Глава 1.
Я проснулась рано.
Долго лежала на простынях, идеально похожих наощупь на шёлковые, затем встала и быстро оделась. Сварила себе кофе, стараясь пролить ароматный напиток, обжечься, расыпать кофейные зёрна. В общем, вести себя, как... человек. Почему? Ну, наверное, потому, что как раз-таки человеком я и не являюсь.
Конечно, мне и спать вовсе не обязательно, - в те редкие ночи, когда я сплю, я всё равно не вижу сны. Во сне я могу делать абсолютно всё, что угодно, хоть превращаться в кошку и бегать по крышам. Когда-то, давным-давно, когда я была ещё совсем молодой и неопытной душой, я это уже попробовала.
Кофе мне пить тоже вовсе не обязательно... как и всё остальное. К тому же, - не будучи человеком и, скорее всего, даже не считаясь «официально» живой, я обладаю такой точностью и аккуратностью, что даже андроид из человеческой нейрохирургии был бы просто пьяным слоном в посудной лавке.
Люди мечтают о мягком хлебе и о крупном жемчуге.
Люди мечтают спасти близких — или, наоборот, кого-то погубить.
Люди мечтают о том, чтобы их мечты сбылись, - да, вот такая вот у некоторых одна-единственная мечта. Не думайте, что, если у вас сразу ничего не произошло, значит, вас никто не услышал. Мы всё слышим. И мы записываем.
«Мужика бы тебе. - шутили надо мной коллеги из Рая — А лучше — двух. Одновременно.»
Я молчала. Когда-то, в прошлой жизни, вернее, в жизни вообще, у меня чуть было не появились эти самые пресловутые мужики. Но вот что произошло потом, - к сожалению, я этого уже не помню. Сотрудникам Рая при приёме на работу форматируют память, поэтому то, что мне удаётся вспомнить о себе самой, больше напоминает какой-то сон. Или рассказ про кого-то, кого я никогда не видела. Было — и было, ну, и ладно.
После работы в Раю и жизни в общежитии при нём же пересматриваешь многое и на многие вещи начинаешь смотреть совсем под другим углом.
Большое зеркало в огромном лифте показывало мне девушку среднего роста, с привлекательной внешностью и даже с блестящими глазами. Я нахмурилась, - и миловидная брюнетка в зеркале послушно надула очаровательные губки, сделав бровки домиком. В Раю работали только красивые... люди, - но рождались они когда-то красивыми или становились такими уже потом, после приёма на работу, оставалось только гадать.
Я и сама тоже была красивой... Как и все остальные, - и от этого не было ни вреда, ни пользы. Ни-че-го. Просто — особенность работника из высшей структуры, как униформа, которую не снимешь.
«Эх, внучка, - говорила мне в моей прошлой жизни какая-то старушка, чьего лица и имени я уже не помню, и от которой остался только голос, - не доведёт тебя до добра, погубит тебя твоя красота!»
Лично я не считаю, что меня тогда погубила именно моя красота. Погубили скорее уж те самые «два одновременно», почему-то решившие, что, если одинокая красивая девушка вежливо разговаривает с ними и улыбается, - значит, она просто не умеет говорить «нет». В заводских настройках у неё такой функции быть не положено.
Помню, сначала была боль, потом — холод. А потом — Рай. Вместе с его огромным залом, в который вели все коридоры сразу, бесчисленное множество компьютеров и свежий запах яблок. И крови, - наверное, потому, что время от времени работники Рая резали или кололи себе пальцы. А ещё, - там пахло типографской краской, будто судьбы и перераспределение душ записывались на бумаге, а потом всё отдавали в печать.
На работу я пришла вовремя... если, конечно, в нашем измерении, где находится Рай, вообще есть время. Игнорируя взгляды коллег по цеху, я прошла к своей двери. На ней всегда висел замок, но я знала, что это просто визуализация. А означала она только то, что непосвящёным туда вход запрещён. И если абсолютно все «обычные» дела так или иначе проходили черз работников Рая, то туда, за маленькую дверь, были вхожи не все работники — и туда попадали далеко не все дела.
- Сектор Сто двадцать А, Зелёный. - говорил кто-то, быстро набирая что-то на компьютере — Душа Сто сорок восьмая, только что освободилась и тут же отправилась на перерождение. Нет, это невозможно! У них и так уже из поколения в поколение души стремятся оставаться на прежнем месте или как можно ближе. Нет, я хорошо понял, что там получилось, - непонятно другое, как это вообще может быть! Короче, как только она умерла, она должна будет родиться у самой себя. Что?! Тьфу ты, ну и бред! И на что только не пойдут люди, когда им кажется, что они кого-то защитят! Ну, да, маленькая девочка, которая родится у коматозной мамаши с букетом болячек при жизни, определённо будет главной семьи и поддержкой рода...
- Обрати внимание на мои страдания... - напевал кто-то вполголоса — Нет, они всё о себе да о себе, раз — и деревни как ни бывало! А обо мне кто-нибудь подумал? Столько призраков, которые самым таинственным образом не в курсе, что они теперь... они, в общем, и где Смерть? Где он, я вас спрашиваю?
- Не бузи, я здесь! Чем ты недоволен?
- Ой. Начальник... Прошу прощения, вы всегда так подкрадываетесь...
- Смерть не может подкрасться, бессмертный! Её рпиближение всегда видно. Рассказывай давай, что там за деревня и что за проблемы. Вместе пойдём, не плачь.
Дверь неслышно открылась и бесшумно пропустила меня внутрь. Моего собственного начальника почти никогда не было на месте, и я вздохнула. Хорошо и то, что он — не Смерть. Потому что у Смерти, на мой взгляд, определённо странные шутки.
Над столом, как только я села, появился парящий в воздухе голубоватый полпрозрачный кристалл. Я с интересом посмотрела на новое задание, только что пришедшее ко мне, открыла — и выругалась.
- Да... Да благодать вас побери! Как они вообще посмели?! И с каких это пор я должна заниматься такими делами?
- Не обращайте внимания, - донёся откуда-то приятный мужской голос, - это Ассуэлла, моя молодая работница. Она ещё очень эмоциональная, но именно поэтому и работает так хорошо.
Глава 2.
Очевидно, наступил тот самый момент, когда люди ждали бы объяснений. Или, вернее, сначала требовали бы их, - а уж только потом ждали бы. Потому что...
Я усмехнулась, чувствуя, что моя улыбка похожа больше всего на оскал. Вот только я — не человек, а была им так давно, что уже и не чувствую в себе ничего человеческого. А погибнуть от двух сластолюбцев около таверны в морозную ночь в далёком прошлом, этого как-то маловато для вечной человечности, как ни крути.
Да, и моё руководство — тоже не люди. А настоящие, - те, кто заваливает нас молитвами и подарками, мессами, службами и дарами, - должны были бы уже и понять, что те, кто работает с людьми, никакой человечностью и не обременён. Примерно, как хозяйка, разводящая кур для жаркого или для супа, не считает себя хоть немного, но курицей. Пусть даже и сыплет им каждый день корм, - а их самих ест готовыми каждое воскресенье.
- Так вот ты какая, Асс... - раздался мужской голос — Опытная, способная, подающая надежды. И оправдывающая их, что особенно ценно. И — красивая.
Низкий голос, как мурлыкание льва или другого хищника. Я старалась сохранять спокойствие, но против моей воли ноги ослабли и затряслись, а в груди разлилось давно забытое ощущение, словно я падаю в пропасть — или вот-вот могу туда упасть.
Около бюро моего начальника стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, с уложенными длинными волосами и холодными синими глазами. Его взгляд цепко осматривал меня, - так, словно вместо того, чтобы дать мне задание и отправить выполнять его, незнакомцу предстояло меня съесть. А этот низкий, завораживающий голос... Принадлежал он сытому хищнику или голодному — это ещё предстояло выяснить. Ах, ты, благос-сть...
Люди в таких случаях говорят «чёрт», - но для меня это было бы попосту бессмысленно. Потому что так назывемые «черти» были нашими коллегами, - и на тех, каких себе представляли люди, похожи не были.
- Так, Сид, - подал голос мой начальник, импозантный мужчина, которого странный незнакомец с лёгкостью затмил, словно отодвинул с пути и даже не заметил, - ты ведь ещё не сказал, какое у тебя задание и что ты хочешь.
- Какой я, однако, забывчивый, ха-ха... - без веселья произнёс тот, кого звали «Сид» - Совсем забыл, для чего я пришёл туда, куда не пропускают без души. А, скажи-ка мне, Ляля, - поняв, что это моё очередное прозвище, я приподняла брови и округлила глаза, - ты можешь сделать мне краткий и приблизительный подсчёт для, скажем так, одной ситуации? Кажется, это называется симуляцией, так ведь? Кстати, я хотел бы задать тебе один вопрос, - мне просто стало любопытно. Эта вывеска на двери, за которой скрывается такой очаровательный цветник... Где цветёт только один цветок, но который с лёгкостью затмит собой целую оранжерею... - он подошёл ко мне почти вплотную, и, чтобы не попытаться оттолкнуть его, я вцепилась обеими руками в столешницу — В общем, вопрос такой: если бездушным вход воспрещён, хм-м... Выходит, раз я сюда вошёл, у меня есть душа?
Незнакомец надо мной издевался. Вот только смысл издёвки я пока что не поняла. Равно как и то, на чём именно он пытался нас поймать. Он, что, самый крупный начальник? А, кстати, кто вообще наш самый главный? Ясное дело, простая работница особого отдела Рая, она же демон, ведьма, серый ангел и чёрт, - и чёрт его знает, почему не чертовка, - начальство видеть и не должна. Но всё-таки, а кто это вообще мог быть?
- Мне кажется, тот факт, что ты смог пройти в наш отдел... - начала я, глядя не в ледяные синие глаза, затягивающие, как омут, а на его лоб — никак не связано с тем, есть у тебя душа или нет.
Воздух в груди закончился, и я торопливо сделала новый вдох. Конечно, дышать мне было вовсе не обязательно, хоть и привыятно и привычно, но как говорить, если воздуха в лёгких больше нет? К тому же — не хотелось замолкать надолго, чтобы не услышать издевательское «ах, вот как? Умная и храбрая малышка!» Или - «и где это, интересно, таких умных берут, для работы за такой невзрачной дверью?»
- Прийти к нам может любой, хоть с душой, хоть без души. - продолжала я, чувствуя, как шею уже пронзает горячей и тяжёлой фантомной болью, наверное, из-за того, что я стояла, опираясь о свой стол и запрокинув голову — Просто, душа — это одно из средств оплаты. Деньги, которые в ходу у людей, мы, ясное дело, не берём. Наша оплата за выполненную просьбу — душа или что-то другое, что соразмерно сбывшейся мечте. Наличие души — это не только признак платежеспособности, но и признак того, что клиент, скорее всего, понимает, к кому он обращается и на что он идёт.
- Значит, если бы я был простым клиентом... - прищурился странный посетитель.
Внезапно я почувствовала исходящий от него такой жар, что мне показалось, что моя форменная блузка начала плавиться и прилипать к телу, а щёки предательски покраснели. Проклятье! Он ещё подумает, что я возомнила себе невесть что и теперь уже придумываю, как будут звать наших с ним внуков! Вот только в нашем мире ни у кого детей нет и быть не может. Любовь — это пожалуйста, при соблюдении некоторых условий, а потомство может быть только у работников Среднего мира. У Низшего детей нет, - и Высшие не оставляют надежды как-нибудь вернуться на Землю и пожить хоть немного среди людей и за них. Изгнанные демоны, кстати, тоже в этом от них не отстают, в смысле, в желании. Вот только это не моё дело и меня даже касаться не должно.
- Ладно, пока сделай мне симуляцию, потом положишь на стол своей руководителю. - сказал синеглазый красавец — Готовься, я потом приду за тобой и мы вместе пойдём на задание. - закончил он, одновременно закрывая за собой дверь.
- Ой, какая миленькая собачка! - донёсся из отдела Рая восторженный женский голос — Он мне блузку обслюнявил и чуть колготки не сжёг! У кого есть чистящее заклинание? Мне моя магия нужна, чтобы центральный процессор ставить, опять он из-за какого-то шутника полетел!
- Ой, какой милашка... - вторила другая девушка — На вот, держи, приведи себя в порядок. Я можно ему сразу три косточки дать?
Я вздохнула. Почему-то мне казалось, что впервые за всё моё время работы в Раю, там, куда не пускают бездушных, мне достанется по-настоящему сложное задание.
Глава 3.
Задание оказалось достаточно лёгким, чтобы я смогла справиться с ним быстро. Хотя, учитывая, какие там были вопросы, хотелось думать, что они всё-таки только теоретические. Какой-то город, находящийся в другом мире, хотя... По сравнению с отделом Рая, где работают рядовые и главный распределитель, заходящий сюда на короткий срок и время от времени, для нас все миры будут «другими». И там надо было выбрать, кем жертвовать ради закрытия портала.
Портал... Закрытие... Я нахмурилась. И почему мне эти слова ни о чём не говорят? Меня ведь учили, прежде чем отправили работать сюда, за дверь с категорической табличкой!
- А ты не думай, что странно, а что нет. - подсказал начальник, уже несколько минут наблюдающий за моими мучениями — Я знаю это задание. В городе Сумрак есть портал, который открылся на окраине. Если портал не закрыть — город уничтожит сам себя. Это что-то вроде бага в настройках самого города.
- А, так это, типа, вирта? - догадалась я — Это всё в компьютере? И там не люди, а искусственный интеллект?
- Ассуэлла, - нахмурился начальник, - пожалуйста, не перебивай. Просто слушай, что я тебе говорю. Как ты знаешь, миров великое множество, и вселенных — тоже. Жизнь в мироздании ценна ещё и потому, что она встречается не так часто, и вернуть её потом обратно — целый труд. Это как, допустм, сжечь центральную библиотеку или отключить от питания процессор, а потом восстанавливать всю базу данных.
- А люди... - начала я, от удивления и растерянности накручивая прядь волос на палец — Как же они говорят про сострадание, доброту, про то, что жизнь бесценна, и прочее?
- Люди говорят то, что у них в базовых настройках заложено. - отрезал шеф — Смею напомнить, Зелёный квадрат и Зелёный сектор — не единственное твоё местоработы за последнее время. Неужели тебе так понравилось на той Земле, что ты не допускешь и мысли о том, что другие разумные существа... совсем другие? И что все мы разные?
Так вот: видимая жизнь очень ценится потому, что она встречается далеко не так часто, как думают. В случае гибели или смерти носителя нужно приложить слишком много усилий, чтобы восстановить исходную базу данных, а потом отправить освободившуюся душу дальше.
Я вспомнила многочисленные компьютеры в отделе Рая — и поёжилась. Зараза! Никогда не хотела работать в Раю, и благость с ними, с их яблоками и запахом свежей типографской краски!
Хотя, и то, и другое мне очень нравилось, вот только цена за эти милые удовольствия была слишком уж неподъёмной. Не хочу никого принимать, не хочу перераспределять, - не хочу. Да и не принимает никто умерших по другую сторону: просто конец тоннеля, за которым ты видишь свет, проходишь дальше, и...
И становишься просто строчкой программного кода, который, ругаясь и жуя яблоко, кто-то будет перезаписывать и пристраивать на другой физический носитель. Никто и никогда после смерти не оставался один, вот только наше присутствие ещё никто, на моей памяти, не заметил.
Вот только не добрые боги и не злые демоны встречают ваши души, - скорее уж, программисты из отдела Рая.
