– Я ведь тебя сразу распознала: надежный и серьезный. Как раз то, что мне в жизни и нужно. А еще сам – хоть куда. Вот, думаю, повод осесть и заняться делом. А ты? Дарий, будут у нас с тобой и «прогулки» и ночи страстные, только, мне знать надо, что не зря я здесь остаюсь, - провела я рукой вдоль его торса, по животу. Тот в момент подтянулся:
- Так… чего ты хочешь-то? Что за дело? К мамке в раскрашенный дом, вряд ли. Землю рыть – ручки не те.
- Ну-у? – подбодрила я его сокращением дистанции. – А еще варианты?
Дарий засопел и оперся справа от меня второй рукой:
- Пашута, я ж к таким обхождениям… Я не привыкший. У нас же здесь – все по-простому. А ты только скажи и я…
- Дарий, - подтянулась я к его уху. – Я хочу серьезного дела. Мне надоело, молитвой позавтракав, палкой махать. У меня последняя недавно сломалась. Я хочу… я хочу… я тебя хочу и с тобой хочу вместе, всегда. Ты такой…
- Какой?
Грубый, как скот. И лапаешь неумело:
- Сильный такой. И пахнешь, как я люблю.
- Чем, Пашута?
- Полынью.
- Полынью?.. Кху-кху… Так ты – про это «дело»?
- Ага.
- Ну-у… Надо подумать.
- Подумать?.. Так и я тоже тогда «подумаю». А ты пока руки свои убери.
- Так, я не один там, - резонно просипел он мне на ухо. – Пашута…
- Руки свои… Дарий, мне ведь уверенность нужна в дне грядущем. А может ты, балабол?
- Я «балабол»? – в момент отстранился он. – Да с чего ты? Да у меня все сшито накрепко с теми людьми. Да они у меня с рук едят… Пашута…
- Так думать-то будешь?
- Да о чем уже… думать-то? Ты ж теперь…
- Промедление невыносимо. Сын мой, вы испили чашу моего терпенья до дна!
Хлобысь! Дарий, припечатавшись сначала лбом о Святой кулак, а после и затылком об сруб, тихо сполз по нему в траву. А за нашими спинами истошно заголосили:
- Убили!!! Жениха моего! Охрана! Держи их! И шалаву эту особенно!
- Ну, Святой отец!
- Дочь моя, очень быстро отсюда линяем!..
_________________________________________
Сноски:
1 - Гейзеров с горячей целебной водой, бьющей из земли.
2 - В переводе с береднянского, «Да пошел ты жаб доить на болото!»
Примечание: автор категорически утверждает, что к данному высказыванию не имеет никакого отношения и оное полностью на совести главной героини.
Последний раз я так стремительно драпала в Бередне от стаи дрибз. Однако те в вороньих ипостасях преследовали исключительно молча. Потому что каркать от природы не умеют, а открывать свой рот (да и клюв) не ради мужчины мнят за явное унижение. Сейчас же…
- Шалава приблудная!.. Убила моего жениха! Держите их! Держите!!! – неслось нам вслед над ночной длинной улицей, получив должный отклик у местных собак и трех стражников, метнувшихся навстречу прямиком от ворот.
- Ух, ты! Что делаем дальше?
- В сторону! - Ванн, тормознув в нескольких ярдах, воздел к небу меч, умыкнутый у «убиенного» Дария. – И за спину мою.
- Ага. Работаем в паре, - и первой нырнула в кувырке под ноги к самому ближнему.
Тот от подобной наглости опомнился лишь на спине. Но, Ванн добивать лежачего посчитал ниже достоинства. Пришлось его мне – навершием своего же меча по макушке. Зато теперь соотношенье сровнялось. Хотя, ненадолго:
- Подмога! Уходим, Святой отец! - прощальный скрежет металла об металл и очень быстро – к стене домика стражи.
Лазить по углам сруба – с детства занятие одно из любимых. Жаль, таких в Куполграде немного (строят из камня и кирпича, в основном). Ванну, заслоняющему мой тыл, пришлось посложнее. Однако арбалетный болт в дюйме от его правого локтя, процесс заметно ускорил. И дальше – по крыше на частокол. Сначала я, с мужских плеч. Потом – он. Практически вознеслись. Под хор из матов, арбалетных щелчков и отодвигаемого засова ворот. Приземлялись в кусты с другой стороны уже под злорадный скрип распахнувшейся створки. И, не дожидаясь «попутчиков», вновь прочь, в незнакомую дальнюю тьму.
Погоня за нами увязалась лихая. Мужики сзади, судя по перекличке, растянулись цепочкой. Мне же пришлось мчаться в аккурат за спиной Ванна, потому как его резво прыгающая белая рубаха была видна в ночи и за милю. Пока, промахнув скошенный луг, не нырнули в лес. И только здесь позволили себе на ходу отдышаться:
- Уф-ф-ф… И с какого…
- Ярда четыре, Агата… Не ниже… был тот забор.
- Ага… И с какого…
- Ну, три… Три с половиной.
- Да, уф-ф. Я говорю, с какого рожна вы из-за угла этого выскочили? - тр-ресь. - Под ноги свои смотрите.
- А-а, - скосив рот, зашагал куда осторожней мужчина. – Агата, если б вы знали, что за «откровенные мысли» были у него в отношении вас.
- Да что вы говорите? – замерла я навытяжку и прислушалась. Ванн - следом за мной:
- Вот именно… Да за одну из них уже стоит…
- А знаете, что? – и дернулась снова вглубь леса. – Берем правее… Мне совершенно без разницы фантазии этого мужика, на которые я сама же его и сподвигла. А вот ваш «благородный порыв» стоил нам… Вы хоть главное-то успели? Или…
- По-моему.
- Что сие значит?
- А что значат: «Верблюжьи горбы»?
- «Верблюжьи горбы»?.. Не знаю.
- Он о них сразу подумал, как только вы ему про полынь вслух сказали, - и от старания прихлопнул руку ко лбу. – Агата, мне придется дословно сейчас…
- Ну-у?
- О-о… «Тащить бабу под Верблюжьи горбы, пока я ее сам не… обкатал». И дальше он именно об этом только и думал, - выдавил из себя страдалец.
Я в ответ хмыкнула:
- Ну, надо же… Ванн, не берите вы в голову. Подумаешь. Я ведь тоже – давно не девственница. Кстати, вы и сами, если написанному верить. Так, с чего?
- С чего? – мотнул он на ходу головой. – Здесь уместнее, Агата, сказать: «от чего». Ибо в деле этом, как и в любом другом, должна главенствовать любовь. От нее и наивысшая услада.
- Любовь… А у меня вот в «деле этом» все было с точностью до наоборот.
- Это как? – удивленно откликнулся Ванн.
- Очень просто: ложиться в кровать лишь с тем, в кого не рискуешь влюбиться. Так оно как-то… спокойнее, - и вновь замерла. – О-очень мудро.
- Да я бы так не сказал… О чем вы?
- О погоне, - медленно провернулась я на месте. – Очень мудро с их стороны за нами не увязаться. А вот нам сюда, - и снова воззрилась на Ванна. – Часть вторая нравоучительной беседы: как теперь-то узнать, есть ли в Харитоновом углу Ник? А?
- Ну-у… - воздел очи к своему месту жительства Святой.
- Та-ак… - передернула я плечами.
- Еще вечером у ворот один из стражников возрадовался, что ужин этого несчастного…
- … шулера?
- Именно его. Что его ужин достанется теперь им с напарником. Ибо больше «срезать дармовых харчей» не с кого. А это, на мой взгляд, означает, что…
- … местная каталажка пуста… Ванн?
- Агата, я бы обязательно вам о том поведал, но, согласитесь: мы пришли в околоток еще и с целью разузнать о ближайших соседях? Ведь так?
- Воистину, Святой отец. И это – уже третья часть нашей нравоучительной беседы. Ибо «разузнать о ближайших соседях» мы теперь сможем лишь у дятла в этом лесу. Хотя, теперь даже дятлы спят… Может, Библию еще раз процитировать? Там, где о… О-ой!
- Хи-хи-хи.
И уже вскинув головы кверху, мы с Ванном смогли доподлинно убедиться, что не все в этом лесу… спят:
- Ребенок… ты кто? И зачем шишкой в меня?
Девочка, по «размеру», не больше шести-семи лет, сидящая на ветке сосны над нами, интригующе мотнула огромными не по размеру ботинками:
- Я – не ребенок.
- Ага…
- Дитя, что ты делаешь одна в этом глухом месте?
- Маму встречаю. Она к охотницам ушла. Скоро вернется.
- А вот… - открыла я рот. Потом его захлопнула. – Полный абсурд. Хотя… к «охотницам»?
- Угу, - кивнула мне «не ребенок». – Я ее всегда встречаю за огорожей. Она ругается. А я – все равно. Дома одной скучно ждать.
- Ну да. Здесь – куда веселее. А «охотницы», это женщины, живущие отдельным кланом?
- Угу.
- Бывшие дриады?
- «Бывшие» кто?
- Агата, погодите. Как зовут тебя, дитя?
- Меня, Батюшка, Варварой зовут, - произнесено было тоном, полным достоинства. – И ловите меня, - Ванн, тоже преисполнившись, воздел кверху еще и руки. Девочка, мотнув напоследок башмаками, уверенно нырнула вниз. И уже из святых объятий огласилась. - Пошли теперь к нам. Здесь – близу(1), за Тихим оврагом.
- Здесь близу? – повторила за ней я. –А как твоя мама? Ей может не понравиться, что ты нас домой привела.
- Так, а вы же – не абы так? – поправив косички, заметила Варвара. – Мама говорит, гости –к добру. А те, что не к добру, они – не гости, а вражины. А вы ведь…
- Мы – гости, дитя. Агата, и, раз приглашают, надо идти. Или еще с дятлом хотите побеседовать?
- О, Святой отец, ваше чувство юмора явно идет в рост… Ладно. Но, перед мамой ее будете оправдываться сами.
На том мы со Святым отцом и сошлись. Варвара, с рук его, направляющая наш дальнейший путь, ни на секунду больше не смолкла. Я же просто шла следом, не переставая оглядываться… Место это, не сам ночной лес, а все Грязные земли, для таких вот, как я, было и испытанием и ловушкой. Замкнутое в забор с четырех сторон света пространство, лишало магическое существо прежних сил и ставило с ног на голову все былые приоритеты. И мне даже развить в воображении было страшно: как ощущает себя в нем «чародей», привыкший во всем полагаться лишь на силу своего «чародейства»… И что там со служебной статистикой?.. Десять процентов ссыльных в первый месяц тут сводят счеты с собственной жизнью. Семь – сходят с ума, а шестнадцать, сбиваясь в стаи подобных, уподобляются уже диким животным. Да только с инстинктами выживания у них явно проблемы - не наработаны, как у зверей и людей. Что же касается этого леса, то мой собственный природный инстинкт твердил: расслабляться нельзя, рыцарь Вешковская. Тем более… Ага… Еще одна «галочка» к «близу» - на древней березе Запис(2). Снятая в форме креста кора на стволе темнела ровными поперечными полосами и наводила на совсем определенные мысли. О маме болтливого «не ребенка» и ее…
- А мы уже пришли. Я ж говорила! – известил он самолично и нас и низкую избушку, втиснутую меж двух берез с самого овражного края. Упомянутая ранее огорожа (плетень из трех поперечных прожилин) здесь тоже имелась. Правда, лишь с обеих сторон от калитки и, скорее, обозначала место входа для сильно воспитанных, чем несла охранную роль. Что же до самого жилья, то оно вполне вписывалось в ночной антураж. Дрожащим огоньком на окошке. Как робким приглашеньем для тех, кого ждут.
- Благословен сей дом и его обитатели, - осенив себя крестом, переступил порог Ванн вслед за спущенной на пол Варварой.
Я вошла третьей, прикрыв обитую тряпьем дверь. Дитя в это самое время, подтянувшись через лавку, уже разжигало от лучины на подоконнике еще одну. Потом умело воткнуло ее в рогатину на столе:
- Садитесь, гости. Сейчас чай пить будем. Или шиповниковый квас.
- Благодарствуем, хозяюшка, - бухнувшись сбоку на лавку, с удовольствием вытянул ноги Ванн. Видно он, как раз, «расслабиться» не поленился. Натуралист на отдыхе. – Агата, мы, наверное, квас с вами будем?
- Ага-а… - оторвала я изучающий взгляд от углов. Хотя, на что тут смотреть? Явно, живут вдвоем с мамой. По развешенным пучкам и горшкам видно, травницей. А вот мужиком, даже «приходящим» не «пахнет» еще от былого плетня. И живут, мягко сказать, небогато. – А вообще, я б воды просто выпила. Есть в доме вода, Варвара?
- Вода? Есть. Так за стол-то садись. Я сейчас в кружку налью, - и важной поступью обогнула меня. – У нас вода хорошая. Из ручья, – и, брякнув крышкой кадушки, запустила туда ковш. – А еще мама от охотниц приносит. Там у них ревун есть целебный. Только мутный и с пузырями. А так, целебный. Меня мама ту воду заставляет всегда пить. И сама пьет. И травы на ней заваривает. Те, что себе.
- Значит, мама у тебя – травница? – села и я рядом с Ванном, пристроив под рукой меч.
Девочка, уже от стола откликнулась:
- Конечно. И хоро-шая. Ее все ближайшие ценят.
- Ну, надо же. А ты в травах толк знаешь?
- Конечно. Мы ж с ней вместе их собираем.
- Ага… А по названиям? Вот какие, например, твоя мама готовит себе?
Варвара от такой простоты даже хмыкнула и, продвинув Ванну по столу кружку, огласила:
- Хвощ. Тот, что на лугу растет, не лесной. Копыт-корень, тимьян и росянница. Мы их уже собрали. Много заготовили.
- Ага, - скосилась я на соседа по лавке: травки сии - сильнейший легочный сбор. – Молодец ты, Варвара. А «ближайших» своих тоже всех знаешь?
- Ближайших?.. – задумалась она на мгновение. – Так в двух милях отсюда Зубатов… ой, нет, уже Харитонов угол. Они тоже к нам ходят. Женщин своих засылают. А мужчины боятся.
- Чего? – выдали мы на пару с соседом.
Дитя хмыкнуло снова:
- Так, охотниц. Они ж этот лес под охраной держат. И сами в нем охотятся. На птиц, косуль, зайцев и их.
- Кого, «их»? – уточнила теперь я сама.
- Мужчин. У охотниц мужчин-то нет. Зачем они им? Лишний расход в хозяйстве. А так: побалуются и отпустят. Наверное.
- Наверное, «отпустят»?
- Агата! Ребенку и такие вопросы.
- Я – не ребенок, Батюшка.
- И мы это уже прояснили. Так что, не вмешивайтесь… Варвара?
- Угу… Говорят, не всегда отпускают. Вот тамошние и боятся.
- Понятно… Точно, дриады.
- А кто это?
- Духи лесные. Бывшие.
- Как это?
- Ну-у… они…
- Варвара, квас очень хорош, - прервал мое «красноречие» Ванн. И внезапно обернулся к двери. – А вот, кажется, и твоя… - в следующий миг подскочили мы с лавки на пару. – мама. Доброго… доброй ночи, хозяйка.
Я же, словно язык проглотила, глядя на женщину, вошедшую в собственный дом. И мне, вдруг, вспомнился совершенно другой дом. В другом мире. В далекой Бередне. Светлый. Богатый. И женщина эта. Такая же стройная, с черной косой на плече. Только, моложе. И без провалов-кругов под огромными дерзкими глазами.
- Здравствуйте, Стэнка.
- Варвара! – вскинув в сторону руку, огласилась она. Девочка от неожиданности вздрогнула и метнулась под материнское крыло. – Что вам здесь надо? Зачем вы пришли?
- Мы… - взглянула я на ребенка. – Мы просто искали приют на ночь. И сейчас уйдем. Святой отец?
- Да, конечно, - выдохнул Ванн. –Простите нас, - и первым качнулся на выход. Мимо отпрянувших в сторону матери и дитя.
Я прошла следом. Даже не найдя в себе сил обернуться. И зачем? Моя единственная в Грязных землях «клиентка», по моей же вине оказавшаяся здесь… Тысь моя майка. Косые дорожки, кривые пути…
- Агата! – и застыла столбом уже с рукой над калиткой. – Агата, постойте! - Стэнка, нагнавшая нас, замерла между мной и мужчиной. Еще словно что-то решая. Что-то мучительно важное. – Надолго вы в Грязных землях? – произнесла, переведя взгляд с меня на Ванна. Тот ответил:
-Уповаем на скорое возвращенье… Мы можем вам чем-то помочь?
- Помочь?.. Я так поняла, вам нужна помощь? Или нет?
- Да. Нужна, - посмотрела я Стэнке в глаза. – Нам нужна информация о здешних местах.
- Ну что ж…Добро. Остальное –у меня в доме, - сказала и быстро развернулась назад.
Туда, где в распахнутом дверном створе застыла маленькая фигурка. Мы с Ванном лишь переглянулись. И пошли за женщиной вслед…
В доме было сумрачно и тепло. Большая беленая печь отдавала его бережно, оставив после утренней готовки и на спокойный ночной сон.
- Так… чего ты хочешь-то? Что за дело? К мамке в раскрашенный дом, вряд ли. Землю рыть – ручки не те.
- Ну-у? – подбодрила я его сокращением дистанции. – А еще варианты?
Дарий засопел и оперся справа от меня второй рукой:
- Пашута, я ж к таким обхождениям… Я не привыкший. У нас же здесь – все по-простому. А ты только скажи и я…
- Дарий, - подтянулась я к его уху. – Я хочу серьезного дела. Мне надоело, молитвой позавтракав, палкой махать. У меня последняя недавно сломалась. Я хочу… я хочу… я тебя хочу и с тобой хочу вместе, всегда. Ты такой…
- Какой?
Грубый, как скот. И лапаешь неумело:
- Сильный такой. И пахнешь, как я люблю.
- Чем, Пашута?
- Полынью.
- Полынью?.. Кху-кху… Так ты – про это «дело»?
- Ага.
- Ну-у… Надо подумать.
- Подумать?.. Так и я тоже тогда «подумаю». А ты пока руки свои убери.
- Так, я не один там, - резонно просипел он мне на ухо. – Пашута…
- Руки свои… Дарий, мне ведь уверенность нужна в дне грядущем. А может ты, балабол?
- Я «балабол»? – в момент отстранился он. – Да с чего ты? Да у меня все сшито накрепко с теми людьми. Да они у меня с рук едят… Пашута…
- Так думать-то будешь?
- Да о чем уже… думать-то? Ты ж теперь…
- Промедление невыносимо. Сын мой, вы испили чашу моего терпенья до дна!
Хлобысь! Дарий, припечатавшись сначала лбом о Святой кулак, а после и затылком об сруб, тихо сполз по нему в траву. А за нашими спинами истошно заголосили:
- Убили!!! Жениха моего! Охрана! Держи их! И шалаву эту особенно!
- Ну, Святой отец!
- Дочь моя, очень быстро отсюда линяем!..
_________________________________________
Сноски:
1 - Гейзеров с горячей целебной водой, бьющей из земли.
2 - В переводе с береднянского, «Да пошел ты жаб доить на болото!»
Примечание: автор категорически утверждает, что к данному высказыванию не имеет никакого отношения и оное полностью на совести главной героини.
ГЛАВА 8
Последний раз я так стремительно драпала в Бередне от стаи дрибз. Однако те в вороньих ипостасях преследовали исключительно молча. Потому что каркать от природы не умеют, а открывать свой рот (да и клюв) не ради мужчины мнят за явное унижение. Сейчас же…
- Шалава приблудная!.. Убила моего жениха! Держите их! Держите!!! – неслось нам вслед над ночной длинной улицей, получив должный отклик у местных собак и трех стражников, метнувшихся навстречу прямиком от ворот.
- Ух, ты! Что делаем дальше?
- В сторону! - Ванн, тормознув в нескольких ярдах, воздел к небу меч, умыкнутый у «убиенного» Дария. – И за спину мою.
- Ага. Работаем в паре, - и первой нырнула в кувырке под ноги к самому ближнему.
Тот от подобной наглости опомнился лишь на спине. Но, Ванн добивать лежачего посчитал ниже достоинства. Пришлось его мне – навершием своего же меча по макушке. Зато теперь соотношенье сровнялось. Хотя, ненадолго:
- Подмога! Уходим, Святой отец! - прощальный скрежет металла об металл и очень быстро – к стене домика стражи.
Лазить по углам сруба – с детства занятие одно из любимых. Жаль, таких в Куполграде немного (строят из камня и кирпича, в основном). Ванну, заслоняющему мой тыл, пришлось посложнее. Однако арбалетный болт в дюйме от его правого локтя, процесс заметно ускорил. И дальше – по крыше на частокол. Сначала я, с мужских плеч. Потом – он. Практически вознеслись. Под хор из матов, арбалетных щелчков и отодвигаемого засова ворот. Приземлялись в кусты с другой стороны уже под злорадный скрип распахнувшейся створки. И, не дожидаясь «попутчиков», вновь прочь, в незнакомую дальнюю тьму.
Погоня за нами увязалась лихая. Мужики сзади, судя по перекличке, растянулись цепочкой. Мне же пришлось мчаться в аккурат за спиной Ванна, потому как его резво прыгающая белая рубаха была видна в ночи и за милю. Пока, промахнув скошенный луг, не нырнули в лес. И только здесь позволили себе на ходу отдышаться:
- Уф-ф-ф… И с какого…
- Ярда четыре, Агата… Не ниже… был тот забор.
- Ага… И с какого…
- Ну, три… Три с половиной.
- Да, уф-ф. Я говорю, с какого рожна вы из-за угла этого выскочили? - тр-ресь. - Под ноги свои смотрите.
- А-а, - скосив рот, зашагал куда осторожней мужчина. – Агата, если б вы знали, что за «откровенные мысли» были у него в отношении вас.
- Да что вы говорите? – замерла я навытяжку и прислушалась. Ванн - следом за мной:
- Вот именно… Да за одну из них уже стоит…
- А знаете, что? – и дернулась снова вглубь леса. – Берем правее… Мне совершенно без разницы фантазии этого мужика, на которые я сама же его и сподвигла. А вот ваш «благородный порыв» стоил нам… Вы хоть главное-то успели? Или…
- По-моему.
- Что сие значит?
- А что значат: «Верблюжьи горбы»?
- «Верблюжьи горбы»?.. Не знаю.
- Он о них сразу подумал, как только вы ему про полынь вслух сказали, - и от старания прихлопнул руку ко лбу. – Агата, мне придется дословно сейчас…
- Ну-у?
- О-о… «Тащить бабу под Верблюжьи горбы, пока я ее сам не… обкатал». И дальше он именно об этом только и думал, - выдавил из себя страдалец.
Я в ответ хмыкнула:
- Ну, надо же… Ванн, не берите вы в голову. Подумаешь. Я ведь тоже – давно не девственница. Кстати, вы и сами, если написанному верить. Так, с чего?
- С чего? – мотнул он на ходу головой. – Здесь уместнее, Агата, сказать: «от чего». Ибо в деле этом, как и в любом другом, должна главенствовать любовь. От нее и наивысшая услада.
- Любовь… А у меня вот в «деле этом» все было с точностью до наоборот.
- Это как? – удивленно откликнулся Ванн.
- Очень просто: ложиться в кровать лишь с тем, в кого не рискуешь влюбиться. Так оно как-то… спокойнее, - и вновь замерла. – О-очень мудро.
- Да я бы так не сказал… О чем вы?
- О погоне, - медленно провернулась я на месте. – Очень мудро с их стороны за нами не увязаться. А вот нам сюда, - и снова воззрилась на Ванна. – Часть вторая нравоучительной беседы: как теперь-то узнать, есть ли в Харитоновом углу Ник? А?
- Ну-у… - воздел очи к своему месту жительства Святой.
- Та-ак… - передернула я плечами.
- Еще вечером у ворот один из стражников возрадовался, что ужин этого несчастного…
- … шулера?
- Именно его. Что его ужин достанется теперь им с напарником. Ибо больше «срезать дармовых харчей» не с кого. А это, на мой взгляд, означает, что…
- … местная каталажка пуста… Ванн?
- Агата, я бы обязательно вам о том поведал, но, согласитесь: мы пришли в околоток еще и с целью разузнать о ближайших соседях? Ведь так?
- Воистину, Святой отец. И это – уже третья часть нашей нравоучительной беседы. Ибо «разузнать о ближайших соседях» мы теперь сможем лишь у дятла в этом лесу. Хотя, теперь даже дятлы спят… Может, Библию еще раз процитировать? Там, где о… О-ой!
- Хи-хи-хи.
И уже вскинув головы кверху, мы с Ванном смогли доподлинно убедиться, что не все в этом лесу… спят:
- Ребенок… ты кто? И зачем шишкой в меня?
Девочка, по «размеру», не больше шести-семи лет, сидящая на ветке сосны над нами, интригующе мотнула огромными не по размеру ботинками:
- Я – не ребенок.
- Ага…
- Дитя, что ты делаешь одна в этом глухом месте?
- Маму встречаю. Она к охотницам ушла. Скоро вернется.
- А вот… - открыла я рот. Потом его захлопнула. – Полный абсурд. Хотя… к «охотницам»?
- Угу, - кивнула мне «не ребенок». – Я ее всегда встречаю за огорожей. Она ругается. А я – все равно. Дома одной скучно ждать.
- Ну да. Здесь – куда веселее. А «охотницы», это женщины, живущие отдельным кланом?
- Угу.
- Бывшие дриады?
- «Бывшие» кто?
- Агата, погодите. Как зовут тебя, дитя?
- Меня, Батюшка, Варварой зовут, - произнесено было тоном, полным достоинства. – И ловите меня, - Ванн, тоже преисполнившись, воздел кверху еще и руки. Девочка, мотнув напоследок башмаками, уверенно нырнула вниз. И уже из святых объятий огласилась. - Пошли теперь к нам. Здесь – близу(1), за Тихим оврагом.
- Здесь близу? – повторила за ней я. –А как твоя мама? Ей может не понравиться, что ты нас домой привела.
- Так, а вы же – не абы так? – поправив косички, заметила Варвара. – Мама говорит, гости –к добру. А те, что не к добру, они – не гости, а вражины. А вы ведь…
- Мы – гости, дитя. Агата, и, раз приглашают, надо идти. Или еще с дятлом хотите побеседовать?
- О, Святой отец, ваше чувство юмора явно идет в рост… Ладно. Но, перед мамой ее будете оправдываться сами.
На том мы со Святым отцом и сошлись. Варвара, с рук его, направляющая наш дальнейший путь, ни на секунду больше не смолкла. Я же просто шла следом, не переставая оглядываться… Место это, не сам ночной лес, а все Грязные земли, для таких вот, как я, было и испытанием и ловушкой. Замкнутое в забор с четырех сторон света пространство, лишало магическое существо прежних сил и ставило с ног на голову все былые приоритеты. И мне даже развить в воображении было страшно: как ощущает себя в нем «чародей», привыкший во всем полагаться лишь на силу своего «чародейства»… И что там со служебной статистикой?.. Десять процентов ссыльных в первый месяц тут сводят счеты с собственной жизнью. Семь – сходят с ума, а шестнадцать, сбиваясь в стаи подобных, уподобляются уже диким животным. Да только с инстинктами выживания у них явно проблемы - не наработаны, как у зверей и людей. Что же касается этого леса, то мой собственный природный инстинкт твердил: расслабляться нельзя, рыцарь Вешковская. Тем более… Ага… Еще одна «галочка» к «близу» - на древней березе Запис(2). Снятая в форме креста кора на стволе темнела ровными поперечными полосами и наводила на совсем определенные мысли. О маме болтливого «не ребенка» и ее…
- А мы уже пришли. Я ж говорила! – известил он самолично и нас и низкую избушку, втиснутую меж двух берез с самого овражного края. Упомянутая ранее огорожа (плетень из трех поперечных прожилин) здесь тоже имелась. Правда, лишь с обеих сторон от калитки и, скорее, обозначала место входа для сильно воспитанных, чем несла охранную роль. Что же до самого жилья, то оно вполне вписывалось в ночной антураж. Дрожащим огоньком на окошке. Как робким приглашеньем для тех, кого ждут.
- Благословен сей дом и его обитатели, - осенив себя крестом, переступил порог Ванн вслед за спущенной на пол Варварой.
Я вошла третьей, прикрыв обитую тряпьем дверь. Дитя в это самое время, подтянувшись через лавку, уже разжигало от лучины на подоконнике еще одну. Потом умело воткнуло ее в рогатину на столе:
- Садитесь, гости. Сейчас чай пить будем. Или шиповниковый квас.
- Благодарствуем, хозяюшка, - бухнувшись сбоку на лавку, с удовольствием вытянул ноги Ванн. Видно он, как раз, «расслабиться» не поленился. Натуралист на отдыхе. – Агата, мы, наверное, квас с вами будем?
- Ага-а… - оторвала я изучающий взгляд от углов. Хотя, на что тут смотреть? Явно, живут вдвоем с мамой. По развешенным пучкам и горшкам видно, травницей. А вот мужиком, даже «приходящим» не «пахнет» еще от былого плетня. И живут, мягко сказать, небогато. – А вообще, я б воды просто выпила. Есть в доме вода, Варвара?
- Вода? Есть. Так за стол-то садись. Я сейчас в кружку налью, - и важной поступью обогнула меня. – У нас вода хорошая. Из ручья, – и, брякнув крышкой кадушки, запустила туда ковш. – А еще мама от охотниц приносит. Там у них ревун есть целебный. Только мутный и с пузырями. А так, целебный. Меня мама ту воду заставляет всегда пить. И сама пьет. И травы на ней заваривает. Те, что себе.
- Значит, мама у тебя – травница? – села и я рядом с Ванном, пристроив под рукой меч.
Девочка, уже от стола откликнулась:
- Конечно. И хоро-шая. Ее все ближайшие ценят.
- Ну, надо же. А ты в травах толк знаешь?
- Конечно. Мы ж с ней вместе их собираем.
- Ага… А по названиям? Вот какие, например, твоя мама готовит себе?
Варвара от такой простоты даже хмыкнула и, продвинув Ванну по столу кружку, огласила:
- Хвощ. Тот, что на лугу растет, не лесной. Копыт-корень, тимьян и росянница. Мы их уже собрали. Много заготовили.
- Ага, - скосилась я на соседа по лавке: травки сии - сильнейший легочный сбор. – Молодец ты, Варвара. А «ближайших» своих тоже всех знаешь?
- Ближайших?.. – задумалась она на мгновение. – Так в двух милях отсюда Зубатов… ой, нет, уже Харитонов угол. Они тоже к нам ходят. Женщин своих засылают. А мужчины боятся.
- Чего? – выдали мы на пару с соседом.
Дитя хмыкнуло снова:
- Так, охотниц. Они ж этот лес под охраной держат. И сами в нем охотятся. На птиц, косуль, зайцев и их.
- Кого, «их»? – уточнила теперь я сама.
- Мужчин. У охотниц мужчин-то нет. Зачем они им? Лишний расход в хозяйстве. А так: побалуются и отпустят. Наверное.
- Наверное, «отпустят»?
- Агата! Ребенку и такие вопросы.
- Я – не ребенок, Батюшка.
- И мы это уже прояснили. Так что, не вмешивайтесь… Варвара?
- Угу… Говорят, не всегда отпускают. Вот тамошние и боятся.
- Понятно… Точно, дриады.
- А кто это?
- Духи лесные. Бывшие.
- Как это?
- Ну-у… они…
- Варвара, квас очень хорош, - прервал мое «красноречие» Ванн. И внезапно обернулся к двери. – А вот, кажется, и твоя… - в следующий миг подскочили мы с лавки на пару. – мама. Доброго… доброй ночи, хозяйка.
Я же, словно язык проглотила, глядя на женщину, вошедшую в собственный дом. И мне, вдруг, вспомнился совершенно другой дом. В другом мире. В далекой Бередне. Светлый. Богатый. И женщина эта. Такая же стройная, с черной косой на плече. Только, моложе. И без провалов-кругов под огромными дерзкими глазами.
- Здравствуйте, Стэнка.
- Варвара! – вскинув в сторону руку, огласилась она. Девочка от неожиданности вздрогнула и метнулась под материнское крыло. – Что вам здесь надо? Зачем вы пришли?
- Мы… - взглянула я на ребенка. – Мы просто искали приют на ночь. И сейчас уйдем. Святой отец?
- Да, конечно, - выдохнул Ванн. –Простите нас, - и первым качнулся на выход. Мимо отпрянувших в сторону матери и дитя.
Я прошла следом. Даже не найдя в себе сил обернуться. И зачем? Моя единственная в Грязных землях «клиентка», по моей же вине оказавшаяся здесь… Тысь моя майка. Косые дорожки, кривые пути…
- Агата! – и застыла столбом уже с рукой над калиткой. – Агата, постойте! - Стэнка, нагнавшая нас, замерла между мной и мужчиной. Еще словно что-то решая. Что-то мучительно важное. – Надолго вы в Грязных землях? – произнесла, переведя взгляд с меня на Ванна. Тот ответил:
-Уповаем на скорое возвращенье… Мы можем вам чем-то помочь?
- Помочь?.. Я так поняла, вам нужна помощь? Или нет?
- Да. Нужна, - посмотрела я Стэнке в глаза. – Нам нужна информация о здешних местах.
- Ну что ж…Добро. Остальное –у меня в доме, - сказала и быстро развернулась назад.
Туда, где в распахнутом дверном створе застыла маленькая фигурка. Мы с Ванном лишь переглянулись. И пошли за женщиной вслед…
В доме было сумрачно и тепло. Большая беленая печь отдавала его бережно, оставив после утренней готовки и на спокойный ночной сон.
