— Пыталась отбить Кали. Немного опоздала. Гарат уже добивал ее.
— Гарат с ребятами не каждому по зубам, — заметил Ру. Он смотрел внимательно, прищурив глаза. Кажется, придется сказать правду.
— Я тренируюсь в Круге. Меня почти уделали вслед за Кали, но Камень дал мне силу. Я не знаю, как это. Раньше такого не случалось. Мало что успела понять.
Ру мой ответ изрядно удивил и озадачил. Он кивнул и не стал ничего уточнять, но я видела, как изменился его взгляд, выражение лица. Словно он увидел во мне что-то новое, интересное, достойное уважения. Это было приятно.
Он не спеша докурил свою сигарету, достал из холодильника груду еды в пластиковых контейнерах (похоже, отрывался ночью, пока я спала), сунул в неизвестно откуда взявшуюся микроволновку, и через пару минут на столе задымились ароматный еще шашлык на деревянных шпажках и аппетитные уголки пиццы.
— Наливай себе кофе, — предложил Ру, а сам уселся на табурет и принялся есть. Я опять осталась стоять, хотя теперь еще вопрос, кто из нас здоровее.
Какое-то время мы ели молча. Каждый думал о своем. Ру, наверное, жалел, что не я умерла вместо Кали, а мои мысли крутились вокруг событий прошлой пятницы.
— Это Кали пригласила тебя в особняк? — поинтересовалась я.
— Думаю, да.
— В смысле?
— В смысле, смс было от Варгора, но он его не писал. Очень удивился, когда увидел его на моем телефоне.
— А потом она подбросила тебе те вещи?
— Провернула все за несколько часов, — хмыкнул Ру. Это было в стиле Кали. — Развела меня, как дурачка. Выманила из квартиры. Я думал, она пришла очередной раз торговаться. Посреди ночи! Думал, убью ее. Меня не было минут пять, но ей хватило.
Видимо, Кали дождалась, пока заснет Варгор, после чего забрала камень и сразу поехала к Ру. В последний момент, наверное, решила, что не обязательно оставлять такую ценность, в качестве улики будет достаточно и коробки, и повесила кулон себе на шею. А утром Варгор полез в сейф, а может, обнаружили убитого охранника. Она могла бы просто сбежать вместе с камнем, но нет, драгоценность ее интересовала меньше, чем месть Ру.
— Почему сразу не сказал Варгору?
Ру дожевал, взглянул на меня, потер лоб ладонью.
— Его бы унизило, что подружка от него гуляет. Пытается гулять. Я унизил бы его на глазах у своры.
И Ру предпочел быть униженным сам. Супер-аргумент. Наверное, он понял, о чем я думаю, и добавил:
— И я не хотел вредить Кали. Надеялся, смогу выкрутиться. Что мы все сможем.
Мы смогли. Но не все.
Среди оборотней не принято оплакивать смерть: с нашим иммунитетом и регенеративными способностями жизнь становится сплошной игрой-дразнилкой, в которой старуха с косой и осмеяна, и оскорблена, и унижена. Когда она берет свое — это просто закономерный конец игры и торжество справедливости. Ты поднимаешь перед ней руки, говоришь «Ладно-ладно, ты меня поймала» и подставляешь горло под ее холодное острое лезвие. Нужно уметь проигрывать.
Смерть не пугала меня, но каждый раз заставляла задуматься. Как так получается, что существо, вмещающее в себя целый мир чувств, мыслей, памяти в таком наборе, что повторить невозможно, вдруг — в один короткий миг — становится просто пустой, отвратительно холодной куклой. И внешнее сходство с тем, живым — словно издевка над самой идеей жизни.
Я успела полюбить эту авантюрную рыжую сучку. Последние недели у меня никого не было, кроме нее, Астры — моей кошки, и еще Пашки. Кали шла по жизни легко и с вызовом, издеваясь над смертью больше остальных, дразня ее своей бесшабашностью и бесстрашием перед чем бы то ни было. Она знала, конечно, она знала, что Варгор убьет ее, если узнает про Ру. Если поймает с поличным на краже и убийстве его человека впридачу.
Ру сидел мрачнее тучи. Наверное, между ними все же было нечто большее, чем простой перепихон на пару ночей. Зашивала ли она ему раны? Долбила ли для него отбивные рукояткой ножа? Отдавала ли свою силу, чтобы излечить? Кали болтала без умолку, но только не про Ру. Не то, чтобы я ревновала, но меня не покидало ощущение, что в смерти Кали Ру винит меня. Я справилась с пятерыми сильнейшими оборотнями из свиты Варгора, я спаслась сама, но я бросила умирать подругу. Но это не я занимала место вожака. Не я позволила ей уйти из своры и связаться с Варгором. Не я поимела ее и бросила.
Я со стуком поставила чашку на подоконник и направилась к выходу, намереваясь забрать свои вещи и свалить. Ру перехватил меня, подтянул к себе, заглянул в лицо снизу вверх.
— Спасибо, что защищала ее.
И снова попросил остаться, так что еще один день я провела у Ру.
Я никак не могла понять, что происходит между нами. Стала ли я «подружкой-более-чем-на-пару-дней», или, может, домработницей? Могло ли это быть чем-то еще? Дружбой? Или просто он продолжал черпать из меня, чтобы окончательно восстановить собственные силы?
Я не знала.
Мы проспали в одной постели еще одну ночь, и Ру обнимал меня, но больше не пытался сблизиться. Я ждала этого и сама себе боялась признаться, что разочарована его отступлением. Ру всегда был для меня боссом, лидером, но ничем больше. Вокруг него могли увиваться такие, как Кали — красивые и смелые, но не я. Что ж… Мужчины любят разнообразие. А я оказалась еще и полезной: зашила раны, вернула силы, согрела постель, приготовила поесть. Может, так и до свадьбы недалеко?
Ха-ха.
Ах, Кали, была бы ты жива — что бы ты сделала, узнав, что я вот уже третью ночь провожу с ним, в его постели? Ты, такая стройная и шикарная, получила отказ, а я, такая серая мышка, нежданно-негаданно поймала зверя в свои маленькие лапки.
Это смешно. Я и кухня. Я и мужчина. Я и Ру.
Он вел себя так, будто происходящее было в порядке вещей. Утром варил кофе сразу на двоих, уходил по делам, оставляя меня одну в своей квартире, с удовольствием уминал приготовленное мною мясо и даже раздобыл где-то второй табурет. Второй табурет! Как будто я оставалась у него насовсем.
— Мы теперь прямо семья, — пошутила я, усевшись на новый предмет мебели. На лице Ру мелькнуло выражение враждебности, словно я начала разговор на неприятную ему тему.
— У меня не может быть семьи, пока я вожак, — сухо ответил он, не глядя на меня. — И вообще близких отношений.
— Почему?
— Потому что это очевидное и незащищенное слабое место. Есть и будут те, кто могли бы оспаривать мое право быть вожаком. Ты не общаешься ни с кем из своры, и это хорошо, потому что никто не должен знать, что ты здесь. Они решат, что вожак выбрал пару.
Я молча кивнула. Мужчины своры должны считать его неуязвимым, а женщины — иметь надежду. Что ж, если он и правда выберет кого-то «насовсем», а не на пару дней, половина оборотней может остаться недовольна. В некотором роде он рисковал из-за меня, но мне это ничуть не льстило.
Пошли четвертые сутки с тех пор, как я зашла просто навестить бывшего вожака, и я подумала, что слишком загостилась. Табуретки табуретками, но пора и честь знать, тем более, что руку и сердце мне никто предлагать не спешил. Кроме того, наверняка вернулась с весеннего блуда Астра, моя гулящая кошка-оторва. Кали номер два, уменьшенная копия, и они терпеть не могли друг друга.
Но Ру отпускать меня не собирался.
— Возьмешь нужные вещи и возвращайся. Если хочешь, с кошкой.
— Вообще-то, мне есть, где жить, — его властный тон начинал злить меня. — Зачем мне все это?
— Ты слышала, что сказал Варгор? Он тебя не тронул только потому, что посчитал моей «девочкой». Пока расследование ведется, пусть так оно и будет.
То есть Ру считал, что таким образом меня защищает. Возможно, он подозревал, что я все-таки причастна к краже камня, и хотел в итоге выяснить это.
— К черту! — заявила я. — Я ничего не сделала, чтобы прятаться.
На следующий день у меня по плану были два дня тренировок с Пашкой, и, скорее всего, донорство Камню — так мы привыкли это называть. Не представляю, сколько теперь я должна Кругу за собственное спасение. Надеюсь, не жизнь. В любом случае, я никогда не пропускала визиты в монастырь, и чьи-то необоснованные подозрения не станут этому причиной. Однако, для Ру то было слабым аргументом, и вырваться мне удалось лишь после обещаний вернуться. Не люблю нарушать свое слово, но бывший вожак меня просто вынуждал это сделать.
Астра явилась тут как тут, едва я повернула ключ в замочной скважине. Я всегда держала для нее форточку открытой, на тот случай, если она придет домой, а меня не будет. Зимой из-за этого в квартире бывало довольно холодно. Кошка набросилась на меня с яростным мурлыканьем, страстно расталкивая мои ноги своим пушистым лбом. Я поспешила насыпать ей корма, и она стала есть с такой жадностью, будто голодала неделю, а после взобралась ко мне на руки и снова окутала меня своим благодарным, дружественным мурлыканьем. И конечно же, наобнимавшись со мной и пару минут понаблюдав, как я собираю вещи, Астра нырнула в форточку и была такова.
Время было к вечеру, и я, как всегда, отправлась в Круг с тем расчетом, чтобы добраться к ночи и успеть немного отдохнуть перед тренировками. Пашка начинает свои экзекуции прямо с раннего утра. Обычно я приезжаю на пару суток, как раз между сменами в баре. Но теперь я была безработной, а значит, абсолютно свободной. Почему бы не пожить какое-то время в Круге? В конце концов, я давно мечтала посидеть в библиотеке монастыря, доступ в которую настоятельница любезно мне открыла. И еще нужно было как-то расплатиться с Камнем, и я не представляла, чем, учитывая, что остатки силы, как вампир, высосал Ру.
4. Задание
Донорство… Все началось с того первого визита, когда они подсунули мне психопата с мечом, а Шаман потом выдумал всю эту совершенно бредовую историю про Ван Хельсинга и его заколдованный клинок. И все это оказалось первой ступенью обучения. Я знала и так, что ничего из себя не представляю и ничем не могу похвастаться, кроме умения трансформироваться в зверя через ярость. Но после драк возле Камня, а потом в ошейнике я поняла одно: я должна уметь биться, не перекидываясь в зверя, иногда — чтобы сохранить разум, иногда — из-за нежелательных размеров звериного тела. Камень вытягивал из меня ярость, лишая силы, и я не могла знать заранее, в какой момент, кто, где и как сможет повторить этот эффект. Шаман вдоволь поиздевался надо мной, но и многому успел научить за те пару недель. Тогда же, пытаясь улизнуть из его плена, мне впервые удалось сделаться кошкой. Ру вкратце рассказывал, как это делается, когда меня только-только инициировали и вожак благодушно уделил мне несколько минут своего времени. Но мне никогда не удавалось уменьшить свой размер. Ни у кого из моих знакомых оборотней не получалось. А тут — несколько дней заточения, нужный настрой, решимость, тишина. Мне удалось продержаться целых несколько минут! Ах да, еще я бросила курить. Как-то сразу, даже не задумываясь об этом, просто выкурив одну сигарету из рук Шамана. Что, если и это было устроено им?
Умирая, он сообщил, что я принята в Круг. Что это он договорился с Учителем. Тогда я еще совершенно ничего не понимала, и его слова казались бредом умирающего. Он признал сам себя злом, с которым необходимо было покончить, и, казалось, был доволен тем, что я это сделала. Уходя тогда с поля боя, я радовалась, что все кончено, и я никогда больше не услышу о Шамане и Ван Хельсинге. Но они оба не шли у меня из головы, и, сколько я не размышляла о событиях тех дней, не могла понять, что к чему.
Выходило так: жил был Охотник, и охотился он на оборотней. Точнее, на меня, как он сам признался в нашу последнюю встречу. Похоже, он и не задумывался, есть ли другие. И вот этот Охотник встречается с Шаманом, и тот дает ему пистолет, заряженный серебром, заговоренный ятаган и потайной стилет. Охотник находит меня в городе и стреляет. И мажет. Ну, то есть как мажет… Пару дней я походила с бинтом на плече. Потом они как-то узнают, что я собираюсь в Круг, и Охотник встречает меня там. И, между прочим, почти убивает, хотя это кажется невероятным: он просто слабый человечек с железкой, а я — злой страшный оборотень. У меня так и не получилось перекинуться. Шаман убедил меня, что это все супер-ятаган, не позволяющий мне трансформироваться, но уже позднее я узнала, что силы меня лишил Камень. Что Круг допустил драку в монастыре, по сути организовав мне ловушку, с одной единственной целью: подпитаться моей яростью. В итоге все сложилось так удачно, что Шаман смог уговорить их принять меня и заняться моим обучением.
Этот ублюдок с косичками натравил на меня Охотника, чтобы потом спасти; заставил неделю просидеть на цепи в холодном подвале, а сам в это время выбил мне место в Круге. Ввязался в последнюю драку, защищая уже Охотника, и погиб от моей руки. Чего он добивался, в чем была его личная выгода? Умирая, он довольно улыбался. Пояснил, что, видите ли, быть бессмертным и всесильным скучно, а вот я немного развлекла его своими потугами выжить. Но стоило ли за это умирать?..
Как бы то ни было, пожалуй, я должна быть ему благодарна. Кроме того, что мои двухнедельные мучения в заточении у Шамана сами по себе стали чем-то вроде обучения, меня приняли в Круг, и Пашка взялся за мою дрессировку. Конечно, никто не собирался возиться со мной бесплатно. Услуга за услугу, и я стала регулярным донором для Камня. Обычно было достаточно просто провести несколько часов в подземелье, рядом с артефактом, чтобы он впитал в себя мою силу. Но иногда — когда я была слишком умиротворенной, или Камню требовалось больше, — меня провоцировали. Обычно это был Пашка, он дрался со мной, избивал, не жалея, и еще и приговаривал, что мне это полезно. Я бесилась, но ничего не могла поделать, а Камень пил и пил. Один раз меня попробовали отодрать плетью, но это оказалось неэффективно: зная, что все ради дела, я усердно терпела, почти не чувствуя злости. Кровавые полосы заживали потом не меньше недели, и этот способ оплаты было решено больше не применять. Пашка был доволен. Похоже, он обожал лупить меня и не бояться, что ему ответит Зверь.
— Учись, — говорил он, — быть человеком. Не все коту масленица.
Я не восприняла Пашку серьезно при первом знакомстве. Длинный и тощий, он казался старше меня на какие-то пару лет, много улыбался и беспечно болтал, а я была уверена почему-то, что для тренировок мне должны дать умудренного сединами старца вроде Гэндальфа. Но Пашка задал мне жару и быстро заставил поменять свое мнение о нем. Черт его знает, сколько ему лет на самом деле. Он черпает из Камня, как и остальные его служители, и остается вечно молодым. Пару раз он упоминал времена, во время которых, по моим представлениям, его еще не должно было быть. А он уже был, и уже служил Камню.
Пашка учил меня медитировать и драться — драться человеком, не Зверем. Учил пользоваться оружием, и холодным, и огнестрельным, помогал развить частичную и мгновенную трансформацию, а в будущем обещал, что я смогу в любой момент становиться кошкой, и еще пользоваться силой зверя без трансформации. Он был отличным тренером, за это можно было огребать раз в пару недель возле Камня и даже иногда носить на своем теле медленно заживающие фингалы.
Задумавшись, я и не заметила, как добралась до местной церкви. Обычно я хожу на автобусный вокзал другой дорогой, но стояла такая отличная погода, что захотелось прогуляться и пройти несколько лишних метров.
— Гарат с ребятами не каждому по зубам, — заметил Ру. Он смотрел внимательно, прищурив глаза. Кажется, придется сказать правду.
— Я тренируюсь в Круге. Меня почти уделали вслед за Кали, но Камень дал мне силу. Я не знаю, как это. Раньше такого не случалось. Мало что успела понять.
Ру мой ответ изрядно удивил и озадачил. Он кивнул и не стал ничего уточнять, но я видела, как изменился его взгляд, выражение лица. Словно он увидел во мне что-то новое, интересное, достойное уважения. Это было приятно.
Он не спеша докурил свою сигарету, достал из холодильника груду еды в пластиковых контейнерах (похоже, отрывался ночью, пока я спала), сунул в неизвестно откуда взявшуюся микроволновку, и через пару минут на столе задымились ароматный еще шашлык на деревянных шпажках и аппетитные уголки пиццы.
— Наливай себе кофе, — предложил Ру, а сам уселся на табурет и принялся есть. Я опять осталась стоять, хотя теперь еще вопрос, кто из нас здоровее.
Какое-то время мы ели молча. Каждый думал о своем. Ру, наверное, жалел, что не я умерла вместо Кали, а мои мысли крутились вокруг событий прошлой пятницы.
— Это Кали пригласила тебя в особняк? — поинтересовалась я.
— Думаю, да.
— В смысле?
— В смысле, смс было от Варгора, но он его не писал. Очень удивился, когда увидел его на моем телефоне.
— А потом она подбросила тебе те вещи?
— Провернула все за несколько часов, — хмыкнул Ру. Это было в стиле Кали. — Развела меня, как дурачка. Выманила из квартиры. Я думал, она пришла очередной раз торговаться. Посреди ночи! Думал, убью ее. Меня не было минут пять, но ей хватило.
Видимо, Кали дождалась, пока заснет Варгор, после чего забрала камень и сразу поехала к Ру. В последний момент, наверное, решила, что не обязательно оставлять такую ценность, в качестве улики будет достаточно и коробки, и повесила кулон себе на шею. А утром Варгор полез в сейф, а может, обнаружили убитого охранника. Она могла бы просто сбежать вместе с камнем, но нет, драгоценность ее интересовала меньше, чем месть Ру.
— Почему сразу не сказал Варгору?
Ру дожевал, взглянул на меня, потер лоб ладонью.
— Его бы унизило, что подружка от него гуляет. Пытается гулять. Я унизил бы его на глазах у своры.
И Ру предпочел быть униженным сам. Супер-аргумент. Наверное, он понял, о чем я думаю, и добавил:
— И я не хотел вредить Кали. Надеялся, смогу выкрутиться. Что мы все сможем.
Мы смогли. Но не все.
Среди оборотней не принято оплакивать смерть: с нашим иммунитетом и регенеративными способностями жизнь становится сплошной игрой-дразнилкой, в которой старуха с косой и осмеяна, и оскорблена, и унижена. Когда она берет свое — это просто закономерный конец игры и торжество справедливости. Ты поднимаешь перед ней руки, говоришь «Ладно-ладно, ты меня поймала» и подставляешь горло под ее холодное острое лезвие. Нужно уметь проигрывать.
Смерть не пугала меня, но каждый раз заставляла задуматься. Как так получается, что существо, вмещающее в себя целый мир чувств, мыслей, памяти в таком наборе, что повторить невозможно, вдруг — в один короткий миг — становится просто пустой, отвратительно холодной куклой. И внешнее сходство с тем, живым — словно издевка над самой идеей жизни.
Я успела полюбить эту авантюрную рыжую сучку. Последние недели у меня никого не было, кроме нее, Астры — моей кошки, и еще Пашки. Кали шла по жизни легко и с вызовом, издеваясь над смертью больше остальных, дразня ее своей бесшабашностью и бесстрашием перед чем бы то ни было. Она знала, конечно, она знала, что Варгор убьет ее, если узнает про Ру. Если поймает с поличным на краже и убийстве его человека впридачу.
Ру сидел мрачнее тучи. Наверное, между ними все же было нечто большее, чем простой перепихон на пару ночей. Зашивала ли она ему раны? Долбила ли для него отбивные рукояткой ножа? Отдавала ли свою силу, чтобы излечить? Кали болтала без умолку, но только не про Ру. Не то, чтобы я ревновала, но меня не покидало ощущение, что в смерти Кали Ру винит меня. Я справилась с пятерыми сильнейшими оборотнями из свиты Варгора, я спаслась сама, но я бросила умирать подругу. Но это не я занимала место вожака. Не я позволила ей уйти из своры и связаться с Варгором. Не я поимела ее и бросила.
Я со стуком поставила чашку на подоконник и направилась к выходу, намереваясь забрать свои вещи и свалить. Ру перехватил меня, подтянул к себе, заглянул в лицо снизу вверх.
— Спасибо, что защищала ее.
И снова попросил остаться, так что еще один день я провела у Ру.
Я никак не могла понять, что происходит между нами. Стала ли я «подружкой-более-чем-на-пару-дней», или, может, домработницей? Могло ли это быть чем-то еще? Дружбой? Или просто он продолжал черпать из меня, чтобы окончательно восстановить собственные силы?
Я не знала.
Мы проспали в одной постели еще одну ночь, и Ру обнимал меня, но больше не пытался сблизиться. Я ждала этого и сама себе боялась признаться, что разочарована его отступлением. Ру всегда был для меня боссом, лидером, но ничем больше. Вокруг него могли увиваться такие, как Кали — красивые и смелые, но не я. Что ж… Мужчины любят разнообразие. А я оказалась еще и полезной: зашила раны, вернула силы, согрела постель, приготовила поесть. Может, так и до свадьбы недалеко?
Ха-ха.
Ах, Кали, была бы ты жива — что бы ты сделала, узнав, что я вот уже третью ночь провожу с ним, в его постели? Ты, такая стройная и шикарная, получила отказ, а я, такая серая мышка, нежданно-негаданно поймала зверя в свои маленькие лапки.
Это смешно. Я и кухня. Я и мужчина. Я и Ру.
Он вел себя так, будто происходящее было в порядке вещей. Утром варил кофе сразу на двоих, уходил по делам, оставляя меня одну в своей квартире, с удовольствием уминал приготовленное мною мясо и даже раздобыл где-то второй табурет. Второй табурет! Как будто я оставалась у него насовсем.
— Мы теперь прямо семья, — пошутила я, усевшись на новый предмет мебели. На лице Ру мелькнуло выражение враждебности, словно я начала разговор на неприятную ему тему.
— У меня не может быть семьи, пока я вожак, — сухо ответил он, не глядя на меня. — И вообще близких отношений.
— Почему?
— Потому что это очевидное и незащищенное слабое место. Есть и будут те, кто могли бы оспаривать мое право быть вожаком. Ты не общаешься ни с кем из своры, и это хорошо, потому что никто не должен знать, что ты здесь. Они решат, что вожак выбрал пару.
Я молча кивнула. Мужчины своры должны считать его неуязвимым, а женщины — иметь надежду. Что ж, если он и правда выберет кого-то «насовсем», а не на пару дней, половина оборотней может остаться недовольна. В некотором роде он рисковал из-за меня, но мне это ничуть не льстило.
Пошли четвертые сутки с тех пор, как я зашла просто навестить бывшего вожака, и я подумала, что слишком загостилась. Табуретки табуретками, но пора и честь знать, тем более, что руку и сердце мне никто предлагать не спешил. Кроме того, наверняка вернулась с весеннего блуда Астра, моя гулящая кошка-оторва. Кали номер два, уменьшенная копия, и они терпеть не могли друг друга.
Но Ру отпускать меня не собирался.
— Возьмешь нужные вещи и возвращайся. Если хочешь, с кошкой.
— Вообще-то, мне есть, где жить, — его властный тон начинал злить меня. — Зачем мне все это?
— Ты слышала, что сказал Варгор? Он тебя не тронул только потому, что посчитал моей «девочкой». Пока расследование ведется, пусть так оно и будет.
То есть Ру считал, что таким образом меня защищает. Возможно, он подозревал, что я все-таки причастна к краже камня, и хотел в итоге выяснить это.
— К черту! — заявила я. — Я ничего не сделала, чтобы прятаться.
На следующий день у меня по плану были два дня тренировок с Пашкой, и, скорее всего, донорство Камню — так мы привыкли это называть. Не представляю, сколько теперь я должна Кругу за собственное спасение. Надеюсь, не жизнь. В любом случае, я никогда не пропускала визиты в монастырь, и чьи-то необоснованные подозрения не станут этому причиной. Однако, для Ру то было слабым аргументом, и вырваться мне удалось лишь после обещаний вернуться. Не люблю нарушать свое слово, но бывший вожак меня просто вынуждал это сделать.
Астра явилась тут как тут, едва я повернула ключ в замочной скважине. Я всегда держала для нее форточку открытой, на тот случай, если она придет домой, а меня не будет. Зимой из-за этого в квартире бывало довольно холодно. Кошка набросилась на меня с яростным мурлыканьем, страстно расталкивая мои ноги своим пушистым лбом. Я поспешила насыпать ей корма, и она стала есть с такой жадностью, будто голодала неделю, а после взобралась ко мне на руки и снова окутала меня своим благодарным, дружественным мурлыканьем. И конечно же, наобнимавшись со мной и пару минут понаблюдав, как я собираю вещи, Астра нырнула в форточку и была такова.
Время было к вечеру, и я, как всегда, отправлась в Круг с тем расчетом, чтобы добраться к ночи и успеть немного отдохнуть перед тренировками. Пашка начинает свои экзекуции прямо с раннего утра. Обычно я приезжаю на пару суток, как раз между сменами в баре. Но теперь я была безработной, а значит, абсолютно свободной. Почему бы не пожить какое-то время в Круге? В конце концов, я давно мечтала посидеть в библиотеке монастыря, доступ в которую настоятельница любезно мне открыла. И еще нужно было как-то расплатиться с Камнем, и я не представляла, чем, учитывая, что остатки силы, как вампир, высосал Ру.
4. Задание
Донорство… Все началось с того первого визита, когда они подсунули мне психопата с мечом, а Шаман потом выдумал всю эту совершенно бредовую историю про Ван Хельсинга и его заколдованный клинок. И все это оказалось первой ступенью обучения. Я знала и так, что ничего из себя не представляю и ничем не могу похвастаться, кроме умения трансформироваться в зверя через ярость. Но после драк возле Камня, а потом в ошейнике я поняла одно: я должна уметь биться, не перекидываясь в зверя, иногда — чтобы сохранить разум, иногда — из-за нежелательных размеров звериного тела. Камень вытягивал из меня ярость, лишая силы, и я не могла знать заранее, в какой момент, кто, где и как сможет повторить этот эффект. Шаман вдоволь поиздевался надо мной, но и многому успел научить за те пару недель. Тогда же, пытаясь улизнуть из его плена, мне впервые удалось сделаться кошкой. Ру вкратце рассказывал, как это делается, когда меня только-только инициировали и вожак благодушно уделил мне несколько минут своего времени. Но мне никогда не удавалось уменьшить свой размер. Ни у кого из моих знакомых оборотней не получалось. А тут — несколько дней заточения, нужный настрой, решимость, тишина. Мне удалось продержаться целых несколько минут! Ах да, еще я бросила курить. Как-то сразу, даже не задумываясь об этом, просто выкурив одну сигарету из рук Шамана. Что, если и это было устроено им?
Умирая, он сообщил, что я принята в Круг. Что это он договорился с Учителем. Тогда я еще совершенно ничего не понимала, и его слова казались бредом умирающего. Он признал сам себя злом, с которым необходимо было покончить, и, казалось, был доволен тем, что я это сделала. Уходя тогда с поля боя, я радовалась, что все кончено, и я никогда больше не услышу о Шамане и Ван Хельсинге. Но они оба не шли у меня из головы, и, сколько я не размышляла о событиях тех дней, не могла понять, что к чему.
Выходило так: жил был Охотник, и охотился он на оборотней. Точнее, на меня, как он сам признался в нашу последнюю встречу. Похоже, он и не задумывался, есть ли другие. И вот этот Охотник встречается с Шаманом, и тот дает ему пистолет, заряженный серебром, заговоренный ятаган и потайной стилет. Охотник находит меня в городе и стреляет. И мажет. Ну, то есть как мажет… Пару дней я походила с бинтом на плече. Потом они как-то узнают, что я собираюсь в Круг, и Охотник встречает меня там. И, между прочим, почти убивает, хотя это кажется невероятным: он просто слабый человечек с железкой, а я — злой страшный оборотень. У меня так и не получилось перекинуться. Шаман убедил меня, что это все супер-ятаган, не позволяющий мне трансформироваться, но уже позднее я узнала, что силы меня лишил Камень. Что Круг допустил драку в монастыре, по сути организовав мне ловушку, с одной единственной целью: подпитаться моей яростью. В итоге все сложилось так удачно, что Шаман смог уговорить их принять меня и заняться моим обучением.
Этот ублюдок с косичками натравил на меня Охотника, чтобы потом спасти; заставил неделю просидеть на цепи в холодном подвале, а сам в это время выбил мне место в Круге. Ввязался в последнюю драку, защищая уже Охотника, и погиб от моей руки. Чего он добивался, в чем была его личная выгода? Умирая, он довольно улыбался. Пояснил, что, видите ли, быть бессмертным и всесильным скучно, а вот я немного развлекла его своими потугами выжить. Но стоило ли за это умирать?..
Как бы то ни было, пожалуй, я должна быть ему благодарна. Кроме того, что мои двухнедельные мучения в заточении у Шамана сами по себе стали чем-то вроде обучения, меня приняли в Круг, и Пашка взялся за мою дрессировку. Конечно, никто не собирался возиться со мной бесплатно. Услуга за услугу, и я стала регулярным донором для Камня. Обычно было достаточно просто провести несколько часов в подземелье, рядом с артефактом, чтобы он впитал в себя мою силу. Но иногда — когда я была слишком умиротворенной, или Камню требовалось больше, — меня провоцировали. Обычно это был Пашка, он дрался со мной, избивал, не жалея, и еще и приговаривал, что мне это полезно. Я бесилась, но ничего не могла поделать, а Камень пил и пил. Один раз меня попробовали отодрать плетью, но это оказалось неэффективно: зная, что все ради дела, я усердно терпела, почти не чувствуя злости. Кровавые полосы заживали потом не меньше недели, и этот способ оплаты было решено больше не применять. Пашка был доволен. Похоже, он обожал лупить меня и не бояться, что ему ответит Зверь.
— Учись, — говорил он, — быть человеком. Не все коту масленица.
Я не восприняла Пашку серьезно при первом знакомстве. Длинный и тощий, он казался старше меня на какие-то пару лет, много улыбался и беспечно болтал, а я была уверена почему-то, что для тренировок мне должны дать умудренного сединами старца вроде Гэндальфа. Но Пашка задал мне жару и быстро заставил поменять свое мнение о нем. Черт его знает, сколько ему лет на самом деле. Он черпает из Камня, как и остальные его служители, и остается вечно молодым. Пару раз он упоминал времена, во время которых, по моим представлениям, его еще не должно было быть. А он уже был, и уже служил Камню.
Пашка учил меня медитировать и драться — драться человеком, не Зверем. Учил пользоваться оружием, и холодным, и огнестрельным, помогал развить частичную и мгновенную трансформацию, а в будущем обещал, что я смогу в любой момент становиться кошкой, и еще пользоваться силой зверя без трансформации. Он был отличным тренером, за это можно было огребать раз в пару недель возле Камня и даже иногда носить на своем теле медленно заживающие фингалы.
Задумавшись, я и не заметила, как добралась до местной церкви. Обычно я хожу на автобусный вокзал другой дорогой, но стояла такая отличная погода, что захотелось прогуляться и пройти несколько лишних метров.
