Подобные маркеры – характерный признак того, что объект несёт в себе функцию или смысл, а не является лишь следствием естественного процесса. Это можно назвать семиотическим маркером – отклонением от шаблона, призванным привлечь внимание, передать информацию или инициировать отклик.
Она говорила спокойно, но увлечённо, и, когда закончила, в зале повисла тишина.
– Хорошо, Алика, – кивнула Тина, и на этот раз в её голосе прозвучала сдержанная, но явная похвала. – А вам, Бронкс, и всей группе старшего потока курсантов, сегодня присутствующей на лекции, придётся подготовить письменный реферат и анализ с примерами реальных объектов, подтверждающих различие между визуальной сложностью и структурной преднамеренностью.
Произнеся это, Тина на миг снова повернула голову в сторону окна. Алекс по-прежнему спал, не реагируя на происходящее, и только теперь она осознала, насколько несвойственно для неё самой было подобное мягкое отношение.
– Вот чёрт… – тихо пробормотал Бронкс, откинувшись на спинку кресла и небрежно бросив ручку на стол. – Мне, значит, заняться нечем.
По аудитории прошёл глухой гул недовольства. Кто-то скрестил руки на груди, кто-то зашептался с соседом, а один из курсантов с переднего ряда сдержанно поднял руку.
– Тина Алексеевна… – неуверенно начал он, будто колебался, стоит ли связываться.
– Молодые люди, – произнесла она, опёршись ладонями о край стола, сдерживая раздражение, но не пряча его полностью, – у вас мой курс стоит как обязательный дополнительный. Да, это не ваш выбор, и вы не воспринимаете его всерьёз, многие из вас посещают его только ради получения недостающих баллов. Но это не значит, что можно сидеть на занятиях и ждать, пока вам всё зачтут просто за посещение. Хотя бы основы вы обязаны знать и понимать!
– Зачем нам, вообще, эта муть? – негромко, но достаточно отчётливо фыркнул кто-то с заднего ряда. – История – бесполезная наука…
Тина выпрямилась, сделала паузу, и только потом спокойно, но с нажимом ответила:
– Во-первых, не бесполезная. Во-вторых, мы готовим не историков, а специалистов, которые, возможно, первыми ступят на неизвестную поверхность. И очень часто случается так, что именно вы, военные, оказываетесь первыми там, где затем начинают работу археологи и где развёртываются полноценные научные экспедиции. Вы должны уметь определить: можно ли к предмету прикоснуться, можно ли его переместить, активируется ли он от контакта или нет. Как вы все знаете, мы далеко не одни во вселенной: есть расы дружественные, есть агрессивные, а есть те, кого мы ещё не встретили. Кроме того, начав экспансию, человечество столкнулось со следами працивилизаций. Большинство находок в дальних секторах не имеют чёткой культурной или биомеханической связи с современным человечеством. Однако бывают исключения.
Тина наклонилась, активировала планшет, и голографическая проекция изменилась: появилось изображение обломков архитектурной конструкции с арочными проёмами, внутренней симметрией, изогнутыми рельефами.
– Вот это, – немного сбивчиво продолжила она, – фрагмент комплекса, обнаруженного в секторе Альфа-семьдесят семь. Анализ показал, что материал не совпадает ни с одной земной сплавной формой, а энергетические остатки указывают на принцип, до сих пор нам неизвестный. И всё же архитектура… уровень совпадения с земными мегалитическими схемами более восьмидесяти процентов. Символика, планировка, паттерн…
– То есть это были... люди? – осторожно спросила одна из студенток.
Тина замерла, перевела взгляд на голограмму, вздохнула и произнесла:
– Это сложный вопрос. На который наука пока не даёт однозначного ответа. Но мы обязаны учитывать вероятность того, что человеческая цивилизация или близкая к ней по морфологии и когнитивной структуре существовала в космосе задолго до текущего этапа земной истории.
– Но мы возвращаемся к тому, что каждому своё, – усмехнулся Бронкс, откинувшись ещё вольготнее. – Красивые девушки забивают себе головы исторической глупостью, а сильные мальчики…
Его фраза не завершилась. Чуть хрипловатый, но чёткий голос раздался с заднего ряда:
– А сильные мальчики, если хотят сохранить свои задницы в целости и сохранности, должны понимать элементарные азы и не нервировать преподавателя.
Алекс поднялся со своего места, прошёл вдоль ряда и остановился у кафедры, облокотившись на край стола. Он двигался спокойно, без резких движений, но в его шаге чувствовалась уверенность и физическая сила. Несмотря на бледность и следы недавней усталости, в этой позе он выглядел собранным и опасным. Тина, наблюдая за ним, почти машинально отметила, как резко изменилась атмосфера в зале: кто-то выпрямился, кто-то замолчал, а кто-то буквально замер с полуоткрытым ртом.
Алекс говорил ровно, не повышая голоса:
– Один из вас рано или поздно может оказаться на заброшенном объекте… древнем объекте. И не распознать предупреждающий символ. А если под вами окажется платформа активации, а вы её примете, допустим, за плиту с датой? Ошибка будет стоить не реферата, она будет стоить вам жизни. Отсюда первое правило: не знаешь – не трогай. Курсанты, все вы, оказавшись на дальних рубежах, будете там не на экскурсии. И многие побывают на полевых миссиях. И если вы спутаете условный символ доступа с маркировкой сигнальной ловушки, то погубите и себя, и тех, кто рядом. Высшее командование не просто так решило, что старшие курсы пройдут азы археоанализа.
Он выдержал паузу и добавил:
– Вопросы?
– Так вы действительно проходите ускоренный курс повышения квалификации? – немного ехидно, с притворной улыбкой спросил Бронкс, метнув раздражённый взгляд в сторону Алекса. – А мы думали, вас списали, капитан…
– Курсант Бронкс, если у вас есть ко мне вопросы личного характера, жду вас вечером в спортзале, – спокойно произнёс Алекс, скрестив руки на груди. – С удовольствием объясню, почему наличие дяди-адмирала не играет существенной роли ни в учёбе, ни в последующей службе…
Тина впервые за всё занятие позволила себе улыбнуться, быстро отвела взгляд и приняла более спокойную позу. Она чувствовала, как её внутреннее напряжение спало, и с лёгким стыдом осознала, что голос Алекса оказался для неё сейчас надёжнее любого словесного аргумента. Она знала, что должна была остановить эту сцену ещё в начале, не позволять себе растерянности, но не сделала этого. И, как ни странно, не сожалела, а сам факт вот такой поддержки и защиты согрел душу.
В аудитории послышались смешки. Бронкс дёрнулся, резко выпрямился, сжал челюсти, но от открытой вспышки ярости удержался – слишком много взглядов, слишком явное было нарушение субординации. Алекс, не изменив тона, продолжил:
– А теперь загляните в себя, курсанты, и хорошо подумайте. Каждый из вас пришёл сюда за своей мечтой: пилоты, навигаторы, штурмовики... Но чем обернулась бы ваша мечта, если бы пятьсот лет назад, когда человечество только начало колонизировать внешние орбиты и ближайшие системы, одна из экспедиций не наткнулась на планету Элиору? Именно тогда был обнаружен первый значимый археообъект – каменная плита… хранилище кристаллов с энергетическими записями. Только спустя тринадцать лет мы научились стабилизировать прокол и попали в первый портальный узел. Всё, что мы сегодня знаем о пространственных скачках, началось с камня. Камня, курсант Бронкс. Так что немного больше уважения к своему преподавателю и к предмету, который вы, возможно, не поняли.
Алекс пробежал быстрым, уверенным взглядом по притихшей аудитории, задержался на Бронксе, затем перевёл глаза на Тину. Та машинально глянула на часы и, понимая, что конфликт исчерпан и нужно срочно поставить в нём точку, негромко, но чётко сказала:
– Будем считать, что лекция окончена. Я отпускаю вас на десять минут раньше. Старшие курсы – с вас рефераты, младший курс – получите на коммуникаторы модель, сгенерированную по реальным данным из сектора Ретрата-77. Объект не до конца расшифрован, энергетические контуры нестабильны. Ваша задача – составить экспедиционный протокол первой фазы исследования. Учтите не только археологический, но и технический контекст. Все свободны!
Студенты задвигали стульями, кто-то спешил выйти, кто-то переговаривался на ходу. Аудитория постепенно опустела. Алекс остался на месте, не торопясь собираться и покидать её. Тина заметила это краем глаза, потому встала и подошла ближе к нему.
– Простите меня, Тина, – спокойно произнёс Алекс, выпрямившись и посмотрев пристально на девушку, он не повышал голоса и не делал попытки оправдаться. – Похоже, я проспал большую часть лекции и тем самым, возможно, невольно подал плохой пример для остальных.
Алекс развёл руки в стороны и опустил их, глядя на неё с равным сочетанием уважения, симпатии и усталости, но без тени вины. В его лице читалась скорее искренность и сожаление, чем стремление сгладить ситуацию.
– Пытаетесь сейчас выгородить Бронкса? – отозвалась Тина, не пряча иронии в голосе, но всё же не отводя от него взгляда.
– Ни в коей мере. Бронкс из тех, кто воспринимает лишь два языка: прямую силу или формальный авторитет, – сдержанно ответил Алекс. – И, к сожалению, я действительно дал ему повод вести себя так, как он позволил себе в конце занятия.
– Вы не совсем студент, точнее, вы даже не студент, а всего лишь временный курсант, – произнесла Тина, слабо улыбнувшись, хотя взгляд её оставался серьёзным. Она тем временем отвлеклась на интерфейс и отключила голографический проектор.
– Кроме того, я формально значусь в качестве внештатного инструктора. Это, разумеется, ещё больше осложняет ситуацию, – заметил Алекс, позволив себе чуть заметную усмешку. Он смотрел на девушку открыто, спокойно, давая ей возможность самой задать тон дальнейшему разговору. Умом понимал, что стоит уйти, но…
Тина почувствовала лёгкое смущение, но не отвела взгляд от его глаз, лишь на мгновение задержала дыхание, прежде чем вновь заговорить.
– Алекс… – быстро произнесла она, сделав шаг и приближаясь к нему практически вплотную, опасаясь, что он уйдёт прежде, чем она успеет сказать то, что намеревалась. – Я хотела вас поблагодарить за то, что вы вмешались.
– Не стоит благодарности, – спокойно ответил Алекс, вновь встретившись с ней взглядом. – Вы женщина, вы молоды, красивы, и вы всего на два года старше части этих курсантов. Они не воспринимают вас всерьёз, потому что в крови играет тестостерон, и они привыкли равняться не на знания, а на звания. Вы гражданская, а значит, для них не авторитет, а объект желания… Иногда их нужно быстро и резко ставить на место, прежде чем станет поздно, и ситуация выйдет из-под контроля. Для меня это несложно, Тина.
Алекс собирался отступить, но в этот момент Тина инстинктивно коснулась его руки. Её пальцы едва задели его ладонь, но уже в следующее мгновение именно он, не торопясь, накрыл её руку своей. Его прикосновение было тёплым, спокойным, сдержанным, но совершенно недвусмысленным. Алекс не удерживал её, но и не отпускал, он хотел дать ей время осознать, что это прикосновение важно и для него тоже. Подушечка его большого пальца нежно пробежала по внутренней стороне её ладони.
Тина не отдёрнула руку, но её сердце забилось чаще, а дыхание стало неравномерным, она не чувствовала угрозы от него, ощущала только внутреннее волнение и лёгкий восторг. Это ощущение было очень личным, почти забытым, вызывающим неожиданную, но приятную неуверенность внутри, и дрожь во всём теле.
– Алекс, – заговорила Тина после небольшой паузы, заставляя себя очнуться, но не прерывая этого странного телесного контакта, – я вчера была в медицинском центре. Случайно услышала обсуждение ваших данных. Я так поняла, что вы уже прошли четыре полных когнитивных имплантационных загрузки. Вам остался только последний блок?
– Именно поэтому вы не стали меня будить во время лекции? – спросил Алекс, понижая голос, понимая, что в её словах прозвучало нечто большее, чем формальная забота, и это отозвалось рокочущим теплом внутри и удовлетворением. Даже восторгом – никто и никогда вот так не думал о нём, не проявлял заботы и волнения.
– Да, – не сразу ответила Тина. – Вы выглядели истощённым. Эта технология всё ещё нестабильна и, наверное, никогда не станет стабильной. Да, она даёт быстрый, но, заметьте, условный эффект, и цена за ускоренное усвоение материала, за прямую загрузку в когнитивные и эмоциональные структуры мозга, слишком высока. Организм не восстанавливается так быстро. Центры сна, гормональные регуляторы, периферические импульсы – всё подвергается жесточайшему напряжению. Вы не просто устали, вы действительно нуждались в том, чтобы ваш организм отдохнул.
Алекс продолжал смотреть на неё, и в этом взгляде было только лёгкое, почти незаметное уважение, смешанное с живым интересом и… чем-то большим… вот только Тина боялась даже мысленно озвучить свои догадки и ощущения.
– Всё в порядке, для меня нагрузки привычны, – произнёс он наконец. – Но… необычно и приятно, что вы это заметили. Беспокоитесь…
Тина улыбнулась, её рука всё ещё оставалась в его ладони, и она не спешила её забирать.
– Алекс, послушайте, я понимаю… но вы должны осознать, что речь идёт о технологии, которая до сих пор считается экспериментальной, и её массовое внедрение было приостановлено именно потому, что она вызывает тяжёлые побочные эффекты, особенно при подобной интенсивности, – тихо произнесла Тина, опустив взгляд и снова вернув его к лицу Алекса. – Если бы это действительно было так просто, как кажется, академии уже давно стали бы музеями. Но ведь человеческий мозг – это не просто носитель информации. Он – это память, ассоциации, контекст, эмоции и пластичность, наконец. А вы загоняете в него сырой массив без возможности переработки, не мучайте себя, пожалуйста. Я хочу сказать, что не нужно так издеваться над своим организмом. То, что вы загрузили… я вам зачту курс!
Алекс едва заметно вздохнул, принимая её заботу как нечто, чего не ожидал, но что, вопреки всему, вызывало у него радость. Он не хотел отпускать её руку, продолжая удерживать её между своими ладонями, но через несколько секунд, неохотно, всё же позволил ей выскользнуть.
– Если бы всё действительно было так просто, как вы говорите, – произнёс он, чуть склонив голову, – возможно, я и не согласился бы. Но мне эти знания действительно нужны, не отметка о зачёте, а именно знания, и быстро. Проблема в том, что пока я ощущаю лишь мозаичную структуру. Информация не интегрируется полностью, или, точнее, она всплывает фрагментами, рывками, только если я сталкиваюсь с триггером – словом, образом, движением. Это не обучение, это хаотичный набор рефлексов, тут вы правы, но альтернативы я не вижу.
– Да, – кивнула Тина, всё ещё внимательно наблюдая за выражением его лица, – в отдельных случаях полная интеграция может занять годы, а в некоторых даже десятилетие. Именно поэтому с начала пятого цикла технология была выведена из учебных программ и оставлена в арсенале исключительно военных или исследовательских подразделений, и то как незавершённый научный проект. Даже при всей её внешней перспективности. Я бы на вашем месте всё же не стала рисковать, особенно учитывая реабилитацию…
– Что я могу сказать? Всё сложно, Тина. Кроме уже озвученного вами, есть и другая проблема.
Она говорила спокойно, но увлечённо, и, когда закончила, в зале повисла тишина.
– Хорошо, Алика, – кивнула Тина, и на этот раз в её голосе прозвучала сдержанная, но явная похвала. – А вам, Бронкс, и всей группе старшего потока курсантов, сегодня присутствующей на лекции, придётся подготовить письменный реферат и анализ с примерами реальных объектов, подтверждающих различие между визуальной сложностью и структурной преднамеренностью.
Произнеся это, Тина на миг снова повернула голову в сторону окна. Алекс по-прежнему спал, не реагируя на происходящее, и только теперь она осознала, насколько несвойственно для неё самой было подобное мягкое отношение.
– Вот чёрт… – тихо пробормотал Бронкс, откинувшись на спинку кресла и небрежно бросив ручку на стол. – Мне, значит, заняться нечем.
По аудитории прошёл глухой гул недовольства. Кто-то скрестил руки на груди, кто-то зашептался с соседом, а один из курсантов с переднего ряда сдержанно поднял руку.
– Тина Алексеевна… – неуверенно начал он, будто колебался, стоит ли связываться.
– Молодые люди, – произнесла она, опёршись ладонями о край стола, сдерживая раздражение, но не пряча его полностью, – у вас мой курс стоит как обязательный дополнительный. Да, это не ваш выбор, и вы не воспринимаете его всерьёз, многие из вас посещают его только ради получения недостающих баллов. Но это не значит, что можно сидеть на занятиях и ждать, пока вам всё зачтут просто за посещение. Хотя бы основы вы обязаны знать и понимать!
– Зачем нам, вообще, эта муть? – негромко, но достаточно отчётливо фыркнул кто-то с заднего ряда. – История – бесполезная наука…
Тина выпрямилась, сделала паузу, и только потом спокойно, но с нажимом ответила:
– Во-первых, не бесполезная. Во-вторых, мы готовим не историков, а специалистов, которые, возможно, первыми ступят на неизвестную поверхность. И очень часто случается так, что именно вы, военные, оказываетесь первыми там, где затем начинают работу археологи и где развёртываются полноценные научные экспедиции. Вы должны уметь определить: можно ли к предмету прикоснуться, можно ли его переместить, активируется ли он от контакта или нет. Как вы все знаете, мы далеко не одни во вселенной: есть расы дружественные, есть агрессивные, а есть те, кого мы ещё не встретили. Кроме того, начав экспансию, человечество столкнулось со следами працивилизаций. Большинство находок в дальних секторах не имеют чёткой культурной или биомеханической связи с современным человечеством. Однако бывают исключения.
Тина наклонилась, активировала планшет, и голографическая проекция изменилась: появилось изображение обломков архитектурной конструкции с арочными проёмами, внутренней симметрией, изогнутыми рельефами.
– Вот это, – немного сбивчиво продолжила она, – фрагмент комплекса, обнаруженного в секторе Альфа-семьдесят семь. Анализ показал, что материал не совпадает ни с одной земной сплавной формой, а энергетические остатки указывают на принцип, до сих пор нам неизвестный. И всё же архитектура… уровень совпадения с земными мегалитическими схемами более восьмидесяти процентов. Символика, планировка, паттерн…
– То есть это были... люди? – осторожно спросила одна из студенток.
Тина замерла, перевела взгляд на голограмму, вздохнула и произнесла:
– Это сложный вопрос. На который наука пока не даёт однозначного ответа. Но мы обязаны учитывать вероятность того, что человеческая цивилизация или близкая к ней по морфологии и когнитивной структуре существовала в космосе задолго до текущего этапа земной истории.
– Но мы возвращаемся к тому, что каждому своё, – усмехнулся Бронкс, откинувшись ещё вольготнее. – Красивые девушки забивают себе головы исторической глупостью, а сильные мальчики…
Его фраза не завершилась. Чуть хрипловатый, но чёткий голос раздался с заднего ряда:
– А сильные мальчики, если хотят сохранить свои задницы в целости и сохранности, должны понимать элементарные азы и не нервировать преподавателя.
Алекс поднялся со своего места, прошёл вдоль ряда и остановился у кафедры, облокотившись на край стола. Он двигался спокойно, без резких движений, но в его шаге чувствовалась уверенность и физическая сила. Несмотря на бледность и следы недавней усталости, в этой позе он выглядел собранным и опасным. Тина, наблюдая за ним, почти машинально отметила, как резко изменилась атмосфера в зале: кто-то выпрямился, кто-то замолчал, а кто-то буквально замер с полуоткрытым ртом.
Алекс говорил ровно, не повышая голоса:
– Один из вас рано или поздно может оказаться на заброшенном объекте… древнем объекте. И не распознать предупреждающий символ. А если под вами окажется платформа активации, а вы её примете, допустим, за плиту с датой? Ошибка будет стоить не реферата, она будет стоить вам жизни. Отсюда первое правило: не знаешь – не трогай. Курсанты, все вы, оказавшись на дальних рубежах, будете там не на экскурсии. И многие побывают на полевых миссиях. И если вы спутаете условный символ доступа с маркировкой сигнальной ловушки, то погубите и себя, и тех, кто рядом. Высшее командование не просто так решило, что старшие курсы пройдут азы археоанализа.
Он выдержал паузу и добавил:
– Вопросы?
– Так вы действительно проходите ускоренный курс повышения квалификации? – немного ехидно, с притворной улыбкой спросил Бронкс, метнув раздражённый взгляд в сторону Алекса. – А мы думали, вас списали, капитан…
– Курсант Бронкс, если у вас есть ко мне вопросы личного характера, жду вас вечером в спортзале, – спокойно произнёс Алекс, скрестив руки на груди. – С удовольствием объясню, почему наличие дяди-адмирала не играет существенной роли ни в учёбе, ни в последующей службе…
Тина впервые за всё занятие позволила себе улыбнуться, быстро отвела взгляд и приняла более спокойную позу. Она чувствовала, как её внутреннее напряжение спало, и с лёгким стыдом осознала, что голос Алекса оказался для неё сейчас надёжнее любого словесного аргумента. Она знала, что должна была остановить эту сцену ещё в начале, не позволять себе растерянности, но не сделала этого. И, как ни странно, не сожалела, а сам факт вот такой поддержки и защиты согрел душу.
В аудитории послышались смешки. Бронкс дёрнулся, резко выпрямился, сжал челюсти, но от открытой вспышки ярости удержался – слишком много взглядов, слишком явное было нарушение субординации. Алекс, не изменив тона, продолжил:
– А теперь загляните в себя, курсанты, и хорошо подумайте. Каждый из вас пришёл сюда за своей мечтой: пилоты, навигаторы, штурмовики... Но чем обернулась бы ваша мечта, если бы пятьсот лет назад, когда человечество только начало колонизировать внешние орбиты и ближайшие системы, одна из экспедиций не наткнулась на планету Элиору? Именно тогда был обнаружен первый значимый археообъект – каменная плита… хранилище кристаллов с энергетическими записями. Только спустя тринадцать лет мы научились стабилизировать прокол и попали в первый портальный узел. Всё, что мы сегодня знаем о пространственных скачках, началось с камня. Камня, курсант Бронкс. Так что немного больше уважения к своему преподавателю и к предмету, который вы, возможно, не поняли.
Алекс пробежал быстрым, уверенным взглядом по притихшей аудитории, задержался на Бронксе, затем перевёл глаза на Тину. Та машинально глянула на часы и, понимая, что конфликт исчерпан и нужно срочно поставить в нём точку, негромко, но чётко сказала:
– Будем считать, что лекция окончена. Я отпускаю вас на десять минут раньше. Старшие курсы – с вас рефераты, младший курс – получите на коммуникаторы модель, сгенерированную по реальным данным из сектора Ретрата-77. Объект не до конца расшифрован, энергетические контуры нестабильны. Ваша задача – составить экспедиционный протокол первой фазы исследования. Учтите не только археологический, но и технический контекст. Все свободны!
Студенты задвигали стульями, кто-то спешил выйти, кто-то переговаривался на ходу. Аудитория постепенно опустела. Алекс остался на месте, не торопясь собираться и покидать её. Тина заметила это краем глаза, потому встала и подошла ближе к нему.
– Простите меня, Тина, – спокойно произнёс Алекс, выпрямившись и посмотрев пристально на девушку, он не повышал голоса и не делал попытки оправдаться. – Похоже, я проспал большую часть лекции и тем самым, возможно, невольно подал плохой пример для остальных.
Алекс развёл руки в стороны и опустил их, глядя на неё с равным сочетанием уважения, симпатии и усталости, но без тени вины. В его лице читалась скорее искренность и сожаление, чем стремление сгладить ситуацию.
– Пытаетесь сейчас выгородить Бронкса? – отозвалась Тина, не пряча иронии в голосе, но всё же не отводя от него взгляда.
– Ни в коей мере. Бронкс из тех, кто воспринимает лишь два языка: прямую силу или формальный авторитет, – сдержанно ответил Алекс. – И, к сожалению, я действительно дал ему повод вести себя так, как он позволил себе в конце занятия.
– Вы не совсем студент, точнее, вы даже не студент, а всего лишь временный курсант, – произнесла Тина, слабо улыбнувшись, хотя взгляд её оставался серьёзным. Она тем временем отвлеклась на интерфейс и отключила голографический проектор.
– Кроме того, я формально значусь в качестве внештатного инструктора. Это, разумеется, ещё больше осложняет ситуацию, – заметил Алекс, позволив себе чуть заметную усмешку. Он смотрел на девушку открыто, спокойно, давая ей возможность самой задать тон дальнейшему разговору. Умом понимал, что стоит уйти, но…
Тина почувствовала лёгкое смущение, но не отвела взгляд от его глаз, лишь на мгновение задержала дыхание, прежде чем вновь заговорить.
– Алекс… – быстро произнесла она, сделав шаг и приближаясь к нему практически вплотную, опасаясь, что он уйдёт прежде, чем она успеет сказать то, что намеревалась. – Я хотела вас поблагодарить за то, что вы вмешались.
– Не стоит благодарности, – спокойно ответил Алекс, вновь встретившись с ней взглядом. – Вы женщина, вы молоды, красивы, и вы всего на два года старше части этих курсантов. Они не воспринимают вас всерьёз, потому что в крови играет тестостерон, и они привыкли равняться не на знания, а на звания. Вы гражданская, а значит, для них не авторитет, а объект желания… Иногда их нужно быстро и резко ставить на место, прежде чем станет поздно, и ситуация выйдет из-под контроля. Для меня это несложно, Тина.
Алекс собирался отступить, но в этот момент Тина инстинктивно коснулась его руки. Её пальцы едва задели его ладонь, но уже в следующее мгновение именно он, не торопясь, накрыл её руку своей. Его прикосновение было тёплым, спокойным, сдержанным, но совершенно недвусмысленным. Алекс не удерживал её, но и не отпускал, он хотел дать ей время осознать, что это прикосновение важно и для него тоже. Подушечка его большого пальца нежно пробежала по внутренней стороне её ладони.
Тина не отдёрнула руку, но её сердце забилось чаще, а дыхание стало неравномерным, она не чувствовала угрозы от него, ощущала только внутреннее волнение и лёгкий восторг. Это ощущение было очень личным, почти забытым, вызывающим неожиданную, но приятную неуверенность внутри, и дрожь во всём теле.
– Алекс, – заговорила Тина после небольшой паузы, заставляя себя очнуться, но не прерывая этого странного телесного контакта, – я вчера была в медицинском центре. Случайно услышала обсуждение ваших данных. Я так поняла, что вы уже прошли четыре полных когнитивных имплантационных загрузки. Вам остался только последний блок?
– Именно поэтому вы не стали меня будить во время лекции? – спросил Алекс, понижая голос, понимая, что в её словах прозвучало нечто большее, чем формальная забота, и это отозвалось рокочущим теплом внутри и удовлетворением. Даже восторгом – никто и никогда вот так не думал о нём, не проявлял заботы и волнения.
– Да, – не сразу ответила Тина. – Вы выглядели истощённым. Эта технология всё ещё нестабильна и, наверное, никогда не станет стабильной. Да, она даёт быстрый, но, заметьте, условный эффект, и цена за ускоренное усвоение материала, за прямую загрузку в когнитивные и эмоциональные структуры мозга, слишком высока. Организм не восстанавливается так быстро. Центры сна, гормональные регуляторы, периферические импульсы – всё подвергается жесточайшему напряжению. Вы не просто устали, вы действительно нуждались в том, чтобы ваш организм отдохнул.
Алекс продолжал смотреть на неё, и в этом взгляде было только лёгкое, почти незаметное уважение, смешанное с живым интересом и… чем-то большим… вот только Тина боялась даже мысленно озвучить свои догадки и ощущения.
– Всё в порядке, для меня нагрузки привычны, – произнёс он наконец. – Но… необычно и приятно, что вы это заметили. Беспокоитесь…
Тина улыбнулась, её рука всё ещё оставалась в его ладони, и она не спешила её забирать.
– Алекс, послушайте, я понимаю… но вы должны осознать, что речь идёт о технологии, которая до сих пор считается экспериментальной, и её массовое внедрение было приостановлено именно потому, что она вызывает тяжёлые побочные эффекты, особенно при подобной интенсивности, – тихо произнесла Тина, опустив взгляд и снова вернув его к лицу Алекса. – Если бы это действительно было так просто, как кажется, академии уже давно стали бы музеями. Но ведь человеческий мозг – это не просто носитель информации. Он – это память, ассоциации, контекст, эмоции и пластичность, наконец. А вы загоняете в него сырой массив без возможности переработки, не мучайте себя, пожалуйста. Я хочу сказать, что не нужно так издеваться над своим организмом. То, что вы загрузили… я вам зачту курс!
Алекс едва заметно вздохнул, принимая её заботу как нечто, чего не ожидал, но что, вопреки всему, вызывало у него радость. Он не хотел отпускать её руку, продолжая удерживать её между своими ладонями, но через несколько секунд, неохотно, всё же позволил ей выскользнуть.
– Если бы всё действительно было так просто, как вы говорите, – произнёс он, чуть склонив голову, – возможно, я и не согласился бы. Но мне эти знания действительно нужны, не отметка о зачёте, а именно знания, и быстро. Проблема в том, что пока я ощущаю лишь мозаичную структуру. Информация не интегрируется полностью, или, точнее, она всплывает фрагментами, рывками, только если я сталкиваюсь с триггером – словом, образом, движением. Это не обучение, это хаотичный набор рефлексов, тут вы правы, но альтернативы я не вижу.
– Да, – кивнула Тина, всё ещё внимательно наблюдая за выражением его лица, – в отдельных случаях полная интеграция может занять годы, а в некоторых даже десятилетие. Именно поэтому с начала пятого цикла технология была выведена из учебных программ и оставлена в арсенале исключительно военных или исследовательских подразделений, и то как незавершённый научный проект. Даже при всей её внешней перспективности. Я бы на вашем месте всё же не стала рисковать, особенно учитывая реабилитацию…
– Что я могу сказать? Всё сложно, Тина. Кроме уже озвученного вами, есть и другая проблема.
