Я вскрикнула и, непростительно легко ломаясь от переизбытка нервного напряжения, отчаянно запаниковала.
В лихорадочной попытке вырваться я вслепую вцепилась в одежду напавшего, и раздался характерный звук рвущейся ткани. Несмотря на серьезное сопротивление, противник и не думал меня отпускать. Он что-то быстро проговорил, но я не разобрала ни слова.
Я гибко извернулась и нанесла удар.
Напавший охнул, и хватка ослабла. Я отскочила, стряхнула занывшие костяшки и с изумлением увидела перед собой Иллиана, держащегося за нос.
Кровь заливала его светлые спортивные штаны, окрашивала алым белые пряди. Я пробормотала слова извинения, не имея ни малейшего представления, зачем Иллиан так грубо удерживал меня. А потом увидела порванный рукав, оголившееся плечо и... татуировку.
Две алые рыбы касались друг друга хвостами, образуя круг, в центре которого голубело наколотое пламя. Синие линии поверх складывались в особый узор, который умел читать любой северянин.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — мне конец.
Как в тумане, я проскочила мимо северянина и понеслась в купе, схватила свою сумку и затем стрелой помчалась в противоположный от Иллиана тамбур.
Я выпрыгнула из вагона в последний момент, когда поезд тронулся и уже начал набирать скорость. Послышалась далекая ругань проспавшей всё на свете проводницы, но ноги уже уносили меня по бетонной площадке прочь от этого места.
Клан Нэндонс. Клан, с которым мой конфликтовал не меньше нескольких столетий. Их порядки считались самыми жестокими на Севере, их главная семья управляла как своим кланом, так и несколькими покоренными, и славилась высокомерием и деспотизмом. Она объясняла свое превосходство над прочими тем, что в их жилах текла кровь и сила высших духов, — крайне сомнительная легенда, пусть по поверьям высшие духи и умели принимать облик людей, но само их существование ставилось под сомнение даже говорящими с духами. Тем не менее за любое проявление неуважения к правящей семье можно было в лучшем случае остаться калекой.
А ведь я только что сломала нос старшему сыну их вождя и, вероятно, будущему главе самого опасного северного клана.
Я остановилась, только покинув перрон. Я осталась абсолютно одна, усмиренного вальяжного слизня, и того не было рядом. Он растворился в лесу, я не чувствовала ни его ауру, ни даже остаточного следа.
Но мне было не до него. Волей случая я оказалась на самой окраине небольшого городишки, название которого выскальзывало из памяти, как размокшее мыло. Возле станции нашлась утоптанная площадка со следами шин, а дальше в темноте тонули крыши гаражей и старых деревянных построек. Я не представляла, как выбираться отсюда, ходит ли здесь хоть какой-то общественный транспорт, или нужно искать машину и водителя, готового отвезти меня домой.
Я покрепче прижала к себе сумку.
Если клан Нэндонс до меня доберется, то в лучшем случае мне отрубят кисть. Или руку целиком. Но все это — если очень повезет.
И если о моем проступке станет известно, мой клан отдаст меня, не раздумывая.
Пусть мой родной дядя, Маркений, был главой поселения и вождем, тем хуже для меня. К своему единственному брату, моему отцу, он никогда особой любви не питал, тем более после того, как отец пошел против правил и семьи, взяв в жены мою мать, внебрачную дочь из одного малочисленного клана. Нас оставили в покое только потому, что отец ни на что не претендовал и неукоснительно выполнял свои обязанности говорящего с духами.
Маркений, в отличие от предшественников, всеми силами стремился к подобию мира на Севере. Он без малейших сомнений избавится от меня, чтобы вялотекущий конфликт между кланами не вспыхнул с новой силой из-за одной неприятной истории.
Но Иллиан так и не увидел мою татуировку. Во мне шевельнулась надежда.
Он не мог знать, к какому клану я принадлежу, и следовательно — где живу. Мое имя было особым, но далеко не редким.
Адреналин окончательно спал, и я поняла, что замерзаю. Я раскрыла сумку и обнаружила, что куртка так и осталась висеть в купе.
Вместе с моим паспортом и офицерским удостоверением.
Дребезжащий автобус, в котором у меня за сутки успели затечь все конечности и разболеться от бесконечной тряски голова, подошел к городку Нижние Вестцы в десять утра, на шесть часов позже поезда из Галантеона. Я потеряла это время вместе с несколькими сотнями галентов — местные цены ощутимо взлетели за годы моего отсутствия.
В отличие от цен, Нижние Вестцы выглядели точно так же, как я их запомнила. Парочка нарядных улиц в центре, где на фоне очень старых, но отлично сохранившихся срубов (их возраст переваливал за сотню лет, но дерево только потемнело) располагались небольшая автостанция, администрация города, парк со святилищем предков и заболоченный пруд. За срубами виднелись кирпичные пятиэтажки, которые ближе к окраине сменялись ладными частными домиками с резными ставнями и плавно изгибающимися крышами. Нижние Вестцы были заключены в природную чашу, и чем дальше от центра, тем выше забирались постройки, поэтому даже с автобусной станции можно было рассмотреть, как солнце играло на разноцветных окнах самых дальних домов.
Когда-то этот городок казался мне огромным. Мы иногда приезжали сюда нашей небольшой семьей, покупали кое-какие вещи, гуляли, а потом долго сидели в местной забегаловке, где подавали превосходное тушеное мясо и сладкие настои на ягодах и меду. Тогда я и подумать не могла, что когда-нибудь уеду в чужой и далекий Галентен.
Пустой желудок заныл, не давая впасть в меланхоличную ностальгию. Мне предстояло еще добраться до своего поселения, и необходимость перекусить была очевидна.
Я поудобнее закинула сумку на плечо и побрела вдоль небольших магазинчиков и лавок с великолепно пахнущей свежеприготовленной снедью. Особенно сильно ощущался аромат куриных ножек, пожаренных на открытом огне и покрытых соусом с острыми травами.
Я с трудом сглотнула подступившую слюну.
Остановилась возле одного из прилавков и взглянула на меню, написанное черным маркером на старом бежевом картоне. Сзади несильно толкнули, и я чуть шагнула вбок, давая пройти нетерпеливому покупателю. Высокий мужчина начал озвучивать свой заказ.
Его плечо, оголенное безрукавкой, как-то само собой оказалось перед моими глазами.
Круг из двух красных рыб, между плавниками которых пылало голубое пламя.
Во рту резко пересохло.
Нижние Вестцы находились в приграничных к моему поселению землях, а потому здесь значительно реже встречались представители других кланов. И уж тем более в этом городе сложно было встретить выходцев из кланов, с которыми мы враждовали.
Если верить рунным обозначениям на татуировке, молодой мужчина происходил из значимого рода говорящих с духами. Сейчас он был главой отряда (каждое изменение положения дотошно добивалось на плече, составляя биографию владельца), но могли ли послать на поиски меня именно его?
Иллиан наверняка сошел с поезда еще в Верхних Вестцах, оттуда до территорий Нэндонс было рукой подать. Вполне вероятно, что охотников за моей головой отправили сразу же, едва соклановцы его встретили. Логичнее было бы нанять кого-то со стороны или же сразу отправить человека из личной охраны его семьи.
Голова снова разболелась.
Приедь я сюда не из-за страшной болезни брата, я бы уже направлялась обратно в сторону столицы, подальше от проклятого Севера.
Пришлось, сохраняя видимое спокойствие, несколько секунд задержаться возле меню, а затем без спешки пойти по улице дальше. Ветер всколыхнул мои волосы, и я как бы невзначай позволила нескольким прядям упасть на лицо.
Через пару домов я вновь увидела символ Нэндонс.
Теперь это были двое совсем молодых парней, посвященные в говорящие с духами совсем недавно. Они как ни в чем не бывало прогуливались и рассматривали витрину, где переливались отполированные и окантованные полосками кожи камушки амулетов.
И это только те, кто не прятал татуировки под одеждой. Традиции не обязывали нас оголять руки, если говорящий с духами не занимался своими прямыми обязанностями. Встретить в Нижних Вестцах троих из Нэндонс за такой короткий промежуток времени — не просто совпадение.
Если они пришли не для того, чтобы найти меня, тогда здесь творилось что-то неладное.
Нехорошее предчувствие сжало где-то под ребрами.
Надеюсь, в Обери все хорошо.
Маршрутка, которая дважды в сутки ходила до моего родного поселения, прибыла на автостанцию через пару часов. Я почти не удивилась, когда рядом на протертое сиденье опустился еще один мужчина из Нэндонс. Четвертый. Он мельком взглянул на меня, вытащил из кармана деньги и протянул, чтобы я передала оплату за проезд.
Я вежливо улыбнулась и взяла помятые купюры.
Мое родное поселение Обери находилось в низине между двумя невысокими хребтами и упиралось в темно-зеленую стену Шепчущего леса. Чтобы добраться до места, мы пересекли пару десятков километров по серпантину, на котором машину нещадно заносило.
Маршрутка совершила очередной крутой поворот, и Обери предстало перед нами во всей красе.
Мое поселение для Севера было огромным — здесь жило не меньше пяти тысяч человек, тысяча из которых входила в клан Мэносис.
Дом Двух светил, где было наше главное святилище предков и обитель лекарей, возвышался над всеми остальными постройками в самом центре, на его длинном металлическом шпиле плясали блики. Три верхних этажа из четырех опоясывали балконы, с перил свисали синие полотна ткани. Я не могла отсюда рассмотреть, но знала, что на них серебряной нитью вышит священный символ клана — опрокинутый полумесяц и ветвь белых цветов вишни. Точно такой же рисунок нанесли на мое плечо в шестнадцать лет.
Рядом с Домом Двух светил громоздилось длинное строение с двускатной крышей. Палата Единств, где за старинным каменным столом мой дядюшка и Совет старост вели дискуссии и вершили правосудие. Редкое местное преступление выходило за рамки Палаты и достигало официального государственного суда.
Правительство в наши дела, как правило, не вмешивалась. Для большинства жителей страны мы оставались странной диковинкой, которой милостиво позволяли существовать в своей самобытности на окраине цивилизации. Но местные знали — нас не трогали по другой причине.
На Севере царствовал тонкий мир. Неизвестно, зачем на рассвете времен люди пришли сюда, в опасные и чуждые человеку места, но в чем бы ни была причина, наши предки смогли приспособиться и ужиться с истинными хозяевами Севера. Некоторые из первых поселенцев научились видеть духов и сумели найти способы от них защититься. Так появились говорящие с духами, и эти люди стали родоначальниками северных кланов. Тысячелетиями, из поколения в поколения, наш народ ради выживания берег, взращивал и развивал эти уникальные силы.
В северных краях без говорящих с духами ни одно поселение, ни один город не смог бы защититься от непрошенных гостей не из плоти и крови. И уж тем более без говорящих с духами было бы невозможно вести добычу уникальных полезных ископаемых, на которые Север оказался поистине богат.
Мы были нужны центру. Нас не трогали и, кроме того, нам хорошо платили.
Маршрутка ускорилась, когда дорога вильнула вниз. Тряхнуло, и я лихорадочно вцепилась рукой в поручень над головой.
Мы резко встали.
Тарахтение мотора стихло. На краткое мгновение повисла блаженная и обманчивая тишина, которую медленно наполнил легкий гул, где сливалось множество звуков: обрывки разговоров, смешки и перебранки, тонкие детские голоса, хлопанье стиранного белья на ветру.
Я вышла из машины последней, пропустив перед собой остальных пассажиров. Треснувшая подножка жалобно скрипнула под ногой.
Здесь все выглядело точно так, как в день моего отъезда.
На низких плетеных изгородях висели влажные рыбацкие сети, темная глиняная черепица утопающих в зелени домов казалась черной после недавнего дождя, а рыжеватое дерево их стен — охряно-красным.
У остановки пара мальчишек лет шести-семи в светлой льняной одежде беспардонно таскали за уши огромного пса. Тот недовольно фыркал и сдержанно водил мощной мордой. И на шеях детей, и поверх ошейника собаки висели заговоренные от злых духов бусы.
Большие корзины с бельем или свежими продуктами несли в руках преисполненные горделивого спокойствия женщины в коротких платьях, надетых поверх свободных штанов. Широкие пояса украшали тонкие ремешки-косички из крашеной разноцветной кожи. Если в Нижних Вестцах, как и в других северных городах, жители все чаще одевались на манер приезжих, то в поселениях за редким исключением по-прежнему предпочитали традиционные наряды, более привычные и удобные для нашего уклада жизни.
Я с наслаждением втянула свежий воздух, сладость которого не перебивал даже бензин, и сделала несколько шагов, разглядывая прохожих. Почти всех я знала если не по имени, то когда-то видела в лицо.
Но мой бесцельно скользящий взгляд напоролся на нечто инородное.
Неподалеку обособленной группой стояло несколько мужчин-северян. И они мне точно не были знакомы.
На их поясах висели чуть изогнутые к острию мечи с рунной вязью на ножнах. Наше северное оружие вызывало недоумение у пришлых, но только такие, напитанные духовной силой клинки были способны рассечь плоть духов. Впрочем, ничего не мешало пустить их в ход и против людей.
Я посмотрела на оголенное плечо одного из незнакомцев и уже без особого удивления увидела клановую татуировку Нэндонс.
Но, луноликая матерь всех духов, что все это значит и что они тут забыли?.. На людей, вышедших из маршрутки, нэндесийцы даже не взглянули. Не похоже, чтобы они кого-то искали, а значит, эпизод в поезде не мог быть причиной их присутствия в моем поселении.
— Лия, детка! Это ты?
Дребезжащий голос вывел из болезненного оцепенения.
Щуря на солнце подслеповатые глаза, старушка Агайна, которая, казалось, еще в прошлой жизни таскала моей матери соленья, стояла рядом и внимательно меня разглядывала. Морщины сделали ее темное лицо похожим на печеное яблоко. Из-под платка, широкой полосой завязанного под волосами, выбивалось несколько то ли еще серебристых, то ли уже седых прядей с вплетенным в них бисером.
На душе стремительно потеплело, и я пробормотала:
— Бабушка Агайна, как же… как же я рада вас видеть!
Мы крепко обнялись, и с дрогнувшим сердцем я почувствовала прогорклый аромат трав.
— О-терис, да ты расцвела! Невеста! — Старушка ласково улыбнулась, показывая желтоватые узкие зубы. — Несколько зим от тебя ни слуха ни духа, я уж думала, мне, карге старой, тебя больше не увидеть. Ну рассказывай, чего уж там хорошего такого в столице? Небось уже сто раз забыла про наше захолустье.
Лукавый смех бабушки Агайны напоминал щелканье добротного деревянного механизма.
— Как там поживают Марта, Энси, Кортунь?.. А Мила, наверное, уже совсем взрослая стала? — в памяти живо всплыли имена внуков старушки.
Бабушка Агайна махнула морщинистой рукой, забренчав десятком браслетов:
— Живы, здоровы, и хорошо.
— А Лэнс… вы же знаете, что случилось с Лэнсом? — Я старалась сдержаться, но голос предательски дрогнул. — Я получила письмо, он правда серьезно болен?
С бабушки Агайны мгновенно схлынула вся радость от встречи, как водой окатили.
— Ну да, могла бы я, старая дура, и сразу догадаться. Вот почему ты решила вернуться. Как мне жаль, моя дорогая, я слов не подберу. В недоброе время нам довелось вновь увидеться, ох, в недоброе...
В лихорадочной попытке вырваться я вслепую вцепилась в одежду напавшего, и раздался характерный звук рвущейся ткани. Несмотря на серьезное сопротивление, противник и не думал меня отпускать. Он что-то быстро проговорил, но я не разобрала ни слова.
Я гибко извернулась и нанесла удар.
Напавший охнул, и хватка ослабла. Я отскочила, стряхнула занывшие костяшки и с изумлением увидела перед собой Иллиана, держащегося за нос.
Кровь заливала его светлые спортивные штаны, окрашивала алым белые пряди. Я пробормотала слова извинения, не имея ни малейшего представления, зачем Иллиан так грубо удерживал меня. А потом увидела порванный рукав, оголившееся плечо и... татуировку.
Две алые рыбы касались друг друга хвостами, образуя круг, в центре которого голубело наколотое пламя. Синие линии поверх складывались в особый узор, который умел читать любой северянин.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — мне конец.
Как в тумане, я проскочила мимо северянина и понеслась в купе, схватила свою сумку и затем стрелой помчалась в противоположный от Иллиана тамбур.
Я выпрыгнула из вагона в последний момент, когда поезд тронулся и уже начал набирать скорость. Послышалась далекая ругань проспавшей всё на свете проводницы, но ноги уже уносили меня по бетонной площадке прочь от этого места.
Клан Нэндонс. Клан, с которым мой конфликтовал не меньше нескольких столетий. Их порядки считались самыми жестокими на Севере, их главная семья управляла как своим кланом, так и несколькими покоренными, и славилась высокомерием и деспотизмом. Она объясняла свое превосходство над прочими тем, что в их жилах текла кровь и сила высших духов, — крайне сомнительная легенда, пусть по поверьям высшие духи и умели принимать облик людей, но само их существование ставилось под сомнение даже говорящими с духами. Тем не менее за любое проявление неуважения к правящей семье можно было в лучшем случае остаться калекой.
А ведь я только что сломала нос старшему сыну их вождя и, вероятно, будущему главе самого опасного северного клана.
Я остановилась, только покинув перрон. Я осталась абсолютно одна, усмиренного вальяжного слизня, и того не было рядом. Он растворился в лесу, я не чувствовала ни его ауру, ни даже остаточного следа.
Но мне было не до него. Волей случая я оказалась на самой окраине небольшого городишки, название которого выскальзывало из памяти, как размокшее мыло. Возле станции нашлась утоптанная площадка со следами шин, а дальше в темноте тонули крыши гаражей и старых деревянных построек. Я не представляла, как выбираться отсюда, ходит ли здесь хоть какой-то общественный транспорт, или нужно искать машину и водителя, готового отвезти меня домой.
Я покрепче прижала к себе сумку.
Если клан Нэндонс до меня доберется, то в лучшем случае мне отрубят кисть. Или руку целиком. Но все это — если очень повезет.
И если о моем проступке станет известно, мой клан отдаст меня, не раздумывая.
Пусть мой родной дядя, Маркений, был главой поселения и вождем, тем хуже для меня. К своему единственному брату, моему отцу, он никогда особой любви не питал, тем более после того, как отец пошел против правил и семьи, взяв в жены мою мать, внебрачную дочь из одного малочисленного клана. Нас оставили в покое только потому, что отец ни на что не претендовал и неукоснительно выполнял свои обязанности говорящего с духами.
Маркений, в отличие от предшественников, всеми силами стремился к подобию мира на Севере. Он без малейших сомнений избавится от меня, чтобы вялотекущий конфликт между кланами не вспыхнул с новой силой из-за одной неприятной истории.
Но Иллиан так и не увидел мою татуировку. Во мне шевельнулась надежда.
Он не мог знать, к какому клану я принадлежу, и следовательно — где живу. Мое имя было особым, но далеко не редким.
Адреналин окончательно спал, и я поняла, что замерзаю. Я раскрыла сумку и обнаружила, что куртка так и осталась висеть в купе.
Вместе с моим паспортом и офицерским удостоверением.
Глава 2. Дела семейные
Дребезжащий автобус, в котором у меня за сутки успели затечь все конечности и разболеться от бесконечной тряски голова, подошел к городку Нижние Вестцы в десять утра, на шесть часов позже поезда из Галантеона. Я потеряла это время вместе с несколькими сотнями галентов — местные цены ощутимо взлетели за годы моего отсутствия.
В отличие от цен, Нижние Вестцы выглядели точно так же, как я их запомнила. Парочка нарядных улиц в центре, где на фоне очень старых, но отлично сохранившихся срубов (их возраст переваливал за сотню лет, но дерево только потемнело) располагались небольшая автостанция, администрация города, парк со святилищем предков и заболоченный пруд. За срубами виднелись кирпичные пятиэтажки, которые ближе к окраине сменялись ладными частными домиками с резными ставнями и плавно изгибающимися крышами. Нижние Вестцы были заключены в природную чашу, и чем дальше от центра, тем выше забирались постройки, поэтому даже с автобусной станции можно было рассмотреть, как солнце играло на разноцветных окнах самых дальних домов.
Когда-то этот городок казался мне огромным. Мы иногда приезжали сюда нашей небольшой семьей, покупали кое-какие вещи, гуляли, а потом долго сидели в местной забегаловке, где подавали превосходное тушеное мясо и сладкие настои на ягодах и меду. Тогда я и подумать не могла, что когда-нибудь уеду в чужой и далекий Галентен.
Пустой желудок заныл, не давая впасть в меланхоличную ностальгию. Мне предстояло еще добраться до своего поселения, и необходимость перекусить была очевидна.
Я поудобнее закинула сумку на плечо и побрела вдоль небольших магазинчиков и лавок с великолепно пахнущей свежеприготовленной снедью. Особенно сильно ощущался аромат куриных ножек, пожаренных на открытом огне и покрытых соусом с острыми травами.
Я с трудом сглотнула подступившую слюну.
Остановилась возле одного из прилавков и взглянула на меню, написанное черным маркером на старом бежевом картоне. Сзади несильно толкнули, и я чуть шагнула вбок, давая пройти нетерпеливому покупателю. Высокий мужчина начал озвучивать свой заказ.
Его плечо, оголенное безрукавкой, как-то само собой оказалось перед моими глазами.
Круг из двух красных рыб, между плавниками которых пылало голубое пламя.
Во рту резко пересохло.
Нижние Вестцы находились в приграничных к моему поселению землях, а потому здесь значительно реже встречались представители других кланов. И уж тем более в этом городе сложно было встретить выходцев из кланов, с которыми мы враждовали.
Если верить рунным обозначениям на татуировке, молодой мужчина происходил из значимого рода говорящих с духами. Сейчас он был главой отряда (каждое изменение положения дотошно добивалось на плече, составляя биографию владельца), но могли ли послать на поиски меня именно его?
Иллиан наверняка сошел с поезда еще в Верхних Вестцах, оттуда до территорий Нэндонс было рукой подать. Вполне вероятно, что охотников за моей головой отправили сразу же, едва соклановцы его встретили. Логичнее было бы нанять кого-то со стороны или же сразу отправить человека из личной охраны его семьи.
Голова снова разболелась.
Приедь я сюда не из-за страшной болезни брата, я бы уже направлялась обратно в сторону столицы, подальше от проклятого Севера.
Пришлось, сохраняя видимое спокойствие, несколько секунд задержаться возле меню, а затем без спешки пойти по улице дальше. Ветер всколыхнул мои волосы, и я как бы невзначай позволила нескольким прядям упасть на лицо.
Через пару домов я вновь увидела символ Нэндонс.
Теперь это были двое совсем молодых парней, посвященные в говорящие с духами совсем недавно. Они как ни в чем не бывало прогуливались и рассматривали витрину, где переливались отполированные и окантованные полосками кожи камушки амулетов.
И это только те, кто не прятал татуировки под одеждой. Традиции не обязывали нас оголять руки, если говорящий с духами не занимался своими прямыми обязанностями. Встретить в Нижних Вестцах троих из Нэндонс за такой короткий промежуток времени — не просто совпадение.
Если они пришли не для того, чтобы найти меня, тогда здесь творилось что-то неладное.
Нехорошее предчувствие сжало где-то под ребрами.
Надеюсь, в Обери все хорошо.
Маршрутка, которая дважды в сутки ходила до моего родного поселения, прибыла на автостанцию через пару часов. Я почти не удивилась, когда рядом на протертое сиденье опустился еще один мужчина из Нэндонс. Четвертый. Он мельком взглянул на меня, вытащил из кармана деньги и протянул, чтобы я передала оплату за проезд.
Я вежливо улыбнулась и взяла помятые купюры.
Мое родное поселение Обери находилось в низине между двумя невысокими хребтами и упиралось в темно-зеленую стену Шепчущего леса. Чтобы добраться до места, мы пересекли пару десятков километров по серпантину, на котором машину нещадно заносило.
Маршрутка совершила очередной крутой поворот, и Обери предстало перед нами во всей красе.
Мое поселение для Севера было огромным — здесь жило не меньше пяти тысяч человек, тысяча из которых входила в клан Мэносис.
Дом Двух светил, где было наше главное святилище предков и обитель лекарей, возвышался над всеми остальными постройками в самом центре, на его длинном металлическом шпиле плясали блики. Три верхних этажа из четырех опоясывали балконы, с перил свисали синие полотна ткани. Я не могла отсюда рассмотреть, но знала, что на них серебряной нитью вышит священный символ клана — опрокинутый полумесяц и ветвь белых цветов вишни. Точно такой же рисунок нанесли на мое плечо в шестнадцать лет.
Рядом с Домом Двух светил громоздилось длинное строение с двускатной крышей. Палата Единств, где за старинным каменным столом мой дядюшка и Совет старост вели дискуссии и вершили правосудие. Редкое местное преступление выходило за рамки Палаты и достигало официального государственного суда.
Правительство в наши дела, как правило, не вмешивалась. Для большинства жителей страны мы оставались странной диковинкой, которой милостиво позволяли существовать в своей самобытности на окраине цивилизации. Но местные знали — нас не трогали по другой причине.
На Севере царствовал тонкий мир. Неизвестно, зачем на рассвете времен люди пришли сюда, в опасные и чуждые человеку места, но в чем бы ни была причина, наши предки смогли приспособиться и ужиться с истинными хозяевами Севера. Некоторые из первых поселенцев научились видеть духов и сумели найти способы от них защититься. Так появились говорящие с духами, и эти люди стали родоначальниками северных кланов. Тысячелетиями, из поколения в поколения, наш народ ради выживания берег, взращивал и развивал эти уникальные силы.
В северных краях без говорящих с духами ни одно поселение, ни один город не смог бы защититься от непрошенных гостей не из плоти и крови. И уж тем более без говорящих с духами было бы невозможно вести добычу уникальных полезных ископаемых, на которые Север оказался поистине богат.
Мы были нужны центру. Нас не трогали и, кроме того, нам хорошо платили.
Маршрутка ускорилась, когда дорога вильнула вниз. Тряхнуло, и я лихорадочно вцепилась рукой в поручень над головой.
Мы резко встали.
Тарахтение мотора стихло. На краткое мгновение повисла блаженная и обманчивая тишина, которую медленно наполнил легкий гул, где сливалось множество звуков: обрывки разговоров, смешки и перебранки, тонкие детские голоса, хлопанье стиранного белья на ветру.
Я вышла из машины последней, пропустив перед собой остальных пассажиров. Треснувшая подножка жалобно скрипнула под ногой.
Здесь все выглядело точно так, как в день моего отъезда.
На низких плетеных изгородях висели влажные рыбацкие сети, темная глиняная черепица утопающих в зелени домов казалась черной после недавнего дождя, а рыжеватое дерево их стен — охряно-красным.
У остановки пара мальчишек лет шести-семи в светлой льняной одежде беспардонно таскали за уши огромного пса. Тот недовольно фыркал и сдержанно водил мощной мордой. И на шеях детей, и поверх ошейника собаки висели заговоренные от злых духов бусы.
Большие корзины с бельем или свежими продуктами несли в руках преисполненные горделивого спокойствия женщины в коротких платьях, надетых поверх свободных штанов. Широкие пояса украшали тонкие ремешки-косички из крашеной разноцветной кожи. Если в Нижних Вестцах, как и в других северных городах, жители все чаще одевались на манер приезжих, то в поселениях за редким исключением по-прежнему предпочитали традиционные наряды, более привычные и удобные для нашего уклада жизни.
Я с наслаждением втянула свежий воздух, сладость которого не перебивал даже бензин, и сделала несколько шагов, разглядывая прохожих. Почти всех я знала если не по имени, то когда-то видела в лицо.
Но мой бесцельно скользящий взгляд напоролся на нечто инородное.
Неподалеку обособленной группой стояло несколько мужчин-северян. И они мне точно не были знакомы.
На их поясах висели чуть изогнутые к острию мечи с рунной вязью на ножнах. Наше северное оружие вызывало недоумение у пришлых, но только такие, напитанные духовной силой клинки были способны рассечь плоть духов. Впрочем, ничего не мешало пустить их в ход и против людей.
Я посмотрела на оголенное плечо одного из незнакомцев и уже без особого удивления увидела клановую татуировку Нэндонс.
Но, луноликая матерь всех духов, что все это значит и что они тут забыли?.. На людей, вышедших из маршрутки, нэндесийцы даже не взглянули. Не похоже, чтобы они кого-то искали, а значит, эпизод в поезде не мог быть причиной их присутствия в моем поселении.
— Лия, детка! Это ты?
Дребезжащий голос вывел из болезненного оцепенения.
Щуря на солнце подслеповатые глаза, старушка Агайна, которая, казалось, еще в прошлой жизни таскала моей матери соленья, стояла рядом и внимательно меня разглядывала. Морщины сделали ее темное лицо похожим на печеное яблоко. Из-под платка, широкой полосой завязанного под волосами, выбивалось несколько то ли еще серебристых, то ли уже седых прядей с вплетенным в них бисером.
На душе стремительно потеплело, и я пробормотала:
— Бабушка Агайна, как же… как же я рада вас видеть!
Мы крепко обнялись, и с дрогнувшим сердцем я почувствовала прогорклый аромат трав.
— О-терис, да ты расцвела! Невеста! — Старушка ласково улыбнулась, показывая желтоватые узкие зубы. — Несколько зим от тебя ни слуха ни духа, я уж думала, мне, карге старой, тебя больше не увидеть. Ну рассказывай, чего уж там хорошего такого в столице? Небось уже сто раз забыла про наше захолустье.
Лукавый смех бабушки Агайны напоминал щелканье добротного деревянного механизма.
— Как там поживают Марта, Энси, Кортунь?.. А Мила, наверное, уже совсем взрослая стала? — в памяти живо всплыли имена внуков старушки.
Бабушка Агайна махнула морщинистой рукой, забренчав десятком браслетов:
— Живы, здоровы, и хорошо.
— А Лэнс… вы же знаете, что случилось с Лэнсом? — Я старалась сдержаться, но голос предательски дрогнул. — Я получила письмо, он правда серьезно болен?
С бабушки Агайны мгновенно схлынула вся радость от встречи, как водой окатили.
— Ну да, могла бы я, старая дура, и сразу догадаться. Вот почему ты решила вернуться. Как мне жаль, моя дорогая, я слов не подберу. В недоброе время нам довелось вновь увидеться, ох, в недоброе...
