– Мне не с кем оставить бабушку. – Да и ходить по вечеринкам подружек Лили мне хотелось меньше всего. И платья нет.
– Ерунда! Тетушка Марджери могла бы с ней посидеть, – поставила Лили книгу обратно на полку и повернулась ко мне. Ее ухоженные светлые волосы блестели – идеально расчесанные и уложенные локонами на плечо. Белая шелковая блузка, юбка и красные, как капельки крови, сережки в ушах.
– Думаю, у тетушки Марджери хватает и своих забот. – Лили прекрасно знает, что мое платье для выпускного безнадежно испачкано вином. А всё ее подвыпивший дружок Брэндон – вот уж кого ноги не держали! Одалживать же у Лили – да ни за что на свете!
– Понимаю. С вечеринками придется повременить, пока ты не освободишься…
– Надеюсь, не освобожусь как можно дольше! – сжала я кулаки.
Она оттого такая злая, что год назад потеряла мать, и теперь находит удовольствие в том, чтобы напоминать каждому, что и он может внезапно остаться без родного человека.
– Где рецепты?
– Нигде. Я сама всё выкуплю.
– Да брось! Мы обе знаем, что денег у тебя нет. Иначе бы отец не поручил мне это дело.
– У меня есть деньги… Найду, если понадобятся.
– Что это? – заметила Лили листок на полу.
Я не успела ее остановить, когда она подняла его и прочитала.
– Ничего себе! Доктор выставил вам такой счет?
Как я могла забыть, что засунула его между книг?
– Не говори отцу, – сказала и прикусила язык. Теперь Лили точно всему свету разболтает.
– Почему? Он и так знает, в каком вы с бабушкой бедственном положении.
Конечно, знает. Тех денег, что дал мистер Крафчик, едва хватит заплатить по счету. А чтобы погасить задолженность за свет, газ и воду за два прошлых месяца нечего и думать. Не говоря уже об аренде земли, которая закончилась именно в этом году. Похоже, провидение решило больше не закрывать глаза на мои прегрешения и наказать в полной мере.
– Хорошо, о счете за врача отец не узнает, не от меня. Он наверняка дал вам достаточно денег, чтобы заплатить. Но я не хочу его огорчать, не исполнив поручения. За молчание давай рецепты.
Она требовательно протянула ладонь, и мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. В конце концов, денег на лекарства у меня действительно не было.
Полыхнула молния, осветив бабушкину комнату. Через мгновение раскат грома сотряс землю, и дождь ударил по оконным стеклам с удвоенной силой.
Ненастье накрыло городок ливнем с порывистым ураганным ветром.
Радио вещало о затяжной непогоде, пока, пискнув, не смолкло. Мигнув, выключился и свет, погрузив Эденвиль в непроглядный мрак, затянутый водной пеленой.
– Вышка не выдержала… Чинят-чинят, а всё без толку. Если бы был жив твой дед, он бы давно всё исправил. – Бабушка сидела в кровати, положив натруженные руки поверх одеяла, и вглядывалась в дождливую ночь за окном.
– Да. – Я подставила таз, и капли с потолка весело забарабанили о железное дно. – Дедушка бы не только вышку починил.
– Ох, дорогая, этому дому пятьдесят лет. Неудивительно, что крыша прохудилась.
Я уселась на кровать, поближе к бабушке.
– А как дедушка его построил? Купил землю?
– Не помню. Давно это было. Кажется, какие-то бумаги лежат в письменном столе в кабинете. Он не любил, когда я сую нос в мужские дела.
– Как же ты оформила дом на себя?
– Этим занимался Тод, друг моего Френка, я только подписи поставила. А что-то не так? – обеспокоилась бабушка.
– Нет, одно сплошное девичье любопытство, – улыбнулась я. – Пойду погляжу, не заполнились ли емкости. – Крыша протекала по всему верхнему этажу, включая чердак. – Тебе принести молока, пока оно не скисло? – Без света холодильник долго не продержится.
– И булочку. В дождливую ночь у меня хороший аппетит.
Проверив наполовину заполненные емкости, я спустилась вниз.
Значит, письменный стол в кабинете. Узнаю, кто арендатор, и… видно будет.
Налила стакан молока для бабушки. Мартина потерлась об ногу и жалобно мяукнула.
– И о тебе я не забыла. – Поставила блюдечко с молоком и для кошки.
Дождь не унимался, порывы ветра нещадно трепали деревья.
Вспыхнула молния, и на дорожке к дому померещились силуэты.
Дыхание перехватило от страха, а сердце застучало в ушах.
Кто это может быть? В такую непогоду и кошку из дому не выгонишь.
Молния снова осветила дорожку – никого.
Почудилось? Недаром говорят: у страха глаза велики. А я одна в доме с бабушкой, без света. И телефон выключили – подняла я трубку и услышала тишину.
– Марти, будем спасаться песенками! – проговорила громко, чтобы отогнать страх. – Какую начнем?
Но Мартина не разделила оптимизма. И вздыбив шерстку, глядя в сторону входной двери, зашипела.
На крыльце замаячили тени. Раздался отчетливый стук в дверь.
Я похолодела, волосы на голове зашевелились. Добрые люди в такую погоду дома сидят, под пледом греются, да чай из термоса пьют – кто позаботился.
Стук в дверь повторился настойчивей.
От страха подогнулись колени. Ухватилась за стол, чтобы не упасть.
– Кто там? – прошептала чуть громче дождя за окном.
Послышались голоса, кто-то с кем-то заговорил, но не разобрать о чем. Грабители? Решают, как лучше проникнуть в дом? Узнали, что мы живем с бабушкой вдвоем – дать отпор некому. И на помощь никто не придет.
В замочной скважине зашуршали – я забыла, как дышать.
Раздался грохот, только щепки полетели.
И как в страшном сне дверь со скрипом распахнулась, и на пороге в свете вспыхнувшей молнии показался человек с топором.
От ужаса потемнело в глазах.
Запах нашатыря ударил в нос, и я отпрянула, лежа на диване.
– Не бойся. Всё хорошо, – успокаивал приятный женский голос. Мамин голос.
Но ведь мама умерла. Кто же это?
Открыла глаза и с минуту глядела на незнакомую женщину в свете свечи. Ее светлые волосы намокли, не спас и дождевик. Влажное лицо поблескивало от воды. На вид ей было лет сорок пять. Но что она делает в нашей гостиной?
Недавние воспоминания быстро пронеслись в голове, и я вскочила на ноги.
Женщина была не одна. У стола стоял мужчина, проверяя ружье. Ружье! А парень, держа в руках дождевик, стряхивал с него воду – рядом лежал топор, прислоненный рукоятью к камину.
– Николетт! – услышала я обеспокоенный голос бабушки сверху, из ее спальни на втором этаже. – Николетт, где ты? Пойди сюда.
– Так ты Николетт, верно? – шагнула женщина ближе; я отступила. – Не бойся. Я – Эмма. А вон там мой муж Дэниел, – кивнула она на мужчину с ружьем. – А это Джек, мой сын, – указала на парня с дождевиком. – Мы думали, что дом пуст. Взламывать чужие дома, конечно, нехорошо. Но нам надо было где-то переждать непогоду.
Я глядела на них во все глаза и не могла произнести ни слова. Язык от страха онемел.
Входная дверь распахнулась, впустив еще одного человека, промокшего до нитки.
– Вот черт! Погодка, как в аду. Следы все размыло. Не подберешься. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда! – Снял он на ходу дождевик. – А вы чего застыли? Где вещи? Заносить думаете, или же… – Увидел меня и замолчал. – Привет!
– Привет!
– А ты тут как?
– Я здесь живу.
Он присвистнул.
– Выходит, мы домом ошиблись. Неужели где-то есть вторая такая же разваленная лачуга?
– Сэм, перестань!
– Но, мам, я… Ладно. – Он подошел ко мне, его глаза загадочно блестели. – Прошу прощения, мисс, если обидел. Не со зла. Будем знакомы, – протянул он руку. – Сэм. Сэм Стайлер.
– С… Стайлер? – Сердце так и оборвалось. Неужели тот самый Стайлер? Неужели они все те самые ужасные Стайлеры?
И у меня дома?!
«Они каннибалы… едят людей!», «…с тех пор, как они у нас поселились, стали пропадать люди», «…человеческое сердце в банке тащил этот Сэм», «…я слышала по ночам в их доме раздаются жуткие вопли», «…человеческую руку нашли в земле рядом с их домом…», «…они едят людей… едят людей… Едят людей!».
Комната перед глазами закружилась. К горлу подступила тошнота, в ушах зазвенело.
– Спокойней… Давай, присядь… Вот так. Сэм, налей воды. Быстрее!
Несколько глотков вернули меня к жизни. Я с опаской глядела на незнакомцев, сжимая стакан в руке. Зачем они мне помогли? Если бы я потеряла сознание, им было бы проще меня связать и затащить в подвал, где они бы… Посмотрела на топор и сглотнула.
– Не пугай нас так. У тебя что, сахар в крови понизился? – спросил Сэм.
– Нет, – пискнула я. Он покачал головой.
– Тебя там, кажется, кто-то зовет, – посмотрел он наверх.
– Бабушка! – подскочила я на ноги. – Мне нужно ее проведать. – Рванула к лестнице.
– Постой-ка! – окликнул парень, которого женщина назвала Джеком, взял топор и большим пальцем проверил его остроту.
У меня вспотели ладони. С чего я взяла, что они так просто меня отпустят?
Он неторопливо подошел ближе. Еще мгновение и, кажется, я снова упаду в обморок.
– Разреши развести огонь в камине. Мы все озябли, надо бы согреться и подсушиться.
Очнулась от образов… как меня разделывают на мелкие кусочки.
– Где взять дрова? Ну? – поторопил он.
– Там, под брезентом…
– Понятно, – усмехнулся Джек. – Сейчас вернусь.
И перекидывая топор из одной руки в другую, вышел в дождливую ночь.
– Я с тобой! – выскочил за ним следом Сэм.
Залетела в комнату бабушки, едва дыша, и закрыла дверь.
– В чем дело? Почему ты так долго? Что там внизу за шум? – принялась расспрашивать бабуля. Вид у нее был встревоженный.
Расскажу – и еще больше ее расстрою. А ей нельзя волноваться. Давление подскочит.
– Мартина принесла в дом дохлую крысу, пришлось разбираться, – соврала я.
– И большая крыса?
– Огромная!
Я помогла бабушке поудобней улечься в кровать и подоткнула одеяло.
Нужно дождаться утра и придумать, как выставить этих Стайлеров из дома. Если я, конечно, переживу эту ночь.
– А мои молоко и булочку крыса съела? – пошутила бабушка.
– Ой, прости! Я сейчас же за ними спущусь.
– Не надо. Я устала и хочу спать. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – Посидела рядом с бабушкой, дождавшись, когда она уснет.
И чего я так разволновалась? Ничего же плохого не случилось. Эти Стайлеры не всех же подряд едят. Вон мистер Роуни остался цел и даже смог выгнать их из дому. И у меня получится.
Тихонечко подкралась к лестнице и заглянула вниз. Эмма доставала из сумки какие-то вещи. Ее муж ходил взад-вперед по гостиной. В камине горел огонь, освещая комнату дрожащим светом.
– Что там? – раздалось в самое ухо.
Я чуть не кубарем скатилась по лестнице вниз.
– Николетт? – удивилась Эмма и поглядела наверх, где хитро улыбался один из ее сыновей. – Сэм, снова ты! Прекрати, пожалуйста!
Когда мы все собрались в гостиной, оказалось, что, пока меня не было, Джек развел огонь, а Сэм принес вещи, которые все промокли. Он поднялся поискать меня, чтобы попросить сухую одежду или пледы – что есть. Но только испугал.
– У нас машина сломалась, тут, неподалеку, и пришлось идти пешком, искать укрытие, – пояснила Эмма, виновато улыбаясь, сидя на диване напротив. – Один человек подсказал нам, что на окраине стоит старый дом, в котором никто не живет. Мы думали поселиться в нем ненадолго, пока не найдем, где снять комнаты… В дороге нас накрыл ливень, и вот… мы сбились с пути. Не возражаешь, если мы побудем здесь до утра? Может, с рассветом распогодится.
– Что? Нет! – Она просит позволения остаться? – Я вовсе не… не… – Кашлянула, чтобы голос стал увереннее, ведь всё во мне кричало: «Нет! Нет! Уходите сейчас же! Сию минуту!» – Я не возражаю. До утра, значит?
– Да, только до утра! – закивала Эмма. – Надеюсь, к утру дождь прекратится.
Я за это молилась.
Остаток ночи я провела как в кошмаре, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу. Что там, внизу, в гостиной делают мои ужасные постояльцы? Не решили ли они закусить на сон грядущий старушкой и ее внучкой?
Неудивительно, что к утру я крепко уснула и проснулась, когда солнце вовсю палило с посветлевших небес.
– Так-то ничего, но больно старая. Давно надо было ее прибить, – услышала я, выйдя в коридор, и сердце отчаянно забилось.
Бабушка!
Метнулась в ее спальню, едва не снеся дверь.
Бабуля, завтракая кашей на прикроватном столике, удивленно взглянула:
– В чем дело, дорогая? Пожар?
Я схватила ее за руку, задыхаясь от волнения и радости, и не сразу заметила, что мы не одни.
– Николетт, милая, Эмма была так любезна, что приготовила завтрак. Почему ты не сказала, что у нас гости?
Эмма сидела в бабушкином кресле у окна и щурилась, как довольная кошка.
– А еще Эмма рассказала, – продолжала щебетать бабушка, – что ей и ее прекрасным мальчикам решительно некуда податься. И Дэниелу тоже – это ее муж, профессор, между прочим. И я подумала, что если они у нас остановятся на некоторое время, это будет просто замечательно. Как ты считаешь?
Едва открыла рот, чтобы возразить, но бабушка продолжила:
– Эмма – медсестра, она поможет за мной ухаживать, пока я не поправлюсь. Уже померила мне давление и температуру. Всё в норме. Я так рада. У меня даже аппетит появился.
Эмма в белой кружевной сорочке, черной юбке и аккуратно уложенных на голове волосах производила впечатление ответственной дамы. Но меня приводила в ужас перспектива жить с ней и «ее прекрасными мальчиками» под одной крышей. И да, ее мужем.
– Мы поговорим об этом позже, – пообещала я, уже всё решив.
Спустившись на кухню, обнаружила гору немытой посуды и пропажу пакета с овсянкой.
– Я тут немного похозяйничала, – призналась Эмма. – Из-под крана идет ужасная ржавая вода. Надо идти к колодцу.
– А где моя кошка? – огляделась я. – Мартина!
Не слопали ли они и ее на завтрак вместе с кашей?
С крыши раздался жуткий стук.
– Что это?
– О, это, наверное, Джек. Я попросила его и Дэна починить крышу. Она совсем прохудилась – как решето.
Нашли старое железо на заднем дворе. Чего еще откопали?
Послышалось вымораживающее шипение, и из подвальной двери вынырнул парень в одной майке и штанах, неся на руках недовольную кошку.
– Сцепились с ней в темноте, – весело пояснил он.
– Марти! – подлетела я и конфисковала животинку, прижав к себе.
– Нашлась твоя мурлыка, правда, поцарапала немного, но ничего, не переживай, малышка, – наклонился ко мне парень, ухмыляясь.
– А кто тебя просил ее искать? И по чужим подвалам шастать? И вообще, какая я тебе малышка? Сам-то ненамного ли старше?
– У, да у вас с кошкой один характер, – опешил наглец, выпрямляясь.
– Почему в одной майке? Хорошо хоть штаны не забыл надеть. – Сказала и отвернулась, не желая дальше связываться.
По крыше снова забарабанили, уже в два молотка, и Мартина вырвалась из рук и шмыгнула за холодильник.
Холодильник!
Открыла и осмотрела полки – света всё еще не было, как и воды на полу.
– Первые последствия мы устранили, – пояснила Эмма.
Как и сосиски, отметила я пропажу.
Стук молотков прекратился. Вернулся Джек, лучезарно улыбаясь.
– Всё в порядке, малышка. Крышу мы твою залатали, – кинулся он к столику и осушил полкувшина с водой.
Я критически оглядела гостиную – после заселения ночных гостей она выглядела как после апокалипсиса. Подняла с пола декоративную подушку, не зная, куда ее положить среди разбросанных вещей временных постояльцев.
– Ты поаккуратней с «малышкой», я ее было так назвал, и она меня чуть не покусала. Поистине, если у кого-то течет крыша, залатать ее не так просто.
– Сэм! – одернула Эмма.
– Сэм! – бросила я подушку в одну зарвавшуюся морду.
– Ерунда! Тетушка Марджери могла бы с ней посидеть, – поставила Лили книгу обратно на полку и повернулась ко мне. Ее ухоженные светлые волосы блестели – идеально расчесанные и уложенные локонами на плечо. Белая шелковая блузка, юбка и красные, как капельки крови, сережки в ушах.
– Думаю, у тетушки Марджери хватает и своих забот. – Лили прекрасно знает, что мое платье для выпускного безнадежно испачкано вином. А всё ее подвыпивший дружок Брэндон – вот уж кого ноги не держали! Одалживать же у Лили – да ни за что на свете!
– Понимаю. С вечеринками придется повременить, пока ты не освободишься…
– Надеюсь, не освобожусь как можно дольше! – сжала я кулаки.
Она оттого такая злая, что год назад потеряла мать, и теперь находит удовольствие в том, чтобы напоминать каждому, что и он может внезапно остаться без родного человека.
– Где рецепты?
– Нигде. Я сама всё выкуплю.
– Да брось! Мы обе знаем, что денег у тебя нет. Иначе бы отец не поручил мне это дело.
– У меня есть деньги… Найду, если понадобятся.
– Что это? – заметила Лили листок на полу.
Я не успела ее остановить, когда она подняла его и прочитала.
– Ничего себе! Доктор выставил вам такой счет?
Как я могла забыть, что засунула его между книг?
– Не говори отцу, – сказала и прикусила язык. Теперь Лили точно всему свету разболтает.
– Почему? Он и так знает, в каком вы с бабушкой бедственном положении.
Конечно, знает. Тех денег, что дал мистер Крафчик, едва хватит заплатить по счету. А чтобы погасить задолженность за свет, газ и воду за два прошлых месяца нечего и думать. Не говоря уже об аренде земли, которая закончилась именно в этом году. Похоже, провидение решило больше не закрывать глаза на мои прегрешения и наказать в полной мере.
– Хорошо, о счете за врача отец не узнает, не от меня. Он наверняка дал вам достаточно денег, чтобы заплатить. Но я не хочу его огорчать, не исполнив поручения. За молчание давай рецепты.
Она требовательно протянула ладонь, и мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. В конце концов, денег на лекарства у меня действительно не было.
ГЛАВА 4. Ночь грозы
Полыхнула молния, осветив бабушкину комнату. Через мгновение раскат грома сотряс землю, и дождь ударил по оконным стеклам с удвоенной силой.
Ненастье накрыло городок ливнем с порывистым ураганным ветром.
Радио вещало о затяжной непогоде, пока, пискнув, не смолкло. Мигнув, выключился и свет, погрузив Эденвиль в непроглядный мрак, затянутый водной пеленой.
– Вышка не выдержала… Чинят-чинят, а всё без толку. Если бы был жив твой дед, он бы давно всё исправил. – Бабушка сидела в кровати, положив натруженные руки поверх одеяла, и вглядывалась в дождливую ночь за окном.
– Да. – Я подставила таз, и капли с потолка весело забарабанили о железное дно. – Дедушка бы не только вышку починил.
– Ох, дорогая, этому дому пятьдесят лет. Неудивительно, что крыша прохудилась.
Я уселась на кровать, поближе к бабушке.
– А как дедушка его построил? Купил землю?
– Не помню. Давно это было. Кажется, какие-то бумаги лежат в письменном столе в кабинете. Он не любил, когда я сую нос в мужские дела.
– Как же ты оформила дом на себя?
– Этим занимался Тод, друг моего Френка, я только подписи поставила. А что-то не так? – обеспокоилась бабушка.
– Нет, одно сплошное девичье любопытство, – улыбнулась я. – Пойду погляжу, не заполнились ли емкости. – Крыша протекала по всему верхнему этажу, включая чердак. – Тебе принести молока, пока оно не скисло? – Без света холодильник долго не продержится.
– И булочку. В дождливую ночь у меня хороший аппетит.
Проверив наполовину заполненные емкости, я спустилась вниз.
Значит, письменный стол в кабинете. Узнаю, кто арендатор, и… видно будет.
Налила стакан молока для бабушки. Мартина потерлась об ногу и жалобно мяукнула.
– И о тебе я не забыла. – Поставила блюдечко с молоком и для кошки.
Дождь не унимался, порывы ветра нещадно трепали деревья.
Вспыхнула молния, и на дорожке к дому померещились силуэты.
Дыхание перехватило от страха, а сердце застучало в ушах.
Кто это может быть? В такую непогоду и кошку из дому не выгонишь.
Молния снова осветила дорожку – никого.
Почудилось? Недаром говорят: у страха глаза велики. А я одна в доме с бабушкой, без света. И телефон выключили – подняла я трубку и услышала тишину.
– Марти, будем спасаться песенками! – проговорила громко, чтобы отогнать страх. – Какую начнем?
Но Мартина не разделила оптимизма. И вздыбив шерстку, глядя в сторону входной двери, зашипела.
На крыльце замаячили тени. Раздался отчетливый стук в дверь.
Я похолодела, волосы на голове зашевелились. Добрые люди в такую погоду дома сидят, под пледом греются, да чай из термоса пьют – кто позаботился.
Стук в дверь повторился настойчивей.
От страха подогнулись колени. Ухватилась за стол, чтобы не упасть.
– Кто там? – прошептала чуть громче дождя за окном.
Послышались голоса, кто-то с кем-то заговорил, но не разобрать о чем. Грабители? Решают, как лучше проникнуть в дом? Узнали, что мы живем с бабушкой вдвоем – дать отпор некому. И на помощь никто не придет.
В замочной скважине зашуршали – я забыла, как дышать.
Раздался грохот, только щепки полетели.
И как в страшном сне дверь со скрипом распахнулась, и на пороге в свете вспыхнувшей молнии показался человек с топором.
От ужаса потемнело в глазах.
***
Запах нашатыря ударил в нос, и я отпрянула, лежа на диване.
– Не бойся. Всё хорошо, – успокаивал приятный женский голос. Мамин голос.
Но ведь мама умерла. Кто же это?
Открыла глаза и с минуту глядела на незнакомую женщину в свете свечи. Ее светлые волосы намокли, не спас и дождевик. Влажное лицо поблескивало от воды. На вид ей было лет сорок пять. Но что она делает в нашей гостиной?
Недавние воспоминания быстро пронеслись в голове, и я вскочила на ноги.
Женщина была не одна. У стола стоял мужчина, проверяя ружье. Ружье! А парень, держа в руках дождевик, стряхивал с него воду – рядом лежал топор, прислоненный рукоятью к камину.
– Николетт! – услышала я обеспокоенный голос бабушки сверху, из ее спальни на втором этаже. – Николетт, где ты? Пойди сюда.
– Так ты Николетт, верно? – шагнула женщина ближе; я отступила. – Не бойся. Я – Эмма. А вон там мой муж Дэниел, – кивнула она на мужчину с ружьем. – А это Джек, мой сын, – указала на парня с дождевиком. – Мы думали, что дом пуст. Взламывать чужие дома, конечно, нехорошо. Но нам надо было где-то переждать непогоду.
Я глядела на них во все глаза и не могла произнести ни слова. Язык от страха онемел.
Входная дверь распахнулась, впустив еще одного человека, промокшего до нитки.
– Вот черт! Погодка, как в аду. Следы все размыло. Не подберешься. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда! – Снял он на ходу дождевик. – А вы чего застыли? Где вещи? Заносить думаете, или же… – Увидел меня и замолчал. – Привет!
– Привет!
– А ты тут как?
– Я здесь живу.
Он присвистнул.
– Выходит, мы домом ошиблись. Неужели где-то есть вторая такая же разваленная лачуга?
– Сэм, перестань!
– Но, мам, я… Ладно. – Он подошел ко мне, его глаза загадочно блестели. – Прошу прощения, мисс, если обидел. Не со зла. Будем знакомы, – протянул он руку. – Сэм. Сэм Стайлер.
– С… Стайлер? – Сердце так и оборвалось. Неужели тот самый Стайлер? Неужели они все те самые ужасные Стайлеры?
И у меня дома?!
«Они каннибалы… едят людей!», «…с тех пор, как они у нас поселились, стали пропадать люди», «…человеческое сердце в банке тащил этот Сэм», «…я слышала по ночам в их доме раздаются жуткие вопли», «…человеческую руку нашли в земле рядом с их домом…», «…они едят людей… едят людей… Едят людей!».
Комната перед глазами закружилась. К горлу подступила тошнота, в ушах зазвенело.
– Спокойней… Давай, присядь… Вот так. Сэм, налей воды. Быстрее!
Несколько глотков вернули меня к жизни. Я с опаской глядела на незнакомцев, сжимая стакан в руке. Зачем они мне помогли? Если бы я потеряла сознание, им было бы проще меня связать и затащить в подвал, где они бы… Посмотрела на топор и сглотнула.
– Не пугай нас так. У тебя что, сахар в крови понизился? – спросил Сэм.
– Нет, – пискнула я. Он покачал головой.
– Тебя там, кажется, кто-то зовет, – посмотрел он наверх.
– Бабушка! – подскочила я на ноги. – Мне нужно ее проведать. – Рванула к лестнице.
– Постой-ка! – окликнул парень, которого женщина назвала Джеком, взял топор и большим пальцем проверил его остроту.
У меня вспотели ладони. С чего я взяла, что они так просто меня отпустят?
Он неторопливо подошел ближе. Еще мгновение и, кажется, я снова упаду в обморок.
– Разреши развести огонь в камине. Мы все озябли, надо бы согреться и подсушиться.
Очнулась от образов… как меня разделывают на мелкие кусочки.
– Где взять дрова? Ну? – поторопил он.
– Там, под брезентом…
– Понятно, – усмехнулся Джек. – Сейчас вернусь.
И перекидывая топор из одной руки в другую, вышел в дождливую ночь.
– Я с тобой! – выскочил за ним следом Сэм.
***
Залетела в комнату бабушки, едва дыша, и закрыла дверь.
– В чем дело? Почему ты так долго? Что там внизу за шум? – принялась расспрашивать бабуля. Вид у нее был встревоженный.
Расскажу – и еще больше ее расстрою. А ей нельзя волноваться. Давление подскочит.
– Мартина принесла в дом дохлую крысу, пришлось разбираться, – соврала я.
– И большая крыса?
– Огромная!
Я помогла бабушке поудобней улечься в кровать и подоткнула одеяло.
Нужно дождаться утра и придумать, как выставить этих Стайлеров из дома. Если я, конечно, переживу эту ночь.
– А мои молоко и булочку крыса съела? – пошутила бабушка.
– Ой, прости! Я сейчас же за ними спущусь.
– Не надо. Я устала и хочу спать. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – Посидела рядом с бабушкой, дождавшись, когда она уснет.
И чего я так разволновалась? Ничего же плохого не случилось. Эти Стайлеры не всех же подряд едят. Вон мистер Роуни остался цел и даже смог выгнать их из дому. И у меня получится.
Тихонечко подкралась к лестнице и заглянула вниз. Эмма доставала из сумки какие-то вещи. Ее муж ходил взад-вперед по гостиной. В камине горел огонь, освещая комнату дрожащим светом.
– Что там? – раздалось в самое ухо.
Я чуть не кубарем скатилась по лестнице вниз.
– Николетт? – удивилась Эмма и поглядела наверх, где хитро улыбался один из ее сыновей. – Сэм, снова ты! Прекрати, пожалуйста!
Когда мы все собрались в гостиной, оказалось, что, пока меня не было, Джек развел огонь, а Сэм принес вещи, которые все промокли. Он поднялся поискать меня, чтобы попросить сухую одежду или пледы – что есть. Но только испугал.
– У нас машина сломалась, тут, неподалеку, и пришлось идти пешком, искать укрытие, – пояснила Эмма, виновато улыбаясь, сидя на диване напротив. – Один человек подсказал нам, что на окраине стоит старый дом, в котором никто не живет. Мы думали поселиться в нем ненадолго, пока не найдем, где снять комнаты… В дороге нас накрыл ливень, и вот… мы сбились с пути. Не возражаешь, если мы побудем здесь до утра? Может, с рассветом распогодится.
– Что? Нет! – Она просит позволения остаться? – Я вовсе не… не… – Кашлянула, чтобы голос стал увереннее, ведь всё во мне кричало: «Нет! Нет! Уходите сейчас же! Сию минуту!» – Я не возражаю. До утра, значит?
– Да, только до утра! – закивала Эмма. – Надеюсь, к утру дождь прекратится.
Я за это молилась.
ГЛАВА 5. Семья каннибалов
Остаток ночи я провела как в кошмаре, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу. Что там, внизу, в гостиной делают мои ужасные постояльцы? Не решили ли они закусить на сон грядущий старушкой и ее внучкой?
Неудивительно, что к утру я крепко уснула и проснулась, когда солнце вовсю палило с посветлевших небес.
– Так-то ничего, но больно старая. Давно надо было ее прибить, – услышала я, выйдя в коридор, и сердце отчаянно забилось.
Бабушка!
Метнулась в ее спальню, едва не снеся дверь.
Бабуля, завтракая кашей на прикроватном столике, удивленно взглянула:
– В чем дело, дорогая? Пожар?
Я схватила ее за руку, задыхаясь от волнения и радости, и не сразу заметила, что мы не одни.
– Николетт, милая, Эмма была так любезна, что приготовила завтрак. Почему ты не сказала, что у нас гости?
Эмма сидела в бабушкином кресле у окна и щурилась, как довольная кошка.
– А еще Эмма рассказала, – продолжала щебетать бабушка, – что ей и ее прекрасным мальчикам решительно некуда податься. И Дэниелу тоже – это ее муж, профессор, между прочим. И я подумала, что если они у нас остановятся на некоторое время, это будет просто замечательно. Как ты считаешь?
Едва открыла рот, чтобы возразить, но бабушка продолжила:
– Эмма – медсестра, она поможет за мной ухаживать, пока я не поправлюсь. Уже померила мне давление и температуру. Всё в норме. Я так рада. У меня даже аппетит появился.
Эмма в белой кружевной сорочке, черной юбке и аккуратно уложенных на голове волосах производила впечатление ответственной дамы. Но меня приводила в ужас перспектива жить с ней и «ее прекрасными мальчиками» под одной крышей. И да, ее мужем.
– Мы поговорим об этом позже, – пообещала я, уже всё решив.
Спустившись на кухню, обнаружила гору немытой посуды и пропажу пакета с овсянкой.
– Я тут немного похозяйничала, – призналась Эмма. – Из-под крана идет ужасная ржавая вода. Надо идти к колодцу.
– А где моя кошка? – огляделась я. – Мартина!
Не слопали ли они и ее на завтрак вместе с кашей?
С крыши раздался жуткий стук.
– Что это?
– О, это, наверное, Джек. Я попросила его и Дэна починить крышу. Она совсем прохудилась – как решето.
Нашли старое железо на заднем дворе. Чего еще откопали?
Послышалось вымораживающее шипение, и из подвальной двери вынырнул парень в одной майке и штанах, неся на руках недовольную кошку.
– Сцепились с ней в темноте, – весело пояснил он.
– Марти! – подлетела я и конфисковала животинку, прижав к себе.
– Нашлась твоя мурлыка, правда, поцарапала немного, но ничего, не переживай, малышка, – наклонился ко мне парень, ухмыляясь.
– А кто тебя просил ее искать? И по чужим подвалам шастать? И вообще, какая я тебе малышка? Сам-то ненамного ли старше?
– У, да у вас с кошкой один характер, – опешил наглец, выпрямляясь.
– Почему в одной майке? Хорошо хоть штаны не забыл надеть. – Сказала и отвернулась, не желая дальше связываться.
По крыше снова забарабанили, уже в два молотка, и Мартина вырвалась из рук и шмыгнула за холодильник.
Холодильник!
Открыла и осмотрела полки – света всё еще не было, как и воды на полу.
– Первые последствия мы устранили, – пояснила Эмма.
Как и сосиски, отметила я пропажу.
Стук молотков прекратился. Вернулся Джек, лучезарно улыбаясь.
– Всё в порядке, малышка. Крышу мы твою залатали, – кинулся он к столику и осушил полкувшина с водой.
Я критически оглядела гостиную – после заселения ночных гостей она выглядела как после апокалипсиса. Подняла с пола декоративную подушку, не зная, куда ее положить среди разбросанных вещей временных постояльцев.
– Ты поаккуратней с «малышкой», я ее было так назвал, и она меня чуть не покусала. Поистине, если у кого-то течет крыша, залатать ее не так просто.
– Сэм! – одернула Эмма.
– Сэм! – бросила я подушку в одну зарвавшуюся морду.
