Вортигерн из Повиса был вынужден в одночасье признать две горькие истины. Первая, мучительная для гордости. Он был неправ, и братья бретвальды не предавали его. Ряды саксов действительно раскололись на две половины, и армия Лодегранса начала завоёвывать новое царство. Вторая же, ужасающая для рассудка. Теперь главный враг императора был скрыт от него и безымянен. Вот в чем была причина ярости Вортигерна.
– Кому, – тихо повторил Амброзий за императором.
– Большому войску, нет – даже отряду, сложно остаться незамеченными на пустоши, – Вортигерн потрепал лошадь по холке и оставил пастись. – Дальше пойдем пешком. Люди Лодегранса снуют здесь повсюду. И я не знаю, кому верить в Повисе. Я найду… найду, куда он вывозит мой касситерит.
Император походил на безумца – как раз такого, которого встретишь на пустошах, с горящим, огненным взглядом, обветренными щеками и прытью дикого зверя. Да, он не боится, такого не подстрелят из лука. Варвар-берсерк. Свое же будущее Амброзий считал до боли плачевным. Он хлопнул свою лошадку по крупу, надеясь, что та окажется мудрее его и сбежит. Темная крепость вокруг шахты становилась все ближе.
Центурион ступал за своим командиром след в след, уже не надеясь на лучшее. Промозглый рассвет пробирал до костей, туманно-белая дымка над шахтой исчезла, и из-под нее показались темные, покрытые копотью стены. Добывать металл – дело грязное.
– Мерзкое зрелище, – пробормотал он сквозь зубы, и по его спине прошла дрожь. Будто труп или призрак под свадебным покрывалом. Те же чувства вызывала у него жрица Морриган.
– Попробуем взобраться туда.
Вортигерн кивнул в сторону гряды пологих холмов, обрамлявших лощину.
– Оттуда мы увидим хоть что-то — что-то.
Император не объяснил, что ожидал увидеть на размытой дороге. Сапоги скользили по влажной земле. Пару раз Амброзий почти что скатился вниз, спутанные клочки вереска обрывались под руками и не держали его. Тяжело дыша, он поднялся на холм вслед за Вортигерном.
– Ну?.. – переводя дух, спросил он. – И что ты видишь?
Вортигерн молча протянул руку вперёд. Далеко впереди, в остатках тумана, виднелись повозки. Три или больше, две дюжины всадников шли за повозкой след в след – по рытвинам на дороге и не скажешь, что здесь прошел обычный отряд.
– Что происходит?
Да, повозки с касситеритом, с оловом, уже выплавленным и отчеканенным, действительно вывозили из крепости, Лодегранс был совсем не дурак, но правда – кому?
– Что за петляние. У него там тайник?
– Там и похороним его, – император сплюнул на землю. – Гнусный предатель.
Он тоже был удивлен и рассеянно тёр грубую бороду. Предательство на предательстве, на загадке – загадка. Тут его лицо стало жёстким. Он оскалился, бросился вперёд и сбил Амброзия с ног. Колени центуриона погрузились в липкую грязь.
«Никак меня жизнь не научит, – мрачно подумал Амброзий. Он попробовал встать и вытащить меч из ножен. – Не верить. Никому. Килух был прав.»
Бой снова и снова, война варваров с Римом никогда не отпустит его. Мнимые передышки, сын, дружба с Килухом, Ровеной – это лишь бред сумасшедшего.
Усталой рукой он сжал рукоять и повернулся назад, когда увидел, что рядом с ним в землю вонзилась стрела. Затем ещё одна, и еще. Амброзий встретился взглядом с Вортигерном. Сегодня его противником оказался не он.
– Поблагодаришь потом, Полу-брит! – Вортигерн выплюнул слова в его сторону.
Император стоял, ощетинившийся и рычащий, а затем взревел и бросился в сторону. Выхватив из-за спины свой топорик, он метнул его в остатки рассветных тумана и тени. Раздался вскрик. Стрелы перестали лететь, но Вортигерн принюхивался и озирался.
– Мы как на ладони у этих ублюдков. Ну, выходи! – он рявкнул и развел руки в сторону. Тяжёлый щит со спины он тоже отбросил. Теперь Вортигерн ещё сильнее походил на берсерка. На пленника-варвара на боях гладиаторов. – Выходи, трус, тебе оказана честь биться с самим императором!
На склоне холма было тихо. Вортигерн напрягал зрение, вглядывался в однообразное полотно зеленого, серого, бурого, но не понимал, откуда ждать нападения.
– Пора уходить, – Амброзий сделал пару шагов навстречу. – Уходим. Быстро. Их здесь могут быть тысячи. Вортигерн, если они увидят наших коней, если они заберут их…
Амброзий запнулся и не стал продолжать. Тогда, девять лет назад, он думал, что предательство друга и обрубок руки – это худшее, что могла подкинуть судьба. Да, тогда он был еще молод. Теперь же, когда опасность стала более явной, он понял – хуже быть может. Всегда. Наверняка Лодегрансу на шахте не хватает рабов.
– Уходим, – повторил он и вдруг почувствовал, как на плечо ему легло тяжелое лезвие. За его спиной стоял человек. Враг. И он не рискнул оборачиваться.
– Ты пойдешь с нами, – Амброзий не узнал этот выговор. Он ожидал услышать голос сакса, так похожий на голоса Ровены, Хенгиста, Хорсы, но то был не он – хотя Лодегранс мог набрать в свою шайку любое отребье. – Вы оба. Положи-ка свой меч. Император…
Незнакомец проговорил последнее слово с презрением и насмешкой. Он явно знал Вортигерна в лицо, но взгляд императора оставался недоуменным и жестким. Амброзий понял. Вортигерн не узнавал этого человека и не очень-то переживал, зная, что хочет убить его.
– Давай-ка без глупостей, варвар, положи меч на землю. Хозяин шахты хотел бы видеть вас обоих живыми, но мертвым тоже обрадуется.
За какой радостью Вортигерну рисковать жизнью ради него. Один на один он спокойно может побить этого воина.
– Быстрее!
Вортигерн наклонился и медленно опустил меч на землю. Он казался жалким и побежденным. За спиной Амброзия хмыкнули.
– Вот-вот, умный песик… А теперь, – но договорить ему не дали. Мимо щеки Амброзия просвистело что-то мелкое, быстрое, острое, а затем слова его недруга забулькали в горле и оборвались. Клинок врага лишь слегка оцарапал Амброзию шею за ухом, а затем выпал из дрожащей руки. Тело за ним рухнуло навзничь. Пару мгновений воин был жив и пытался зажать рукой рану на шее, но вскоре его взгляд потух, и он умер. На губах выступила кровавая пена.
Вортигерн подошел ближе и пнул ногой тело.
– Отменный яд, – сказал он так, будто сообщал, что ужин очень неплох. – Я всю жизнь держу такой нож в сапоге. Ни разу не подводил.
– Ты спас меня, – Амброзий не потрудился скрыть недоумения в своем голосе. Он стер с шеи кровь. – Оно тебе надо?
Вортигерн пожал плечами. Затем вытер нож об траву.
– А почему бы и нет. Ты сам говорил – от меня всего можно ждать. Не очень-то обольщайся, я не был уверен, что попаду.
Амброзий прищурился.
– В смысле?
– Ну да.
– Ты метнул в мою сторону отравленный нож, зная, что можешь меня не спасти, а убить?
Император притворно развел руками.
– Он еще недоволен. Глядите все, эй! – великий римлянин из Рима недоволен! – я так и так спас бы тебя. Однорукий рудокоп – ты был бы ужасным рабом. Даже я не взял бы такого – а я взял Мирддина.
Они долго смотрели один на другого, но первым захохотал император. Странный смех рвался наружу, и Амброзий дал ему волю. Он уже и не помнил, когда последний раз ему было настолько смешно.
– Сутулая ты собака, – проговорил он сквозь смех. – Я тебе должен.
Он тут же вспомнил о прошлом, но не взял слов назад. Вортигерн промолчал. Император присел на холм, отвязал флягу от пояса и вылакал почти половину. Амброзий сел рядом.
– Он знал тебя, – проговорил он, принимая флягу и опрокидывая ее в пересохшее горло.
– Кто? Он? – Вортигерн кивнул на тело. – Я не знаю его. Правда. У меня дурная память на лица, но… Я и не думал, что могу его знать. Посмотри.
Амброзий оглянулся на поверженного врага.
– Я могу проверить и того, второго, – продолжал Вортигерн. – Думаю, он будет таким же.
Амброзий наконец рассмотрел того, кто угрожал ему. На нем была все та же броня людей Маркуса. Он выругался.
– Я думал, мы победили их в прошлой стычке.
Вортигерн рассеянно жевал кончик травинки. Затем пнул ногой отлетевший шлем.
– Ибернийцы, – пробормотал он и сплюнул. – От них ожидаешь всего, что угодно – но это?
Чтобы налетчики с зеленого острова согласились служить Лодегрансу? Саксу, безродному бандиту с далеких земель, пусть и с горой олова и несметным богатством?
– Они бы не пошли на такое, – ответил Амброзий. – Ибернийцы? Люди из Коннахта? Миде? Тебе не хуже меня известна их гордость.
– Однако, они согласились.
Тот был спокоен, но мрачен. Амброзий знал, что в голове императора вновь начали строиться мысли, будто в отряде, разбегаться, сбегаться и вновь собираться в вымуштрованные ряды.
– Так значит, это вовсе не Хенгист… – пробормотал император. – Прекрасно. Но и он мне больше не друг.
– Нельзя убирать людей с границы у Кантия.
– Разумеется. Что мы имеем, Полу-бритт?
Амброзий нахмурился и стал загибать пальцы:
– Одна половина саксов, которая хочет тебя убить. Другая половина, которая сделает это при первой возможности. И видимо вновь улады Ибернии. Все, как обычно, Вортигерн. Никто не любит тебя. Привыкай.
Вортигерн рассмеялся. Центурион усмехнулся в ответ и опрокинул в себя остатки из фляжки.
– Чем паршивее день, тем веселее, а, Полу-бритт?
– Иногда, может быть. Вортигерн?
Император обернулся к нему.
– Спасибо, что спас.
– Как бы тебе сказать, Полу-бритт. Среди всех подхалимов, ублюдков, врагов и простых дураков, ты единственный приблизился к чему-то похожему на звание «друг». Я всегда говорил тебе. Мне не принесет радости твоя внезапная смерть. Но в дураках ты пожизненно.
Амброзий молчал. Он вспомнил с какой яростью отверг эту дружбу, оказавшись в Повисе.
– Прошло девять лет, Аврелиан, – хмуро продолжал Вортигерн, не смотря на него. – Знаешь, ты такая тряпка, я всегда удивлялся, почему ты не убил меня, не вызвал на бой, не отравил в конце концов, как калека и трус. Каждый день, что ты был в Повисе, я думал – где? Где твоя изощренная месть, где римская гордость? Я ждал ее очень, поверь, очень долго. Хотел разглядеть ее в тебе, предугадать, ты был для меня загадкой, Аврелиан. А потом я понял – ты стал большим братом мне, нежели Утеру. Я знал, что виновен перед тобой, но никогда не жалел о содеянном. Теперь будет правильным, если же ты услышишь – прости меня, Аврелиан. Я предал тебя ни за что.
Амброзий вспомнил слова Килуха.
– Я давно простил тебя, – затем он добавил. – Да и жизнь в Повисе оказалась не слишком плоха. Я не говорил тебе – Мирддин мой сын.
Тот посмотрел на него недоверчиво.
– Мирддин? Мальчишка-друид? Нянька Моргаузы?
Амброзий кивнул.
Император присвистнул:
– Ну и дела. Теперь мне точно придется дать ему вольную.
– Я спрашивал, поедет ли он в крепость со мной, Килухом и прочими. В Камулодун. Он пока не ответил.
– Конечно он поедет с отцом.
– Я ему не сказал.
Вортигерн воззрился на него в изумлении.
– Мальчишка не знает?
Амброзий молчал. Император скривил недовольную мину.
– А ты жестокий человек, Полу-бритт.
Пора было возвращаться назад, но они все еще сидели на этом холме и смотрели на шахту.
– Помнишь карту у меня на столе, Полу-бритт?
Амброзий напряг память.
– В твоих покоях разбросано слишком много разного мусора.
– Карта Магна Максима, помнишь ее? Максена Вледига.
Да, он помнил ее. Помнил и то, как давно, еще в шахте касситерита, Вортигерн говорил про него. Как забрал с земли старые, рассыпанные монеты.
– Ты думаешь, с какой радости такому, как я, приспичило стать императором. Он был таким же. Солдат без рода и племени. Легенда при жизни и после смерти. Мамаша говорила, я его сын – думаю, нас таких много шатается. Три раза раб, Полу-бритт – я не свихнулся лишь на сказках о великом отце. Если ты можешь подарить мальчишке живого отца, не лишай его этого. Он славный малый.
– Ты в кои-то веки говоришь разумные вещи.
– А ты удивлен?
Ветер крепчал. Отряд с повозками олова уже давно скрылся, но где-то по пустоши до сих пор бродили соглядатаи Лодегранса, ибернийцы и голодные звери. Да мало ли кто еще. Снизу в лощине раздалось лошадиное ржание.
Император нахмурился.
– Нам пора уходить, Полу-бритт. Пошли весточку Утеру, скажи, Лодегранс успел спеться с Ибернией. Пусть готовит войска. Этот убогий триумвират должен хоть на что-то сгодиться…
Амброзий представил на миг лицо брата.
– Ты улыбаешься?
– Утер бы был недоволен, – Амброзий спускался с холма. – Его нежность к Риму на грани фанатика смущает даже меня. Подобострастность мальчишки, ты не заметил? Этот глупец сказал, что предал меня ради Рима. Что ради этого пошел на службу к тебе – тогда, давно, чтоб потом отомстить. И за мою руку. И за гордость Стены. Зачем ты думаешь, он выбрал триумвират? Эти сказки о старом величии... Он ими бредит.
Вортигерн свистнул. Его конь устремился к нему. Рассеянно император гладил скакуна по спутанной гриве, но его взгляд казался остекленевшим.
– Вортигерн?
Император не обернулся.
– Утер сказал тебе, что предал тебя ради величия Рима? Что тратил свою долю от шахты на это – на то, чтобы его возродить?
– Он фанатик. Но он мой брат, к сожалению. Он обещал оставить эти мысли, когда мы заключили союз. После битвы с уладами он поладил с тобой.
– Утер служил мне до тебя восемь лет, Полу-бритт. Любовь к Риму?.. Прошлой зимой он нашел золотую аквилу. Вашу, старую. Валериева легиона. Нашу старую. Куда как достойный трофей… Он поплавил ее на монеты. Пустил на потаскух и вино. Как жалование на службе. Да, прошлой зимой – даже в Повисе об этом наслышаны. Но тебе, видать, не сказали.
Амброзий почувствовал, будто на его плечи обрушилась вся стена Адриана вместе с годами. Даже в дни нового Рима это казалось ужасным проступком. В древние дни за утраченного орла легиона мстили десятилетиями. Он ошарашено воззрился на Вортигерна
– Нет, – недоверчиво сказал он и рассмеялся. – Нет, Вортигерн, Утер бы не сделал такого. Он? Расплавить аквилу и заплатить потаскухам? Такое мог бы сделать только…
– Кто? Варвар?
У Амброзия похолодело внутри. Внезапно картинка перед глазами против его воли начала собираться отчаянно и стремительно, как из мелких кусочков стеклянной мозаики.
– Как он назвал меня, Аврелиан? – Вортигерн сжимал пальцами гриву коня. – Иберниец. Тот, что в броне Маркуса – как он назвал меня?
Мозаика соединилась, кусочки застыли между собой.
– Он назвал тебя варваром.
– Да. И это немыслимо, ты понимаешь. Так мог назвать лишь человек из старого легиона.
На пустоши стало тихо. Она сжималась вокруг них и уплотнялась, Амброзию показалось, будто теперь из-за каждого куста и каждого камня на них уставилась сотня вражеских глаз.
– Они не в Ибернию вывозят касситерит, ведь так? – проговорил Амброзий, стараясь совладать с нахлынувшей правдой.
– Нет… Нет, мой друг. Совсем не в Ибернию, – оскал Вортигерна был поистине страшен. – Немного поближе.
Вновь задул ветер с севера, и Амброзий задохнулся от его могильного холода. Там, за много дней впереди по этой дороге была Стена. Адрианов вал, который столько лет был ему вместо дома.
Вортигерн помог ему удержаться в седле.
– У нас мало времени, Полу-бритт. Скачи теперь в Кантий.
– Кому, – тихо повторил Амброзий за императором.
– Большому войску, нет – даже отряду, сложно остаться незамеченными на пустоши, – Вортигерн потрепал лошадь по холке и оставил пастись. – Дальше пойдем пешком. Люди Лодегранса снуют здесь повсюду. И я не знаю, кому верить в Повисе. Я найду… найду, куда он вывозит мой касситерит.
Император походил на безумца – как раз такого, которого встретишь на пустошах, с горящим, огненным взглядом, обветренными щеками и прытью дикого зверя. Да, он не боится, такого не подстрелят из лука. Варвар-берсерк. Свое же будущее Амброзий считал до боли плачевным. Он хлопнул свою лошадку по крупу, надеясь, что та окажется мудрее его и сбежит. Темная крепость вокруг шахты становилась все ближе.
Центурион ступал за своим командиром след в след, уже не надеясь на лучшее. Промозглый рассвет пробирал до костей, туманно-белая дымка над шахтой исчезла, и из-под нее показались темные, покрытые копотью стены. Добывать металл – дело грязное.
– Мерзкое зрелище, – пробормотал он сквозь зубы, и по его спине прошла дрожь. Будто труп или призрак под свадебным покрывалом. Те же чувства вызывала у него жрица Морриган.
– Попробуем взобраться туда.
Вортигерн кивнул в сторону гряды пологих холмов, обрамлявших лощину.
– Оттуда мы увидим хоть что-то — что-то.
Император не объяснил, что ожидал увидеть на размытой дороге. Сапоги скользили по влажной земле. Пару раз Амброзий почти что скатился вниз, спутанные клочки вереска обрывались под руками и не держали его. Тяжело дыша, он поднялся на холм вслед за Вортигерном.
– Ну?.. – переводя дух, спросил он. – И что ты видишь?
Вортигерн молча протянул руку вперёд. Далеко впереди, в остатках тумана, виднелись повозки. Три или больше, две дюжины всадников шли за повозкой след в след – по рытвинам на дороге и не скажешь, что здесь прошел обычный отряд.
– Что происходит?
Да, повозки с касситеритом, с оловом, уже выплавленным и отчеканенным, действительно вывозили из крепости, Лодегранс был совсем не дурак, но правда – кому?
– Что за петляние. У него там тайник?
– Там и похороним его, – император сплюнул на землю. – Гнусный предатель.
Он тоже был удивлен и рассеянно тёр грубую бороду. Предательство на предательстве, на загадке – загадка. Тут его лицо стало жёстким. Он оскалился, бросился вперёд и сбил Амброзия с ног. Колени центуриона погрузились в липкую грязь.
«Никак меня жизнь не научит, – мрачно подумал Амброзий. Он попробовал встать и вытащить меч из ножен. – Не верить. Никому. Килух был прав.»
Бой снова и снова, война варваров с Римом никогда не отпустит его. Мнимые передышки, сын, дружба с Килухом, Ровеной – это лишь бред сумасшедшего.
Усталой рукой он сжал рукоять и повернулся назад, когда увидел, что рядом с ним в землю вонзилась стрела. Затем ещё одна, и еще. Амброзий встретился взглядом с Вортигерном. Сегодня его противником оказался не он.
– Поблагодаришь потом, Полу-брит! – Вортигерн выплюнул слова в его сторону.
Император стоял, ощетинившийся и рычащий, а затем взревел и бросился в сторону. Выхватив из-за спины свой топорик, он метнул его в остатки рассветных тумана и тени. Раздался вскрик. Стрелы перестали лететь, но Вортигерн принюхивался и озирался.
– Мы как на ладони у этих ублюдков. Ну, выходи! – он рявкнул и развел руки в сторону. Тяжёлый щит со спины он тоже отбросил. Теперь Вортигерн ещё сильнее походил на берсерка. На пленника-варвара на боях гладиаторов. – Выходи, трус, тебе оказана честь биться с самим императором!
На склоне холма было тихо. Вортигерн напрягал зрение, вглядывался в однообразное полотно зеленого, серого, бурого, но не понимал, откуда ждать нападения.
– Пора уходить, – Амброзий сделал пару шагов навстречу. – Уходим. Быстро. Их здесь могут быть тысячи. Вортигерн, если они увидят наших коней, если они заберут их…
Амброзий запнулся и не стал продолжать. Тогда, девять лет назад, он думал, что предательство друга и обрубок руки – это худшее, что могла подкинуть судьба. Да, тогда он был еще молод. Теперь же, когда опасность стала более явной, он понял – хуже быть может. Всегда. Наверняка Лодегрансу на шахте не хватает рабов.
– Уходим, – повторил он и вдруг почувствовал, как на плечо ему легло тяжелое лезвие. За его спиной стоял человек. Враг. И он не рискнул оборачиваться.
– Ты пойдешь с нами, – Амброзий не узнал этот выговор. Он ожидал услышать голос сакса, так похожий на голоса Ровены, Хенгиста, Хорсы, но то был не он – хотя Лодегранс мог набрать в свою шайку любое отребье. – Вы оба. Положи-ка свой меч. Император…
Незнакомец проговорил последнее слово с презрением и насмешкой. Он явно знал Вортигерна в лицо, но взгляд императора оставался недоуменным и жестким. Амброзий понял. Вортигерн не узнавал этого человека и не очень-то переживал, зная, что хочет убить его.
– Давай-ка без глупостей, варвар, положи меч на землю. Хозяин шахты хотел бы видеть вас обоих живыми, но мертвым тоже обрадуется.
За какой радостью Вортигерну рисковать жизнью ради него. Один на один он спокойно может побить этого воина.
– Быстрее!
Вортигерн наклонился и медленно опустил меч на землю. Он казался жалким и побежденным. За спиной Амброзия хмыкнули.
– Вот-вот, умный песик… А теперь, – но договорить ему не дали. Мимо щеки Амброзия просвистело что-то мелкое, быстрое, острое, а затем слова его недруга забулькали в горле и оборвались. Клинок врага лишь слегка оцарапал Амброзию шею за ухом, а затем выпал из дрожащей руки. Тело за ним рухнуло навзничь. Пару мгновений воин был жив и пытался зажать рукой рану на шее, но вскоре его взгляд потух, и он умер. На губах выступила кровавая пена.
Вортигерн подошел ближе и пнул ногой тело.
– Отменный яд, – сказал он так, будто сообщал, что ужин очень неплох. – Я всю жизнь держу такой нож в сапоге. Ни разу не подводил.
– Ты спас меня, – Амброзий не потрудился скрыть недоумения в своем голосе. Он стер с шеи кровь. – Оно тебе надо?
Вортигерн пожал плечами. Затем вытер нож об траву.
– А почему бы и нет. Ты сам говорил – от меня всего можно ждать. Не очень-то обольщайся, я не был уверен, что попаду.
Амброзий прищурился.
– В смысле?
– Ну да.
– Ты метнул в мою сторону отравленный нож, зная, что можешь меня не спасти, а убить?
Император притворно развел руками.
– Он еще недоволен. Глядите все, эй! – великий римлянин из Рима недоволен! – я так и так спас бы тебя. Однорукий рудокоп – ты был бы ужасным рабом. Даже я не взял бы такого – а я взял Мирддина.
Они долго смотрели один на другого, но первым захохотал император. Странный смех рвался наружу, и Амброзий дал ему волю. Он уже и не помнил, когда последний раз ему было настолько смешно.
– Сутулая ты собака, – проговорил он сквозь смех. – Я тебе должен.
Он тут же вспомнил о прошлом, но не взял слов назад. Вортигерн промолчал. Император присел на холм, отвязал флягу от пояса и вылакал почти половину. Амброзий сел рядом.
– Он знал тебя, – проговорил он, принимая флягу и опрокидывая ее в пересохшее горло.
– Кто? Он? – Вортигерн кивнул на тело. – Я не знаю его. Правда. У меня дурная память на лица, но… Я и не думал, что могу его знать. Посмотри.
Амброзий оглянулся на поверженного врага.
– Я могу проверить и того, второго, – продолжал Вортигерн. – Думаю, он будет таким же.
Амброзий наконец рассмотрел того, кто угрожал ему. На нем была все та же броня людей Маркуса. Он выругался.
– Я думал, мы победили их в прошлой стычке.
Вортигерн рассеянно жевал кончик травинки. Затем пнул ногой отлетевший шлем.
– Ибернийцы, – пробормотал он и сплюнул. – От них ожидаешь всего, что угодно – но это?
Чтобы налетчики с зеленого острова согласились служить Лодегрансу? Саксу, безродному бандиту с далеких земель, пусть и с горой олова и несметным богатством?
– Они бы не пошли на такое, – ответил Амброзий. – Ибернийцы? Люди из Коннахта? Миде? Тебе не хуже меня известна их гордость.
– Однако, они согласились.
Тот был спокоен, но мрачен. Амброзий знал, что в голове императора вновь начали строиться мысли, будто в отряде, разбегаться, сбегаться и вновь собираться в вымуштрованные ряды.
– Так значит, это вовсе не Хенгист… – пробормотал император. – Прекрасно. Но и он мне больше не друг.
– Нельзя убирать людей с границы у Кантия.
– Разумеется. Что мы имеем, Полу-бритт?
Амброзий нахмурился и стал загибать пальцы:
– Одна половина саксов, которая хочет тебя убить. Другая половина, которая сделает это при первой возможности. И видимо вновь улады Ибернии. Все, как обычно, Вортигерн. Никто не любит тебя. Привыкай.
Вортигерн рассмеялся. Центурион усмехнулся в ответ и опрокинул в себя остатки из фляжки.
– Чем паршивее день, тем веселее, а, Полу-бритт?
– Иногда, может быть. Вортигерн?
Император обернулся к нему.
– Спасибо, что спас.
– Как бы тебе сказать, Полу-бритт. Среди всех подхалимов, ублюдков, врагов и простых дураков, ты единственный приблизился к чему-то похожему на звание «друг». Я всегда говорил тебе. Мне не принесет радости твоя внезапная смерть. Но в дураках ты пожизненно.
Амброзий молчал. Он вспомнил с какой яростью отверг эту дружбу, оказавшись в Повисе.
– Прошло девять лет, Аврелиан, – хмуро продолжал Вортигерн, не смотря на него. – Знаешь, ты такая тряпка, я всегда удивлялся, почему ты не убил меня, не вызвал на бой, не отравил в конце концов, как калека и трус. Каждый день, что ты был в Повисе, я думал – где? Где твоя изощренная месть, где римская гордость? Я ждал ее очень, поверь, очень долго. Хотел разглядеть ее в тебе, предугадать, ты был для меня загадкой, Аврелиан. А потом я понял – ты стал большим братом мне, нежели Утеру. Я знал, что виновен перед тобой, но никогда не жалел о содеянном. Теперь будет правильным, если же ты услышишь – прости меня, Аврелиан. Я предал тебя ни за что.
Амброзий вспомнил слова Килуха.
– Я давно простил тебя, – затем он добавил. – Да и жизнь в Повисе оказалась не слишком плоха. Я не говорил тебе – Мирддин мой сын.
Тот посмотрел на него недоверчиво.
– Мирддин? Мальчишка-друид? Нянька Моргаузы?
Амброзий кивнул.
Император присвистнул:
– Ну и дела. Теперь мне точно придется дать ему вольную.
– Я спрашивал, поедет ли он в крепость со мной, Килухом и прочими. В Камулодун. Он пока не ответил.
– Конечно он поедет с отцом.
– Я ему не сказал.
Вортигерн воззрился на него в изумлении.
– Мальчишка не знает?
Амброзий молчал. Император скривил недовольную мину.
– А ты жестокий человек, Полу-бритт.
Пора было возвращаться назад, но они все еще сидели на этом холме и смотрели на шахту.
– Помнишь карту у меня на столе, Полу-бритт?
Амброзий напряг память.
– В твоих покоях разбросано слишком много разного мусора.
– Карта Магна Максима, помнишь ее? Максена Вледига.
Да, он помнил ее. Помнил и то, как давно, еще в шахте касситерита, Вортигерн говорил про него. Как забрал с земли старые, рассыпанные монеты.
– Ты думаешь, с какой радости такому, как я, приспичило стать императором. Он был таким же. Солдат без рода и племени. Легенда при жизни и после смерти. Мамаша говорила, я его сын – думаю, нас таких много шатается. Три раза раб, Полу-бритт – я не свихнулся лишь на сказках о великом отце. Если ты можешь подарить мальчишке живого отца, не лишай его этого. Он славный малый.
– Ты в кои-то веки говоришь разумные вещи.
– А ты удивлен?
Ветер крепчал. Отряд с повозками олова уже давно скрылся, но где-то по пустоши до сих пор бродили соглядатаи Лодегранса, ибернийцы и голодные звери. Да мало ли кто еще. Снизу в лощине раздалось лошадиное ржание.
Император нахмурился.
– Нам пора уходить, Полу-бритт. Пошли весточку Утеру, скажи, Лодегранс успел спеться с Ибернией. Пусть готовит войска. Этот убогий триумвират должен хоть на что-то сгодиться…
Амброзий представил на миг лицо брата.
– Ты улыбаешься?
– Утер бы был недоволен, – Амброзий спускался с холма. – Его нежность к Риму на грани фанатика смущает даже меня. Подобострастность мальчишки, ты не заметил? Этот глупец сказал, что предал меня ради Рима. Что ради этого пошел на службу к тебе – тогда, давно, чтоб потом отомстить. И за мою руку. И за гордость Стены. Зачем ты думаешь, он выбрал триумвират? Эти сказки о старом величии... Он ими бредит.
Вортигерн свистнул. Его конь устремился к нему. Рассеянно император гладил скакуна по спутанной гриве, но его взгляд казался остекленевшим.
– Вортигерн?
Император не обернулся.
– Утер сказал тебе, что предал тебя ради величия Рима? Что тратил свою долю от шахты на это – на то, чтобы его возродить?
– Он фанатик. Но он мой брат, к сожалению. Он обещал оставить эти мысли, когда мы заключили союз. После битвы с уладами он поладил с тобой.
– Утер служил мне до тебя восемь лет, Полу-бритт. Любовь к Риму?.. Прошлой зимой он нашел золотую аквилу. Вашу, старую. Валериева легиона. Нашу старую. Куда как достойный трофей… Он поплавил ее на монеты. Пустил на потаскух и вино. Как жалование на службе. Да, прошлой зимой – даже в Повисе об этом наслышаны. Но тебе, видать, не сказали.
Амброзий почувствовал, будто на его плечи обрушилась вся стена Адриана вместе с годами. Даже в дни нового Рима это казалось ужасным проступком. В древние дни за утраченного орла легиона мстили десятилетиями. Он ошарашено воззрился на Вортигерна
– Нет, – недоверчиво сказал он и рассмеялся. – Нет, Вортигерн, Утер бы не сделал такого. Он? Расплавить аквилу и заплатить потаскухам? Такое мог бы сделать только…
– Кто? Варвар?
У Амброзия похолодело внутри. Внезапно картинка перед глазами против его воли начала собираться отчаянно и стремительно, как из мелких кусочков стеклянной мозаики.
– Как он назвал меня, Аврелиан? – Вортигерн сжимал пальцами гриву коня. – Иберниец. Тот, что в броне Маркуса – как он назвал меня?
Мозаика соединилась, кусочки застыли между собой.
– Он назвал тебя варваром.
– Да. И это немыслимо, ты понимаешь. Так мог назвать лишь человек из старого легиона.
На пустоши стало тихо. Она сжималась вокруг них и уплотнялась, Амброзию показалось, будто теперь из-за каждого куста и каждого камня на них уставилась сотня вражеских глаз.
– Они не в Ибернию вывозят касситерит, ведь так? – проговорил Амброзий, стараясь совладать с нахлынувшей правдой.
– Нет… Нет, мой друг. Совсем не в Ибернию, – оскал Вортигерна был поистине страшен. – Немного поближе.
Вновь задул ветер с севера, и Амброзий задохнулся от его могильного холода. Там, за много дней впереди по этой дороге была Стена. Адрианов вал, который столько лет был ему вместо дома.
Вортигерн помог ему удержаться в седле.
– У нас мало времени, Полу-бритт. Скачи теперь в Кантий.
