Сонька ещё и моим огородом занималась, там нужно было убрать то, что успело вырасти. Оставались на огороде только тыквы.
Отвар я не переставала пить, правда, этот горше был, чем тот, что раньше мне давала Сонька.
Лизка ходила все эти дни замкнутая и тихая, ни с кем не разговаривала, а Сонька по секрету мне сказала, что она плачет по ночам, когда думает, что все спят – она так из-за женихов расстроилась, что её никто не выбрал на празднике.
– Лада, можно мне с тобой поговорить? – мялась Сонька, стоя возле меня, когда мы готовили обед.
Она крутила в руках полотенце и боялась посмотреть мне в глаза.
– Конечно! Говори, я тебя слушаю.
– Мы же с тобой – подруги... Я понимаю, что я вам с Никитой – никто. И твой муж взял меня в служки в этот дом! Если меня Ярослав в жёны возьмёт – вы меня отдадите ему?
– Что за глупые вопросы у тебя?! – я подошла, обняла Соньку. – Как это ты нам никто, ты уже член нашей семьи. Что ты такое говоришь! Ты же мне как близкая подруга стала! Столько с нами живёшь, столько для нас делаешь. Как ты могла такую глупость подумать?
– Лада, у меня нет никакого приданого. Всё, что мне давали, когда я замуж выходила, осталось с прошлым мужем, в его доме. Поэтому я хочу, чтобы ты меня научила вязать носки, чтобы их можно было продать и купить себе приданое.
Я прижала к себе Соньку, погладила её по спине, потом положила себе на плечо её голову...
Бедная девочка!
– Конечно, мы с тобой всё сделаем как надо, и у тебя будет хорошее приданое, не хуже чем у других.
– Спасибо, Лада! – Сонька даже покраснела от счастья.
Все эти дни она занималась тем, что возила зерно на мельницу, помолоть на муку. Здесь ей грузил Никита, а там ей помогал Ярослав. Она даже светилась, приходя оттуда. Видно было, как она улыбается своим мыслям и как глаз не сводит с мельницы, когда есть свободная минутка.
Я пришла в кузню, чтобы поговорить с Никитой. А заодно ему принесла обед, а то у него было много работы, и он практически всё время был занят.
– Никита, ты говорил с отцом Ярослава про Соньку? – спросила я.
– Да, говорил, но... Он не против женитьбы своего сына на Соньке, но пока тот не построит свой дом – никаких сватов не будет. Так он сказал...
– С домом, конечно... Не знаю... А вот приданое ей собрать... Ты же не будешь против, чтобы я ей помогла? – спросила я.
На это Никита утвердительно кивнул головой, и я пошла в дом планировать дальше свою «мощную хозяйственную деятельность».
Мой бизнес-план с солью, который я разработала, повёл себя немного не так, как я себе рисовала в голове. Те, кто занимался шкурами, не интересовались солью – только зерном – и брать соль в качестве оплаты не хотели.
В один из торговых дней Никита нашёл мне человека, который продал мне хорошие шкуры за зерно, а зерно я это получила уже за свою соль. Ближе к осени соль даже поднялась немного в цене, и мне удалось, очень выгодно провернуть данную сделку. Я была довольна результатом, и шкурки ждали, когда мы поедем на рынок в город, чтобы их продать.
Было, конечно, желание сшить себе шикарную шубу, и мы с девчонками даже примерили красивые шкурки, но...
Я всё-таки решила не тратить шкурки без насущной необходимости – за них можно ещё улучшить нашу жизнь.
* * *
Через несколько дней после праздника к нам вечером приехал пожилой мужчина небольшого роста, приехал не один, а с молодым человеком. Это мужчина был полностью седым, но было видно – ещё крепкий старичок.
Поздоровавшись со мной, Лизкой и Сонькой, он дальше разговаривал только с Никитой – когда они ужинали – на нас с девчонками не обращая внимания.
Мужик – по имени Прохор – оказался дядькой моего Никиты – он приехал из дальней деревни, где жил с семьёй.
Его сын – тот самый молодой человек по имени Макар – в противовес своему отцу был высоким худощавым парнем. Я практически не слышала его голоса, потому что он в разговор не вступал и ничего не рассказывал.
Макар сидел на лавке рядом с Никитой и не спускал глаз с Соньки, но она этого даже не замечала – наверное, все её мысли занимал сын мельника.
На следующий день Никита с Прохором с утра – позавтракав раньше остальных – ушли в кузню, что-то обсуждать какие-то хитрости по работе.
А мы с Сонькой стали заранее готовить обед – у нас прибавилось едоков, и приходилось готовить больше еды.
Макар старался помочь Соньке: и воду ей подносил, и кормить животных помогал. Всё делал молча, но ходил за ней следом: куда она – туда и он.
Но гости на этом не закончились – уже поздно вечером к нам приехали ещё два молодых парня. Их звали Иван и Павел – это были дальние родственники моего мужа.
Никита встречал гостей во дворе, запалив факелы, а мы с Сонькой поднялись с кроватей, чтобы приготовить еду и накормить прибывших.
Макар помогал распрягать лошадей Никите – опять же молча.
Гости помылись в купальне и сели за стол, чтобы поесть с дороги.
Дядьку Никиты – Прохора – разместили спать на печку, а парней Никита отправил ночевать на сеновал на конюшне. Там на чердаке у нас хранилась часть сена, и они всей гурьбой забрались туда.
Приехавшие ребята – в отличие от Макара – наоборот, были очень говорливые, много смеялись и спрашивали Никиту про невест в посёлке, мол, много ли тут красивых девушек, которые хотят замуж?
Так со смехом, с шутками и прибаутками они поели, но пока спать укладывались – во всех окрестных домах слышал их смех и громкие разговоры. Так что завтра к нам будет много девушек в за какими-то мелочами приходить, чтобы посмотреть на этих весельчаков-женихов.
Утром, покормив всю эту толпу мужиков, мы с Сонькой опять взялись за готовку обеда.
И опять Макар крутился возле моей подруги – он действительно положил на Соньку глаз и, как выяснилось чуть позже, просил Никиту отдать её ему в жёны.
Узнав такую новость, Сонька побледнела и умоляюще посмотрела на Никиту, который правильно истолковал её взгляд и вывел этого Макара с Прохором на улицу.
Что он там им объяснял – этого мы не слышали, но назад Макар вернулся с очень хмурым лицом, а дядька Прохор теперь не спускал глаз ни с меня, ни с Соньки.
После завтрака Никита всех своих родственников разогнал по делам: кто-то ему помогал в кузне; кто-то поил и кормил тех животных, которых у нас теперь прибавилось, кого-то выделил для помощи нам с Сонькой...
Никита позвал Соньку для разговора, и оттуда она вернулась хмурая и грустная.
– Соня, что случилось? – спросила я её.
– Никита, сказал, что Макар хочет меня взять в жёны. У него нет жены, и я буду старшей. И дом там большой, и хозяйство. Сказал, что он и Прохору, и Макару объяснил ситуацию с сыном мельника, что там уже есть какая-никакая договорённость, но... Он мне предложил хорошо подумать, мол, Ярослав – журавль в небе, а Макар – синица в руках, готовый хороший будущий муж... Вот я и думаю...
– И что же ты думаешь?
– Я хочу быть с Ярославом! Лада, ты меня понимаешь? У меня душа возле него поёт. Но если Никита решит, что мне будет лучше с Макаром – куда деваться, мне придётся расстаться с Ярославом и стать женой этого Макара... – тут из глаз Соньки капнули слёзы.
А у меня всё внутри сжалось от обиды за неё – ведь я её полюбила всем сердцем.
– Что за средневековье! Что за дикость! Ты должна быть с тем, кого любишь! – в сердцах воскликнула я.
– Любишь? Это как? – повторила Сонька однажды кем-то заданный вопрос.
– Это когда жить рядом с любимым хочется, и никто тебе больше не нужен, кроме него! – объяснила я немного невнятно, а потом строго добавила. – А за счастье, Соня, нужно бороться!
– Бороться? Как бороться? Мужчина в семье – главный, Никита сейчас – мой хозяин, так что ему решать – с кем я буду жить – а не мне. Он выберет мне лучшего мужа.
– Да ты что, инвалид или крепостная? Никита может и содержит нас, но мы – не его рабы, чтобы он нашими жизнями и судьбами распоряжался! Если ты хочешь быть с Ярославом – так и скажи Никите, а не жди, что кто-то за тебя всё решит. Тебя как телёнка против твоего желания продадут на чужой двор, а это – на всю жизнь! – разгорячилась я и не удержалась от вопроса. – А что Ярослав?
– Он тоже хочет быть со мной, да и батюшка его не против нашего брака. Вот только... Дома у Ярослава пока нет, и поэтому он не может ко мне сватов засылать. По крайней мере – это его отец мельник сказал.
– А Макар, значит, может? Ладно, посиди тут. Сейчас приду.
Я направилась к кузне, где в каких-то железках ковырялся Никита, а Макар крутился поблизости.
– Никита, мне нужно с тобой поговорить...
Мой муж вопросительно посмотрел на меня, отбросил железяку в сторону, и вышел со мной на улицу.
– Сонька не хочет замуж за Макара! – сразу взяла быка за рога я. – Ты же знаешь, что она любит Ярослава. Тогда зачем делать несчастными сразу всех? С человеком, который тебя не любит, тяжело жить, а ещё тяжелее – когда принудили. А Макара Сонька никогда не полюбит.
– Откуда тебе знать – как лучше? – спросил меня Никита, и в этом вопросе я услышала отголоски его давнего принципа: «Я – мужчина, я – главный!»...
Я взяла мужа за руку и, объясняя, постаралась быть ну очень убедительной:
– Я понимаю, что ты хочешь для Соньки устроенной и хорошей жизни – да и я не говорю, что Макар плохой человек – но Сонька не любит его, а это – самое страшное, что может случиться в семье. Когда ты живёшь с нелюбимым человеком, и когда тебя не любят – это больно и обидно. Дом и хозяйство – не самые главные вещи в жизни. Можно без любви нажить хоть десять домов и стадо коров-лошадей, но умирая, проклинать всю свою прожитую жизнь! Услышь меня, прошу тебя!
Я умоляюще смотрела на Никиту, а он помолчал, наклонился и поцеловал меня со словами:
– Скажи Соньке, что я не буду её выдавать замуж за Макара, если она мне сама скажет, что не хочет за него замуж. Ты меня поняла?
Я от радости просто задохнулась и часто-часто закивала головой...
Когда, залетев в дом со всех ног, я Соньке тут же пересказала наш разговор с Никитой – она просветлела лицом и не могла скрыть своей радости.
Когда все сели обедать, на улице у нас опять поднялся шум, и к нам во двор – чёрт бы их побрал! – заехали очередные гости.
Глава 32
В дом вошёл крупный мужчина с усами и бородой. Он был хорошо и богато одет, и по внешнему виду было понятно, что дела у этого мужчины идут очень хорошо.
Вместе с ним вошёл худощавый и высокий пожилой мужчина с такими большими руками, что они выглядели как лопаты – таких рук я ещё ни разу не видела. Он сложил свои руки-громадины на груди – я глаз не могла от его рук отвести – подмигнул мне и, увидев мой интерес, спросил у меня:
– Что, понравился?
Я смутилась, а за моей спиной раздался смех всех присутствующих.
И хорошо одетый мужчина, и мужик с руками-лопатами – все обнялись с Никитой, а он рассадил всех за стол.
Мы с Сонькой быстро добавили миски и ложки, так же мы добавили и еды. Если так с гостями и дальше пойдёт, то нам нужно будет занимать посуду о соседей.
Мужчины не спеша ели и чинно разговаривали друг с другом.
– И где же моя невестка? – услышала я из кухни голос того усатого-бородатого мужчины, который только что приехал.
Я вышла из кухни и остановилась в дверях.
А этот крупный мужчина, сидя рядом с Никитой за столом, смотрел на меня прищурившись и улыбался
– Очень хотел на тебя посмотреть, дочка, – обратился он ко мне. – Много я про тебя наслышан! Особенно – про твою смелость, ведь ты – первая, кто смогла моего сына Владимира побить.
Все громко засмеялись, а я пыталась понять: кто такой Владимир, и когда же я успела его побить.
– Что ж, поделом ему! Не будет лезть к чужим жёнам! Вот такая, Никита, нужна жена и твоему брату. Что бы не он её держал в кулаке, а она его – тогда и порядок в доме будет, – все опять засмеялись, а отец моего Никиты продолжил, обращаясь ко мне. – А ты, моя дорогуша, что стоишь? Иди во двор, там Владимир подарок тебе привёз! Намучился с ним он по дороге. Сказал, что у твоего подарка такой же характер, как и у тебя, так что вы договоритесь.
Я недоумённо и вопросительно посмотрела на Никиту, но он махнул утвердительно рукой, и мы с Сонькой пошли смотреть мой подарок. Когда вышли во двор, то увидели, что у нас возле конюшни стояло два обоза, полностью чем-то загруженных. Два незнакомых мне парня как раз раскручивали верёвки на одной из телег, а им помогал третий, стоявший ко мне спиной.
И тут этот третий обернулся, и я узнала того парня, которого я встретила на рынке ночью, и которому заехала коленом в одно болючее мужское место. Он мне улыбнулся и махнул рукой, чтобы я шла за ним в сарай.
Когда мы с Сонькой вслед за ним зашли туда, то увидели козу и козлёнка, который стоял, видимо, возле своей матери. Козлёнок уже крупный был – чуть меньше, чем сама коза.
– Это – тебе! – сказал – как я поняла Владимир – глядя на меня. – Я не успел извиниться за то, что напугал тогда тебя ночью. Поэтому привёз тебе подарок, как прощение от меня за неприятности, – объяснил он и спросил. – Принимаешь подарок?
Вот же ж! Даже слов нет!
Кто ж в здравом уме откажется от козы, да ещё если она досталась бесплатно?
– Спасибо большое! Я тоже хочу извиниться, надеюсь, что я не нанесла вам увечий? – стала я притворно разводить политесы, хотя на самом деле мне хотелось рассмеяться в голос – надо же: «Не нанесла ли некрупная баба здоровенному мужику увечий? Ха-ха...».
Он, как будто поняв мой настрой, сам громко засмеялся, взял меня за плечи и сказал:
– Да, повезло Никите! С тобой ему не будет скучно! Нет, увечий ты мне – хвала всем небесам и светлым духам – не нанесла. Только... Вот завидно мне...Не думал я, что Никите вот так повезёт – это мне всегда доставались лучшие девушки. Такое у меня – в первый раз. Я б тебя украл, если бы ты не была женой брата.
Я высвободилась из его рук, развернулась к выходу и предложила:
Идёмте к столу! – и тут же обернулась к подруге. – Соня, коза теперь наша, так что её нужно пристроить куда-нибудь в сарай. А еще... – протянула я и пошутила с намёком. – И держись-ка ты, Сонька, подальше и от этого дарителя, а то с такими братьями Никиты ты точно замуж не выйдешь за Ярослава.
Владимир на мои слова громко засмеялся и галантно пропустил меня в дом, но мне было как-то не по себе от того, что он идёт сзади, видимо, рассматривая мои формы.
Вслед за нами в дом зашёл ещё один молодой парень – как выяснилось, сын Осипа, того мужчины с большими руками, звали его Олег, и он был женат.
– А вот и мой второй сын пришёл! – сказал Фёдор, все встали из-за стола и начали приветствовать друг друга.
Владимир сел вместе со всеми за стол – я поставила перед ним миску и положила ложку – и за всё время обеда не спускал с меня глаз.
Я даже спиной ощущала, и как на меня смотрит Владимир, и тяжёлый взгляд Никиты...
Чтобы не попасть в молотки между братьями, я быстро скрылась на кухне – не нужны мне такие «семейные» разборки. Но прежде, чем уйти, услышала:
– Ешь и на чужих жён не заглядывайся! Ты же знаешь, что у Никиты рука тяжёлая. Не раз тебе попадало от него! – это смеялся и говорил Фёдор, видимо, обращаясь к Владимиру.
