И хоть до реки было недалеко идти, но идти купаться в тёмной воде я не решилась – я вообще ночью боюсь открытой воды. Я просто обмылась из ведра водой – которую добыл всё тот же Никита – и направилась к костру.
Мы расселись возле костра и стали ужинали кашей, которая к этому времени уже сварилась. Сонька опять заварила нам чай на травках, но из каких – я не разбиралась. Кроме ромашки я вообще не понимала, что она там вообще собирает.
– Все эти травки дадут хороший сон, и ты завтра проснёшься отдохнувшая, как будто на мягких перинах спала, – сказала мне Сонька, протянув кружку с отваром.
Вторую кружку она подала Никите.
Я в этот момент пожарила на палочке оставшиеся кусочки хлеба и поделила между мужем и работницей.
– Как вкусно! – восхитилась Сонька. – И как ты всё это придумываешь? Я и не знала, что хлеб можно пожарить на костре, и что это так вкусно. Мы в деревне, конечно, сушили сухари, но, чтобы хлеб ещё и жарить!
Никита опять молчал, но очень внимательно смотрел на меня, и его глаза блестели то ли от костра, то ли от чего-то ещё...
Пока Сонька готовилась ко сну, я – несмотря на свою боязнь – всё-таки пошла к реке, обмыла посуду и сложила её в корзину, которую задвинула под телегу.
Мы не стали снимать покрывала с нашей кибитки. Мы развязали с Сонькой наши узлы с вещами, постелили поверх сена нашу дерюжку, чтобы остюки травы не кололись, а другой кусок ткани послужил нам одеялом.
Никита опять лёг возле кибитки на свою незамысловатую постель, а мы с Соней, прижавшись к друг другу, тут же уснули крепким сном.
Глава 17
– Просыпайся, соня! – меня за плечо трясла Сонька.
Я открыла глаза, посмотрела на неё – она улыбалась – и сказала мне:
– Наверное, это тебя нужно было назвать Соней – ты так любишь поспать с утра.
– Ну, так, свежий воздух! Я и сплю. Сама ж меня вчера своими травками напоила! Говорила, что спать буду хорошо, – ответила я, потянулась и нехотя вылезла из своей импровизированной постели.
Солнце ещё не взошло, кругом стоял туман, и было довольно-таки прохладно.
Я поёжилась и пошла к костру, на котором неугомонная Сонька уже сготовила кашу.
Тут мне подумалось, что столько каши я в своей прошлой жизни не съела. Тут это – основная еда, с собой в дорогу брать особо нечего, берут перемолотую крупу и из неё варят кашу или похлёбку.
Никита стоял в воде по пояс и мыл коней от дорожной пыли, а я...
Я не могла оторвать от него глаз. И эта спина, и эти руки сводили меня с ума – лучше бы он был одет.
– Кхе... Кхе... – покашляла возле меня Сонька, поймав мой взгляд. – Я всё понимаю, но, может, ты мне всё-таки поможешь, чем на мужика глядеть? Нужно у курей яйца собрать, нужно их покормить... Пока я вещи наши с тобой соберу, нужно позавтракать – не дело на рынок голодными ехать.
Я нехотя оторвалась от лицезрения Никиты и пошла помогать Соньке. И мне даже стыдно не было за мои взгляды – ведь он мой муж здесь. Другого нет, и другого – не появится!
Вот если бы я очнулась замужем за Малхором...
Чувствую, что он меня, наверное, сразу убил, а судя по тому, что за убийство первой жены в тюрьму его не посадили – то и на мне эта горькая очередь не закончилась бы.
Мишутка!
Как я могла забыть?
Ведь теперь получается, что я его настоящая мать.
От этой мысли мне стало как-то нехорошо, но вместе с тем – и радостно: Мишутку у меня теперь никто не заберёт!
У меня закружилась голова, и я присела рядом с корзинами.
– Лада, что-то случилось? – посмотрела на меня тревожно Сонька.
– Нет, нет... Всё в порядке. Просто что-то повело меня. Наверное, я уже проголодалась... – попыталась я как-то разрядить обстановку.
– Ну, вон уже Никита пришёл, сейчас будем есть. Ты закончила с курами? – спросила заботливая Сонька, а я лишь помахала головой, встав со своего места.
– Пойду тогда разложу кашу по тарелкам, раз Никита вернулся, – подтвердила Сонька.
Я достала корзинку с посудой и тоже пошла хозяйничать.
Позавтракав, мы двинулись с нашей гостеприимной полянки и влились в поток телег, которые уже потянулись к рынку.
Рынок представлял собой ряды деревянных прилавков с крышей, но многие купцы имели и свои лавки в маленьких деревянных домиках, которые принадлежали этим постоянным торговцам, и они принимали товар у таких, как мы – кто не хотел стоять и торговать самостоятельно.
Основная же масса торгашей уже разгрузили свои телеги и носила товары к прилавкам. А те, кто очень рано встал или приехал ещё раньше нас, уже поставили свои телеги и собирались торговать прямо с них, они первыми заняли лучшие ряды, которые стояли прямо возле воды, рядом с портом. Здесь не было торговых домиков, потому что весной здесь разливалась река и могла снести в половодье постоянные строения-лавки.
Когда мы с Соней шли по рынку, я увидела недалеко от порта – в самом узком месте реки – широкий мост. Его быки в воде были выложены из кирпича, а настил сверху был из досок. По мосту, с той стороны реки тоже тянулись телеги на рынок.
«Надо же, как разросся город – его часть уже перебралась и на тот берег...», – подумала я мимоходом.
На реке я заметила и корабли, что стояли в порту. Они были похоже на корабли, наверное, времён Петра Первого. Недалеко от берега стоял самый крупный из них. Его паруса были свёрнуты, на берег были проложены сходни – было видно, что корабль стоит здесь уже достаточно долго. Команда, видимо, была где-то на берегу, и по трапу сновали грузчики, разгружая с него товар.
Также по реке сновали и лодки разных размеров. Несколько лодок стояли возле причалов – их тоже разгружали. Слышно было, как грохотали по доскам бочки, которые катили грузчики с этих лодок.
Да и вообще – кругом стоял неутихающий крик и мужиков, и баб, а ещё кричала разная живность – куры, гуси и прочие поросята. Это была такое многоголосие звуков, что чуть ли не закладывало уши.
Да...
Реально – это был рынок с большой буквы. Кто-то что-то покупал, кто-то отчаянно торговался, кто-то просто глазел на происходящее. Люди бегали туда-сюда, сновали торговцы и грузчики, всё было в движении...
Никита, который отъезжал куда-то по делам, быстро вернулся и приказал нам пока съехать с дороги. Он отдал своего коня мальчишкам, которые – таким образом подрабатывая – пасли коней торговцев, сел к нам на телегу, и мы поехали дальше.
Еще на ночёвке – чтобы нам с Сонькой было всё видно – мы сняли покрывало с каркаса нашей кибитки и смотрели по сторонам, крутя головой.
Никита сказал нам, чтобы мы никуда не дёргались, а сам ушёл на рынок.
Я смотрела по сторонам с открытым ртом. Ведь всё напоминало мне исторический фильм – максимальное присутствие в сюжете.
Я обратила внимание, что женщины здесь были разнаряжены до некуда – как пёстрые ёлочные игрушки, как у нас на рынке. Хотя и мы с Сонькой были увешаны всякими цветными украшениями с ног до головы. Моя подруга только разных оберегов на меня надела столько, что от их болела моя многострадальная шея. Но вот только от чего они будут меня беречь – не сказала. Да и не верю я в эту ерунду...
Через какое-то время пришёл Никита с двумя мальчишками. Один из них толкал впереди себя плоскую тачку на двух колёсах. Они ловко погрузили весь наш товар в неё и поехали отвозить куда-то вглубь рынка.
Мы с Сонькой остались возле телеги и сидели так где-то минут тридцать.
Вставшее солнце начало припекать, и я пожалела, что с каркаса нашей кибитки мы сняли крышу-покрывало.
Через какое-то время вернулся Никита и сказал:
– Сейчас я дам вам денег, чтобы вы смогли купить то, что вам нужно. Вон, видите тот домик с красным флагом? – спросил он.
И мы с Сонькой увидели, видимо, торговую лавку, где наверху, на жерди развивался красный флаг. На многих домиках были флаги, но красный был только на этом.
– Договоримся так... – продолжил Никита. –Потом – когда будет звонить колокол на обед на шахте, здесь его будет слышно – вы подойдёте к тому домику и будете ждать меня там. Только – никуда не уходить. Лада, Соня, вы меня поняли?
Никита очень строго посмотрел на меня, и я, покивав головой, подтвердила свою понятливость.
Мой муж протянул мне мешочек с монетками, сел в телегу и уехал в сторону города, а мы с Сонькой остались стоять на дороге. Я не знала, куда примостить этот мешочек. Побоялась повесить на шею, а карманов у меня на одежде нет. Совсем незадача с этим мешочком...
Я зажала его в руке и прижала к груди, другой рукой взяв Соньку за руку потому, что боялась потеряться в этой толпе.
Сонька обернулась и, увидев мои страдания с мешочком, сказала:
– Давай мне свой мешочек!
Она задрала свой фартук, раздвинула складки на юбке под поясом и туда, прямо на поясок привязала мешочек, который исчез в складках, сверху опять накрытый фартуком.
«Вот это маскировка! Это всё равно, что карман в трусах!» – подумала я.
Мы шли с Сонькой между рядами торговцев, и я с восхищением смотрела на всё это рыночное благолепие. Это была какая-то фантастика, какой-то старинный мир, как будто идут съёмки какого-то фильма, и я попала в самый разгар этих съёмок.
Тут торговали меховыми шкуркам. Сразу несколько телег стояли с мехами. Дальше были уже готовые изделия из меха – в основном меховые шапки, а вот целиком меховых шуб или чего-то подобного не попадалось. Только куртки с отделкой по воротнику, рукавам и планки под пуговицы. Наверное, мех – это всё-таки дорогое удовольствие, раз не шьют тут меховые шубы. Но увидела мужские сапоги с меховой оторочкой, а вот женские мехом не обшивали, и они были короткие, как полусапожки.
Мы с Сонькой спросили цену, и по моим меркам за сапоги попросили очень много, но у нас же нет зимней обуви, и придётся что-то думать и покупать. Наверное – в следующий раз...
Дальше шли разнообразные ткани, мимо которых мы с Сонькой пройти ну никак не могли. Поохали, поахали возле такой красоты. Чем ярче ткань – тем, конечно, она и дороже стоила. Опять же критерий: чем мягче и тоньше – цена взлетала до небес, но именно шёлковой ткани я в этих рядах так и не увидела.
Между рядами бегали мальчишки с поддонами, на них были калачи, бублики и баранки. Мы с Сонькой расщедрились и купили себе один калач на двоих, чтобы попробовать и перекусить, а то от впечатлений мы уже проголодались.
На другом ряду мы увидели глиняную посуду, понятное дело, что качество здесь другое, не в пример нашему сельскому гончару, было видно, что делали миски-плошки мастера своего дела. Увидели и очень красивые тонкие кувшины для воды с широкими донышками. Чем-то они мне напомнили работу восточных мастеров из моего мира. Посуда была из глины – и белого, и коричневого цвета – тоже разной цены. Чем легче посуда, чем круче украшена или разрисована – тем ценник был у неё круче.
Так же мы дошли и до медной посуды, которой так восхищалась Сонька, когда сюда приезжала в прошлый раз.
Деревянная посуда с росписью тоже была такой неописуемой красы, что я подумала: как же без тех машин и станков, которые были в моём мире, можно её сделать такой красивой и гладкой.
Ближе к порту нам попалась лавка со специями. Я приценилась только к перцу и соли, потому что все остальные приправы имели такую заоблачную цену, что мы за наши деньги не можем позволить купить и несколько крупинок.
Но больше всего меня поразила лавка с колбасой – да, да, именно с колбасой!
Тут висели и колбасные копчёные колечки, и копчёные рёбрышки – значит, уже копчение изобрели – и буженина, и варёные колбасы. и...
Одним словом: мы с Сонькой едва не удавились слюной от такого разнообразия запахов и ассортимента.
Была ещё и лавка с рыбой, но её покупали только местные, потому что довезти рыбу в другое поселение – да ещё и в жару! – было не реально.
– Мы сегодня уезжаем, поэтому до обеда нам с тобой нужно решить, что мы с тобой купим на те деньги, что нам дал Никита, – сказал я, и Сонька со мной согласилась.
И мы пошли дальше по торговым рядам, но уже не просто глазеть – а выбирать и покупать!
Глава 18
Мы с Сонькой решили купить чоботы – это конечно не сапоги, но всё-таки в дождь можно носить. Нас купец уговаривал взять, как по ножке, с его слов. У нас с Сонькой оказался один размер, но в одних таких тонких сапожках было бы холодно. Поэтому мы решили взять на два размера больше.
Продавец над нами посмеялся, сказал, что потеряем, когда бежать будем.
Мы ещё присмотрели большой рулон войлока. Я сказала, что мы из него сделаем стельки в чоботы – а ещё и свяжем носки из шерсти – и будет нам тепло ходить, а на зиму уже купим себе валенки, хотя бы – одни на двоих.
Чоботов мы взяли две пары, на Лизку я пока решила не брать. Посмотрим, как они будут носиться, а там решим. Я ж не могла проверить их здесь на промокаемость, это – через какое-то время, когда походишь в них, но лавку продавца мы с Сонькой приметили.
Украшения мы тоже посмотрели: там были и бусики, и броши, и браслеты, и даже серьги с бусинками, но как Сонька не крутила в руках всю эту красоту, я сказала, что они нам – ни к чему сейчас, и мы их покупать не будем. Сонька вздохнула и положила красивый браслет из кожи с вышивкой обратно на прилавок. Продавщица только поулыбалась, глядя на нас.
Я обняла Соньку и сказала:
– Если разбогатеем, то обязательно купим тебе этот браслет. А сейчас нам нужно быть практичнее и думать о том, как нам зиму пережить, а не об украшениях. Лето быстро кончится, а у нас с тобой зимней одежды нет, и надеть на себя, когда наступят холода, будет нечего.
Кроме рулона войлока мы присмотрели ещё и рулон шерсти. Значит, нитки в этом мире делают и ткани ткут, но вот вязаных вещей я что-то не вижу. Выходит, что никто здесь не вяжет.
Ещё мне понравились очень тонкие нитки для вышивки, но цены на них были очень высокие. Что ж, без вышивки пока вещи пошьём.
Для Лизы тоже присмотрели тонкую ткань светлого цвета, а окрасить можно и дома попробовать. Ведь девчонка растёт, и ей нужны будут новые вещи, вот из этой ткани и пошьём. Ткань мы купили, но нам не хотелось таскать почти рулон с собой, и мы договорились оставить её у торговки. Она очень милой женщиной оказалась, и рядом с ней крутилась маленькая девочка. Дочь полностью копировала маму и даже говорила с теми же интонациями. Так интересно было наблюдать за ними...
Готовых платьев здесь не продавалось. Наверное, где-то – кто мог заплатить – работала швея, а так – каждый сам себе мастер одежды.
Я обратила внимание, что женщины вокруг были одеты достаточно разнообразно. Попадались и красивые одежды с вышивками – у таких и украшений было много – и платочки были расшиты.
Моя Сонька смотрела им вслед с таким восхищением в глазах, что мне её жалко стало.
– Ладно, Сонь, не расстраивайся, – успокаивала я. – Мы и тебе такое сошьём, может, ещё красивее наряд сделаем.
Она посмотрела на меня, засмущалась и опустила глаза, а мне так хотелось её порадовать, но было жаль тратить деньги просто так.
Я всё же присмотрела рулон кружев, цена, конечно, кусалась, но решили уже потратить деньги на эту радость. У продавца не нашлось сдачи на нашу монетку, и он нам дал мешочек бусин. Сонька прижала к груди кружево и боялась положить в мешок, чтобы не измять.
