Один. Так быстро, как только можешь. Добейся разговора с бретвальдами. Потом уезжай по той же дороге в Камулодун, я отправлю к тебе навстречу твоих людей. И сына. Не возвращайся пока в Повис, ты нужен мне там.
Все происходило слишком стремительно. В голове Амброзия снова встал тот рой образов, шепотков, реальных и вымышленных, его мысли будто разрывались на части, как дрянная холстина.
– Постой, – начал он. – Стой, Вортигерн. Мы не можем. Из-за одного подозрения – обвинить во всем Утера?
В глазах императора мелькнуло что-то похожее на жалость к нему.
– Поверь мне, Аврелиан, мы можем все.
В голове Амброзия Аврелиана все еще звучал голос Хенгиста. Центурион навьючил на лошадь последнюю сумку с провизией, что ему выдали саксы, рассеянно потрепал зверя по холке. Неделя бешеной скачки. Два дня на дорогу до шахты, затем стремительная гонка до Кантия, будто за ним гнались призраки, а теперь ему предстоит снова мчаться, не разбирая дороги – в Камулодун.
Бретвальды его приняли и не убили – за это он был саксам признателен. Дни распития медовухи и эля не пропали напрасно, братья не видели в нем врага. Они были рады услышать, что Ровена осталась в Повисе, что она все еще замужняя госпожа, но при упоминании имени ее мужа кривились, а Хорса бормотал на саксонском угрозы.
Глотать гордость было непросто, но сегодня она была не его. Амброзий поведал им все. В том числе ошибки своего императора. Он говорил им о предательстве Утера, о его жадности, коварстве, касситерите и не верил, что эти слова идут с его губ. В его памяти встало детство, Арморика, Галлия – он проговаривал свое обличение брата, как урок, заученный для учителя – четко и наизусть, не понимая ни слова. Многое было спутанным. Многое оставалось неясным.
Утер. Он раз за разом произносил перед саксами это имя и пытливо искал в нем младшего брата – и не находил. Кто такой Утер? Ему хотелось вернуться домой, и дом был в Повисе. С сыном, отрядом, Ровеной, Килухом и Вортигерном. Башни крепости Банна скалились в голове и смеялись над ним.
– Признаюсь, Аврелиан, – на прощание сказал ему Хенгист. – Я не желаю битвы с Повисом. Там наша сестра – и по твоим словам она отчего-то любит своего проклятущего мужа. Если Вортигерн берет назад свои обвинения, если он явится к нам, в Кантий, с повинной – мы не будем с ним враждовать. Но о союзе речь теперь не идет. Мы будем сами мстить Лодегрансу. Если хочешь – оставайся у нас. Кантий может приютить тебя и стать новым домом. Как стал для нас.
– У меня есть уже дом.
Они распрощались.
Согласится ли сын поехать в Камулодун? Правильно ли поступил он, Амброзий, закрывая ворота в Кантий и новую жизнь?
Он рассеянно потрепал лощадь по холке. Амброзий вышел из владений бретвальд, перед ним открылась дорога и беззвездная осенняя ночь. На сон времени не было, к рассвету он должен добраться до нужного поворота дороги. Там его будет ждать Килух и отряд.
– Здравствуй, Аврелиан.
Амброзий застыл. Голос был вкрадчивым и беззлобным, ленивым и очень спокойным. На миг он показался центуриону знакомым.
– Кто там? – крикнул он в темноту. – Выйди на свет!
Серая фигура зашевелилась во мгле и вышла из-за деревьев.
– Назовись!
Фигура откинула капюшон и распахнула свой плащ. Перед Амброзием стоял воин, он взглянул в лицо незнакомцу и обомлел.
– Ты думал, мы больше не встретимся, да, «посланник из Рима»? – Лодегранс улыбался и даже насвистывал.
– Рад, что встретились, – ответил Амброзий. Обрубком руки он упёрся в лошадиную спину, а здоровой потянулся к мечу. – Теперь ты ответишь за все. Не стоило тебе сюда приходить.
– Аврелиан, Аврелиан, ты глуп, как ребенок, – Лодегранс сокрушенно покачал головой. Потом сакс оскалился. – Это тебе не стоило сюда приходить.
Прежде чем, Амброзий успел занести меч над головой, новый хозяин шахты длинной плетью огрел по крупу коня.
Скачок в пустоту. Небо стремительно перевернулось.
Конь громко заржал, ночное эхо откликнулось тысячей табунов, зверь встал на дыбы. Твердая земля выбила из него дух, и центурион остался бессильно лежать на земле.
Где-то в чаще под тяжёлыми лапами елей сакс Лодегранс остановился и натянул поводья. Он спешился, острым кинжалом перерезал верёвку, и стащил Амброзия вниз. Сакс волок его по земле – разбойник был сильным – почти сто шагов куда-то в сторону по валежнику, затем он бросил его.
– Сядь ровно, Аврелиан, – он пнул его в поясницу.
Ветер до сих пор доносил до него запах дыма. Кантий и люди бретвальд были рядом. Может, по лесу бродили дозорные Хенгиста.
Лодегранс сел напротив него на поваленный дуб и посмотрел с любопытством. Какое-то время он собирал в кучу ветки и сухую траву, раздался стук кремня, запах горелого – крохотный костер заплясал под пальцами сакса.
– Не дело сидеть в темноте, – сказал он. – Нам есть что с тобой обсудить.
Казалось, он прочел мысли Амброзия.
– Здорово же беседовать просто так, Полу-бритт, – он с презрением произнес прозвище, которым одарил его Вортигерн. – Здесь нет мерзкого мальчишки-друида. И малолетняя девчонка тебя не спасет. Только ты да я. Ну, что скажешь?
Амброзий молчал. Он не первый раз оказался в плену. Ждать и молчать, пока враг начнет болтать лишнее. Он надеялся, что оно было у сакса – это лишнее.
– А вы долго думали, Аврелиан.
Лодегранс протянул над пламенем узловатые пальцы. Крохотные язычки заплясали вокруг них, будто он был, как Мирддин.
– Как ты вообще дожил до своих лет? Такие умирают в младенчестве.
– Что тебе нужно?
Сакс безразлично пожал плечами.
– То же, что и всегда. Стою у тебя на пути. Вы с императором, – он усмехнулся. – слишком самонадеянны. Вы думали, на пустошах ходило лишь двое? Вся пустошь – моя. И каждый шорох в ней – мой. Я знаю все, что делается в ваших маленьких смешных головах. Ни ты, ни бретвальды, ни Вортигерн – вы не думали, что я – нечто большее, нежели просто наемник из Кантия.
Амброзию стало смешно.
– Для того, кто служит Утеру, как дворняга, – наконец сказал он. – у тебя слишком раздутая гордость. Ты думаешь, он отдаст тебе шахту?
Лодегранс огрызнулся:
– Половина шахты моя! А Утер… Что ж, с твоим братом приятно работать.
Центурион поджал губы. Он знал, что брат предаст нового друга, как только тот станет ненужным.
– Тогда веди меня к Утеру. Буду рад плюнуть брату в лицо. Снова.
Но Лодегранс не спешил. Он грел над пламенем руки, бормотал под нос песню и улыбался перекошенным ртом. Сакс не собирался вести его к стене Адриана.
– Знаешь ли, римлянин, тебе будет оказана великая честь, – медленно начал он. – Твоя судьба повлечет за собой судьбу всего острова. Не скрою, Аврелиан, она меня радует.
Он досадливо щёлкнул языком и покачал головой.
– «Аврелиан»… Надо же, какой ты дурак – носить это прозвище. Жизнь ничему не научила тебя. Что с Утером. Что с рукой. Ты и не думал, как раздувается пожар этим словом – Аврелиан. Знаешь, как в крепости зовут Утера? Утер. Брат Амброзия Полу-бритта. Ты не догадывался, что он ненавидит тебя?
Амброзий молчал. Лодегранс достал из кармана тряпицу, а из тряпицы точильный камень. Провел раз-другой по лезвию топора.
– В общем-то всегда ненавидел. Он так сказал. А ещё эта сопливая любовь деревенщин к тебе, почитание… Нет, ты и вправду дурак. И твой император не лучше тебя.
– Вы убили Маркуса и отряд?
– И Маркуса, и отряд, – с готовностью отозвался сакс. – И не только их. Мы знатно погуляли тогда в римской броне. Поселения ближе к Стене не доверяют ни Вортигерну, ни Повису. В слухи про то, что это улады, поверили только вы. То нападение на побережье – оно было кстати. Одеть в броню того мертвого иберница мы не успели, но и так получилось неплохо.
Лодегранс рассмеялся.
– Подумать только. Ещё одна, хоть ещё одна заварушка – и они с радостью перейдут под знамёна Стены. Это было так просто.
Утер знал Маркуса почти двадцать лет, ещё по старому легиону. Они никогда не были в ссоре.
– А ещё этот союз, – продолжал Лодегранс. – Бретвальды. Хенгист и Хорса, два идиота. Повис слишком велик, да и в Кантии много людей, а за проливом… Вы могли помешать нам. Как удачно, что их сестрёнка такая хорошенькая…
Амброзий был благодарен, что Ровена не слышит этой истории. Ей стало бы больно и одиноко на этой земле. Прям как ему самому.
– Утер предложил нам прелестнейшую игру – ну, да ты помнишь, как было дело. А потом осталось за малым. Нет, серьезно – поверить первой бродяжке? Но Рианорикс – славная баба. Когда-то Утер спас ее от петли, хотя до нее и довел. Но ты не узнал ее, верно? Не было ни шанса, чтобы такой, как ты, помнил бриттскую потаскуху. Жрица Морриган? Так она представилась тогда на пиру… Чертежи я забрал после пира. Теперь Вортигерн остался один.
– Не один, – Амброзий яростно перебил его. – Я рассказал бретвальдам о вашем предательстве. Им все известно об Утере!
Лодегранс лениво пожал плечами.
– И что? Саксы не будут сражаться за Вортигерна. Они будут сражаться против Стены. Разделяй и властвуй, Полу-бритт, я думал, ты это знаешь. И здесь – о, Аврелиан, Аврелиан, как на руку нам сыграет твое нелепое прозвище! – как ценна будет неподдельная любовь к тебе жителей, воинов, слуг. Ты слышишь?
Сакс сделал вид будто прислушивается в мрачном лесу.
– Мы так рядом с Кантием. Знаешь, здесь завтра ярмарка, приедет много торговцев и чужаков, со всего острова и даже дальше. О, Аврелиан.
Лодегранс достал из кармана свиток пергамента.
– Ты даже не знаешь, что это такое. Твой брат дал мне это полгода назад.
Он покачал головой и будто задумался.
– Слухи и мысли. Я не верил твоему брату, когда он говорил, что те острее и быстрее клинка.
Во дворе крепости царили гам и безумие, лязг металла, запах гари и жара летел из кузницы и сшибал с ног, лай, крики и лязг кольчуг, грубая ругань бывших легионеров – Вортигерн втянул носом этот обезумевший воздух будто хотел наполниться им целиком. Против воли оскалились зубы. Он улыбался. Да, этот запах и шум. Только они убеждали его в том, что жизнь ещё не окончилась.
– Я ещё жив… – бормотал он и чувствовал, как его жилы наполняются яростью. Он всегда выходил сухим из воды, всегда удача и месть оставались на его стороне. Он им покажет. Он и Аврелиан Полу-бритт. Спустя столько лет им удалось все же сделаться братьями. Камулодун под властью римлянина станет грозным оружием.
С отрядом Амброзия он отправил ещё три десятка – щедрость дальновидного императора. Он надеялся, Аврелиан оценит ее.
Среди всей суматохи крохотную дорожную сумку набивал мальчишка-друид. Вортигерн усмехнулся. Что ж, он был горд, что рассказал ему все, но Аврелиан будет им недоволен. Бывший раб колебался. Тогда Вортигерн поведал ему все об отце.
– Да, – пробормотал сам себе император, вспоминая юность и легенды Максене Вледиге. – Любой пойдет за отцом. Мальчишке с ним будет лучше.
Тот был хорошим слугой.
Моргауза же не вышла с ним попрощаться.
– Эй! – крикнул Вортигерн, протискиваясь через толпу лошадей и людей. – Эй, Мерлин!
Тощий юноша вздрогнул.
– Передай Аврелиану мой добрый привет. Мы ненадолго с ним расстаёмся. И с тобой, впрочем, тоже.
Друид неловко ему поклонился. «Все правильно, парень, ты ещё не привык к тому, что ты больше не раб.» Это было знакомо.
– Благодарю, господин. И… – он замялся. – Берегите Моргаузу. Я не думаю, что она сможет простить меня.
Девчонке всего девять лет. Кого может она не простить. К тому же, Мирддин заменил ей брата.
Вортигерн вспомнил бледное прозрачное личико и глаза черные, вопрошающие, будто ночь. Вся в мать. Ровена была не похожа на них. Вот бы она родила ему сына. Дочь, молчаливая, как вечерние звёзды. И сын, светлый, как весеннее солнце.
И все же он победил.
– Не беспокойся о моей дочери, – ответил он Мирддину. – Ты со своим отцом, она со своим. Все будет правильно.
Мальчишка был рад, и он это видел. Вортигерн рассмеялся и хлопнул его по плечу.
– А у нас много общего, ты посмотри. Оба дворняги, оба были рабами, у меня отец – Максен Вледиг, у тебя – римский герой. Судьба – забавная шутка, ты не находишь?
На лице Мирддина промелькнула тень. Такой, как он, многое мог рассказать о судьбе. Мальчишка прислушался.
– Что ещё там?
Вортигерн не слышал ничего кроме шума железа и ржания, но он знал Мирддина слишком давно. Лицо императора потемнело.
– Что там такое, парень?
Но от ворот уже нёсся крик:
– Посланник!
Вортигерн заскрежетал зубами. В лихие времена любые посланники вряд ли несут хорошие вести.
– Открывайте! – он крикнул. – Да побыстрее! Люди Аврелиана уже должны уходить.
В ворота Повиса въехал неузнанный всадник. Из-под плаща торчали кончики грязных светлых волос да кривой рот.
Вортигерн растолкал толпу, пробираясь к названному гостю. «Если это опять мерзкий жрец бриттов, – подумал он про себя, – сегодня я его выгоню в шею».
– Я не жалую вестников, – начал он сразу. – И у меня мало времени, так что говори, от кого ты.
Из-под полы плаща показалась крепкая рука воина. Это был не просто гонец. Рука протянула свиток пергамента. Вортигерн грубо выхватил его и развернул.
– Что ещё за каракули…
Он плохо читал, но все же сумел сложить мелкие буквы друг с другом – его лицо стало багровым, как кровавый рассвет. Вортигерн разорвал крепкий пергамент на четыре куска.
– Это наглая ложь! – рявкнул он и потянулся за меч. – Покажись! Покажись, или я порублю и тебя, и коня!
Посланник откинул свой капюшон, и на его лице сияла торжествующая гримаса.
– Ты!
Кривое, изрезанное шрамами лицо сакса довольно смеялось.
– Да, это я, ты не ждал? – Лодегранс усмехался. – Говорю тебе сразу, император Повиса. Если я не вернусь в свою шахту или на Стену, Утер вырежет все приграничные земли. И засыплет их солью. Убери-ка свой меч.
Вортигерн смотрел на него с нескрываемой ненавистью.
– Я убью и Утера, и тебя, – пообещал он. – Пусть не сегодня… Я терпелив, я обагрю эти руки в твоей крови, я знаю, ты сам это сделал. Ты и рад замараться.
Мирддин подобрал с земли два разодранных кусочка пергамента.
– Не трогай! – прикрикнул на него император.
Лодегранс улыбнулся.
– Пускай все услышат. Я все же посланник. Слушайте все! Повелитель Стены Адриана Утер объявляет вражду Вортигерну из Повиса и всем его землям! Ему и коварным бретвальдам из Кантия! В гнусном сговоре они задумали убить кровного брата Утера, Амброзия Аврелиана! Вчера на главной площади Кантия в праздничный день все нашли его тело, – губы Лодегранса скривились. – с перерезанным горлом. Неслыханное злодеяние должно быть наказано! Кровь смоет кровь!
Вортигерн не оборачивался на Мирддина, но слышал его сбивчивое дыхание. У них стало ещё больше общего. Он тоже так и не встретил отца.
Лодегранс наклонился к нему с коня.
– Да, ты верно услышал. Весь люд верит, что это ты и бретвальды. В это очень просто поверить. А теперь пропусти, – он ударил коня по бокам. – На вот, держи. А то решишь, что я лгу.
Он бросил на землю фибулу с плаща Амброзия, вымазанную чем-то темным. Вортигерн ее не поднял.
Все происходило слишком стремительно. В голове Амброзия снова встал тот рой образов, шепотков, реальных и вымышленных, его мысли будто разрывались на части, как дрянная холстина.
– Постой, – начал он. – Стой, Вортигерн. Мы не можем. Из-за одного подозрения – обвинить во всем Утера?
В глазах императора мелькнуло что-то похожее на жалость к нему.
– Поверь мне, Аврелиан, мы можем все.
Глава 18. Vae victis. Часть IV
В голове Амброзия Аврелиана все еще звучал голос Хенгиста. Центурион навьючил на лошадь последнюю сумку с провизией, что ему выдали саксы, рассеянно потрепал зверя по холке. Неделя бешеной скачки. Два дня на дорогу до шахты, затем стремительная гонка до Кантия, будто за ним гнались призраки, а теперь ему предстоит снова мчаться, не разбирая дороги – в Камулодун.
Бретвальды его приняли и не убили – за это он был саксам признателен. Дни распития медовухи и эля не пропали напрасно, братья не видели в нем врага. Они были рады услышать, что Ровена осталась в Повисе, что она все еще замужняя госпожа, но при упоминании имени ее мужа кривились, а Хорса бормотал на саксонском угрозы.
Глотать гордость было непросто, но сегодня она была не его. Амброзий поведал им все. В том числе ошибки своего императора. Он говорил им о предательстве Утера, о его жадности, коварстве, касситерите и не верил, что эти слова идут с его губ. В его памяти встало детство, Арморика, Галлия – он проговаривал свое обличение брата, как урок, заученный для учителя – четко и наизусть, не понимая ни слова. Многое было спутанным. Многое оставалось неясным.
Утер. Он раз за разом произносил перед саксами это имя и пытливо искал в нем младшего брата – и не находил. Кто такой Утер? Ему хотелось вернуться домой, и дом был в Повисе. С сыном, отрядом, Ровеной, Килухом и Вортигерном. Башни крепости Банна скалились в голове и смеялись над ним.
– Признаюсь, Аврелиан, – на прощание сказал ему Хенгист. – Я не желаю битвы с Повисом. Там наша сестра – и по твоим словам она отчего-то любит своего проклятущего мужа. Если Вортигерн берет назад свои обвинения, если он явится к нам, в Кантий, с повинной – мы не будем с ним враждовать. Но о союзе речь теперь не идет. Мы будем сами мстить Лодегрансу. Если хочешь – оставайся у нас. Кантий может приютить тебя и стать новым домом. Как стал для нас.
– У меня есть уже дом.
Они распрощались.
Согласится ли сын поехать в Камулодун? Правильно ли поступил он, Амброзий, закрывая ворота в Кантий и новую жизнь?
Он рассеянно потрепал лощадь по холке. Амброзий вышел из владений бретвальд, перед ним открылась дорога и беззвездная осенняя ночь. На сон времени не было, к рассвету он должен добраться до нужного поворота дороги. Там его будет ждать Килух и отряд.
– Здравствуй, Аврелиан.
Амброзий застыл. Голос был вкрадчивым и беззлобным, ленивым и очень спокойным. На миг он показался центуриону знакомым.
– Кто там? – крикнул он в темноту. – Выйди на свет!
Серая фигура зашевелилась во мгле и вышла из-за деревьев.
– Назовись!
Фигура откинула капюшон и распахнула свой плащ. Перед Амброзием стоял воин, он взглянул в лицо незнакомцу и обомлел.
– Ты думал, мы больше не встретимся, да, «посланник из Рима»? – Лодегранс улыбался и даже насвистывал.
– Рад, что встретились, – ответил Амброзий. Обрубком руки он упёрся в лошадиную спину, а здоровой потянулся к мечу. – Теперь ты ответишь за все. Не стоило тебе сюда приходить.
– Аврелиан, Аврелиан, ты глуп, как ребенок, – Лодегранс сокрушенно покачал головой. Потом сакс оскалился. – Это тебе не стоило сюда приходить.
Прежде чем, Амброзий успел занести меч над головой, новый хозяин шахты длинной плетью огрел по крупу коня.
Скачок в пустоту. Небо стремительно перевернулось.
Конь громко заржал, ночное эхо откликнулось тысячей табунов, зверь встал на дыбы. Твердая земля выбила из него дух, и центурион остался бессильно лежать на земле.
Где-то в чаще под тяжёлыми лапами елей сакс Лодегранс остановился и натянул поводья. Он спешился, острым кинжалом перерезал верёвку, и стащил Амброзия вниз. Сакс волок его по земле – разбойник был сильным – почти сто шагов куда-то в сторону по валежнику, затем он бросил его.
– Сядь ровно, Аврелиан, – он пнул его в поясницу.
Ветер до сих пор доносил до него запах дыма. Кантий и люди бретвальд были рядом. Может, по лесу бродили дозорные Хенгиста.
Лодегранс сел напротив него на поваленный дуб и посмотрел с любопытством. Какое-то время он собирал в кучу ветки и сухую траву, раздался стук кремня, запах горелого – крохотный костер заплясал под пальцами сакса.
– Не дело сидеть в темноте, – сказал он. – Нам есть что с тобой обсудить.
Казалось, он прочел мысли Амброзия.
– Здорово же беседовать просто так, Полу-бритт, – он с презрением произнес прозвище, которым одарил его Вортигерн. – Здесь нет мерзкого мальчишки-друида. И малолетняя девчонка тебя не спасет. Только ты да я. Ну, что скажешь?
Амброзий молчал. Он не первый раз оказался в плену. Ждать и молчать, пока враг начнет болтать лишнее. Он надеялся, что оно было у сакса – это лишнее.
– А вы долго думали, Аврелиан.
Лодегранс протянул над пламенем узловатые пальцы. Крохотные язычки заплясали вокруг них, будто он был, как Мирддин.
– Как ты вообще дожил до своих лет? Такие умирают в младенчестве.
– Что тебе нужно?
Сакс безразлично пожал плечами.
– То же, что и всегда. Стою у тебя на пути. Вы с императором, – он усмехнулся. – слишком самонадеянны. Вы думали, на пустошах ходило лишь двое? Вся пустошь – моя. И каждый шорох в ней – мой. Я знаю все, что делается в ваших маленьких смешных головах. Ни ты, ни бретвальды, ни Вортигерн – вы не думали, что я – нечто большее, нежели просто наемник из Кантия.
Амброзию стало смешно.
– Для того, кто служит Утеру, как дворняга, – наконец сказал он. – у тебя слишком раздутая гордость. Ты думаешь, он отдаст тебе шахту?
Лодегранс огрызнулся:
– Половина шахты моя! А Утер… Что ж, с твоим братом приятно работать.
Центурион поджал губы. Он знал, что брат предаст нового друга, как только тот станет ненужным.
– Тогда веди меня к Утеру. Буду рад плюнуть брату в лицо. Снова.
Но Лодегранс не спешил. Он грел над пламенем руки, бормотал под нос песню и улыбался перекошенным ртом. Сакс не собирался вести его к стене Адриана.
– Знаешь ли, римлянин, тебе будет оказана великая честь, – медленно начал он. – Твоя судьба повлечет за собой судьбу всего острова. Не скрою, Аврелиан, она меня радует.
Он досадливо щёлкнул языком и покачал головой.
– «Аврелиан»… Надо же, какой ты дурак – носить это прозвище. Жизнь ничему не научила тебя. Что с Утером. Что с рукой. Ты и не думал, как раздувается пожар этим словом – Аврелиан. Знаешь, как в крепости зовут Утера? Утер. Брат Амброзия Полу-бритта. Ты не догадывался, что он ненавидит тебя?
Амброзий молчал. Лодегранс достал из кармана тряпицу, а из тряпицы точильный камень. Провел раз-другой по лезвию топора.
– В общем-то всегда ненавидел. Он так сказал. А ещё эта сопливая любовь деревенщин к тебе, почитание… Нет, ты и вправду дурак. И твой император не лучше тебя.
– Вы убили Маркуса и отряд?
– И Маркуса, и отряд, – с готовностью отозвался сакс. – И не только их. Мы знатно погуляли тогда в римской броне. Поселения ближе к Стене не доверяют ни Вортигерну, ни Повису. В слухи про то, что это улады, поверили только вы. То нападение на побережье – оно было кстати. Одеть в броню того мертвого иберница мы не успели, но и так получилось неплохо.
Лодегранс рассмеялся.
– Подумать только. Ещё одна, хоть ещё одна заварушка – и они с радостью перейдут под знамёна Стены. Это было так просто.
Утер знал Маркуса почти двадцать лет, ещё по старому легиону. Они никогда не были в ссоре.
– А ещё этот союз, – продолжал Лодегранс. – Бретвальды. Хенгист и Хорса, два идиота. Повис слишком велик, да и в Кантии много людей, а за проливом… Вы могли помешать нам. Как удачно, что их сестрёнка такая хорошенькая…
Амброзий был благодарен, что Ровена не слышит этой истории. Ей стало бы больно и одиноко на этой земле. Прям как ему самому.
– Утер предложил нам прелестнейшую игру – ну, да ты помнишь, как было дело. А потом осталось за малым. Нет, серьезно – поверить первой бродяжке? Но Рианорикс – славная баба. Когда-то Утер спас ее от петли, хотя до нее и довел. Но ты не узнал ее, верно? Не было ни шанса, чтобы такой, как ты, помнил бриттскую потаскуху. Жрица Морриган? Так она представилась тогда на пиру… Чертежи я забрал после пира. Теперь Вортигерн остался один.
– Не один, – Амброзий яростно перебил его. – Я рассказал бретвальдам о вашем предательстве. Им все известно об Утере!
Лодегранс лениво пожал плечами.
– И что? Саксы не будут сражаться за Вортигерна. Они будут сражаться против Стены. Разделяй и властвуй, Полу-бритт, я думал, ты это знаешь. И здесь – о, Аврелиан, Аврелиан, как на руку нам сыграет твое нелепое прозвище! – как ценна будет неподдельная любовь к тебе жителей, воинов, слуг. Ты слышишь?
Сакс сделал вид будто прислушивается в мрачном лесу.
– Мы так рядом с Кантием. Знаешь, здесь завтра ярмарка, приедет много торговцев и чужаков, со всего острова и даже дальше. О, Аврелиан.
Лодегранс достал из кармана свиток пергамента.
– Ты даже не знаешь, что это такое. Твой брат дал мне это полгода назад.
Он покачал головой и будто задумался.
– Слухи и мысли. Я не верил твоему брату, когда он говорил, что те острее и быстрее клинка.
Глава 19. Аврелиан
Во дворе крепости царили гам и безумие, лязг металла, запах гари и жара летел из кузницы и сшибал с ног, лай, крики и лязг кольчуг, грубая ругань бывших легионеров – Вортигерн втянул носом этот обезумевший воздух будто хотел наполниться им целиком. Против воли оскалились зубы. Он улыбался. Да, этот запах и шум. Только они убеждали его в том, что жизнь ещё не окончилась.
– Я ещё жив… – бормотал он и чувствовал, как его жилы наполняются яростью. Он всегда выходил сухим из воды, всегда удача и месть оставались на его стороне. Он им покажет. Он и Аврелиан Полу-бритт. Спустя столько лет им удалось все же сделаться братьями. Камулодун под властью римлянина станет грозным оружием.
С отрядом Амброзия он отправил ещё три десятка – щедрость дальновидного императора. Он надеялся, Аврелиан оценит ее.
Среди всей суматохи крохотную дорожную сумку набивал мальчишка-друид. Вортигерн усмехнулся. Что ж, он был горд, что рассказал ему все, но Аврелиан будет им недоволен. Бывший раб колебался. Тогда Вортигерн поведал ему все об отце.
– Да, – пробормотал сам себе император, вспоминая юность и легенды Максене Вледиге. – Любой пойдет за отцом. Мальчишке с ним будет лучше.
Тот был хорошим слугой.
Моргауза же не вышла с ним попрощаться.
– Эй! – крикнул Вортигерн, протискиваясь через толпу лошадей и людей. – Эй, Мерлин!
Тощий юноша вздрогнул.
– Передай Аврелиану мой добрый привет. Мы ненадолго с ним расстаёмся. И с тобой, впрочем, тоже.
Друид неловко ему поклонился. «Все правильно, парень, ты ещё не привык к тому, что ты больше не раб.» Это было знакомо.
– Благодарю, господин. И… – он замялся. – Берегите Моргаузу. Я не думаю, что она сможет простить меня.
Девчонке всего девять лет. Кого может она не простить. К тому же, Мирддин заменил ей брата.
Вортигерн вспомнил бледное прозрачное личико и глаза черные, вопрошающие, будто ночь. Вся в мать. Ровена была не похожа на них. Вот бы она родила ему сына. Дочь, молчаливая, как вечерние звёзды. И сын, светлый, как весеннее солнце.
И все же он победил.
– Не беспокойся о моей дочери, – ответил он Мирддину. – Ты со своим отцом, она со своим. Все будет правильно.
Мальчишка был рад, и он это видел. Вортигерн рассмеялся и хлопнул его по плечу.
– А у нас много общего, ты посмотри. Оба дворняги, оба были рабами, у меня отец – Максен Вледиг, у тебя – римский герой. Судьба – забавная шутка, ты не находишь?
На лице Мирддина промелькнула тень. Такой, как он, многое мог рассказать о судьбе. Мальчишка прислушался.
– Что ещё там?
Вортигерн не слышал ничего кроме шума железа и ржания, но он знал Мирддина слишком давно. Лицо императора потемнело.
– Что там такое, парень?
Но от ворот уже нёсся крик:
– Посланник!
Вортигерн заскрежетал зубами. В лихие времена любые посланники вряд ли несут хорошие вести.
– Открывайте! – он крикнул. – Да побыстрее! Люди Аврелиана уже должны уходить.
В ворота Повиса въехал неузнанный всадник. Из-под плаща торчали кончики грязных светлых волос да кривой рот.
Вортигерн растолкал толпу, пробираясь к названному гостю. «Если это опять мерзкий жрец бриттов, – подумал он про себя, – сегодня я его выгоню в шею».
– Я не жалую вестников, – начал он сразу. – И у меня мало времени, так что говори, от кого ты.
Из-под полы плаща показалась крепкая рука воина. Это был не просто гонец. Рука протянула свиток пергамента. Вортигерн грубо выхватил его и развернул.
– Что ещё за каракули…
Он плохо читал, но все же сумел сложить мелкие буквы друг с другом – его лицо стало багровым, как кровавый рассвет. Вортигерн разорвал крепкий пергамент на четыре куска.
– Это наглая ложь! – рявкнул он и потянулся за меч. – Покажись! Покажись, или я порублю и тебя, и коня!
Посланник откинул свой капюшон, и на его лице сияла торжествующая гримаса.
– Ты!
Кривое, изрезанное шрамами лицо сакса довольно смеялось.
– Да, это я, ты не ждал? – Лодегранс усмехался. – Говорю тебе сразу, император Повиса. Если я не вернусь в свою шахту или на Стену, Утер вырежет все приграничные земли. И засыплет их солью. Убери-ка свой меч.
Вортигерн смотрел на него с нескрываемой ненавистью.
– Я убью и Утера, и тебя, – пообещал он. – Пусть не сегодня… Я терпелив, я обагрю эти руки в твоей крови, я знаю, ты сам это сделал. Ты и рад замараться.
Мирддин подобрал с земли два разодранных кусочка пергамента.
– Не трогай! – прикрикнул на него император.
Лодегранс улыбнулся.
– Пускай все услышат. Я все же посланник. Слушайте все! Повелитель Стены Адриана Утер объявляет вражду Вортигерну из Повиса и всем его землям! Ему и коварным бретвальдам из Кантия! В гнусном сговоре они задумали убить кровного брата Утера, Амброзия Аврелиана! Вчера на главной площади Кантия в праздничный день все нашли его тело, – губы Лодегранса скривились. – с перерезанным горлом. Неслыханное злодеяние должно быть наказано! Кровь смоет кровь!
Вортигерн не оборачивался на Мирддина, но слышал его сбивчивое дыхание. У них стало ещё больше общего. Он тоже так и не встретил отца.
Лодегранс наклонился к нему с коня.
– Да, ты верно услышал. Весь люд верит, что это ты и бретвальды. В это очень просто поверить. А теперь пропусти, – он ударил коня по бокам. – На вот, держи. А то решишь, что я лгу.
Он бросил на землю фибулу с плаща Амброзия, вымазанную чем-то темным. Вортигерн ее не поднял.
