – суть. И у нас с вами теперь, сэр капитан, война. А что вы думали? – и надолго впала сама в задумчивость…
Тщетные попытки влезть в чужие мысли ни к чему доброму не привели – я вообще койку решила не покидать (на всякий случай). Так и лежала, пялясь в дощатый потолок. Слушая скрип шагов над головой в сопровождении шума моря и далеких мужских перекличек. А потом, уже в темно-серых сумерках, заснула. И очнулась от душераздирающих звуков – в коридоре драили под песню пол. Выводилось с душой. В нужных местах с бряканьем швабры об ведро и цветастой прямой речью:
- И мне как заорет: к дьяволу вас! К дьяволу! Всех на рею вниз башкой!
- А-уах, - подвыла я со своего ложа громким зевком.
За дверью ответно брякнули, и песня неспешно поплыла дальше вдоль коридора. Да-а. Жизнь, не смотря на мое объявление войны, текла своим мирным чередом. Струилась и переливалась под солнцем. Бежала по обычному руслу. Обыденно журчала… Капала…
- О-ой… Да чтоб мне вовсе провалиться!
Задвижка дверного засова щелкнула почти одновременно с распахиванием двери, и я уже выскочила в коридор, где едва не сшиблась с бывшим седым парламентером.
- Монна Зоя? – знакомый гнусавый тембр, на этот раз выказал удивление.
- Да что?!
- Я опять пришел за вами. Капитан…
- Да идите вы, вместе с… Только, сначала, пожалуйста, покажите: где тут у вас… ну…
- Я понял, - благородно кивнул тот. – Следуйте за мной, - и двинул вправо. О-о! Но, как же медленно!
Обитый лаковым деревом коридор, отсчитав по двери с обеих сторон, закончился, и мой провожатый, распахнув узкую створку прямо по курсу, что-то еще крикнул. Да кто его слушал? Зато внутреннее убранство явно привлекло мой интерес. И я даже в нем задержалась, обнаружив на полке большое свежее полотенце… А вот теперь можно и вновь на боевые позиции…
- Ах, вот, значит, как? - на моей собственной двери болтался маленький блестящий замок. – Ну что ж, - сузила я глаза в сторону раскрытых на палубу коридорных створок. – Война продолжается, - и, как можно тверже направилась теперь именно туда.
«Вражеский стан» встретил меня порывом ветра в упор, но, запала не затушил. Я передернула плечами, огляделась, сама толком не зная, что делать дальше, однако левую лестницу на верхнюю надстройку кормы (куда меня, видно и заманивали), демонстративно обогнула. Двинув вдоль борта прямиком на нос. Здесь, в отличие от палубы «Крачки», к тому ж, со шлюпкой на парадном месте, было необычно просторно. Хм-м… И тоже чисто. Матросы, занятые своими важными делами, на мою геройскую вылазку среагировали, как на помеху в движении (а вот это, не ново). И, собрав по дороге два «Монна, извините» и один заинтересованный прищур, я добралась-таки, до конечного пункта. Та-ак… И что теперь?
- Ну, хотя бы, оглядеться, - и, задрав голову кверху, первым делом обозрела выгнутый ветром факел на белом парусе.
С моей точки он сейчас напоминал высокую жестяную миску. К тому же, изломанную, но выглядел по прежнему, впечатляюще грозно. Особенно в антураже из скрипа мачт, гула снастей под ветром и…
- Да якорь тебе в бушприт! Какой хоб лючину(2) от носового трюма отодвинул?! Сколько раз вам говорить, чтоб за собой прибирали?! Или вы смерти моей… До-оброе утро, монна, - неожиданно смачно мазнули по моему незаконченному полотну. Мужчина, крякнув в кулак, изобразил смущение. – Я вас не заметил и, прошу меня простить.
- Нет-нет, мне понравилось. Только, вопрос возник: что такое «бушприт»? – напротив, как можно искреннее, оскалилась я, чем ввела бородача уже в реальную тоску:
- Это значит, «нос», - потерев собственный, буркнул он. – Разрешите представиться: боцман «Летуньи». Можете звать меня Яков, монна.
- А меня – Зоя. А то «монна» - вовсе как-то… - скривившись, замялась я.
- Не по возрасту обременительно? – предположил боцман.
- Угу, точно. И по статусу… тоже, - отвернулась я прямо навстречу ветру. – Куда эта бригантина идет?
- По намеченному курсу, монна Зоя.
- А курс вы мне скажите? Или…
- На этот вопрос я и сам мог бы вам ответить, - да якорь и-и-и куда-то там! – Если бы вы, все же, до меня дошли, - уперев руки в бока, закончил Виторио Форче. Я же, оценив и эту картину, ответно вцепилась в ячеи снастей:
- Да с чего, вдруг? Совместные трапезы с опекуном не входят в мои обязанности.
Мужчина, скосившись в мелькнувшую спину Якова, глубоко вздохнул:
- Значит, Зоя, ветер вам не пошел на пользу. Раз до сих пор…
- Дурь не выветрилась?
- Понимайте, как хотите, но, постарайтесь вести себя, как взрослый человек.
- Это тоже в мои обязанности не входит, - окрысилась я. - До двадцати одного года. Иначе, зачем мне вообще сдался опекун?
- Так дайте мне возможность вас опекать тогда! – едва не взмолился мужчина.
Я же в ответ решила махнуть по второму витку:
- Это не входит в мои обязанности. Иначе…
- Всё! С меня хватит! – нависнув сверху, напугал он меня уже по-настоящему. Да и сам, кажется, впечатлился. – Зоя… Мы так можем спорить до бесконечности.
- Так ду…
- И слушайте меня!.. Или вы сейчас, вслед за мной идете в корабельную гостиную, и мы там решаем все наши вопросы. Или я тащу вас туда же на глазах у всей команды.
- А в…
- Пункт третий опекунского договора: «Если подопечный, по незнанию или здравому решению ведет себя к причинению вреда собственному здоровью…» Дальше продолжать?
- Не-е надо. Я поняла…
Вот так бесславно капитулировав, я и оказалась именно здесь, в комнате, занимающей половину мачтового верха. Среди шкафов с книгами, моделей парусников и даже одного клавесина в углу. Но, это была еще не вся глубина моего позора:
- Монна желает добавки?
А «монна» желает?..
- М-м… Угу.
- Его Рубен зовут, - уточнил со своего конца стола, жующий капитан.
- Рубен, омлет очень вкусный.
Старик одобрительно оживился:
- И пирожки с курицей сегодня хороши. Вам придвинуть поближе?
- Угу… А можно мне их с собой унес…
- Нет!
- Нет?.. – ну вот и все. Хоть наесться почти успела. – Ладно… Спасибо за еду. Так по какому курсу мы идем, капитан?
- О, матерь Божья! А как же ваш омлет, монна…
- Рубен! Выйди, пожалуйста, - ага, значит, и он «наелся». Однако с ответом явно промедлил, отсрочив его парой глотков из бокала. Затем, разглядыванием горизонта в окне. Когда же мужчина перешел к изучению настенного пейзажа, мое терпение иссякло:
- Зачем я вообще, здесь?
- Мне… нужна ваша помощь.
- Что?!
Такое чувство, он эти слова в муках родил. И лишь после этого смог взглянуть на меня:
- Именно то, что вы слышали. Мне нужна ваша помощь, Зоя. Поэтому, вы - здесь.
- Мама моя… Пусть я проснусь. Мама моя.
- Зоя, вы меня слышите?
- Помощь… Да разве так можно с человеком? Просто, потому что возникла в нем надобность?
- Наверное, нельзя. Но, я тогда думал, что совершаю для вас благо.
- Благо? – слово это, такое несовместимое с теми, что кипели в моей душе, вмиг выдернуло в реальность. – Так вы о благе моем пеклись, когда в карты у сэра Сеста разыгрывали?
Мужчина, расширив глаза, замер:
- Откуда?.. – и мотнул головой. – А я думал, мне привиделось. Сквозь дым…
- Вы на мой вопрос не ответили.
- Хорошо… Да. О вашем благе. Ведь, останьтесь вы у него, быть бы вам уже в доме для умалишенных.
- Однако выдернули вы меня совсем не оттуда, а с галеона «Крачка». Лишив и брата и любимого мужчины. Как вещь. Разве не так?
- Зоя, я еще раз вам повторяю: мне нужна ваша помощь. Это – вопрос чести моей семьи и моей лично.
- Чести? – сдернуло меня со стула. – Какая она у вас избирательная. На отношение к «чужим», видно, не распространяется.
- Да что вы-то в этом понимаете? – ответно навис он со своего края. – Да вы понятия не имеете…
- О вашей чести? Это – да! Такое понять сложно. Только, хоть на рее своей меня повесьте, я вам помогать не стану! Ни в чем!
- Вы это хорошо обдумали? – сузил глаза капитан.
- С усердием, - отрезала я. – Я вообще с такими, как вы, никаких дел иметь не желаю. Мне хватило и бывшего опекуна. Он тоже это слово любил. Только «заботился» всегда о чести НАШЕЙ с братом семьи.
- Даже так? – глухо отозвался капитан. – Ну, тогда готовьтесь терпеть мое ненавистное присутствие целых пять месяцев.
- А у меня есть варианты? – а вот это я сейчас не поняла.
- Зоя… Они всегда есть. Только, сядьте и послушайте меня.
- Тогда, я, пожалуй, постою.
- Как скажете, - задвинул он свой стул…
Весь остаток дня я, все же, просидела. Правда, в своей каюте, подперев локтями подушку. Всё думала, взвешивала и оценивала. Сама себе напоминая составителя чудесного снадобья, избавляющего от всех хворей в раз. Только, такие рецепты, вряд ли в жизни существуют. И любой, даже самый «правильный», исцеляя одно, обязательно калечит другое. По крайней мере, Люса так всегда говорила, нюхая мамины аптечные порошки… Люса… Арс… Зача… Да что тут долго думать? Пять месяцев без них!..
Виторио Форче я нашла сама уже на закате и на капитанском мостике. Как раз перед входом в его любимую гостиную. И, обменявшись выразительным взглядом, под удивленный от боцмана и рулевого, тут же направилась следом.
- Я согласна, только на определенных условиях и при полной откровенности. Надеюсь, честь ваша это выдержит?
Капитан от такого начала первым осел в кресло. Потом подскочил и прочистил в кулак горло:
- Да-а. Я вас слушаю, – ну, надо же, какой покладистый.
- Мы с вами общаемся только по делу. Это подразумевает и…
- Хорошо. Еду вам будут приносить в каюту. Сейчас-то вы сядете?
А почему бы и нет?
- Теперь, ваша очередь, - сложив на боковине кресла руки, кивнула я.
- Подписанном ее бывшим опекуном, - скосился на меня мужчина. – и заверенном местным нотарием.
- И я даже знаю, каким, - зло выдохнул, стоящий слева от меня Арс.
В ответ капитан «Летуньи» удостоил взглядом и его:
- Копию для ознакомления предъявить?
- Это – обязательно, - словил мою трясущуюся руку Зача, но вскоре ее выпустил, старательно вглядываясь в переданную седым матросом бумагу. – Все… верно. С точки зрения закона.
Виторио Форче, терпеливо до этого молчавший, криво усмехнулся:
- Это вы, капитан, мне на мораль сейчас намекаете? Может, еще о высоких материях поспорим? Так я лично от себя могу вам слово дать, что ровно по достижению Зоей Лино возраста дееспособности, предоставлю ей полную свободу. Мало того, компенсирую ее утраченное родительское наследство. Ведь, насколько я понял: она его лишилась? Так же, как и вы, мессир Арс? Правда, по иной причине.
- Которая вас совершенно не касается, - процедил сквозь зубы брат. - Я вот только понять не в силах: зачем вам Зоя? За какой надобностью такие хлопоты и расходы?
- Это – ваше право, - качнул головой мужчина. – И могу вас заверить и в том, что не претендую ни на душу, ни на… тело этой девушки.
- Так какого хоба вам от нее вообще надо?! – вскинулся с другого бока от меня Зача.
- А это уже – не ваше дело.
- Я – ее жених!
- А я – ее новый опекун. И согласия на брак с вами пока не давал.
- Оно нам и раньше не понадобилось.
- Буду иметь в виду на ближайшие пять месяцев.
- Да к чему же так долго тянуть? – зло ощерился Зача. – Может, прямо сейчас и решим проблему с опекунским согласием?
- Я так понимаю, - выдохнул капитан «Летуньи», - первая часть процедуры…
- Я согласна…
Повисшая над палубой тишина разорвалась над моей головой сразу с обеих сторон:
- Зоя! Ты в своем уме?!
- Сестренка! Да ты не…
- Зача, ты ведь сам говорил, что я – сумасшедшая. Это только правильные дамы благородно принимают смерть от любимого и брата. А я себе такого не хочу, - развернулась я к обоим своим родным мужчинам. – Я не хочу вас потерять. Я вас только нашла. И…
- Зоя, я тебя никому не отдам, - ухватил меня за руку Зача. – Пусть для этого…
- Не надо «для этого». Не надо. Считай, мы лишь отложили нашу свадьбу. Арс?
- Что, сестренка? – обхватил он меня за плечи.
- Ты ведь сам видишь, что итог – один. Их в два раза больше. И по морю они догонят. Ведь так?.. Зача, я тебя люблю. Обними и ты меня, пожалуйста… Спасибо… Я обязательно к вам вернусь… Обещаю…
___________________________________________
Сноски:
1 - на морском сленге, не совсем уважительная характеристика человека, использующего свое судно, единственно, как средство передвижения по воде.
2 - вооруженные выяснения отношений между двумя мирными судами Морским Кодексом Бетана были запрещены и карались по закону. Поэтому, аналогичные случаи именовались витиевато «близким контактом». Разницей же между первым и вторым был обязательный первоначальный обмен сторон «спорными претензиями». Но, это уже – альтернативный Кодекс.
ГЛАВА 7
Я подбирала их, как коллекцию. Одну за другой. Яркими миниатюрами развешивая перед распахнутыми в пустоту глазами: мама – улыбается; отец – обернулся в проеме двери; поджавшая губы Люса; Арсений на ветке оливы болтает ногами; маэстро в своей соломенной шляпе и, конечно, Зача – пытается выглядеть важным и искушенным жизнью, а выходит все одно… кот. Однако «…чтобы весь твой мир умещался в заднем кармане штанов». Спасибо тебе.
- Спасибо, - драгоценные картинки сложились в светящуюся колоду и, за неимением штанов, полетели в нагрудной кармашек платья. Я протерла глаза и уже осознанно обвела ими маленькую чистую каюту… Теперь – можно. Теперь - я готова.
Тихий стук в дверь проверил мою «готовность» на крепость. Затем вновь проверил… Потом еще раз… И…
- Монна Зоя! Капитан приглашает вас на обед! – гнусаво разродились, наконец, с коридорной стороны.
- Да чтоб ему этим обедом… - проблеяла я под нос с каютной койки… А что ему с обедом?.. Ну и дура. Даже ругаться не умеешь. Это, в портовом то городе.
- Монна Зоя, капитан очень настаивает!
- Да что вы говорите?! Настаивает он. Наверное, на болиголове(1).
- Так, каков ваш ответ?!
- А вы дословно всё воспроизведете?!
За дверью, почуяв подвох, затихли. Потом, все ж, рискнули уточнить:
- Что именно?!.. Только капитан просил уведомить: если вы не послушаетесь, он сам за вами спустится!
- Странно! А я думала: из преисподней наоборот поднимаются!
- Мне именно это капитану воспроизвести?! – явно осудили меня тоном.
- Так точно! – пылко уверила я текстом. - И если вы здесь постоите, я еще что-нибудь придумаю - у меня с ругательствами плохо! А может, сами подскажете?! Из задорно-морского?!
Приглашающая сторона потрясенно охнула и предприняла последнюю попытку:
- Монна Зоя! Наш капитан – серьезный, уважаемый человек и с вашей стороны…
- Не сквозит! – подпрыгнула я на койке. – С моей стороны уж точно, не сквозит и не каплет! Так что, передайте своему… уважаемому капитану: пусть он употребляет все, что «настоял» в одиночку! А я с ним увижусь лишь четырнадцатого декабря! Он – в курсе этой даты!.. Вы еще там?.. Я одно ругательство вспомнила!.. Про лысого дракона, - добавила уже без всякой надежды на «взаимность», и шлепнулась обратно на жесткий корабельный матрас.
Браво, Зоя! Выступление было дебютом, аплодисментов не сорвало, однако слушатель остался явно под впечатлением. Надеюсь, суть до места не растрясет. Что же касается здравого смысла… Вот здесь вышло… скажем так, его «небольшое» отсутствие. А, хотя…
- Главное – суть. И у нас с вами теперь, сэр капитан, война. А что вы думали? – и надолго впала сама в задумчивость…
Тщетные попытки влезть в чужие мысли ни к чему доброму не привели – я вообще койку решила не покидать (на всякий случай). Так и лежала, пялясь в дощатый потолок. Слушая скрип шагов над головой в сопровождении шума моря и далеких мужских перекличек. А потом, уже в темно-серых сумерках, заснула. И очнулась от душераздирающих звуков – в коридоре драили под песню пол. Выводилось с душой. В нужных местах с бряканьем швабры об ведро и цветастой прямой речью:
- И мне как заорет: к дьяволу вас! К дьяволу! Всех на рею вниз башкой!
- А-уах, - подвыла я со своего ложа громким зевком.
За дверью ответно брякнули, и песня неспешно поплыла дальше вдоль коридора. Да-а. Жизнь, не смотря на мое объявление войны, текла своим мирным чередом. Струилась и переливалась под солнцем. Бежала по обычному руслу. Обыденно журчала… Капала…
- О-ой… Да чтоб мне вовсе провалиться!
Задвижка дверного засова щелкнула почти одновременно с распахиванием двери, и я уже выскочила в коридор, где едва не сшиблась с бывшим седым парламентером.
- Монна Зоя? – знакомый гнусавый тембр, на этот раз выказал удивление.
- Да что?!
- Я опять пришел за вами. Капитан…
- Да идите вы, вместе с… Только, сначала, пожалуйста, покажите: где тут у вас… ну…
- Я понял, - благородно кивнул тот. – Следуйте за мной, - и двинул вправо. О-о! Но, как же медленно!
Обитый лаковым деревом коридор, отсчитав по двери с обеих сторон, закончился, и мой провожатый, распахнув узкую створку прямо по курсу, что-то еще крикнул. Да кто его слушал? Зато внутреннее убранство явно привлекло мой интерес. И я даже в нем задержалась, обнаружив на полке большое свежее полотенце… А вот теперь можно и вновь на боевые позиции…
- Ах, вот, значит, как? - на моей собственной двери болтался маленький блестящий замок. – Ну что ж, - сузила я глаза в сторону раскрытых на палубу коридорных створок. – Война продолжается, - и, как можно тверже направилась теперь именно туда.
«Вражеский стан» встретил меня порывом ветра в упор, но, запала не затушил. Я передернула плечами, огляделась, сама толком не зная, что делать дальше, однако левую лестницу на верхнюю надстройку кормы (куда меня, видно и заманивали), демонстративно обогнула. Двинув вдоль борта прямиком на нос. Здесь, в отличие от палубы «Крачки», к тому ж, со шлюпкой на парадном месте, было необычно просторно. Хм-м… И тоже чисто. Матросы, занятые своими важными делами, на мою геройскую вылазку среагировали, как на помеху в движении (а вот это, не ново). И, собрав по дороге два «Монна, извините» и один заинтересованный прищур, я добралась-таки, до конечного пункта. Та-ак… И что теперь?
- Ну, хотя бы, оглядеться, - и, задрав голову кверху, первым делом обозрела выгнутый ветром факел на белом парусе.
С моей точки он сейчас напоминал высокую жестяную миску. К тому же, изломанную, но выглядел по прежнему, впечатляюще грозно. Особенно в антураже из скрипа мачт, гула снастей под ветром и…
- Да якорь тебе в бушприт! Какой хоб лючину(2) от носового трюма отодвинул?! Сколько раз вам говорить, чтоб за собой прибирали?! Или вы смерти моей… До-оброе утро, монна, - неожиданно смачно мазнули по моему незаконченному полотну. Мужчина, крякнув в кулак, изобразил смущение. – Я вас не заметил и, прошу меня простить.
- Нет-нет, мне понравилось. Только, вопрос возник: что такое «бушприт»? – напротив, как можно искреннее, оскалилась я, чем ввела бородача уже в реальную тоску:
- Это значит, «нос», - потерев собственный, буркнул он. – Разрешите представиться: боцман «Летуньи». Можете звать меня Яков, монна.
- А меня – Зоя. А то «монна» - вовсе как-то… - скривившись, замялась я.
- Не по возрасту обременительно? – предположил боцман.
- Угу, точно. И по статусу… тоже, - отвернулась я прямо навстречу ветру. – Куда эта бригантина идет?
- По намеченному курсу, монна Зоя.
- А курс вы мне скажите? Или…
- На этот вопрос я и сам мог бы вам ответить, - да якорь и-и-и куда-то там! – Если бы вы, все же, до меня дошли, - уперев руки в бока, закончил Виторио Форче. Я же, оценив и эту картину, ответно вцепилась в ячеи снастей:
- Да с чего, вдруг? Совместные трапезы с опекуном не входят в мои обязанности.
Мужчина, скосившись в мелькнувшую спину Якова, глубоко вздохнул:
- Значит, Зоя, ветер вам не пошел на пользу. Раз до сих пор…
- Дурь не выветрилась?
- Понимайте, как хотите, но, постарайтесь вести себя, как взрослый человек.
- Это тоже в мои обязанности не входит, - окрысилась я. - До двадцати одного года. Иначе, зачем мне вообще сдался опекун?
- Так дайте мне возможность вас опекать тогда! – едва не взмолился мужчина.
Я же в ответ решила махнуть по второму витку:
- Это не входит в мои обязанности. Иначе…
- Всё! С меня хватит! – нависнув сверху, напугал он меня уже по-настоящему. Да и сам, кажется, впечатлился. – Зоя… Мы так можем спорить до бесконечности.
- Так ду…
- И слушайте меня!.. Или вы сейчас, вслед за мной идете в корабельную гостиную, и мы там решаем все наши вопросы. Или я тащу вас туда же на глазах у всей команды.
- А в…
- Пункт третий опекунского договора: «Если подопечный, по незнанию или здравому решению ведет себя к причинению вреда собственному здоровью…» Дальше продолжать?
- Не-е надо. Я поняла…
Вот так бесславно капитулировав, я и оказалась именно здесь, в комнате, занимающей половину мачтового верха. Среди шкафов с книгами, моделей парусников и даже одного клавесина в углу. Но, это была еще не вся глубина моего позора:
- Монна желает добавки?
А «монна» желает?..
- М-м… Угу.
- Его Рубен зовут, - уточнил со своего конца стола, жующий капитан.
- Рубен, омлет очень вкусный.
Старик одобрительно оживился:
- И пирожки с курицей сегодня хороши. Вам придвинуть поближе?
- Угу… А можно мне их с собой унес…
- Нет!
- Нет?.. – ну вот и все. Хоть наесться почти успела. – Ладно… Спасибо за еду. Так по какому курсу мы идем, капитан?
- О, матерь Божья! А как же ваш омлет, монна…
- Рубен! Выйди, пожалуйста, - ага, значит, и он «наелся». Однако с ответом явно промедлил, отсрочив его парой глотков из бокала. Затем, разглядыванием горизонта в окне. Когда же мужчина перешел к изучению настенного пейзажа, мое терпение иссякло:
- Зачем я вообще, здесь?
- Мне… нужна ваша помощь.
- Что?!
Такое чувство, он эти слова в муках родил. И лишь после этого смог взглянуть на меня:
- Именно то, что вы слышали. Мне нужна ваша помощь, Зоя. Поэтому, вы - здесь.
- Мама моя… Пусть я проснусь. Мама моя.
- Зоя, вы меня слышите?
- Помощь… Да разве так можно с человеком? Просто, потому что возникла в нем надобность?
- Наверное, нельзя. Но, я тогда думал, что совершаю для вас благо.
- Благо? – слово это, такое несовместимое с теми, что кипели в моей душе, вмиг выдернуло в реальность. – Так вы о благе моем пеклись, когда в карты у сэра Сеста разыгрывали?
Мужчина, расширив глаза, замер:
- Откуда?.. – и мотнул головой. – А я думал, мне привиделось. Сквозь дым…
- Вы на мой вопрос не ответили.
- Хорошо… Да. О вашем благе. Ведь, останьтесь вы у него, быть бы вам уже в доме для умалишенных.
- Однако выдернули вы меня совсем не оттуда, а с галеона «Крачка». Лишив и брата и любимого мужчины. Как вещь. Разве не так?
- Зоя, я еще раз вам повторяю: мне нужна ваша помощь. Это – вопрос чести моей семьи и моей лично.
- Чести? – сдернуло меня со стула. – Какая она у вас избирательная. На отношение к «чужим», видно, не распространяется.
- Да что вы-то в этом понимаете? – ответно навис он со своего края. – Да вы понятия не имеете…
- О вашей чести? Это – да! Такое понять сложно. Только, хоть на рее своей меня повесьте, я вам помогать не стану! Ни в чем!
- Вы это хорошо обдумали? – сузил глаза капитан.
- С усердием, - отрезала я. – Я вообще с такими, как вы, никаких дел иметь не желаю. Мне хватило и бывшего опекуна. Он тоже это слово любил. Только «заботился» всегда о чести НАШЕЙ с братом семьи.
- Даже так? – глухо отозвался капитан. – Ну, тогда готовьтесь терпеть мое ненавистное присутствие целых пять месяцев.
- А у меня есть варианты? – а вот это я сейчас не поняла.
- Зоя… Они всегда есть. Только, сядьте и послушайте меня.
- Тогда, я, пожалуй, постою.
- Как скажете, - задвинул он свой стул…
Весь остаток дня я, все же, просидела. Правда, в своей каюте, подперев локтями подушку. Всё думала, взвешивала и оценивала. Сама себе напоминая составителя чудесного снадобья, избавляющего от всех хворей в раз. Только, такие рецепты, вряд ли в жизни существуют. И любой, даже самый «правильный», исцеляя одно, обязательно калечит другое. По крайней мере, Люса так всегда говорила, нюхая мамины аптечные порошки… Люса… Арс… Зача… Да что тут долго думать? Пять месяцев без них!..
Виторио Форче я нашла сама уже на закате и на капитанском мостике. Как раз перед входом в его любимую гостиную. И, обменявшись выразительным взглядом, под удивленный от боцмана и рулевого, тут же направилась следом.
- Я согласна, только на определенных условиях и при полной откровенности. Надеюсь, честь ваша это выдержит?
Капитан от такого начала первым осел в кресло. Потом подскочил и прочистил в кулак горло:
- Да-а. Я вас слушаю, – ну, надо же, какой покладистый.
- Мы с вами общаемся только по делу. Это подразумевает и…
- Хорошо. Еду вам будут приносить в каюту. Сейчас-то вы сядете?
А почему бы и нет?
- Теперь, ваша очередь, - сложив на боковине кресла руки, кивнула я.
