— Я — пленница, — резонно заметила, — выказывать неповиновение моя прямая обязанность, иначе весь смысл плена теряется, вы не находите?
Роутег не находил. Роутег пристально смотрел на меня, и взгляд его делался нехорошим. Затем на губах появилась странная ухмылка, он хмыкнул, кивнул, признавая мою прямоту, и вновь спросил:
— Так что тебе привезти, апони?
— Апони? — переспросила я.
— Да, — его взгляд был пугающим, — апони — бабочка, яркая, красивая… хрупкая.
Я содрогнулась, осознав намек.
— Вернись на место, — мягче, но с нескрываемой угрозой повторил Роутег.
Все, чего мне сейчас хотелось, это развернуться и броситься прочь, сбежать, оказавшись как можно дальше от того, кто пугал беспринципностью и стремлением отомстить Вихо, используя меня. Вот только куда бежать?! Бежать было некуда, да и догонит в считанные секунды.
— Будешь умолять? — внезапно поинтересовался Роутег. Поинтересовался, не скрывая издевки.
А затем вдруг единым рывком настиг, одной рукой обхватил за талию, второй, намотав волосы на кулак, заставил запрокинуть голову, и склонившись над вынужденной смотреть на него мной, прошептал, касаясь губами моей щеки:
— Ты пленница, — губы скользнули по скуле, — выказывать неповиновение несколько глупо с твоей стороны, ты не находишь?
Я уже ничего не находила, мне было просто очень страшно, и зажмурившись, лишь пыталась оттолкнуть оборотня от себя.
— Вкусная, — совершенно не обращая внимания на мои попытки вырваться, продолжил он, целуя теперь шею.
Нежно, едва касаясь губами, бережно, в отличие от стального захвата, тянущего движения, вынуждающего выгнуться дугой в его руках.
— Сладкая, — рывком прижал к себе, намеренно давая ощутить, что движет им уже не только жажда мести, — кэтери… — коснулся языком ключицы, — эйелен…
И я не выдержала.
— Пожалуйста, — по щекам потекли слезы, — пожалуйста, не надо.
