Через три часа, все присутствующие в кабинете сроднились от недостатка кислорода и запаха явного перегара, даже приоткрытое окно не спасало. Поэтому, когда один из задержанных вдруг бросился к дверям, полицейские не сразу сообразили, что происходит. Худощавый вскочил, но остановить того не успел, споткнувшись о стул.
Пришлось мне ставить беглецу подножку. Запнувшись, он вылетел в коридор носом вперёд, после чего его и повязали. На этот раз верёвкой.
— Спасибо за содействие, — пробурчал мне худощавый, когда наконец-то с большей частью задержанных разобрались. В отделе остались мы с ним и ещё двое сотрудников.
— Спасибом не отделаетесь, — нагло заявила я. В конце концов, раз я очутилась неизвестно где, надо брать судьбу в свои руки. — Вам помощник нужен?
— Да, — кивнул он, не сводя с меня глаз.
Я уставилась на него, как удав на кролика, чтобы не сорвался с крючка. Как говаривал мой учитель Семён Евграфович: держи зрительный контакт, если хочешь припереть оппонента к стенке.
— Тогда возьмите на работу! — выпалила я.
— Вас?! — уставился он на меня. — А вы вообще кто?
— Я лядь, — гордо вскинула голову и выпятила свою объёмную грудь вперёд, давая возможность полюбоваться, какие у них ляди.
«Господи, да кто же так назвал бедных леди!»
— Лядь? — Он недоверчиво осмотрел меня, на короткое мгновение задержав взгляд на моих формах.
— Да, — кивнула я ему, чтобы не сомневался: мне позарез нужна работа! — Истинная.
— И кем же вы, лядь Бланка, хотите работать?
— Да хотя бы вашим помощником, — решила не мелочиться. — Вот у вас есть помощник?
— У меня?! Вы хоть представляете, что это за работа? Вы думаете, что сюда берут всех желающих?
— Думаю, у вас их немного, — усмехнулась я. — Бумага, на которой написано объявление, скоро от старости рассыплется, а вакансия до сих пор открыта. Так как насчёт работы, старший полицейский?
— Капитан, — поправил он меня. «Вот надо же, капитан, как и у нас — капитан, а вот леди почему-то ляди, а мужики вообще молчу кто!» — Так-то у нас в основном мужчины работают. Женщин мало, и они все магини. Кстати, вы магиня?
— Думаю, нет, — улыбнулась я. — Хотя, не знаю.
— Разве так бывает?
— А почему нет? Я не интересовалась этим раньше, — пожала я плечами.
Мужик как-то странно на меня покосился и решил перевести тему:
— Расскажите лучше, лядь Бланка, как возле вас оказались пострадавшие?
— Это вы про тех, что решили до меня довязаться? Спасибо, что у меня в руках оказалась сковорода, а то лежала бы я.
— То есть вы не отрицаете, что вам дали сковороду с яичницей? — Хитроумный капитан решил меня подловить на слове.
— Нет, не отрицаю, но я в корне не согласна с утверждением, что съела её содержимое.
— Но это же вы выкинули яичницу?
— Я?! — изобразила искреннее удивление. «Фиг ты угадал, товарищ капитан!» — Вы не правы! Я защищалась. На меня напали. Что я, по-вашему, должна была делать? Предложить нападавшему подержать яйца в руках, пока я его бью?
— Ну я не знаю… — замялся худощавый, странно на меня посмотрев. Если он подумал не то, что я ему сказала, то это его вина. — Но теперь её нет! А значит, кто-то должен оплатить таверне убытки.
— А не трогала чужую яичницу, — не сдавалась я. Никогда раньше не замечала за собой, что я упёртая. Но чем больше на меня наседали, тем сильнее я сопротивлялась. — Вот пусть кто ей измазался, тот и платит, — разозлилась я. — Спросите у него, зачем он её себе на голову надел?
— Подождите, но это же вы его сковородой стукнули!
— Я его сковородой била, а не яичницей. Так что платить не буду!
— А надо!
— Вот и удержите стоимость яичницы с моей первой зарплаты! — предложила я. — Конечно, если докажете, что я её специально кинула.
— Лядь Бланка, как вы собираетесь у нас работать, если не слушаете, что вам говорят?
— Но я же пока у вас не работаю, а как только возьмёте, я стану выполнять все ваши поручения.
— То есть вы хотите сказать, что, если я вас завтра с утра порекомендую в свой отдел, вы сразу согласитесь оплатить яичницу?
— Нет, не сразу, а с зарплаты, — прищурилась я, раздумывая, что с таким начальником мы сцепимся на второй день. Первый я ещё потерплю. — И то скрепя сердце, потому что не считаю себя виноватой. Так вы возьмёте меня на работу?
— А вы не боитесь? Нам иногда приходится патрулировать улицы.
— Ну если вы дадите мне сковороду… — начала было я, но дружный ржач прервал меня на полуслове.
— Лядь Бланка, а ваши родные не будут против? Всё-таки ляди у нас не работают.
Хотела ему сказать, что они вообще работать не любят, но вряд ли бы он меня понял. Отделалась общими фразами:
— Я сирота — это раз, два — если вы не скажете никому, кто я, то я не собираюсь афишировать свою принадлежность к титулованному обществу. Есть ещё и три… — Я замолчала, размышляя, говорить или нет, но потом решила, что нет смысла скрывать. Всё равно все увидят и поймут. — Мой отец в пух и прах продул всё состояние.
— Сожалею…
Я тоже сожалела, думаю, мне бы понравилось оказаться в богатом доме. Но, увы, меня не спрашивали. Договорившись, что подойду с утра, я направилась домой, надеясь, что баба Нюша ещё не пришла. Дом встретил меня пустыми комнатами. Я решила, пока её нет, поискать книги. Должны же они тут быть. Была ещё одна проблема — смогу ли я читать так же свободно, как и говорить. Если нет, то размеры проблемы сразу вырастали до катастрофических. С работой пришлось бы проститься. Во всяком случае до того времени, пока не обучусь грамоте. Правда теплилась у меня надежда — раз настоящая Бланка из местной знати, то грамоте она должна быть обучена.
Книги нашлись в комоде, среди вышитых салфеток и двух старых скатертей. Взяв в руки уставилась на обложку. В глазах на короткое мгновение появилась пелена. Я поморгала и тут к моему удивлению незнакомые закорючки приобрели смысл, словно я прошла ещё один уровень адаптации. Книга в моих руках называлась «Лирические рассказы», вторая «Исторические заметки монаха Йова». Естественно, что заинтересовала меня история Бохемии. Надо хоть полистать, а то кто-нибудь что-нибудь спросит, и я зависну. Как я сразу не подумала про книги!
Согласно данным этой писанины — не знаю, насколько она правдива — королевство существовало примерно тысячу лет. А вот летоисчисление велось от некоего столпотворения народов возле источника жизни, после которого все разбрелись. Я так и не поняла, зачем они сначала там толпились, ну да ладно, может, кто умный потом расскажет. Этот источник и породил в мире магию. Потом были всякие битвы магов, сражения с драконами. В общем, всё как всегда. У меня было ощущение, что я читаю какой-то низкопробный фантастический роман. Я раньше в подобную чепуху не верила: может, постараться более реалистично взглянуть на мир? Тогда динозавры вполне могли сойти за драконов. Маги — за каких-нибудь рыцарей. Я вздохнула. Так вот, сейчас шёл пять тысяч семьдесят восьмой год от столпотворения. Месяц — цветень. Потом будет липень. Месяцев было тринадцать. Похоже, на дворе был конец нашего мая. Захлопнув книгу, я уставилась в окно. Мысли, словно скакуны из песни, проносились в голове: главное, не свихнуться!
Старушка появилась намного позже, уставшая, но довольная.
— Ты что, не ела? — выглянула она из небольшой кухоньки, куда сразу направилась с принесённой корзинкой.
— Я тебя ждала, баб Нюш. Что ж я одна есть буду! А ты где так долго была?
— Неважно, пойдём лучше поедим, — отмахнулась от вопроса старушка.
Отложив книгу в сторону, я пошла на кухню. Мы уселись за стол, и только тут я обратила внимание на её покрасневшие руки.
— Баб Нюш, а что это у тебя с руками?
— Ничего. — Она тут же спрятала их под стол. — Чё глазастая-то такая стала? Раньше и внимания бы не обратила! Ешь давай. Смотри, я вот сыр купила, как ты любишь, и маслице для тебя. А чуть позже тесто поставлю, булочек напеку.
— Баб Нюш, не увиливай! Ты стирала, да?! Ну зачем?
— Как зачем? — всполошилась моя неугомонная бабуля. — А жить-то на что? Подумаешь, похожу, постираю. Ничего страшного не случится.
— Баб Нюш-Ладислава, — строго сказала я, — хэрр, который не хэрр, деньги за месяц отдал. Но это ещё не всё. Завтра я иду на работу, а ты теперь будешь сидеть дома.
— На работу! — вытаращилась старушка. — Ох, Высшие, что вы сделали с её головой! Это куда ты собралась? Ты же ничего не умеешь!
— Няня! — прикрикнула я.
— Ну, если только гувернанткой возьмут, — принялась рассуждать старушка. — Но ты же детей в глаза не видела. Ладно, видела. Но туда же рекомендательное письмо обязательно нужно, а у тебя его нет. Или ты нашла кого за сходную цену?
— Нашла, — согласилась я. — Только я не собираюсь в гувернантки, это ты правильно сказала. Я пойду в полицию. Ясно?
— Куда? — схватилась за сердце баба Нюша и икнула. — В полицию?! С ума девка сошла! Как есть сбрендила! Ты же лядь! Какая тебе полиция!
— Баб Нюш, ну какая я лядь! Ни тебе платьев, ни дома, ни денег. Треников и тех нет!
— Чаво нет?! — на секунду замерла старушка. У неё была поразительная способность время от времени начинать коверкать слова. Говорит, говорит, да и выдаст какой-нибудь перл. — Мозгов у тебя нет! А с болезнью и ума не стало! Лядь — это воспитание и нежное состояние души, а не тряпки!
— Ну, это как раз всё со мной и останется, — попыталась успокоить я её. — Знаешь, какая я нежная в душе! Закачаешься!
— Ох, Бланка, смотрю на тебя: глаза твои, лицо твоё, голос твой, а всё равно словно подменили.
— Лучше или хуже подсунули? — с трепетом спросила у неё.
— Пожалуй, лучше, — тепло улыбнулась баба Нюша. Не выдержав, я бросилась к старушке и обняла её. — Да не подлизывайся ужо. Ох, беда мне с тобой.
Утром вскочила ни свет ни заря. Жутко переживала, словно я девчонка, впервые идущая устраиваться на работу. Быстро сделала разминку, поплескалась в ведре. И вновь пообещала себе, что, как только приобрету приличную одежду для занятий спортом, узнаю, где река, и обязательно буду ходить туда по утрам.
Бабу Нюшу, видать, разбудил мой «нежный» топот, потому что, когда я вышла из комнаты «для плесканий в ведре», она вовсю хлопотала на кухне. Соорудила мне два бутерброда с сыром: один на завтрак, второй для работы. Позавтракав, я облачилась в платье серой мыши, чмокнула старушку в щёку и только собралась бежать на работу, как в дверях меня остановила моя беспокойная нянюшка.
— Бери-бери, вдруг понадобится, — сунула она мне в карман несколько монеток.
Когда-то давно баба Нюша заменила мне мать, решившую выйти второй раз замуж. Нет, я её не осуждала, просто в её новой семье для маленькой девочки с голубым бантом на макушке, увы, не нашлось места, и я осталась жить у бабули. Не могу сказать, что я была несчастна, потому что баба Нюша с её огромным сердцем не дала мне почувствовать себя одинокой. Правда, иногда было немного обидно, что мать просто выкинула меня из своей жизни, словно ненужную вещь. Стараясь ей доказать, как она ошиблась, я прекрасно училась и занималась спортом. И, только став взрослей, поняла, что моей матери было всё равно. Никогда не понимала, как так можно!
Смерть бабы Нюши выбила меня из колеи, я знала, что ничего не будет так, как прежде. Возможно, именно поэтому я согласилась поменять работу и перейти в спецслужбы. Чтобы не было времени и сил вспоминать. Но, как показала практика, от себя убежать нельзя.
А вот сейчас в мою жизнь по каким-то неведомым причинам была возвращена баба Нюша, ну или это меня вернули ей. Как бы там ни было, я была рада, что это случилось.
Новое место работы встретило гробовым молчанием. Все шесть сотрудников мужского пола — буду как роза в цветнике — не спускали с моей тучной персоны настороженных взглядов.
— Доброе утро! — радостно поприветствовала притихших полицейских.
— Доброе, — ответил нестройный хор мужских голосов.
— Кому как, — пробурчал «недокормленный» капитан, даже не поднимая на меня глаз от какой-то писульки на клочке бумаги.
«Точно не поел с утра, будет теперь мозг сушить, кандидат в язвенники».
— Кому где, — решила поправить его – обычная практика отвлечь человека от занятия.
— Что? — недоумённо уставился он в мою сторону.
Странное дело, но неадекватным вопросом или ответом всегда было легче привлечь к себе внимание.
— Говорю, на улице прекрасная погода. Кстати, у вас здесь есть кофе? — вспомнила обычное начало рабочего дня у нас в кабинете.
От промелькнувшей в голове картинки стало немного грустно, но я тут же выкинула её из головы: не время раскисать! Жаль, что я не поинтересовалась у бабы Нюши, есть ли он тут вообще.
— Кофе? — нахмурился худощавый. — Вы сейчас про что? Лядь Бланка, вы пришли работать или трепаться?
— И то, и другое, — пошутила я, но, увидев недовольное выражение на его лице, решила немного откатить назад. — Хорошо-хорошо, я поняла, только то.
— Хорошо. Садитесь, — кивнул он на свободный стол, который был придвинут к его рабочему месту. Пожав плечами, я сделала пару шагов в указанном направлении и в удивлении замерла, уставившись на расстояние между моим столом и соседним, где сидел ещё один тощий полицейский. «Может, у них тут поголовно глисты?» — Что-то не так?
— Я, конечно, извиняюсь, но я не пролезу, — развела я руками.
— Ростик, ты чего расселся, словно один? Подвинься!
— Так куда двигаться-то, капитан? Пусть Хонза тогда тоже сдвигается!
— Хонза!
— А что чуть что – сразу Хонза! — возмутился усатый мужик с проплешиной на макушке, но, увидев гневное лицо начальника, сразу стушевался. — Да двигаюсь я, капитан, двигаюсь!
После того, как все сотрудники спрессовались, я влезла-таки в узкий промежуток, правда, моя грудь теперь лежала на столе.
— Нормально устроились? — вежливо поинтересовался капитан у моей груди.
— Ну, скажем так, сижу, — ответила я за неё.
— Тогда пишите заявление о приёме на работу.
Мне сунули желтоватый лист бумаги и перо.
— А чернила? — спросила я, стараясь продемонстрировать свою осведомлённость и между делом подтянуть вырез платья повыше.
— Какие чернила?! — Все удивлённо уставились на меня. Я даже затылком почувствовала их взгляды на накрученном на затылке пучке. — У нас давно маг-перья.
— Надо же, — включила я простушку, — а я думала, что, раз сидим друг на друге, то и пишем обычными чернилами.
— Просто наш кабинет по штату вырос, а по площади — нет, — пробурчал худощавый. — Пишите уже заявление, и будем работать.
— А образец не дадите? — поинтересовалась я.
— Пишите в свободной форме. «Прошу принять помощником следователя по магическим преступлениям».
— По каким преступлениям? — Кажется, я влипла.
— По магическим. А что вас так удивляет?
— Постойте, а почему тогда вы пришли в таверну? Там же просто драка была.
— Мы мимо шли, а раз уж ввязались в это дело, должны были довести до конца. Они там постоянно драки устраивают и ставки делают. Кстати, на вас тоже ставили.
— Откуда вы знаете?
— Лепреконы донесли. Что с вашими глазами, лядь Бланка?
— Можно без лядь, — ушла я от скользкой темы о своих выпученных глазах. Надеюсь, про лепреконов он пошутил. А-то так недолго и до домовых договориться. — Я же сейчас просто ваша помощница.
— Вы правы, Бланка. Пишите, наконец, своё заявление на имя начальника Ивара Бзикована и давайте работать! Кстати, меня зовут Радомил Шивтован.
Пришлось мне ставить беглецу подножку. Запнувшись, он вылетел в коридор носом вперёд, после чего его и повязали. На этот раз верёвкой.
— Спасибо за содействие, — пробурчал мне худощавый, когда наконец-то с большей частью задержанных разобрались. В отделе остались мы с ним и ещё двое сотрудников.
— Спасибом не отделаетесь, — нагло заявила я. В конце концов, раз я очутилась неизвестно где, надо брать судьбу в свои руки. — Вам помощник нужен?
— Да, — кивнул он, не сводя с меня глаз.
Я уставилась на него, как удав на кролика, чтобы не сорвался с крючка. Как говаривал мой учитель Семён Евграфович: держи зрительный контакт, если хочешь припереть оппонента к стенке.
— Тогда возьмите на работу! — выпалила я.
— Вас?! — уставился он на меня. — А вы вообще кто?
— Я лядь, — гордо вскинула голову и выпятила свою объёмную грудь вперёд, давая возможность полюбоваться, какие у них ляди.
«Господи, да кто же так назвал бедных леди!»
— Лядь? — Он недоверчиво осмотрел меня, на короткое мгновение задержав взгляд на моих формах.
— Да, — кивнула я ему, чтобы не сомневался: мне позарез нужна работа! — Истинная.
— И кем же вы, лядь Бланка, хотите работать?
— Да хотя бы вашим помощником, — решила не мелочиться. — Вот у вас есть помощник?
— У меня?! Вы хоть представляете, что это за работа? Вы думаете, что сюда берут всех желающих?
— Думаю, у вас их немного, — усмехнулась я. — Бумага, на которой написано объявление, скоро от старости рассыплется, а вакансия до сих пор открыта. Так как насчёт работы, старший полицейский?
— Капитан, — поправил он меня. «Вот надо же, капитан, как и у нас — капитан, а вот леди почему-то ляди, а мужики вообще молчу кто!» — Так-то у нас в основном мужчины работают. Женщин мало, и они все магини. Кстати, вы магиня?
— Думаю, нет, — улыбнулась я. — Хотя, не знаю.
— Разве так бывает?
— А почему нет? Я не интересовалась этим раньше, — пожала я плечами.
Мужик как-то странно на меня покосился и решил перевести тему:
— Расскажите лучше, лядь Бланка, как возле вас оказались пострадавшие?
— Это вы про тех, что решили до меня довязаться? Спасибо, что у меня в руках оказалась сковорода, а то лежала бы я.
— То есть вы не отрицаете, что вам дали сковороду с яичницей? — Хитроумный капитан решил меня подловить на слове.
— Нет, не отрицаю, но я в корне не согласна с утверждением, что съела её содержимое.
— Но это же вы выкинули яичницу?
— Я?! — изобразила искреннее удивление. «Фиг ты угадал, товарищ капитан!» — Вы не правы! Я защищалась. На меня напали. Что я, по-вашему, должна была делать? Предложить нападавшему подержать яйца в руках, пока я его бью?
— Ну я не знаю… — замялся худощавый, странно на меня посмотрев. Если он подумал не то, что я ему сказала, то это его вина. — Но теперь её нет! А значит, кто-то должен оплатить таверне убытки.
— А не трогала чужую яичницу, — не сдавалась я. Никогда раньше не замечала за собой, что я упёртая. Но чем больше на меня наседали, тем сильнее я сопротивлялась. — Вот пусть кто ей измазался, тот и платит, — разозлилась я. — Спросите у него, зачем он её себе на голову надел?
— Подождите, но это же вы его сковородой стукнули!
— Я его сковородой била, а не яичницей. Так что платить не буду!
— А надо!
— Вот и удержите стоимость яичницы с моей первой зарплаты! — предложила я. — Конечно, если докажете, что я её специально кинула.
— Лядь Бланка, как вы собираетесь у нас работать, если не слушаете, что вам говорят?
— Но я же пока у вас не работаю, а как только возьмёте, я стану выполнять все ваши поручения.
— То есть вы хотите сказать, что, если я вас завтра с утра порекомендую в свой отдел, вы сразу согласитесь оплатить яичницу?
— Нет, не сразу, а с зарплаты, — прищурилась я, раздумывая, что с таким начальником мы сцепимся на второй день. Первый я ещё потерплю. — И то скрепя сердце, потому что не считаю себя виноватой. Так вы возьмёте меня на работу?
— А вы не боитесь? Нам иногда приходится патрулировать улицы.
— Ну если вы дадите мне сковороду… — начала было я, но дружный ржач прервал меня на полуслове.
— Лядь Бланка, а ваши родные не будут против? Всё-таки ляди у нас не работают.
Хотела ему сказать, что они вообще работать не любят, но вряд ли бы он меня понял. Отделалась общими фразами:
— Я сирота — это раз, два — если вы не скажете никому, кто я, то я не собираюсь афишировать свою принадлежность к титулованному обществу. Есть ещё и три… — Я замолчала, размышляя, говорить или нет, но потом решила, что нет смысла скрывать. Всё равно все увидят и поймут. — Мой отец в пух и прах продул всё состояние.
— Сожалею…
Я тоже сожалела, думаю, мне бы понравилось оказаться в богатом доме. Но, увы, меня не спрашивали. Договорившись, что подойду с утра, я направилась домой, надеясь, что баба Нюша ещё не пришла. Дом встретил меня пустыми комнатами. Я решила, пока её нет, поискать книги. Должны же они тут быть. Была ещё одна проблема — смогу ли я читать так же свободно, как и говорить. Если нет, то размеры проблемы сразу вырастали до катастрофических. С работой пришлось бы проститься. Во всяком случае до того времени, пока не обучусь грамоте. Правда теплилась у меня надежда — раз настоящая Бланка из местной знати, то грамоте она должна быть обучена.
Книги нашлись в комоде, среди вышитых салфеток и двух старых скатертей. Взяв в руки уставилась на обложку. В глазах на короткое мгновение появилась пелена. Я поморгала и тут к моему удивлению незнакомые закорючки приобрели смысл, словно я прошла ещё один уровень адаптации. Книга в моих руках называлась «Лирические рассказы», вторая «Исторические заметки монаха Йова». Естественно, что заинтересовала меня история Бохемии. Надо хоть полистать, а то кто-нибудь что-нибудь спросит, и я зависну. Как я сразу не подумала про книги!
Согласно данным этой писанины — не знаю, насколько она правдива — королевство существовало примерно тысячу лет. А вот летоисчисление велось от некоего столпотворения народов возле источника жизни, после которого все разбрелись. Я так и не поняла, зачем они сначала там толпились, ну да ладно, может, кто умный потом расскажет. Этот источник и породил в мире магию. Потом были всякие битвы магов, сражения с драконами. В общем, всё как всегда. У меня было ощущение, что я читаю какой-то низкопробный фантастический роман. Я раньше в подобную чепуху не верила: может, постараться более реалистично взглянуть на мир? Тогда динозавры вполне могли сойти за драконов. Маги — за каких-нибудь рыцарей. Я вздохнула. Так вот, сейчас шёл пять тысяч семьдесят восьмой год от столпотворения. Месяц — цветень. Потом будет липень. Месяцев было тринадцать. Похоже, на дворе был конец нашего мая. Захлопнув книгу, я уставилась в окно. Мысли, словно скакуны из песни, проносились в голове: главное, не свихнуться!
Старушка появилась намного позже, уставшая, но довольная.
— Ты что, не ела? — выглянула она из небольшой кухоньки, куда сразу направилась с принесённой корзинкой.
— Я тебя ждала, баб Нюш. Что ж я одна есть буду! А ты где так долго была?
— Неважно, пойдём лучше поедим, — отмахнулась от вопроса старушка.
Отложив книгу в сторону, я пошла на кухню. Мы уселись за стол, и только тут я обратила внимание на её покрасневшие руки.
— Баб Нюш, а что это у тебя с руками?
— Ничего. — Она тут же спрятала их под стол. — Чё глазастая-то такая стала? Раньше и внимания бы не обратила! Ешь давай. Смотри, я вот сыр купила, как ты любишь, и маслице для тебя. А чуть позже тесто поставлю, булочек напеку.
— Баб Нюш, не увиливай! Ты стирала, да?! Ну зачем?
— Как зачем? — всполошилась моя неугомонная бабуля. — А жить-то на что? Подумаешь, похожу, постираю. Ничего страшного не случится.
— Баб Нюш-Ладислава, — строго сказала я, — хэрр, который не хэрр, деньги за месяц отдал. Но это ещё не всё. Завтра я иду на работу, а ты теперь будешь сидеть дома.
— На работу! — вытаращилась старушка. — Ох, Высшие, что вы сделали с её головой! Это куда ты собралась? Ты же ничего не умеешь!
— Няня! — прикрикнула я.
— Ну, если только гувернанткой возьмут, — принялась рассуждать старушка. — Но ты же детей в глаза не видела. Ладно, видела. Но туда же рекомендательное письмо обязательно нужно, а у тебя его нет. Или ты нашла кого за сходную цену?
— Нашла, — согласилась я. — Только я не собираюсь в гувернантки, это ты правильно сказала. Я пойду в полицию. Ясно?
— Куда? — схватилась за сердце баба Нюша и икнула. — В полицию?! С ума девка сошла! Как есть сбрендила! Ты же лядь! Какая тебе полиция!
— Баб Нюш, ну какая я лядь! Ни тебе платьев, ни дома, ни денег. Треников и тех нет!
— Чаво нет?! — на секунду замерла старушка. У неё была поразительная способность время от времени начинать коверкать слова. Говорит, говорит, да и выдаст какой-нибудь перл. — Мозгов у тебя нет! А с болезнью и ума не стало! Лядь — это воспитание и нежное состояние души, а не тряпки!
— Ну, это как раз всё со мной и останется, — попыталась успокоить я её. — Знаешь, какая я нежная в душе! Закачаешься!
— Ох, Бланка, смотрю на тебя: глаза твои, лицо твоё, голос твой, а всё равно словно подменили.
— Лучше или хуже подсунули? — с трепетом спросила у неё.
— Пожалуй, лучше, — тепло улыбнулась баба Нюша. Не выдержав, я бросилась к старушке и обняла её. — Да не подлизывайся ужо. Ох, беда мне с тобой.
ГЛАВА 3
Утром вскочила ни свет ни заря. Жутко переживала, словно я девчонка, впервые идущая устраиваться на работу. Быстро сделала разминку, поплескалась в ведре. И вновь пообещала себе, что, как только приобрету приличную одежду для занятий спортом, узнаю, где река, и обязательно буду ходить туда по утрам.
Бабу Нюшу, видать, разбудил мой «нежный» топот, потому что, когда я вышла из комнаты «для плесканий в ведре», она вовсю хлопотала на кухне. Соорудила мне два бутерброда с сыром: один на завтрак, второй для работы. Позавтракав, я облачилась в платье серой мыши, чмокнула старушку в щёку и только собралась бежать на работу, как в дверях меня остановила моя беспокойная нянюшка.
— Бери-бери, вдруг понадобится, — сунула она мне в карман несколько монеток.
Когда-то давно баба Нюша заменила мне мать, решившую выйти второй раз замуж. Нет, я её не осуждала, просто в её новой семье для маленькой девочки с голубым бантом на макушке, увы, не нашлось места, и я осталась жить у бабули. Не могу сказать, что я была несчастна, потому что баба Нюша с её огромным сердцем не дала мне почувствовать себя одинокой. Правда, иногда было немного обидно, что мать просто выкинула меня из своей жизни, словно ненужную вещь. Стараясь ей доказать, как она ошиблась, я прекрасно училась и занималась спортом. И, только став взрослей, поняла, что моей матери было всё равно. Никогда не понимала, как так можно!
Смерть бабы Нюши выбила меня из колеи, я знала, что ничего не будет так, как прежде. Возможно, именно поэтому я согласилась поменять работу и перейти в спецслужбы. Чтобы не было времени и сил вспоминать. Но, как показала практика, от себя убежать нельзя.
А вот сейчас в мою жизнь по каким-то неведомым причинам была возвращена баба Нюша, ну или это меня вернули ей. Как бы там ни было, я была рада, что это случилось.
****
Новое место работы встретило гробовым молчанием. Все шесть сотрудников мужского пола — буду как роза в цветнике — не спускали с моей тучной персоны настороженных взглядов.
— Доброе утро! — радостно поприветствовала притихших полицейских.
— Доброе, — ответил нестройный хор мужских голосов.
— Кому как, — пробурчал «недокормленный» капитан, даже не поднимая на меня глаз от какой-то писульки на клочке бумаги.
«Точно не поел с утра, будет теперь мозг сушить, кандидат в язвенники».
— Кому где, — решила поправить его – обычная практика отвлечь человека от занятия.
— Что? — недоумённо уставился он в мою сторону.
Странное дело, но неадекватным вопросом или ответом всегда было легче привлечь к себе внимание.
— Говорю, на улице прекрасная погода. Кстати, у вас здесь есть кофе? — вспомнила обычное начало рабочего дня у нас в кабинете.
От промелькнувшей в голове картинки стало немного грустно, но я тут же выкинула её из головы: не время раскисать! Жаль, что я не поинтересовалась у бабы Нюши, есть ли он тут вообще.
— Кофе? — нахмурился худощавый. — Вы сейчас про что? Лядь Бланка, вы пришли работать или трепаться?
— И то, и другое, — пошутила я, но, увидев недовольное выражение на его лице, решила немного откатить назад. — Хорошо-хорошо, я поняла, только то.
— Хорошо. Садитесь, — кивнул он на свободный стол, который был придвинут к его рабочему месту. Пожав плечами, я сделала пару шагов в указанном направлении и в удивлении замерла, уставившись на расстояние между моим столом и соседним, где сидел ещё один тощий полицейский. «Может, у них тут поголовно глисты?» — Что-то не так?
— Я, конечно, извиняюсь, но я не пролезу, — развела я руками.
— Ростик, ты чего расселся, словно один? Подвинься!
— Так куда двигаться-то, капитан? Пусть Хонза тогда тоже сдвигается!
— Хонза!
— А что чуть что – сразу Хонза! — возмутился усатый мужик с проплешиной на макушке, но, увидев гневное лицо начальника, сразу стушевался. — Да двигаюсь я, капитан, двигаюсь!
После того, как все сотрудники спрессовались, я влезла-таки в узкий промежуток, правда, моя грудь теперь лежала на столе.
— Нормально устроились? — вежливо поинтересовался капитан у моей груди.
— Ну, скажем так, сижу, — ответила я за неё.
— Тогда пишите заявление о приёме на работу.
Мне сунули желтоватый лист бумаги и перо.
— А чернила? — спросила я, стараясь продемонстрировать свою осведомлённость и между делом подтянуть вырез платья повыше.
— Какие чернила?! — Все удивлённо уставились на меня. Я даже затылком почувствовала их взгляды на накрученном на затылке пучке. — У нас давно маг-перья.
— Надо же, — включила я простушку, — а я думала, что, раз сидим друг на друге, то и пишем обычными чернилами.
— Просто наш кабинет по штату вырос, а по площади — нет, — пробурчал худощавый. — Пишите уже заявление, и будем работать.
— А образец не дадите? — поинтересовалась я.
— Пишите в свободной форме. «Прошу принять помощником следователя по магическим преступлениям».
— По каким преступлениям? — Кажется, я влипла.
— По магическим. А что вас так удивляет?
— Постойте, а почему тогда вы пришли в таверну? Там же просто драка была.
— Мы мимо шли, а раз уж ввязались в это дело, должны были довести до конца. Они там постоянно драки устраивают и ставки делают. Кстати, на вас тоже ставили.
— Откуда вы знаете?
— Лепреконы донесли. Что с вашими глазами, лядь Бланка?
— Можно без лядь, — ушла я от скользкой темы о своих выпученных глазах. Надеюсь, про лепреконов он пошутил. А-то так недолго и до домовых договориться. — Я же сейчас просто ваша помощница.
— Вы правы, Бланка. Пишите, наконец, своё заявление на имя начальника Ивара Бзикована и давайте работать! Кстати, меня зовут Радомил Шивтован.
