Тогда что за дыхание он чувствует сбоку и за спиной, кто нагоняет его? Перед глазами с отчетливой ясностью снова мелькнул образ мертвого Горлуа, трупа с посмертным плачем. Артур закричал так отчаянно, что крик, казалось, острым лезвием пронзал его голову и выходил сквозь темя. Он отшатнулся от роя тех, что обступили его – от Горлуа, Мордреда, безголовой Моргаузы, тело которой осталось далеко позади, но вот она здесь, и жарко дышит ему прямо в затылок – но шаг его утонул в пустоте. Пустота укрыла его, точно большое пыльное одеяло. Король Артур падал с крутого обрыва.
«Я, должно быть, умер, и это самое лучшее, что могло случиться со мною в этом лесу.»
Король лежал на спине, и сейчас знал лишь это. Что вот – у него есть спина. И что руки раскинуты. А вокруг темнота с тонкими царапинами и редкими светлыми точками. Это была не пыльная, душная темнота того страшного леса. Она была никакая. Просто темнота, как есть просто ночь, просто дерево, просто вода. Пустая земля, в которой еще не проклюнулось семя.
Артур осторожно дышал, пытался вглядываться в темноту, но светлые точки не становились ни ярче, ни больше. Может, и к лучшему, что он умер, думал Артур. Верней, умер так – оступился и упал со скалы. Быстро. Он даже ничего не заметил. Призраки не коснулись его, не получили его. А сейчас есть лишь эта тихая темнота с белыми точками, размером с крупинку муки. В ней было еще что-то жесткое. Артур понял, что лежит на камнях, а камни эти в воде. Река в темноте после смерти. Когда-то он слышал об этом, оказалось, что это действительно так.
Над ним склонилось лицо старика.
«Если это тот, кто переправит меня на тот свет, – подумал король. – то мне совершенно нечем ему отплатить.»
Старик в лохмотьях был на удивление силен для старой развалины. В рукав Артура вцепились тощие пальцы и с силой потащили его по каменистому дну. Король взвыл от боли. Но если он умер, то боли же быть не должно.
– Ты страж Переправы? – с трудом разлепил он губы. Левую руку свело страшной судорогой.
– Ага, ага, – прошамкал старик. – Страж твоей дурной башки. А ну, заткнись, свинячий ты потрох.
Затем старик дернул его за руку со всей силы. Тело Артура оторвалось от каменистого дна. Его перекинули через плечо, точно безвольный мешок с зерном. Темнота с белыми точками закружилась еще сильнее, верх оказался внизу, и последнее, что увидел Артур была светлая, точно металл, полоса посреди темноты.
«Может, я все же и умер, – подумал Артур. – В таком случае, Мерлин прав – я перехитрил всех, кроме смерти. Не самый плохой исход».
Когда король-изгнанник очнулся, он лежал не на каменистом дне реки посреди темноты и не где-то на бесцветных полях смерти, а в холодной постели с накрахмаленными простынями, жесткими настолько, что те царапали спину. Рядом же на постели лежала одежда – новые штаны и рубаха, теплый плащ, подбитый изнутри козьей шкурой – его же старая одежда лежала в углу и уже ни на что не годилась. Ставни окна были раскрыты настежь, и оттуда в комнату врывался холодный ветер ранней весны. Артур осторожно покачал головой, легко сжал кулак то на левой руке, то на правой. Правая была в порядке, левая болела нещадно и оказалась перемотана белыми тряпками. Он встал и оделся. Босые ноги мерзли на каменных плитах, Артур медленно и пошатываясь добрел до окна. Замок стоял на холме-острове посреди огромного озера.
– А, ты очнулся, – послышался недовольный голос у него за спиной. Старик, что привиделся ему прошлой ночью, стоял в дверном проеме и неодобрительно поглядывал на него. – Я думал, подохнешь к рассвету, но тогда бы я зря тащил тебя на себе, хе-хе…
Артур вспомнил, что ночью или в том жутком сне принял его за стража Переправы.
– Это ты спас меня, старик? – переспросил король. Голова еще гудела как после попойки, Артур недоверчиво смотрел на того, кто называл себя его спасителем.
– Не бери на свой счет, богатенький юноша, – старик ощерился и показал кривые неровные зубы. – Мне понравился больше не ты, а твои сапоги. Если б ты был мертв, я бы тебя там и оставил.
Артур опустил взгляд и увидел, что тот действительно щеголяет в его сапогах из мягкой расшитой кожи. Малая цена за спасенную жизнь.
– На вот, – старик нехотя протянул королю пару самых простых и крепких сапог, которые надевали для дальней дороги, а не для натопленных залов. Он бросил их на пол. – Дочка моя велела отдать. Говорит, не часто у нас здесь гости бывают. Ее это остров и домишко, – он насмешливо окинул взглядом высокие потолки, – тоже ее. Здесь ее слово закон.
Артур примерил свои новые сапоги. Те были ношены-переношены и кем-то с тяжелой поступью воина. Надо бы раздобыть старых тряпок и натолкать их в носок.
– Тебе отдает приказы родная дочь?
Лицо старика скривилось и стало на мгновенье жестким, озлобленным, как у собаки, которая полжизни прожила на цепи.
– Тут зависит от дочери, добрый рыцарь. А если ты будешь непочтителен к ней, я проломлю твою тупую башку. Я тебя спас один раз, но никто не помешает мне сделать обратное. Заправь-ка рубаху, а потом пошевеливайся. Она хочет разделить с тобой завтрак. По мне так проваливал бы ты восвояси.
Артур бросил взгляд в угол комнаты, где лежали его старые вещи. Гора рваных окровавленных тряпок, что раньше была королевской одеждой. Но Экскалибура в той куче он не увидел, а его спаситель был явно безумец. Король решил, что будет вежлив с хозяйкой, но нужно быть начеку. Дочь Вортигерна была ведьмой с высохшим сердцем. Кто сказал, что одной единственной на всем белом свете?
– Я могу узнать имя того, кто меня спас?
Старик ощерился и развел руками.
– Конечно, можешь, добрый рыцарь. В этом нет тайны, я Лодегранс. О, ты не видишь? Я прям король этого захолустного острова – король Лодегранс, иди вперед, свинячий ты потрох.
Он грубо толкнул его в спину. У Артура упало сердце.
Глава III
«Я, должно быть, умер, и это самое лучшее, что могло случиться со мною в этом лесу.»
Король лежал на спине, и сейчас знал лишь это. Что вот – у него есть спина. И что руки раскинуты. А вокруг темнота с тонкими царапинами и редкими светлыми точками. Это была не пыльная, душная темнота того страшного леса. Она была никакая. Просто темнота, как есть просто ночь, просто дерево, просто вода. Пустая земля, в которой еще не проклюнулось семя.
Артур осторожно дышал, пытался вглядываться в темноту, но светлые точки не становились ни ярче, ни больше. Может, и к лучшему, что он умер, думал Артур. Верней, умер так – оступился и упал со скалы. Быстро. Он даже ничего не заметил. Призраки не коснулись его, не получили его. А сейчас есть лишь эта тихая темнота с белыми точками, размером с крупинку муки. В ней было еще что-то жесткое. Артур понял, что лежит на камнях, а камни эти в воде. Река в темноте после смерти. Когда-то он слышал об этом, оказалось, что это действительно так.
Над ним склонилось лицо старика.
«Если это тот, кто переправит меня на тот свет, – подумал король. – то мне совершенно нечем ему отплатить.»
Старик в лохмотьях был на удивление силен для старой развалины. В рукав Артура вцепились тощие пальцы и с силой потащили его по каменистому дну. Король взвыл от боли. Но если он умер, то боли же быть не должно.
– Ты страж Переправы? – с трудом разлепил он губы. Левую руку свело страшной судорогой.
– Ага, ага, – прошамкал старик. – Страж твоей дурной башки. А ну, заткнись, свинячий ты потрох.
Затем старик дернул его за руку со всей силы. Тело Артура оторвалось от каменистого дна. Его перекинули через плечо, точно безвольный мешок с зерном. Темнота с белыми точками закружилась еще сильнее, верх оказался внизу, и последнее, что увидел Артур была светлая, точно металл, полоса посреди темноты.
«Может, я все же и умер, – подумал Артур. – В таком случае, Мерлин прав – я перехитрил всех, кроме смерти. Не самый плохой исход».
Когда король-изгнанник очнулся, он лежал не на каменистом дне реки посреди темноты и не где-то на бесцветных полях смерти, а в холодной постели с накрахмаленными простынями, жесткими настолько, что те царапали спину. Рядом же на постели лежала одежда – новые штаны и рубаха, теплый плащ, подбитый изнутри козьей шкурой – его же старая одежда лежала в углу и уже ни на что не годилась. Ставни окна были раскрыты настежь, и оттуда в комнату врывался холодный ветер ранней весны. Артур осторожно покачал головой, легко сжал кулак то на левой руке, то на правой. Правая была в порядке, левая болела нещадно и оказалась перемотана белыми тряпками. Он встал и оделся. Босые ноги мерзли на каменных плитах, Артур медленно и пошатываясь добрел до окна. Замок стоял на холме-острове посреди огромного озера.
– А, ты очнулся, – послышался недовольный голос у него за спиной. Старик, что привиделся ему прошлой ночью, стоял в дверном проеме и неодобрительно поглядывал на него. – Я думал, подохнешь к рассвету, но тогда бы я зря тащил тебя на себе, хе-хе…
Артур вспомнил, что ночью или в том жутком сне принял его за стража Переправы.
– Это ты спас меня, старик? – переспросил король. Голова еще гудела как после попойки, Артур недоверчиво смотрел на того, кто называл себя его спасителем.
– Не бери на свой счет, богатенький юноша, – старик ощерился и показал кривые неровные зубы. – Мне понравился больше не ты, а твои сапоги. Если б ты был мертв, я бы тебя там и оставил.
Артур опустил взгляд и увидел, что тот действительно щеголяет в его сапогах из мягкой расшитой кожи. Малая цена за спасенную жизнь.
– На вот, – старик нехотя протянул королю пару самых простых и крепких сапог, которые надевали для дальней дороги, а не для натопленных залов. Он бросил их на пол. – Дочка моя велела отдать. Говорит, не часто у нас здесь гости бывают. Ее это остров и домишко, – он насмешливо окинул взглядом высокие потолки, – тоже ее. Здесь ее слово закон.
Артур примерил свои новые сапоги. Те были ношены-переношены и кем-то с тяжелой поступью воина. Надо бы раздобыть старых тряпок и натолкать их в носок.
– Тебе отдает приказы родная дочь?
Лицо старика скривилось и стало на мгновенье жестким, озлобленным, как у собаки, которая полжизни прожила на цепи.
– Тут зависит от дочери, добрый рыцарь. А если ты будешь непочтителен к ней, я проломлю твою тупую башку. Я тебя спас один раз, но никто не помешает мне сделать обратное. Заправь-ка рубаху, а потом пошевеливайся. Она хочет разделить с тобой завтрак. По мне так проваливал бы ты восвояси.
Артур бросил взгляд в угол комнаты, где лежали его старые вещи. Гора рваных окровавленных тряпок, что раньше была королевской одеждой. Но Экскалибура в той куче он не увидел, а его спаситель был явно безумец. Король решил, что будет вежлив с хозяйкой, но нужно быть начеку. Дочь Вортигерна была ведьмой с высохшим сердцем. Кто сказал, что одной единственной на всем белом свете?
– Я могу узнать имя того, кто меня спас?
Старик ощерился и развел руками.
– Конечно, можешь, добрый рыцарь. В этом нет тайны, я Лодегранс. О, ты не видишь? Я прям король этого захолустного острова – король Лодегранс, иди вперед, свинячий ты потрох.
Он грубо толкнул его в спину. У Артура упало сердце.
