— А? — Каюсь, я не ожидала, что он сможет отдать деньги.
Мы пошли в гостиную, и теперь я точно знала, кто отнёс меня в комнату. Вся комната пропахла Эриком.
Растянувшись на своём лежбище, друг Кейна поправил майку и широко улыбнулся, приглашающе взмахивая изящной рукой.
— Я хочу заключить сделку.
Не успев сесть, я с размаху бахнулась на ковёр и уставилась на него глазами, полными ужаса и непонимания: во что эта троица пытается меня втянуть? Кейн заключил брак исходя из личных мотивов, кстати, ещё не известных мне; Дениз плетёт интриги, изящно, словно паучиха, вплетая меня и моих близких в свою сеть. Лучший друг Кейна, невзирая на всю новую суперсовременную защиту, свободно шляется по моему дому. Мне кажется, или где-то, что-то пошло неправильно?
— Эй. — Эрик помахал перед моим носом пятернёй. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Нормально, — процедила я мрачно. — Что тебя от меня нужно?
— Переспи со мной, — буднично сообщил он.
— Ты спятил?! — В душе поднялась волна гнева. Да за кого он меня принимает?!
— Не надо сразу начинать с истерики, Элизабет, — поморщился он. — Я знаю об условиях сделки и брачного договора с Кейном, и не надо делать такие большие глаза. Мы лучшие друзья, и поверь мне, я знаю обо всём, что с вами происходит, — подчеркнул он свою осведомлённость, доводя до бешенства. — Я предлагаю тебе переспать со мной только раз, после чего я сделаю так, что ты поймаешь мужа на горячем. И вуаля. — Развёл он руки в стороны. — Вы сможете развестись. Разве это не наилучший выход для всех?
— Убирайся, — прошипела я, не владея голосом. — Пошёл вон из моего дома! Не смей здесь больше не показываться, иначе, я прострелю тебе задницу, гадёныш!
— Ну-ну, милая, не надо так быстро отказываться, — рассмеялся он, не веря, что я могу причинить ему вред.
А вот это зря, между прочим.
— Поднимайся.
— И что ты мне сделаешь? Я мужчина, Лиз, тебе со мной не тягаться.
Настороженно следя за мной, он медленно поднялся и встал ровно напротив. То, что надо. Удар по челюсти с разворота получился бы очень эффектным, если бы Эрик не перехватил мою руку. Очень легко буквально смеясь, и даже не прилагая усилий, но кто сказал, что мне это не было нужно? Растянув губы в ехидной усмешке, я со всей дури пнула его по яйцам, а потом под дых. Шумно выдохнув, Эрик согнулся пополам и покраснел. Но молча. Ни единого звука не выдал.
Силён.
— Вон. — Я указала рукой на дверь. — Я знаю, что ты гей, и если вы с Дениз ещё раз попробуете провернуть подобную шутку, я так просто этого не оставлю.
Быстро разогнувшись, Эрик облизнулся и выдал:
— Хорошая девочка, как я и думал. Мы ещё встретимся, Лиз. Очень скоро, и обещаю — тебе понравится.
Сглотнув, я молча открыла дверь и выпустила его наружу. В дверях, подлец обернулся и оставил лёгкий поцелуй на моей щеке.
— Самородок, я бы сказал. Мне начинает нравится эта игра. Определённо, ради тебя я бы стал бисексуалом. Чао, кроха.
Мудак, выругалась я мысленно и хлопнула дверью. Избави бог от таких поклонников.
Кабы знала, для чего нужен этот спектакль — ни за что бы не выпустила придурка из дома.
На следующее утро все газеты пестрели заголовками:
Измена после скорой свадьбы
Элизабет МакАлистер, недавно вышедшая замуж за наследника корпорации Кейна МакАлистера, была замечена с лучшим другом собственного мужа. Эрик Морган, больше известный в тусовке как Арлекин, был замечен выходящим из особняка миссис МакАлистер в десять часов утра. В это время её супруг давал пресс-конференцию по вопросам безопасности нефтяных платформ. Что это? Любовная интрижка за спиной друга и мужа, или сговор двух близких Кейну людей с целью разрушить репутацию известной семьи?
Апофеозом этого бреда стала фотография, с запечатлённым на ней поцелуем. Благодаря умению фотографа, лёгкое касание щеки стало сексуальным и романтичным поцелуем.
Но в то утро я ещё этого не знала и, вернувшись к семье, продолжила прерванный завтрак.
Первый звонок раздался в шесть сорок три утра, на сотовый. Высокий голос с нервными нотками быстро протараторил:
— Газета ***, Влада Мару. Вы правда спали с Эриком Морганом, или это просто пиар-ход для привлечения внимания к себе?..
Сглотнув комок в горле и плохо понимая, что происходит, я отшатнулась от телефона нервно дёргая прядь волос. Из динамика снова раздалась дробь вопросов, но я быстро нажала отбой и откинулась на подушки.
Вчерашний день прошёл как в тумане, сплошные заботы и тяготы жизни с детьми. Вместо того чтобы отправиться на пляж попивать коктейли и мерно покачиваться на волнах, я повезла детей и няню в парк развлечений. Пока мы с Вовкой орали на аттракционах, Мила гуляла вдоль воды с Алексой. Потом мы, всей компанией, проехались вдоль побережья, посетили зоопарк и на полусогнутых ногах, едва ворочая языками, вползли в дом. Дети вырубились сразу, Мила была отпущена отдыхать, а я забралась в прохладную воду бассейна и плавала, пока не выдохлась.
После контрастного душа, выпила зелёного чая с мармеладкой и поползла спать. Глаза закрывались, мозг требовал отдыха, так что я забыла отключить на ночь телефон. Как итог — утренний звонок проныры, которой не известно чувство такта.
Повернувшись на другой бок и натянув одеяло по самый нос, я попробовала вновь уснуть, но где там… телефон разорвался новой трелью. Находясь одной ногой во сне, а другой почёсывая пятку, вяло промычала:
— Да.
— Открывай.
— Кто это? — хрипло протянула я, с трудом открывая глаза.
— Тот, кто надерёт тебе задницу, если промедлишь ещё минуту.
— Катись к енотам, МакАлистер, у меня ещё целый день в запасе.
— Элизабет, — прорычал Кейн так… по-звериному, что мне пришлось скатиться с кровати, запутавшись в одеяле, и подойти к окну. — У твоего дома дежурит свора журналистов, будь лапочкой — открой дверь мужу!
— Вот чёрт, — простонала я, отодвигая занавеску. — А ведь ты прав.
За забором собралось по меньшей мере десятка два журналистов. Я же не президент, чтобы устраивать такую шумиху… так почему?
Прикусив губу, я нервно набросила халат и едва не пересчитав ступеньки, пронеслась к двери. Странно, почему Мила уже поднялась? Ещё же восьми нет.
Примяв волосы и подышав в кулачок — я же не хочу сразить мужа несвежим дыханием — открыла дверь.
Кейн мягко улыбнулся делая шаг вперёд. Сразу защёлкали вспышки.
— Доброе утро, милая, — протянул МакАлистер и впился в мои губы, одновременно заталкивая внутрь и хлопая дверью.
Опешив от напора, я не сразу сообразила, что не так: солнце стояло высоко.
— Нахалка мелкая, — зло прошипел он, бросая портфель и ключи на диван. — Я оставил Эрика, чтобы он за тобой приглядел, а вместо этого вы развлекались, да?!
Бросив на меня презрительный взгляд, он ушёл в ванную, громко хлопая дверью. Снова.
— И тебе с добрым утром. — Я вытерла губы и пошла на запах еды.
— Добрый день, Элизабет, — тепло поприветствовала помощница. — Вы будете кофе или сразу обедать сядете?
— Обедать?
— Ну да. — Мила поставила большую супницу на стол и повернулась: — Сейчас два часа.
Утопив лицо в ладонях, я едва не застонала: последний день свободы полетел ко всем чертям.
— А где дети? — Я удивлённо осмотрела помещение, вспоминая, что живу не одна.
— Так спят. Дети поели около часа назад, с жары их так разморило, что уснули сразу, едва их головы коснулись подушек. — Хохотнув, Мила вытерла руки о полотенце и сняла фартук. — Вы кушайте, а я пойду пока вещи Алексы разберу, надо всё перегладить, всё же негоже девочке в мятом ходить.
— Оставьте. — Я подпёрла щёку рукой и откусила хрустящего каперса. — Она ещё маленькая, какая разница — мятые у неё штаны или нет, всё равно никто не видит. А вы, итак, уже многое делаете.
— Ну что вы, мне не сложно. — Эта святая женщина поставила передо мной графин с соком. — Мятые вещи грубы, а кожа младенца очень нежная. Кстати, она постучала пальцем по лбу: — Я совсем забыла вам сказать — на автоответчике много сообщений, и дважды звонила госпожа Мелания.
— Мама?! — Неуклюже подскочив, я бросилась за телефоном. — Мила! — крикнула уже из коридора: — А мама что-нибудь передавала?
— Нет. Но… голос у неё был очень грустный. Простите, если сказала лишнего, — поспешно добавила она и ушла в детскую.
По пути в свою комнату столкнулась с Кейном, но проигнорировав вопросы, просто сбросила его руку и побежала дальше. Грустный голос, грустный голос, билась в голове мысль. Боженька, пожалуйста, пусть с отцом всё будет хорошо. Только бы он не умер. Пожалуйста.
Телефон почему-то всё время выскальзывал из рук, так что я психанула и едва не разбила его об шкаф, хорошо, что он упал раньше, чем столкнулся с дверцей. Гудки падали куда-то в бесконечность, отсчитывая удары моего сердца.
— Да.
— Мама, — выдохнула я, сползая на пол. — Что случилось?
В трубке послышались всхлипы, перемежаемые голосами врачей. В груди сжался тугой комок, не позволяющий ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Мам?
— Лиз, детка…
Нет, не может быть. Сжав трубку, я подняла ошарашенный взгляд на вставшего в дверях Кейна.
— Мам, что с папой?
Кейн молча сел рядом и прислушался, но мне было всё равно на такую бесцеремонность. Всего одно слово. Я ждала только одного слова: жив.
— Умер, — выдохнула мама и разразилась новыми рыданиями.
— Нет. Не может быть, — губы не слушались. Я неосознанно сжала руку мужа, ища хоть какой-то поддержки. — Мамуль, это просто ошибка. Не может этого быть… — Я улыбнулась сквозь слёзы, сдерживая всхлип. — Врачи давали ещё полгода.
— Сегодня ночью ему стало хуже. — Мама собралась. — Они не успели ничего сделать. Я… Мне нужна твоя помощь, Лиз. Скоро его подготовят к отправке в Штаты, мне надо будет заниматься похоронами.
— Да.
— Тебе нужно будет побыть с Вовой и Алексой несколько дней. Хорошо?
— Да.
— Девочка моя, — простонала мама. — Мы справимся, Рома не хотел бы, чтобы мы опускали руки и сдавались. С журналистами я разберусь сама, да и с фирмой тоже. Будь сильной, дочь.
— Да.
Отключив телефон, я ещё долго сидела глядя в одну точку, пока Кейн не поднял меня и не отнёс в кухню, закрывая дверь.
— Выпей.
На стол плюхнулся стакан с тёмной жидкостью. Вяло мотнув головой, я вновь отвернулась к окну, наблюдая за пляшущими журналистами по ту сторону забора. Они так и не ушли. Как свора гиен, прибежали на запах добычи, или стая стервятников, ищущая гнильцы для поддержания собственной жизнедеятельности.
— Мне жаль. — Кейн сел напротив, накрыв мою руку ладонью.
Некстати вспомнилась похожая ситуация с Дениз, позавчера. Молча вытащила руку и сунула между колен.
— Что сказала твоя мать?
Я с трудом разлепила губы и прошептала:
— Похороны через три дня.
— Я не об этом, — спокойно парировал он. — Что вы намерены делать без… твоего отчима?
— Отца. Рома был мне отцом.
— Прости. Что вы намерены делать без отца? Кто будет заниматься финансовыми делами вашей семьи? Есть кто-то, кто может помочь твоей матери?
— Наверное, приедет Саша с Тау. Нам надо вернуться в дом.
— Зачем? — Кейн сделал кофе и поставил чашку передо мной, пододвигая сахарницу с рафинадом.
— Саша родная сестра отца, а Тау был его близким другом. Мама, наверное, займётся всеми делами сама.
Мой голос лился ровно, в нём не было даже намёка на эмоции. Странно слышать себя будто со стороны, словно я сижу в партере театра, наблюдая за безобразной игрой актёров идиотского спектакля.
А ведь правда: что будет с детьми? Кто будет за ними присматривать? И мама, она, конечно, помогала отцу, но основную работу он всё равно делал сам. К тому же… Вова.
— Мне надо сказать об этом Вове. — Горячая слеза упала в ворот халата. — Я… я не знаю как ему сказать, Кейн. — Я подняла на мужа глаза, ища в нём… что?
Что я ищу в лице этого мужчины? Почему мне важно его сочувствие? Пустой взгляд мужа скользил по кухне. Он точно избегал меня. Ну и пусть.
— Для начала тебе надо успокоиться и взять себя в руки. — Он наконец обратил на меня внимание.
Мягкие губы были плотно поджаты и глаза… В его глазах читалось полное равнодушие к моей беде. Я отвернулась к окну, чтобы не разочароваться в нём ещё больше, и сцепила пальцы в замок. Всё так. Мы женаты меньше месяца, он видит во мне лишь игрушку, не больше. Наверняка очень скоро он начнёт новую охоту, наплевав на договор.
— Мне нужно будет уехать.
Сожаление? Я даже повернулась, боясь, что мне послышалось.
— На похоронах ты должен присутствовать. Иначе журналисты раздуют новый скандал, придумав очередную байку. Маме сейчас совершенно не нужны эти сплетни.
— Ты должна была подумать об этом, когда целовалась с моим другом, — зло усмехнулся Кейн, поводя носом: запах супа чувствовался даже сквозь крышку супницы.
— Ты идиот. Прежде чем оставлять в моём доме эту сволочь, надо было прикинуть все варианты развития событий. Во-первых, Эрик — гей, во-вторых, он сам меня поцеловал. Наверняка это происки твоей псины.
— Только из сочувствия к твоему горю. — Кейн поднялся и начал расставлять тарелки. — Я промолчу на этот выпад. Ты сейчас не в себе и плохо соображаешь. Зачем Дениз это делать? Она знает, что вмешиваться в мои отношения не имеет права.
— Ты действительно идиот, или прикидываешься? — прошипела я, сминая салфетку. — Твоя Дениз ещё та змея. Раскинь мозгами — отчего журналисты были у моего дома именно в тот день, когда ты оставил Эрика? Я вижу, что тебя совсем не волнует его поцелуй. — Обида и злость, увеличенные горем от потери отца, совсем сорвали тормоза.
Я хочу сделать ему больно, хочу уколоть так сильно, чтобы ему стало неприятно. Хочу, чтобы спокойное выражение лица, наконец, сменилось. Хочу, чтобы он страдал.
Ужаснувшись от собственных мыслей, я отшатнулась от руки, почти опустившейся на мою голову, и подскочила.
— Мне надо разбудить Вову и сказать, что отец умер.
— Сядь, — глухо отрезал муж, спокойно наливая в тарелку суп. — Ты должна стать ему поддержкой, а в таком состоянии лишь усугубишь последствия.
— Всё-то ты знаешь. — Я брезгливо поджала губы. — Не строй из себя умного! Сама разберусь.
— Я и есть умный, — усмехнулся Кейн.
— Да как же! — разозлилась я не на шутку, забывая обо всём. — Только полный идиот оставил бы в доме своей жены друга, зная, что может произойти!
— Тебя это бесит? — вскинул он брови.
— Бесит! — рявкнула я в ответ, кусая рафинад.
— Бесит его поцелуй, или моя реакция на него? — спокойно уточнил муж.
— Всё бесит! Меня бесит абсолютно всё в тебе! Не могу спокойно смотреть на твою лоснящуюся рожу!
— Надо же, какая экспрессия, — улыбнулся Кейн, прихлёбывая с ложки. — Может, ты уже влюбилась?
— Обойдёшься.
— Ну нет, так нет, — равнодушно ответил он и продолжил есть.
— Ты страшный человек, Кейн, — призналась я, ставя кружку с остывшим кофе в микроволновку. — В день смерти моего отца обсуждать наши отношения можешь только ты.
Я отвернулась от стола, смотря, чтобы жидкость не убежала. Да и видеть мужа не очень-то хотелось.
— Зато ты пришла в себя. И вместо тряпки передо мной стоит женщина, готовая сражаться. Направь эту злость на решение проблем и помощь матери. Поплакать сможешь на похоронах, а сейчас тебе нужна ясная голова. Спасибо за обед.
Ушам своим не верю.
Стул отъехал в сторону, за спиной послышались шаги, и я сжалась в предчувствии прикосновения. Но нет.
Мы пошли в гостиную, и теперь я точно знала, кто отнёс меня в комнату. Вся комната пропахла Эриком.
Растянувшись на своём лежбище, друг Кейна поправил майку и широко улыбнулся, приглашающе взмахивая изящной рукой.
— Я хочу заключить сделку.
Не успев сесть, я с размаху бахнулась на ковёр и уставилась на него глазами, полными ужаса и непонимания: во что эта троица пытается меня втянуть? Кейн заключил брак исходя из личных мотивов, кстати, ещё не известных мне; Дениз плетёт интриги, изящно, словно паучиха, вплетая меня и моих близких в свою сеть. Лучший друг Кейна, невзирая на всю новую суперсовременную защиту, свободно шляется по моему дому. Мне кажется, или где-то, что-то пошло неправильно?
— Эй. — Эрик помахал перед моим носом пятернёй. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Нормально, — процедила я мрачно. — Что тебя от меня нужно?
— Переспи со мной, — буднично сообщил он.
— Ты спятил?! — В душе поднялась волна гнева. Да за кого он меня принимает?!
— Не надо сразу начинать с истерики, Элизабет, — поморщился он. — Я знаю об условиях сделки и брачного договора с Кейном, и не надо делать такие большие глаза. Мы лучшие друзья, и поверь мне, я знаю обо всём, что с вами происходит, — подчеркнул он свою осведомлённость, доводя до бешенства. — Я предлагаю тебе переспать со мной только раз, после чего я сделаю так, что ты поймаешь мужа на горячем. И вуаля. — Развёл он руки в стороны. — Вы сможете развестись. Разве это не наилучший выход для всех?
— Убирайся, — прошипела я, не владея голосом. — Пошёл вон из моего дома! Не смей здесь больше не показываться, иначе, я прострелю тебе задницу, гадёныш!
— Ну-ну, милая, не надо так быстро отказываться, — рассмеялся он, не веря, что я могу причинить ему вред.
А вот это зря, между прочим.
— Поднимайся.
— И что ты мне сделаешь? Я мужчина, Лиз, тебе со мной не тягаться.
Настороженно следя за мной, он медленно поднялся и встал ровно напротив. То, что надо. Удар по челюсти с разворота получился бы очень эффектным, если бы Эрик не перехватил мою руку. Очень легко буквально смеясь, и даже не прилагая усилий, но кто сказал, что мне это не было нужно? Растянув губы в ехидной усмешке, я со всей дури пнула его по яйцам, а потом под дых. Шумно выдохнув, Эрик согнулся пополам и покраснел. Но молча. Ни единого звука не выдал.
Силён.
— Вон. — Я указала рукой на дверь. — Я знаю, что ты гей, и если вы с Дениз ещё раз попробуете провернуть подобную шутку, я так просто этого не оставлю.
Быстро разогнувшись, Эрик облизнулся и выдал:
— Хорошая девочка, как я и думал. Мы ещё встретимся, Лиз. Очень скоро, и обещаю — тебе понравится.
Сглотнув, я молча открыла дверь и выпустила его наружу. В дверях, подлец обернулся и оставил лёгкий поцелуй на моей щеке.
— Самородок, я бы сказал. Мне начинает нравится эта игра. Определённо, ради тебя я бы стал бисексуалом. Чао, кроха.
Мудак, выругалась я мысленно и хлопнула дверью. Избави бог от таких поклонников.
Кабы знала, для чего нужен этот спектакль — ни за что бы не выпустила придурка из дома.
На следующее утро все газеты пестрели заголовками:
Измена после скорой свадьбы
Элизабет МакАлистер, недавно вышедшая замуж за наследника корпорации Кейна МакАлистера, была замечена с лучшим другом собственного мужа. Эрик Морган, больше известный в тусовке как Арлекин, был замечен выходящим из особняка миссис МакАлистер в десять часов утра. В это время её супруг давал пресс-конференцию по вопросам безопасности нефтяных платформ. Что это? Любовная интрижка за спиной друга и мужа, или сговор двух близких Кейну людей с целью разрушить репутацию известной семьи?
Апофеозом этого бреда стала фотография, с запечатлённым на ней поцелуем. Благодаря умению фотографа, лёгкое касание щеки стало сексуальным и романтичным поцелуем.
Но в то утро я ещё этого не знала и, вернувшись к семье, продолжила прерванный завтрак.
***
Первый звонок раздался в шесть сорок три утра, на сотовый. Высокий голос с нервными нотками быстро протараторил:
— Газета ***, Влада Мару. Вы правда спали с Эриком Морганом, или это просто пиар-ход для привлечения внимания к себе?..
Сглотнув комок в горле и плохо понимая, что происходит, я отшатнулась от телефона нервно дёргая прядь волос. Из динамика снова раздалась дробь вопросов, но я быстро нажала отбой и откинулась на подушки.
Вчерашний день прошёл как в тумане, сплошные заботы и тяготы жизни с детьми. Вместо того чтобы отправиться на пляж попивать коктейли и мерно покачиваться на волнах, я повезла детей и няню в парк развлечений. Пока мы с Вовкой орали на аттракционах, Мила гуляла вдоль воды с Алексой. Потом мы, всей компанией, проехались вдоль побережья, посетили зоопарк и на полусогнутых ногах, едва ворочая языками, вползли в дом. Дети вырубились сразу, Мила была отпущена отдыхать, а я забралась в прохладную воду бассейна и плавала, пока не выдохлась.
После контрастного душа, выпила зелёного чая с мармеладкой и поползла спать. Глаза закрывались, мозг требовал отдыха, так что я забыла отключить на ночь телефон. Как итог — утренний звонок проныры, которой не известно чувство такта.
Повернувшись на другой бок и натянув одеяло по самый нос, я попробовала вновь уснуть, но где там… телефон разорвался новой трелью. Находясь одной ногой во сне, а другой почёсывая пятку, вяло промычала:
— Да.
— Открывай.
— Кто это? — хрипло протянула я, с трудом открывая глаза.
— Тот, кто надерёт тебе задницу, если промедлишь ещё минуту.
— Катись к енотам, МакАлистер, у меня ещё целый день в запасе.
— Элизабет, — прорычал Кейн так… по-звериному, что мне пришлось скатиться с кровати, запутавшись в одеяле, и подойти к окну. — У твоего дома дежурит свора журналистов, будь лапочкой — открой дверь мужу!
— Вот чёрт, — простонала я, отодвигая занавеску. — А ведь ты прав.
За забором собралось по меньшей мере десятка два журналистов. Я же не президент, чтобы устраивать такую шумиху… так почему?
Прикусив губу, я нервно набросила халат и едва не пересчитав ступеньки, пронеслась к двери. Странно, почему Мила уже поднялась? Ещё же восьми нет.
Примяв волосы и подышав в кулачок — я же не хочу сразить мужа несвежим дыханием — открыла дверь.
Кейн мягко улыбнулся делая шаг вперёд. Сразу защёлкали вспышки.
— Доброе утро, милая, — протянул МакАлистер и впился в мои губы, одновременно заталкивая внутрь и хлопая дверью.
Опешив от напора, я не сразу сообразила, что не так: солнце стояло высоко.
— Нахалка мелкая, — зло прошипел он, бросая портфель и ключи на диван. — Я оставил Эрика, чтобы он за тобой приглядел, а вместо этого вы развлекались, да?!
Бросив на меня презрительный взгляд, он ушёл в ванную, громко хлопая дверью. Снова.
— И тебе с добрым утром. — Я вытерла губы и пошла на запах еды.
— Добрый день, Элизабет, — тепло поприветствовала помощница. — Вы будете кофе или сразу обедать сядете?
— Обедать?
— Ну да. — Мила поставила большую супницу на стол и повернулась: — Сейчас два часа.
Утопив лицо в ладонях, я едва не застонала: последний день свободы полетел ко всем чертям.
— А где дети? — Я удивлённо осмотрела помещение, вспоминая, что живу не одна.
— Так спят. Дети поели около часа назад, с жары их так разморило, что уснули сразу, едва их головы коснулись подушек. — Хохотнув, Мила вытерла руки о полотенце и сняла фартук. — Вы кушайте, а я пойду пока вещи Алексы разберу, надо всё перегладить, всё же негоже девочке в мятом ходить.
— Оставьте. — Я подпёрла щёку рукой и откусила хрустящего каперса. — Она ещё маленькая, какая разница — мятые у неё штаны или нет, всё равно никто не видит. А вы, итак, уже многое делаете.
— Ну что вы, мне не сложно. — Эта святая женщина поставила передо мной графин с соком. — Мятые вещи грубы, а кожа младенца очень нежная. Кстати, она постучала пальцем по лбу: — Я совсем забыла вам сказать — на автоответчике много сообщений, и дважды звонила госпожа Мелания.
— Мама?! — Неуклюже подскочив, я бросилась за телефоном. — Мила! — крикнула уже из коридора: — А мама что-нибудь передавала?
— Нет. Но… голос у неё был очень грустный. Простите, если сказала лишнего, — поспешно добавила она и ушла в детскую.
По пути в свою комнату столкнулась с Кейном, но проигнорировав вопросы, просто сбросила его руку и побежала дальше. Грустный голос, грустный голос, билась в голове мысль. Боженька, пожалуйста, пусть с отцом всё будет хорошо. Только бы он не умер. Пожалуйста.
Телефон почему-то всё время выскальзывал из рук, так что я психанула и едва не разбила его об шкаф, хорошо, что он упал раньше, чем столкнулся с дверцей. Гудки падали куда-то в бесконечность, отсчитывая удары моего сердца.
— Да.
— Мама, — выдохнула я, сползая на пол. — Что случилось?
В трубке послышались всхлипы, перемежаемые голосами врачей. В груди сжался тугой комок, не позволяющий ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Мам?
— Лиз, детка…
Нет, не может быть. Сжав трубку, я подняла ошарашенный взгляд на вставшего в дверях Кейна.
— Мам, что с папой?
Кейн молча сел рядом и прислушался, но мне было всё равно на такую бесцеремонность. Всего одно слово. Я ждала только одного слова: жив.
— Умер, — выдохнула мама и разразилась новыми рыданиями.
— Нет. Не может быть, — губы не слушались. Я неосознанно сжала руку мужа, ища хоть какой-то поддержки. — Мамуль, это просто ошибка. Не может этого быть… — Я улыбнулась сквозь слёзы, сдерживая всхлип. — Врачи давали ещё полгода.
— Сегодня ночью ему стало хуже. — Мама собралась. — Они не успели ничего сделать. Я… Мне нужна твоя помощь, Лиз. Скоро его подготовят к отправке в Штаты, мне надо будет заниматься похоронами.
— Да.
— Тебе нужно будет побыть с Вовой и Алексой несколько дней. Хорошо?
— Да.
— Девочка моя, — простонала мама. — Мы справимся, Рома не хотел бы, чтобы мы опускали руки и сдавались. С журналистами я разберусь сама, да и с фирмой тоже. Будь сильной, дочь.
— Да.
Отключив телефон, я ещё долго сидела глядя в одну точку, пока Кейн не поднял меня и не отнёс в кухню, закрывая дверь.
— Выпей.
На стол плюхнулся стакан с тёмной жидкостью. Вяло мотнув головой, я вновь отвернулась к окну, наблюдая за пляшущими журналистами по ту сторону забора. Они так и не ушли. Как свора гиен, прибежали на запах добычи, или стая стервятников, ищущая гнильцы для поддержания собственной жизнедеятельности.
— Мне жаль. — Кейн сел напротив, накрыв мою руку ладонью.
Некстати вспомнилась похожая ситуация с Дениз, позавчера. Молча вытащила руку и сунула между колен.
— Что сказала твоя мать?
Я с трудом разлепила губы и прошептала:
— Похороны через три дня.
— Я не об этом, — спокойно парировал он. — Что вы намерены делать без… твоего отчима?
— Отца. Рома был мне отцом.
— Прости. Что вы намерены делать без отца? Кто будет заниматься финансовыми делами вашей семьи? Есть кто-то, кто может помочь твоей матери?
— Наверное, приедет Саша с Тау. Нам надо вернуться в дом.
— Зачем? — Кейн сделал кофе и поставил чашку передо мной, пододвигая сахарницу с рафинадом.
— Саша родная сестра отца, а Тау был его близким другом. Мама, наверное, займётся всеми делами сама.
Мой голос лился ровно, в нём не было даже намёка на эмоции. Странно слышать себя будто со стороны, словно я сижу в партере театра, наблюдая за безобразной игрой актёров идиотского спектакля.
А ведь правда: что будет с детьми? Кто будет за ними присматривать? И мама, она, конечно, помогала отцу, но основную работу он всё равно делал сам. К тому же… Вова.
— Мне надо сказать об этом Вове. — Горячая слеза упала в ворот халата. — Я… я не знаю как ему сказать, Кейн. — Я подняла на мужа глаза, ища в нём… что?
Что я ищу в лице этого мужчины? Почему мне важно его сочувствие? Пустой взгляд мужа скользил по кухне. Он точно избегал меня. Ну и пусть.
— Для начала тебе надо успокоиться и взять себя в руки. — Он наконец обратил на меня внимание.
Мягкие губы были плотно поджаты и глаза… В его глазах читалось полное равнодушие к моей беде. Я отвернулась к окну, чтобы не разочароваться в нём ещё больше, и сцепила пальцы в замок. Всё так. Мы женаты меньше месяца, он видит во мне лишь игрушку, не больше. Наверняка очень скоро он начнёт новую охоту, наплевав на договор.
— Мне нужно будет уехать.
Сожаление? Я даже повернулась, боясь, что мне послышалось.
— На похоронах ты должен присутствовать. Иначе журналисты раздуют новый скандал, придумав очередную байку. Маме сейчас совершенно не нужны эти сплетни.
— Ты должна была подумать об этом, когда целовалась с моим другом, — зло усмехнулся Кейн, поводя носом: запах супа чувствовался даже сквозь крышку супницы.
— Ты идиот. Прежде чем оставлять в моём доме эту сволочь, надо было прикинуть все варианты развития событий. Во-первых, Эрик — гей, во-вторых, он сам меня поцеловал. Наверняка это происки твоей псины.
— Только из сочувствия к твоему горю. — Кейн поднялся и начал расставлять тарелки. — Я промолчу на этот выпад. Ты сейчас не в себе и плохо соображаешь. Зачем Дениз это делать? Она знает, что вмешиваться в мои отношения не имеет права.
— Ты действительно идиот, или прикидываешься? — прошипела я, сминая салфетку. — Твоя Дениз ещё та змея. Раскинь мозгами — отчего журналисты были у моего дома именно в тот день, когда ты оставил Эрика? Я вижу, что тебя совсем не волнует его поцелуй. — Обида и злость, увеличенные горем от потери отца, совсем сорвали тормоза.
Я хочу сделать ему больно, хочу уколоть так сильно, чтобы ему стало неприятно. Хочу, чтобы спокойное выражение лица, наконец, сменилось. Хочу, чтобы он страдал.
Ужаснувшись от собственных мыслей, я отшатнулась от руки, почти опустившейся на мою голову, и подскочила.
— Мне надо разбудить Вову и сказать, что отец умер.
— Сядь, — глухо отрезал муж, спокойно наливая в тарелку суп. — Ты должна стать ему поддержкой, а в таком состоянии лишь усугубишь последствия.
— Всё-то ты знаешь. — Я брезгливо поджала губы. — Не строй из себя умного! Сама разберусь.
— Я и есть умный, — усмехнулся Кейн.
— Да как же! — разозлилась я не на шутку, забывая обо всём. — Только полный идиот оставил бы в доме своей жены друга, зная, что может произойти!
— Тебя это бесит? — вскинул он брови.
— Бесит! — рявкнула я в ответ, кусая рафинад.
— Бесит его поцелуй, или моя реакция на него? — спокойно уточнил муж.
— Всё бесит! Меня бесит абсолютно всё в тебе! Не могу спокойно смотреть на твою лоснящуюся рожу!
— Надо же, какая экспрессия, — улыбнулся Кейн, прихлёбывая с ложки. — Может, ты уже влюбилась?
— Обойдёшься.
— Ну нет, так нет, — равнодушно ответил он и продолжил есть.
— Ты страшный человек, Кейн, — призналась я, ставя кружку с остывшим кофе в микроволновку. — В день смерти моего отца обсуждать наши отношения можешь только ты.
Я отвернулась от стола, смотря, чтобы жидкость не убежала. Да и видеть мужа не очень-то хотелось.
— Зато ты пришла в себя. И вместо тряпки передо мной стоит женщина, готовая сражаться. Направь эту злость на решение проблем и помощь матери. Поплакать сможешь на похоронах, а сейчас тебе нужна ясная голова. Спасибо за обед.
Ушам своим не верю.
Стул отъехал в сторону, за спиной послышались шаги, и я сжалась в предчувствии прикосновения. Но нет.
