— Почему это? — устраиваясь на покрывале, спросила я.
Просто так спросила, мне даже любопытно не было.
Но Аяша, в какой-то немыслимо короткий миг, вдруг оказалась рядом, склонилась к моему уху и прошептала:
— Потому что это Повелитель, и он опасен.
После чего вновь став смазанной тенью, она переместилась обратно. Я потрясенно смотрела на ее тщательно завитые кудряшки, подведенные алой помадой губы, и карие, накрашенные так, чтобы казаться более выразительными глаза — идеальная домохозяйка 50-тых, со скоростью движений как у героев фантастических боевиков.
— У меня изумительно вкусный получился мясной рулет, попробуешь?
Почему-то я не рискнула сказать нет, да Аяша и не ждала ответа, и вскоре в моей пластиковой тарелке было много чего на «попробовать». А женщина все рассказывала и рассказывала, причем нить ее рассказа я давно потеряла, особенно когда в лесу стали появляться другие женщины, так же раскладывая покрывала и обустраивая пикники. Некоторые устроились читать книги, несмотря на то, что стремительно темнело, и я лично не смогла бы прочесть ни строчки, большинство ходили друг к другу в «гости», некоторые подходили к нам и вступали с Аяшей в беседы, имевшие целью обсудить кулинарные пристрастия, здоровались со мной и интересовались как дела. Таким образом к наступлению сумерек весь лес превратился в что-то вроде масштабных посиделок, а где-то вдалеке выли волки… или койоты?
И вдруг мирная до того обстановка резко сменилась напряженностью, оглушившей меня внезапной тишиной. Женщины замерли. Ни звука, ни шевеления, словно даже дышать перестали.
Я, глядя на застывшую Аяшу тихо спросила:
— Что случилось?
— Чужой, — одними губами произнесла женщина.
У меня сердце остановилось.
— Его встретили, — продолжила Аяша. — Везут к дому Повелителя.
Я замерла.
— Не Вихо, — мгновенно успокоила она меня. — Для Вихо сюда пути нет. Видимо кто-то из старейшин. Наверное, тебе стоит вернуться.
Я кивнула и поднялась, думая о том, что пройти прогулка по лесу в такой темени будет сложной. Так и вышло — стемнело настолько, что я совершенно дорожки не видела, зато все присутствующие отчетливо видели меня, и из разных мест по мере моего движения доносилось:
— Правее.
— Левее.
— Дорожка в трех шагах от тебя.
— Осторожнее, ветка.
— Пригнись.
— Правее.
— Может тебя проводить?
— Ровнее.
— Ветка.
Вот так вот я и добралась до парковки. Там не было тени от деревьев, зато имелся неясный свет от луны. И вот в лунном свете я узрела заполненную одинаковыми машинами парковку, и на руле у каждого электрокара красовался цветок! Потрясающе! И как мне теперь искать свой транспорт?!
Резко выдохнув, я уже собиралась пойти и даже не знаю как искать свой транспорт, как из-за спины раздалось:
— Твоя машина первая с краю, мы передвинули.
Обернулась — на краю леса стояла миниатюрная девушка в белом цветастом платье, словно обнимающем хрупкую фигурку, кудряшки развевал ветер, глаза поблескивали золотом.
— Я Винона, можно Вин.
— Очень приятно, — отреагировала на знакомство и переспросила: — Простите, что значит передвинули? Как? У меня ключи с собой.
— Не бери их, — посоветовала девушка. — Ты же человек, еще потеряешь в лесу. А передвинули просто, руками, она же легкая. Ты поторопись, там старейшина уже полчаса как в доме Повелителя. И по городу можешь ехать быстро, все дети сейчас охотятся у озера.
— Спасибо, — пробормотала, направляясь к ближайшему электрокару. — Этот?
— Да, а с цветами ты хорошо придумала, красиво очень получилось, нам понравилось.
Это я уже поняла.
— Я рада, — ответила, усаживаясь.
Не с первого раза попала ключом в паз, в итоге завела, выехала с парковки, помчалась в дом Роутега со скоростью двадцать пять миль в час. Уже на подъезде к зданию снизила скорость, типа вроде я все время ехала медленнее некуда, но обмануть никого не удалось.
— Я же сказал — скорость десять миль в час, — произнес Кел, выйдя из-за колонны.
Ничего не ответив, я бросила электрокар, легко взбежала по ступеням, игнорируя как Кела, так и еще имеющихся здесь оборотней, штук восемь не меньше, и поспешила открыть дверь. Меня, что интересно, никто не останавливал.
Едва я вошла, в нос словно ударил аромат леса, цветущих кувшинок, стрекот сверчков, пение ночных птиц, легкий ветерок, наполненный запахом листвы и ягод, холодок лесного ручейка, струящегося меж корней древних деревьев…
Замерла, зажмурилась, вдохнула всей грудью, откровенно наслаждаясь этим удивительным ощущением леса, открыла глаза и улыбнулась, встретив взгляд стоящего в дверях кабинета Роутега пожилого мужчины. Мужчина действительно был в возрасте, о чем свидетельствовали и морщины на лице цвета старой бизоновой кожи, и седые прямые волосы, спускающиеся до плеч, и кустистые брови, из под которых на меня удивительно ясно взирали орехово-красные глаза.
— Как видишь, она ему не жена, — раздался голос Роутега.
Пришлый оборотень, втянул носом воздух, прикрыл на миг глаза, распахнул, и произнес:
— Здравствуй, Маделин.
— Добрый вечер, — ответила, делая несмелый шаг за порог.
— Ты долго, — произнес, выходя из своего кабинета Роутег.
Передернула плечом, не желая отвечать. Я может и пленница, но… в общем не мои проблемы в том, что я пленница. Старейшина тоже совершенно и полностью проигнорировал так сказать Повелителя, медленно, плавно, словно не желая напугать, приблизился ко мне, остановился в двух шагах, внимательно разглядывая. Я занималась тем же, изучая старейшину оборотней, точнее его одежду — кожаная, с бахромой по швам, явно изрядно поношенная, пахнущая лесом.
Внезапно он задал совершенно неожиданный вопрос:
— Что ты чувствуешь?
Несколько удивленно ответила:
— Пахнет лесом.
— И ты это чувствуешь? — начал допытываться оборотень.
— Да, — я не видела смысла скрывать.
— Значит обычный человек, — протянул мужчина, — оборотень определил бы степь по запаху.
Старейшина улыбнулся мне, повернулся к Роутегу и произнес жестко, почти приказным тоном:
— Она квартерон, кровь больше человеческая, чем наша, ничего такого, ради чего стоило бы бросать вызов. Верни ее Вихо, девчонка лишь привлекательная пустышка, не более.
Вот тебе раз, а такой приятный был дядечка на первый взгляд.
Роутег, привалившийся плечом к дверному косяку и меланхолично на нас взирающий, усмехнулся и произнес:
— Нет.
И в доме вдруг запахло как перед грозой, словно вот-вот ударят молнии и начнется дождь. Я даже поежилась невольно.
— Нет!? — переспросил старейшина.
Под потолком сверкнуло, а грохот раздался где-то вдали.
— Ты смеешь перечить мне? — продолжил он.
Мне уже даже стало интересно, чем все закончится, и вообще подерутся — не подерутся. Драться они не собирались, по крайней мере Роутег даже не сдвинулся с места, и глядя на старейшину отчетливо проговорил:
— Человеческая девка за человеческую девку. Он взял мое, я забрал то, что Вихо назвал своим.
И тут старейшина выдвинул убойный по его мнению аргумент:
— Вихо назвал ее женой.
Роутег усмехнулся, чуть подался вперед и проникновенно спросил:
— Ты ощущаешь его запах на ней? Ты видишь шрам от ритуального укуса?
— Но Вихо назвал ее своей женой! — повысив голос, повторил старейшина.
И вот тогда Роутег с мрачной решимостью произнес:
— А если я сделаю ее своей женой, ты успокоишься?
Да ну лесом! Я стремительно замотала головой, надеясь привлечь хоть какое-то внимание Роутега, но мое мнение тут, кажется, совершенно не желали брать в расчет!
— Ты не посмеешь! — сорвался старейшина.
— Почему нет? — Роутег уже явно издевался. — Если вы, поправ вековое право на месть, пытаетесь навязать мне главенствующее положение Вихо, то, что мешает мне тоже слегка «забыть» о традициях?
Повисла пауза.
В этой паузе как-то не очень громко прозвучало мое решительное:
— Да никогда!
И на него никто не обратил внимание.
Эти двое смотрели только друг на друга, и плевать они хотели собственно на меня. Я плевать не хотела, я себя в общем и целом даже люблю, а Роутег вовсе не являлся пределом моих мечтаний, и этот закрытый мир тоже. И Вихо. И…
— До ночи брачного согласия еще десять суток, — проговорил вдруг старейшина.
— Мне это известно, — издевательски сообщил Роутег.
— Десять суток, — старейшина повторил с нажимом.
— Она человек, я могу взять ее в любой момент. Как пожелаю, когда пожелаю, и столько раз, сколько мне захочется, — без нажима, но со все той де издевкой, ответил Роутег.
И я поняла, что влипла. У этих свои игры, у Роутега с Вихо своя месть, а я тут вообще не пришей кобыле хвост! Но сидеть и ждать, пока эти двое что-то решат, полностью игнорируя мое мнение, мне как-то не очень хочется!
— А иду-ка я покатаюсь, — произнесла, осторожно отступая к дверям.
Никто и слова не сказал.
Молча вышла из дома «Повелителя», с ужасом посмотрела на преградившего мне путь Кела.
— Куда-то собралась? — поинтересовался оборотень.
— Да, поеду в парк, расскажу девчонкам новости, — не моргнув, соврала я.
Кивнув, Кел отошел в сторону, пропуская меня.
Я сбежала по ступеням и остановилась.
Куда конкретно бежать сейчас вопрос не стоял, потому как одно я решила точно — как можно дальше. А на электрокаре далеко не уедешь однозначно. Да и скорость смехотворная. Зато метрах в пятидесяти от дома, на изгибе подъездной дороги поблескивали мотоциклы. Судя по форме, размеру и обтекаемости явно спортивные.
Я обернулась к дому, крикнула:
— Кел, можно я на мотоциклы гляну?
— Без проблем, — согласился он.
Идя к мотоциклам единственное, о чем я думала — оборотни не вынимают ключей из замка зажигания. Не вынимают, потому как тут совершенное и абсолютное доверие, это я уже поняла, а значит этим можно воспользоваться. И вокруг пески, может даже и зыбучие, но есть зато шанс, что я проскачу, а уж там что-нибудь придумаю, уж все лучше, чем быть бессловесной марионеткой.
На негнущихся ногах подошла к мотоциклам, прикоснулась к самому большому из них, провела рукой от руля до сидения, и… И поняла, что это очень глупо с моей стороны. Я не знаю города, не знаю окружающую местность, ездить на мотоцикле умею лишь в теории, а уж тем более по пескам. Глупо вот так вот подставляться.
Тяжело вздохнув, развернулась, чтобы пойти к электрокару, и заметила возле дерева, в паре метров всего, стоящего оборотня. То есть на мотоциклы мне посмотреть разрешили, но каждый шаг все равно контролировали.
— Насмотрелась? — поинтересовался оборотень, не особо скрывая насмешку в голосе.
— Да, красивые, — скрывая разочарование, ответила я.
И поплелась к электрокару.
По городу ехала с черепашьей скоростью, размышляя о том, что меня ждет впереди. Забавное приключение перед принесением себя в жертву забавным быть переставало. И я откровенно не знала, что делать. Почему-то было стойкое чувство, что Вихо не откажется от меня, даже если Роутег… а не хочется думать, что может сделать Роутег. В конце концов Вихо по крайней мере умел хоть иногда быть милым… Кого я обманываю? Он не умел. Как и Роутег.
Остановившись, закрыла лицо руками и долго сидела так, пока не услышала совсем рядом:
— Роутег приказал тебе вернуться.
Вскинула голову, увидела незнакомого оборотня на мотоцикле, который остановился рядом. И вот как он подъехал совершенно без звука?! Что это за мотоциклы такие?!
Но приказал, так приказал, — я развернула электрокар и помчалась к дому повелителя… со скоростью пять миль в час. Медленнее эта хрень просто не ехала. Оборотень следовал за мной… шагом. Он устал обгонять и возвращаться, плюнул, причем демонстративно, и теперь шел рядом, ведя своего стального коня за руль. Я ехала.
Но как бы не растягивала время, наступил момент, когда все же подъехала к дому Роутега. Оставила электрокар, не вынимая ключей из замка зажигания, уныло пошла к строению, нехотя поднялась по ступеням, открыла дверь, вошла.
Надеюсь, он устал ждать и потому ушел, в смысле оборотня тут не было. И запаха леса больше не было. И даже свет нигде толком не горел. Нигде, кроме комнаты, в которой я поселилась. Предчувствуя малоприятное, взбежала по лестнице наверх, открыла шире дверь и… Роутег сидел на кровати, а перед ним лежали все мои вещи. Мои личные вещи. То, что я взяла из своего дома, отчетливо понимая, что больше никогда в него не вернусь. Это были мои личные вещи!
— Ты долго, — вытаскивая из рюкзака коробочку с ожерельем, подаренным мне Вихо, произнес Роутег.
— Я была бы очень благодарна, если бы ты не рылся в моих вещах! — желание подойти и вырвать рюкзак из его рук с трудом сдержала.
Мужчина мрачно глянул на меня поверх моего же рюкзака, открыл коробочку, поднес к лицу, вдохнул, хмыкнул и произнес:
— Надевала всего раз. Забавно.
— Ничего забавного, — я продолжала стоять в дверном проеме, с нескрываемой яростью глядя на него.
Роутег, словно впечатлившись демонстрацией моей злости, засунул коробочку обратно в рюкзак, небрежно отшвырнул его на край кровати, после чего поднялся и сообщил:
— В народе Истека допускается брак с несколькими женщинами сразу.
Я не совсем поняла, к чему это было сказано, но оборотень объяснил все очень наглядно — он медленно подошел ко мне, пальцем поддел подбородок, вынуждая запрокинуть голову. С высоты своего роста заглянул в мои глаза, затем его взгляд, скользнув по лицу, остановился на губах. Роутег выразительно-алчно глянул на них, и снова посмотрел в мои глаза. Вопросительно посмотрел.
— Нет, — проговорила, отчетливо понимая, что если он действительно этого захочет, на мой отказ не обратит ни малейшего внимания, и спрашивает меня исключительно ради развлечения.
Он просто играл.
— Ты очень красивая, — слегка хрипло произнес Роутег, его собственные глаза мягко засияли серебром, — соблазнительная…
Большим пальцем он коснулся моих губ.
— Нежная…
Я дернулась, сбрасывая его руку с себя. Роутег усмехнулся, пристально глядя на меня совершенно холодными злыми глазами. Вожделение, интерес ко мне как к женщине? Как бы не так! Он если и затащит меня в постель, в процессе будет думать лишь об одном — как сильно это взбесит Вихо. И я бы позлорадствовала, вот только от осознания ситуации было очень горько и страшно. Очень страшно.
Несколько долгих, пугающе долгих секунд, Роутег смотрел в мои глаза, а затем неожиданно спросил:
— Что привезти тебе, Мадди-цветочек?
— Ничего, — я отступила на шаг, надеясь, что он сейчас просто уйдет и все. Уйдет и я останусь одна, мне безумно нравилось к слову быть одной… так безопаснее.
Роутег улыбнулся, а затем ледяным голосом приказал:
— Вернись на место!
Мне вдруг захотелось ощутить в ладони рукоять магнума сорок четвертого калибра с разрывными пулями в стволе. Но вместо этого я переспросила:
— Что?
Роутег, не меняя ни положения, ни выражения лица, повторил:
— Вернись на место!
И даже добавил:
— И не смей впредь выказывать неповиновение, женщина.
Мне было страшно, но не настолько, чтобы следовать чьим-то приказам.
