Глава I
Все то золото, что досталось ему от Утера, все серебро, все меха с самых дальних краев Каледонии, что за Адриановым валом, все железо и звонкая бронза уладов с земель Кухулина – все пошло на войну, и ничего не осталось, чтобы починить кровлю его дворца в Камелоте. Его отец не жил в этой заброшенной старой твердыне. Она звалась Камолодум, когда еще процветала, а короли в ее чертогах видели людей Рима с золотыми орлами на длинных штандартах – сейчас от римлян на этой туманной дождливой земле остались только дороги и память. Их не видели здесь полсотни лет, может, больше.
Вчера в главном зале Артур велел насыпать песка. Его принесли три мешка, темного, красно-бурого и рассыпали тонким слоем по белым плитам. По слову короля прочертили на нем дороги и реки, перевалы, границы, которые давно никого не волнуют, обозначили камнями войска – крохотной карты у него на столе королю было мало. Вот тот круг и булыжник в нем – это Лот Оркнейский со своими людьми. Другой – тот, кого прозвали Король-С-Сотней-Рыцарей. Третий – Кларенс Нортумберлендский. Четвертый – король ирландский. Всего их было одиннадцать. Одиннадцать королей, и каждый из них опровергал его, Артура, право, на трон отца.
С первого дня, как он назвал себя королем, мало кто признавал во всеуслышание, что он сын Утера Пендрагона, хоть это подтверждали и письма отца, и наставник, и этот странный седой мужчина, волшебник Мерлин.
Мало кого убедило и то, что меч из камня он вынимал для свидетельства перед ними сотню раз на прошлую Пятидесятницу. Когда дело касается трона и власти, многие предпочитают не видеть чудес. Другие же говорят, что чудеса не имеют законной силы. Артур растерянно дотронулся до перекрестья меча. Как оказалось, силу имеет лишь сила, даже не хитрость, обман или деньги.
Одиннадцать королей.
Лот Оркнейский первым объявил войну Камелоту и собрал вокруг себя остальных.
И больше этих одиннадцати ненавидит его жена Лота, королева Моргауза.
– Я вижу, ты не смирился со вчерашними новостями.
Мерлин вышел из-за потрескавшейся колонны. За пределами Камелота разносились слухи, что он старик с клюкой и в дырявом плаще – слухи были правдивы отчасти. Была клюка, был дырявый плащ, но стариком он не был. Высокий, сутулый и очень худой. И волосы серого мышиного цвета. Любопытным Мерлин отвечал, что ему сотня лет, Артуру думалось, сорок, но тот молчал и редко выдерживал взгляд лихорадочно блестящих насмешливых глаз.
– Смиришься, – Мерлин посмеивался, но смех его был невеселым и походил на карканье вороны на кладбище. – У тебя два пути, мой король. Набраться храбрости, смириться и пережить – или лишиться рассудка. Поверь, рассудок ценнее жизни. Юродивых королей очень быстро их же народ отводит на плаху.
– Я не знал, что она это задумала! – рявкнул Артур, и один из булыжников на красном песке отлетел к стене ударом ноги. – Не знал, а она не сказала – на мне нет греха! Нет ни по чьему закону, никто не сможет меня обвинить – за что же мне это проклятие? Мне! А не ей!
– Она не сказала, потому что тебя ненавидит. Проклятье же на тебе… Громкие слова, мой дорогой король, ты молод и не знаешь, что такое проклятье. Ты делил ложе с женщиной, и она понесла – ты удивлен теперь, что Мордред – твой сын?
Артур видел королеву Моргаузу, дочь Вортигерна, лишь единожды и этого оказалось достаточно, чтобы та родила ему сына. Год назад она приехала в Логрию, королевство Артура, на пир вместе с мужем. Тогда Лот был единственным, кто поддержал право Артура на трон, и их с радостью приняли в Тинтагель, где была коронация.
Дочь Вортигерна. Признаться, Артур ожидал злых слез, проклятий и старых обид, но молодая королева была так нежна и прелестна, черные волосы, точно смоль, до самого пояса и огонь в глазах, который тут же его опалил. Ее рука под столом пролежала весь пир на его колене и сомнений не оставалось. Артур смеялся позже ночью, когда прижимался к ней в заброшенной галерее – лучше способа для заключения мира нет и не будет. «Я заключил вечный мир с Оркнеем, – хотел рассказать он Мерлину в Камелоте. – Все знают, что островами правит она, а не Лот. Королева Моргауза была мной очень довольна.» Но утром он очнулся не в постели с голой черноволосой красавицей, а в склепе, наполненном мертвецами. Весь Тинтагель был мертв.
– Я не знал, что она так поступит, – повторил Артур и сжал кулаки, будто эти слова оправдают его перед небом, и эта ошибочная злая судьба отлетит от него.
Мерлин безразлично пожал плечами.
– Ты знал, что она королева Моргауза и жена твоего гостя Лота Оркнейского, когда год назад они собрались в Тинтагель. Твой отец Утер, помнится, тоже заглядывался на чужих.
Да, он знал, что она жена Лота, и тогда это его не заботило. Он и сейчас не чувствовал за это вины. Он корил себя последними словами за то, что поверил дочери Вортигерна, поверил в смирение и всепрощение дочери поверженного врага. Той, у кого он своим рождением отнял корону. Теперь все от Каледонии до Арморики знают, что он просто глупец. Когда ушли римские легионы, на туманной земле остался его отец Утер, его дядя Амброзий и тот, кого звали Вортигерн на здешний манер. Бывший солдат-предатель, возомнивший себя королем и вождем, каким-то чудом собравший вокруг себя огромную армию и ставший повелителем этого оловянного царства. Олово и железо в годы войны стоят больше золота и серебра. Утер убил его и оставил корону себе, королевство вздохнуло спокойно после десяти лет набегов и стычек. Бывший тиран ушел в пустоту, но оставил после себя семилетнюю дочь. Моргауза, бледная девочка с глазами глубокими, словно ночь, обожавшая мучить птичек. Утер был милосерден. Девочка осталась жить в тишине в Камелоте на попечении двадцати нянек и слуг. После смерти короля корона все равно была обещана ей, собственных детей у Утера не было. В этом был его хитрый план, объединить своих людей и союзников Вортигерна, дать отпор и Железным Щитам с запада, и набегам саксов на южные земли. «Ваша принцесса жива! – кричал он им. – Утер Пендграгон не воюет с детьми. Грехи отца не ложатся на дочь. Я убил вашего короля-предателя, но его дочери вы можете служить, когда я умру. А если хотите увидеть ее на троне – соберите отряды своих людей и отправьте их на защиту от пиктов!» Они сделали так, а потом при королевском дворе появилась Игрейна, жена покойного Горлуа. Утер Пендрагон очень быстро забыл свои обещания после рождения сына. Может, это и к лучшему, подумал народ. У принцессы Моргаузы был прескверный характер, а от ее взгляда все леденело внутри.
Что же до Мерлина… Чародей величал себя наставником короля и все прочие тоже, но за все детство и юность Артур слышал от него лишь пару уроков, а потом седой Мерлин объявил его королем. Молодой король доверял ему, потому что больше доверять было некому.
– В тебе нет капли жалости?
– Если ты про войну, то она все равно началась бы. Лот отлично знает про тебя с королевой, более того – я уверен, что этот план был ему очень по нраву. У него есть жена, претендующая на корону. У него есть ребенок, который станет твоим проклятием. Пойми правильно, король Лот и так собирался тебя убить. Тот факт, что ты спутался с его благоверной, сделает это законным в глазах простого народа. Лот не так глуп.
«Лот не так глуп». Та ночь в Тинтагель обернулась кровавым рассветом. Артур знал, почему от позабытого первого сына ему ничего не грозит, а от сына Моргаузы, зачатого той жуткой ночью, он стал проклятым и заклейменным. Королева осталась в его, Артура, покоях, в самом дальнем, глухом и забытом крыле, откуда не доносилось ни звука из общего зала. Как только дверь наглухо затворилась за ними, как только его руки начали рвать шнурки ее платья, ведьма с высохшим сердцем знала, что ее муж и его люди достали оружие, пронесенное тайно на пир. Знала она и то, что без Артура с Экскалибуром все они не жильцы. Три раза затем в течение ночи до далекой дубовой двери добегали еще недобитые воины, молотили по дереву кулаком, успевали вскрикнуть что-то невнятное, и их настигала стрела или меч. Из-за двери криков было почти что не слышно. Глухая возня привычных ссор на пиру. Третьим был совсем еще юный мальчишка-гонец. Он прятался от воинов Лота всю ту ночь по темным углам, с рассветом добрался до своего короля, успел отчаянно выкрикнуть, что им нужна помощь, что совершилось предательство – его крик слишком быстро прервался. «На помощь? – подумал тогда король, не отрывая губ от тела черноволосой красавицы, и решил, что ослышался. – Какое право они имеют тревожить своего короля уже третий раз за ночь?» Он было дернулся на глухой предсмертный вскрик, чтобы посмотреть, что случилось, но пожал плечами и вновь вернулся к Моргаузе. Это всего лишь пьяная стычка гостей, и, признаться, она его не заботила – выбьют пару зубов, может сломают кому пару пальцев. На этом дело закончится. Если гости будут недовольны хозяином, он отдаст им пару коней.
Артур помнил, как на утро открыл дверь из покоев. Как увидел тела. Как загнал коня, пока добирался до Камелота один. Моргауза нарочно тогда не убила его, это было послание. Тридцать невинных смертей из-за похоти короля да три мольбы о помощи, оставленные без внимания – как оказалось, это равнялось проклятью и Мордреду.
– Твой сын Мордред может принести тебе гибель. Рано, поздно – не важно. Вот и все. Ты и так воин и всегда думал, что примешь смерть от меча. Посмотри на это с другой стороны – значит ты точно не погибнешь в этой войне. Мордред ещё неразумное дитя в колыбели.
Мерлин брезгливо отряхнул красный песок со своих башмаков.
– В конце концов, ты ведь не воюешь с младенцами.
Нет, не воюет. Ведь даже Утер, безжалостный, отчаянный Утер, принял дочь врага в своем доме и вырастил. Дурная, дурная ошибка. Кольцо страха сжималось на его шее, точно веревка, а кольцо армий одиннадцати королей почти сомкнулось вокруг Камелота.
– Когда все закончится, я найду себе королеву, – наконец-то ответил король. –Возлюбленную, прекрасную, добрую, она будет всем, что так противно Моргаузе. И служением моей королеве я искуплю этот грех. И проклятье минует меня. Будет так и никак иначе. И не говори мне, Мерлин, что на свете нет такой чистой девицы, которая сможет спасти меня.
Волшебник молчал.
– Мерлин?
– Смотри туда, – ответил волшебник. – Видишь эти струйки дыма на горизонте? Это войско Короля-С-Сотней-Рыцарей присоединилось к королю Лоту и укрылось в лощине. К вечеру до них дойдет войско ирландцев. Помнишь, что я тебе сказал минуту назад? Судьбе плевать, что Моргауза пришла к тебе ночью, ей плевать, что королева обманула и предала тебя, ей плевать, что ты не по злому умыслу повинен в резне в Тинтагель – эта война началась все равно бы, потому что на роду тебе так написано, мой король.
Чародей не сводил глаз с горизонта, со струек дыма и огненного заката, но беспокоила его не война. Артуру было известно, что Мерлин знает все наперед. Так положено, у каждого короля на этой земле должен быть прорицатель. Он должен ходить в драных одеждах из козьих шкур, впадать в неистовство и гадать на мышиных костях. Таких безумцев очень любили на севере, только толку от них никакого. Они сгинули за стеной еще во времена Адриана. Мерлин злился, когда рыцари, дамы или дворовые девки просили его погадать. Он когда гнал их, когда смеялся и говорил, что у тех родятся сыновья о семи головах. «Будущему плевать на вас, и судьбе плевать тоже, – говорил он им. – Я не знаю, прокиснет ли завтра молоко у вашей кухарки или день и время, когда на развалинах Камелота будут жить только крысы. Будущее – это рябь на воде, эхо в лесу, сон наяву. Что-то открыто мне, что-то нет. И вам, дуракам, этого никогда не вместить.» Но к нему, Артуру, Мерлин пришел год назад и рассказал об отце-короле. Потом рассказал, где найти меч в камне, разрубающий даже железо. Предупредил о начале войны, когда до дворцовых стен не долетел еще даже ворон с посланием. А вчера пришел в его покои и рассказал о Моргаузе, Мордреде и его, Артура, судьбе. Зачем это язвительному калеке, если говорят, у него сердце из камня.
– У меня дурная судьба, верно? – промолвил Артур, глядя на последние всполохи солнца на небе.
– Окончить свою жизнь не в постели рядом с семьей – еще не значит иметь дурную судьбу.
– Я заговорил о своей королеве, о том, что любовью к ней искуплю все грехи – а ты мне стал говорить о судьбе. Расскажи мне все.
Чародей отвернулся.
– Расскажи! – крикнул Артур. – В конце концов, я король, ты сделал меня королем, ты зачем-то пришел и сказал, что я сын Утера, что мой названный брат вовсе не брат мне, ты вырвал меня из прошлой жизни и забросил зачем-то в войну. Ты не разбудил меня, ты ввергнул меня в этот сон, в эту новую жизнь, которой я не хотел! Говори теперь все, что мне предстоит, иначе зачем такой прорицатель!
Худое лицо Мерлина исказила гримаса, Артур не знал, что это – злоба, боль или жалость.
– Пойди-ка проспись, мальчишка, – прошипел чародей. – А потом уже гони меня вон, если захочешь. Если б не я, то ты не родился бы вовсе. А я был бы счастливей, и не знал твоего отца-короля. Твоя мать была бы счастливей. И королева Моргауза, может статься, не была бы злой ведьмой с истлевшим сердцем. Как же я люблю королей, все беды и мои, и твои, и народа только потому, что Утеру Пендрагону приспичило переспать с чужою женой, а не с любой потаскухой из замка. Хочешь знать свою жизнь наперед и думаешь, что это поможет? Ты не протянешь и дня и будешь молить первого встречного бросить тебя с вершины скалы. Не веришь? Я живу так. Но я сильнее тебя и могу знать когда, отчего и зачем я умру и идти навстречу этому с поднятой головой. Ты хочешь знать про свою королеву, знать про свою жену? Что ж, изволь, она будет чудеснее всех на этой земле, красивой, умной и нежной, а ее отец – король Лодегранс. Зная отца тебе будет проще найти его дочь. Знаешь, Артур, я предложу твоим писцам написать тебе список. Список тех, кто может довести тебя до греха или смерти. Смотри-ка, в этом списке уже есть Мордред, давай добавим туда твою будущую супругу, ее, кстати, будут звать Гвиневера. О нет, как же так, тогда придется добавить и королеву Моргаузу, и тех одиннадцать отщепенцев, что коптят небо поблизости от Камелота. Туда можно будет добавить еще одного человека, но смысл мне называть его имя, если ты еще его даже не знаешь. И что же сделает мой воспитанник, наш прекрасный король Артур? Будет спать в броне ирландских Железных Щитов и убивать по первому подозрению? Так очень любят поступать короли, но они не задумываются, что число их врагов растет с каждым новым убитым – вот ведь ирония! Я думал, ты будешь умнее, но ты такой же осел, как и Утер.
Артур молча выслушивал эти слова, полные злобы и желчи. Среди этих разрозненных обвинений Мерлина он, как рыбак неводом, вылавливал нужное. Мордред, дочь короля Лодегранса, еще неизвестный ему человек. Этого он и хотел от наставника. Имена тех, кого ему следует избегать. Сбежать, обмануть эту судьбу, над которой так глумится седой калека Мерлин, но не признавать, как он, ее власть, а перепутать все ее планы.
– Ты тоже умрешь?
– Мы все умрем, – огрызнулся Мерлин. – Вот ведь досада!
