***Король минус Королева***
Глава 1. Король минус Королева равно Отрубанию Головы
К – К = ОГо
Генрих оказался развратником и тираном. Хотя таким он всегда был, но я, ослеплённая любовью, не замечала. Точнее, иногда замечала, но закрывала глаза, потому что любила. Да! Любила! До умопомрачения. И он любил меня. Наверное. А теперь вот полюбил другую. Само по себе это не так страшно, пусть горько и обидно; прихоти короля мгновенно вспыхивают, но быстро и гаснут. Однако по вине его «скоропалительной любови», я тряслась сейчас в тюремной карете по лесной дороге.
Я – королева!
Приближалась к месту своей неминуемой казни.
Неужели всего через час мне отрубят голову мечом? Да, и нас станет две – бывшая королева и её несчастная голова. По обвинению в государственной измене, а не трали-вали. Советники Генриха мигом состряпали это обвинение с подложными уликами, когда я отказалась давать королю развод. В действительности же я никого не предавала, даже собственную тень. Предали меня! В особенности, этот мерзавец граф – любимчик короля спал и грезил о моём низвержении и наяву тоже. Почему-то невзлюбил он меня с той минуты, как я взошла на трон и оказалась в объятиях Генриха… В страстных объятиях. До сих пор не могу поверить, что этот любящий, нежный и пылкий мужчина отправил меня на плаху! Как? Почему? За что?! Я же не мешала ему развлекаться с любовницей, хотя втайне страдала, но королевы не плачут, прилюдно, во всяком случае.
Я знала, что это графское отродье всё подстроило! Потому что Генрих не женился на его сестре, а покуролесил и бросил.
Сегодня граф сопровождал карету. Сам вызвался. Скотина! А почему, спрашивается, меня везли прочь из столицы, хотя казнили у нас на площади? Так это была моя последняя воля. Воля королевы. Пока ещё королевы. И прощальная слёзная просьба к королю. Я пожелала, чтобы казнили меня на Вдовьем утёсе. Какая ирония! Но оттуда дивный вид на окрестности, хоть перед смертью полюбуюсь. И на краю выросла одинокая сосна, под которой я, мы… Не верилось!
Утёс выдавался в озеро, образуя вместе со скалой Ангела уютную бухту. Там я любила купаться, и путь к берегу лежал через лес.
Король заявил, что на казнь не поедет, поскольку занят (новой любовью) и ему всё равно, как я сдохну. Именно так и сказал, подкрепляя эти слова более крепкими выражениями. Но моё последнее желание выполнил.
И на том спасибо!
Итак, карета с конвоем ехала по лесному тракту, слегка подпрыгивая на ухабах. Шумели деревья, чирикали птицы, а ветер доносил запах воды. Уже близко.
Мой эскорт состоял из двух стражников, незабвенного графа, как ответственного за исполнение приговора, палача, меча и плахи. Я настояла на мече. Но вовсе не потому, что замыслила отчаянное – в роковой момент вырвать клинок у палача и жестоко поотрубать им всем… М-м-м… Чего-то я размечталась.
Нет! Просто топор – это так прозаично, тривиально и не благородно. Я всё же королева, а не коровница.
А почему на утёсе? Э-э… Натура я романтичная и склонная к театральности, а на самом деле… Желала досадить Генриху напоследок. Или, если честно, надеялась, что опомнится муженёк и передумает.
Дура я!
Ничего у него не дрогнуло!
А ведь это был наш утёс! Мы там однажды встретились, впервые поцеловались и провели нашу первую брачную ночь, потихоньку удрав из дворца и оставив гостей веселиться на свадьбе.
Ах!
Дура! Какая же я дура!
Но зато отныне на утёсе всё будет залито моей кровью, и вероломный король не приведёт туда свою новую любовь-прихоть. Это место объявят святым в память о королеве-мученице. И люди станут приносить туда цветы.
Ах!
«Тпру-у!»
Карета резко затормозила, и я чуть не улетела на противоположное сиденье.
– Тпрру, оглашенные! – заорал на лошадей кучер.
– Что случилось? – послышался недовольный голос графа.
Я посмотрела сквозь решётку в окошечко и увидела только круп прогарцевавшего мимо коня. Больше, к сожалению, мне рассмотреть не удалось, решётки мешали. А я очень хотела узнать, что именно задержало процессию. То из-за чего я умру на несколько минут позже. Или всё же Генрих сжалился надо мной и отменил казнь?
Сердце часто забилось. Жить так хотелось!
– Дерево, милорд, – сообщил кучер, – поваленное.
– Убрать, живо! – граф стражникам приказал.
Решётка в единственном боковом окошечке была такая частая, что я почти ничего не видела – какое-то мельтешение, проскакавшего обратно графа верхом на лошади, вернее, снова кусочек её крупа и немножко седла. Затем услышала брань и пыхтение стражников… Свист?! Громкий и пронзительный. Следом тихий и… Три непохожих друг на дружку возгласа, ругань графа, гиканье, уханье, треск веток и удаляющийся топот копыт…. После всё стихло.
Спустя несколько тревожных минут лязгнул замок на дверце, и та распахнулась. Я с непривычки заморгала от яркого света, но проём тут же загородил тёмный силуэт, и на меня уставились голубые-голубые, ярче неба глаза, в прорезях маски. Эдакой чёрной тряпки с дырками, наполовину скрывавшей лицо незнакомца в зелёном, а над узкой полоской лба – рваная шляпа с пером.
Разбойник!
Я взвизгнула и забилась в дальний угол кареты.
– Вот так да!
Бандит с большой дороги усмехнулся, показав безупречно-белые великолепные зубы.
– Птичка! В клетке!
И голос у него молодой, задорный.
– Кто тут у нас?
– Заключённая, – буркнула я.
– Вижу, что не королева, – красивые губы разбойника искривились наглой ухмылкой.
– Я?! Да я… – я едва не задохнулась от возмущения. – Как ты сме… – но вовремя сообразила, что выгляжу сейчас не как знатная особа, а как преступница, осуждённая на казнь. Растрёпанные волосы, перехваченные на затылке простой верёвкой. Холщовая серая хламида, обтрёпанная до бахромы по краям подола и рукавов. Некто уже ходил в ней на казнь, бедняга, кому не так повезло, как мне.
А мне повезло?
Я встрепенулась от ужаса и вытаращилась на разбойника. Он нахально раздел меня взглядом с головы до ног и оскалился ещё шире, а я гневно закусила нижнюю губу.
Так мне повезло?
Сейчас вот и выясним!
И пусть он подольше не догадывается, кто я такая на самом деле.
– Ай!
– Вылезай!
Глава 2. Король минус Королева равно Лесному Сброду
К – К = ЛСд
– А ну, вылезай! – меня грубо схватили и выдернули из кареты.
– Ой!
Ничего не оставалось, как покинуть своё последнее ненадёжное пристанище.
Я спрыгнула с подножки на землю и сердито сдула с лица непокорную прядь, норовящую забиться мне в рот.
Итак, разбойник выдворил меня из кареты, а сам наоборот туда залез и принялся шарить под сиденьями и в дверном кармашке.
Что он рассчитывал там найти? Золото и бриллианты?
Я невольно хихикнула, но тотчас зажала себе рот ладошкой, едва бандит выхватил из-за голенища нож и вспорол обшивку. Что же он такое искал?
– Проклятье! – разбойник покинул карету с пустыми руками, спрятал обратно нож и окликнул двоих:
– Рябой! Конопатый! Шуруйте в город и узнайте, что там стряслось…
Я тем временем озиралась.
На лесной дороге топтались лошади без всадников и валялись окровавленные трупы стражников, утыканные стрелами, как подушечки для иголок, а рядом копошились бандиты, обыскивая трупы. Буднично так. Меня же от этого зрелища, чуть сразу не вывернуло наизнанку. Ощутив позывы к рвоте, я рванула в кусты, где… Травка зеленела, листва шелестела, птички щебетали, кузнечики стрекотали.
– Дьявол! Куда?!
«У-у, черти!»
О побеге я и не помыслила. В таком-то состоянии. Круто развернулась на пятках прямо на ходу и меня смачно вывернуло на «моего» разбойника. Аккурат ему на зелёную куртку да тюремным завтраком. Арестантская баланда и так-то похожа на помои, а тут…
– Дьявольская шлюха! – выругался осквернённый бандит, брезгливо меня оттолкнул и попытался оттереться листьями, беспорядочно срывая их с диких ревеней и лопухов.
Я всхлипнула и утёрлась рукавом, словно крестьянка какая-то.
Ну, и запашок! Фи-и.
– Ладно, – разбойник скривил губы и наверняка сморщился там – под маской, но внезапно смягчился и подозвал кого-то:
– Ты!
– Чаво, Джек? – откликнулся тощий и голенастый, словно богомол, бандюга, сосредоточенно ловивший под уздцы лошадь.
– Отведи деваху к ручью, пускай умоется.
Какой добрый!
– А то, от неё воняет.
«Животное! Себя бы понюхал».
– С этим чего? – поинтересовался другой отморозок – верзила в засаленной фуфайке, с грязной тряпкой на пол лица и в шапке а-ля горшок.
– Забирайте лошадей, оружие, монеты и в лагерь, – распорядился «мой» разбойник.
«Атаман», – догадалась я.
– А чё так? – недоумевал третий, стягивая с убитого стражника крепкие сапоги.
Меня снова чуть не стошнило.
– Это не та карета, – главарь поджал губы.
А какую он хотел?
– А девка? – полюбопытствовал четвёртый. – Та?
Пожалуй, этот самый мерзкий из всех. И маску он не носил, но шрамы на лице от ожогов уродовали его до неузнаваемости.
– С девкой чего делать-то будем?
– Ясно что, – вклинился верзила. – Потопчем курочку и отпустим на все четыре удела.
Плебейский жаргон?
Чтобы я с этими?!
Бандиты загоготали, плотоядно на меня поглядывая. Я в ужасе отшатнулась.
– Иш-ть ты, кака краля! – бандюга вытянул ко мне ручищу, больше напоминавшую грабли.
На такую штуку я наступила однажды в саду, но по лбу получил лакей, а теперь настала и моя очередь...
Нет! – я бросилась к атаману, будто рассчитывала на спасение и защиту. Прижалась в страхе, забившись ему чуть ли не в подмышку, но заметавшийся взгляд упал на мертвяка в красном колпаке повисшего на задке кареты.
Палач!
И его меч, который он успел наполовину выхватить из ножен, да так и скончался, бедолага, сражённый разбойничьей стрелой. Вряд ли я его жалела.
Превозмогая отвращение, я ринулась к мертвецу и потянулась за мечом…
– Опс! – атаман меня опередил и выставил ладонь. – Чего удумала?
Я так и застыла в наклонной позе и с минуту разглядывала пыльные разбойничьи сапоги. Затем медленно выпрямилась и вызывающе глянула.
Королева я, или кто?
Наверное, получилось жалобно, а сзади меня тотчас подхватили, заломив локти за спину. Главарь сразу утратил ко мне интерес, отошёл и принялся изучать меч, достав клинок из ножен. То в одну сторону махнёт, то в другую, то выпад сделает, то повертит над головой. Я и сама невольно залюбовалась – славный, однако… Меч! И этот! Двигается он неплохо. Позёр!
– Фью-ю! Тонкая работа, – присвистнул разбойник Джек. – Искусная...
Присмотрелся к узору на лезвии, нахмурился, сунул меч обратно в ножны и зачем-то ладонь о штаны вытер.
Чем его не устроило это великолепное оружие?
Клинок из солнечной стали, гравированный рунами, изящно выполненная рукоять и гарда, перевитая драгоценной нитью. Явно работа каких-нибудь Даскайских мастеров. Откуда благородное оружие взялось у простого палача? Скорее всего, трофейное. Не время задаваться такими вопросами, когда жизнь моя всё ещё висит на волоске.
Из груди вырвался тяжкий вздох пополам с хрипом.
Некогда отец и старший дядя учили меня разбираться в оружии. Бывало, я частенько находила их в оружейной или в тренировочной зале. Они-то знали в толк в мечах и кинжалах. Отец и сам ковал, будучи рыцарем знатного рода, кузнечным делом не гнушался. Тёплые воспоминания, но грустные.
Отныне…
Разбойники ухохатывались, беспардонно рассматривая меня и чуть ли не лапая. А меня понемногу охватывала паника, до тумана в глазах. Я так боялась лишиться чувств. Мало ли, что они со мной – бесчувственной сделают. Представить страшно.
Повезло, называется! Главарь, меж тем, изъял у трупа меч, деловито конфисковав ножны и рявкнул на подельничков:
– Заткнулись! Все! И отошли.
Я перевела дух и со слезами благодарности посмотрела на него.
– Сегодня ночью с ней позабавлюсь я, – заявил атаман Джек, передавая трофей верзиле, и выстрелил в меня прищуром сквозь прорези маски. – Если она мне не понравится, то сразу отдам её вам, а ежели понравится, то поутру.
Какая он всё-таки сволочь! А чего я ожидала от главаря разбойников?
– А вы обыщите палача. Может ему вперёд заплатили.
Вскоре счастливые крики супостатов это подтвердили. Уповая на то, что занятые дележом, они обо мне забудут, я лихорадочно пересчитала бандитов, на всякий случай. Семеро, включая и главаря. А сколько же ещё в лагере? И двое… Вероятно, к оргии не успеют вернуться и застанут лишь мой хладный… Горло сдавило, и я в отчаянии пискнула.
– Слыхала? Давай, шевелись! Вперёд! Пошла! – меня подтолкнули в спину несколько пар рук. От страха я совсем не могла сопротивляться и еле сдерживала слёзы.
Грязные мужланы!
Я кое-что знала о жизни вне дворца. Не так уж много, и больше хорошее, помня о тех далёких временах, когда жила с родителями, дядями и сёстрами, но это было давно.
Я наспех умылась в ручье неподалёку под похотливыми взглядами ковырявшего в носу «богомола».
Бе!
А мысли досадливо прыгали, подобно перепуганным кузнечикам.
Главное, поняла чётко – разбойникам нельзя говорить, что я королева. Иначе потребуют с короля выкуп и тогда мне точно не сносить головы. Если додумаются до выкупа, конечно…
– Эй! – прервал размышления ленивый окрик. – Сколько можно плескаться? Пошли давай.
Бандиты, нагруженные добычей, двинулись по тропе, ведя лошадей и безжалостно подгоняя меня, постепенно углубляясь в бездорожье и заросли. Странно, но мне не завязали глаза. И на том спасибо, что не спотыкалась. Или это плохой знак?
Глава 3. Король минус Королева равно Кровавым Мозолям
К – К = КМо
Плохой знак. Ведь тем, кому не завязывают глаза, провожая в бандитский притон, надлежит вскорости умереть. А в моём случае – когда наскучу главарю и его отребьям.
Тропинка ужом плутала через лес, и всё больше углубляясь в чащу среди разбойничьих рож, я оставляла позади свою прошлую жизнь – озеро с романтичными мечтами и утёсами, столицу, королевский дворец и короля. И гордо уносила на голове свои рога, как благородная олениха, в чащу.
Генрих! Будь ты проклят!
Банда, как выяснилось, обитала в пещерах на берегу стремительной реки, огибающей подножия Змеиных гор – громадного по протяжённости хребта. Извиваясь зелёно-жёлтой змеёй, он делил материк Евпасию на две неравные части и два враждующих государства – Горгонию и Акадию. В народе даже бытовала поговорка: «Меж ними словно змея проползла». По ту сторону от хребта протянулась страна Горгония – злейший враг Акадии, которой правил мой неверный муженёк – Генрих II, а до него в основном короновали Людвигов и Фридрихов.
Изначально королевскими именами признаны: Карл, Ричард, Фридрих, Франциск и Людвиг, а позже власти узурпировали и Генрихов. Младший брат короля Фридриха XVI, взошедший на трон по роковому стечению обстоятельств не захотел менять имя. Так и остался Генрихом, а из палаты лордов вышел указ, запрещающий называть так прочих сыновей. И тогда все, кто носил имя Генрих срочно кинулись переименовываться.
Так вот…
Шернбурский лес раскинулся в предгорьях, расползся по хребту и заполонил склоны с обеих сторон, оставив виднеться лишь жёлтые маковки вершин, похожие на колпаки пикти. В ясный день острые верхушки гор золотились и торчали из зарослей подобно череде зубцов, словно украшение на спине исполинского чудища, залёгшего в лесах. Но до сих пор ни горгонийцы, ни акадийцы не договорились, где у него нос, а где хвост.
