ГЛАВА 8. «Разоблачение»
По небу плыли облака, отражаясь в быстрой речке.
Возвращаться домой сразу я не рискнула, завернув посидеть на бревнышке возле воды, успокоиться и всё обдумать.
Идти с голыми руками разоблачать Сэма и всю семейку Стайлеров – не лучшая идея. Может, офицера Бризби позвать? Да и мистеру Крафчику рассказать о своих подозрениях не мешало.
Пока раздумывала, не вернуться ли в город, вышла на дорогу и увидела, как к дому подошла Лили и постучала. Эмма ей открыла и, перемолвившись с гостьей, впустила в дом.
Я подбежала к крыльцу и приложила ухо к двери, пытаясь расслышать, что там происходит, но та вдруг распахнулась, оказавшись незапертой, и я перевалилась через порог.
– Николетт? – Эмма выглядела озадаченной. В руке она держала пакет. – Твоя подруга Лили принесла лекарства для бабушки.
– Да, спасибо.
– Может, пригласим гостью на чай?
– Да…
С диванчика поглядывал Сэм с перемотанной ногой.
Вскоре мы сидели за столом. Эмма разливала чай в чашки из бабушкиного сервиза – белого фарфора с рисунком оранжевых маргариток. В плетеной корзинке красовались сахарные булочки с изюмом. В тишине тикали настенные часы.
– Какой вкусный запах. А булочки с чем? – долетело с дивана.
– Угощайтесь, – протянула я корзину Лили и Эмме – до Сэма было не дотянуться.
Миссис Стайлер сокрушенно вздохнула о невоспитанности сына и отложила две булочки на тарелку.
– Я сейчас, – прихватив и чашку с чаем, направилась она к Сэму.
– Не знала, что у вас с бабушкой есть еще родственники, – шепнула мне Лили, отломила кусочек сахарной выпечки и отправила в рот. – Тетушка Эмма, да? А на диване кузен?
– Они не родственники, – печально вздохнула я, предвкушая ее реакцию. – Это Стайлеры.
Лили округлила глаза и подавилась. Еле прокашлялась, бия себя в грудь.
Я похлопала ее по спине, помогая.
– Зачем?.. – просипела она. – Зачем ты их впустила?
Вообще-то, они сами вошли. В дождливую ночь.
– Они снимают у меня две комнаты. – Одну наверху, бывшую родительскую, где будет жить Эмма и ее муж, когда спальню приведут в порядок, и одну внизу – дедушкин кабинет – для братьев: старый диван там уже стоит, осталось приготовить раскладушку, хотя, похоже, Сэму нравится спать и на диване в гостиной. – И подвал.
– А подвал-то им зачем?
Я пожала плечами. Меня и саму удивила просьба мистера Стайлера арендовать подвал – и им совсем не мешали ни старые вещи, ни мебель, снесенная туда за ненадобностью.
– Ты не боишься, что… – Лили проглотила невысказанное слово, что меня «убьют».
– Всякое может случиться.
И если случится, то Лили скажет, что была последней, кто видел меня живой. Эта мысль, верно, пришла в голову и ей. Она приоткрыла рот, глядя на меня, как на жертву преступления, которой осталось жить считанные минуты. В ее глазах зажегся азарт.
Вернулась Эмма, и только села, как Лили подскочила.
– Мне пора домой. Отец велел не задерживаться. – Она прошла мимо Сэма, покосившись на его забинтованную ногу, торчащую из-под пледа. – Выздоравливайте, – пожелала на прощание и ушла, напоследок оглянувшись и окинув меня сочувствующим взглядом.
Я едва не заскрипела зубами. Наверняка побежит и расскажет своим подружкам, что злокозненные Стайлеры приготовили меня на обед и ждут не дождутся, когда приступят к трапезе.
Но Лили сделала иначе.
Через час, когда Сэм доедал последнюю булочку, а я, проведав бабушку и убедившись, что с ней всё в порядке, спустилась вниз, на пороге уже стоял офицер Бризби и мистер Крафчик.
– Прошу прощения, – заговорил мэр, держась несколько напряженно. – Миссис Стайлер, а где ваш муж? И сын… старший?
– А в чем дело? Что случилось? – обеспокоенно начала Эмма.
– Вот это-то мы и хотим выяснить, – не вытерпел Мэт, хмурясь и придерживая кобуру револьвера на поясе.
Эмма не придала значения его жесту, видно, и внимания не обратила на повисшую угрозу.
– Миссис Стайлер, ответьте, пожалуйста, на вопрос, – как можно доброжелательней, оттого и неубедительно, попросил мистер Крафчик.
– Дэниел и Джек поехали в город кое-что купить.
– Что именно?
Офицер прошел в комнату, осматриваясь; его внимание сразу же привлек притаившийся на диване Сэм, укутанный в плед, так что и ноги раненной не видно.
– У нас сломалась машина. Джек ее починил. И они вместе с отцом поехали за продуктами. Я попросила.
– А вы почему не поехали? Моя жена… – мэр сбился и кашлянул, – моя умершая жена при жизни мне не доверяла заниматься покупками. Говорила, что мужчины в этом деле плохо разбираются.
– Это верно, – подхватила Эмма. – Но как же я оставлю тетушку Риту… то есть миссис Волкер без присмотра? Николетт сегодня ходила в пекарню помогать миссис Грин, ее не было всё утро. Да и Сэм ногу повредил, с дивана не слазит – принеси-подай.
– Мам, ну не надо.
– Лежи уже! – махнула Эмма.
– А что у него с ногой? – спросил Бризби, пристально осматривая объект своих терзаний.
Я замерла, боясь и вздохнуть.
Вот-вот начнется.
– Он повредил ногу в лесу.
– В лесу?! – насторожился Мэт. – Как?
– Наступил в капкан. Мы в вашем городке новенькие и не знаем, что у вас за порядки… столько капканов в местном лесу ставить.
– А что ваш сын делал в лесу?
– Ягоды собирал, – вдруг рассердилась Эмма. – Послушайте, скажите уже, в чем дело? Что за странные вопросы вы задаете? Он что-то натворил?
– Показывай ногу. – Рука Бризби сильнее вжалась в кобуру; он вот-вот вытащит револьвер.
Я едва не зажмурилась, боясь и громких выстрелов и всего, что в этом случае последует.
– Пожалуйста, – вытащил Сэм из-под пледа ногу, аккуратно перебинтованную заботливой рукой Эммы.
– Повязку сними.
– Зачем это? – удивился младший Стайлер. – Ладно, – согласился он, явно что-то нехорошее прочитав в глазах офицера.
Подбежала Эмма, отвела в сторону неуклюжие руки Сэма, пытающегося стянуть бинты, морщась от боли, и в два счета освободила ногу от повязки.
Перед глазами присутствующих предстала неприятная рана, словно от чьих-то зубов или… капкана.
«Нападавшего подстрелили», – вспомнились слова миссис Ридли.
Офицер Бризби застегнул кобуру.
– Прошу прощения. Ошибочка вышла.
– Понимаю, – сквозь зубы проговорила Эмма, сжимая в руках чуть окровавленные бинты.
– До свидания.
– Я к вам вечером зайду, – пообещал, уходя, мистер Крафчик. – Принесу чего-нибудь больному для восстановления сил.
Дверь закрылась, и Эмма опустилась на стул, будто утратив почву под ногами.
– Надо бы мистеру Елоу выговор вкатить за несанкционированно расставленные ловушки, – послышался удаляющийся голос мэра.
ГЛАВА 9. Праздничный ужин
К вечеру вернулись отсутствующие Стайлеры с полными сумками провизии – у нас с бабушкой давно такого изобилия не водилось, и Эмма приготовила праздничный ужин. Зажарила цыплят в горчичном маринаде, сделала несколько гарниров, салатов и испекла большой яблочный пирог на десерт.
Я помогала ей: мыла посуду, резала овощи. А за вымешанное для пирога тесто она меня даже похвалила – спасибо миссис Грин за обучение.
К столу спустили и бабушку на ее кресле-качалке – мистер Стайлер и Джек, взявшись за обе стороны, снесли его по лестнице вниз.
– Ну что вы со мной возитесь… со старой и больной? – ворчала бабуля, но я видела, что она счастлива.
– Старой и больной?! Вот еще новости! Прогулки на свежем воздухе и специальная диета – и вы быстро пойдете на поправку. Уж я за вас возьмусь! – притворно рассердилась Эмма, уперев руки в боки.
– Вы с мамой не спорьте, она десять лет медсестрой в больнице проработала, таких пациентов выхаживала – другой бы и не взялся, – придвинул Джек кресло бабушки поближе к столу.
Хотелось бы верить, что она поправится, но после апоплексического удара, случившегося два месяца назад, ей становилось только хуже.
– Вам я приготовила отдельно, – поставила перед ней тарелку Эмма с вареной курицей.
Только мы сели за стол, как погас свет.
– Опять пробки выбило. Или вышка вышла из строя, – посетовала бабушка.
И вдруг загорелся огонек, осветив лицо Сэма. Он зажег одну свечку на столе и вторую, и вот уже целый рой огоньков повис в воздухе.
– У нас есть такая традиция, когда мы хотим отметить что-то важное – ужинаем при свечах, – пояснила Эмма.
– И что такого важного случилось? – удивилась бабуля.
– Новоселье. Мы переехали в ваш дом. Вы приняли нас. За что мы вам очень признательны.
– В таком случае за это надо выпить.
– Бабушка, тебе же нельзя, – всполошилась я.
– Да я говорю о клюквенном морсе, – рассмеялась она, подняв бокал, и Эмма налила в него из графина ягодного напитка.
За ужином я украдкой разглядывала постояльцев, поглощенных едой и разговорами.
Мистер Стайлер был несловоохотлив и говорил всегда по делу. В его присутствии я робела и старалась поскорее куда-нибудь сбежать.
Он был старше Эммы года на четыре, а она говорила, что родила Джека в двадцать. А Сэм сказал… Сэм сказал, – когда я разглядывала, чего это там во дворе поделывает его брат, – что Джек меня старше лет на пять «и на всяких малявок внимания не обращает». «Во дурак!» – подумалось мне тогда.
Но теперь нетрудно подсчитать, сколько лет самому Дэниелю Стайлеру.
Он был полноват, с одутловатым неулыбчивым лицом и пробивающейся сединой, отчего его поредевшие волосы казались пепельными. Одевался просто, без затей, и больше всего походил на фермера, хотя Эмма говорила, что раньше он преподавал в университете.
Эмма же была легкой, но не воздушной – феей, которой подрезали крылья: она помнила, что когда-то умела летать, но забыла, как это делать. Старалась казаться веселой, словно ей любое дело по плечу и надо только немножко терпения – и всё пойдет как по маслу. Но иногда в ее взгляде я ловила страх.
Чего она боится? Может, разоблачения?
Дошла очередь до Джека, и сердце дрогнуло. Широкоплечий и высокий. Со смоляными волосами. С его лица никогда не сходила улыбка – красивая и яркая – казалось, такой улыбкой он может зажечь звезды.
Поймав мой взгляд, он подмигнул, и я, смутившись, отвернулась.
– Да подай же ты мне этот пирог, бога ради… ну… Я же дотянуться не могу.
Сэм. На его голове всегда был такой бардак, словно каждый день он забывал причесаться. И редко надевал рубашку, в основном красуясь в одной майке. С его лица тоже не сходила улыбка, он то над чем-то посмеивался, то о чем-то мечтал… и своими шуточками иной раз жутко меня бесил.
– Ну, мама, я же не нарочно ногу повредил… вот поправлюсь и буду тебе помогать.
Маменькин сыночек, каких еще поискать!
Весь его вид говорил, что он забыл, зачем родился и мучительно пытается вспомнить. К столу он не потрудился даже одеться. Приковылял с дивана, страдальчески морщась, что не мешало ему уплетать как с голодного мыса. На шнурке, поверх майки, болтался волчий клык. Хотя, держу пари, волка он в жизни не видел, а если бы и увидел, убежал бы без оглядки. Знаю я таких храбрецов.
– Малышка, давай за твое здоровье? – заметив, что я его рассматриваю, поднял Сэм бокал с морсом. Я отвернулась. – Ну, тогда за мое.
После сытного ужина дошла очередь и до пирога.
– Очень вкусный… очень! – нахваливала бабушка. – Такой Сьюзи, мать Николетт, готовила по праздникам. Только добавляла еще корицы.
– В следующий раз будет и с корицей, – пообещала Эмма.
– Как я рада, что вы у нас поселились. Всё-таки Николетт останется не одна, если что…
– Не выдумывайте, вы еще долго проживете.
Знала бы бабушка, что с ними мы и подавно не в безопасности.
Сэм запросил второй кусок пирога, затем и третий, а потом…
– Деточка, ты же лопнешь, – убрала Эмма половину яблочного десерта куда подальше от протянутых рук Сэма.
– Растолстеешь, братец, на больничном-то, – усмехнулся Джек, поднимаясь из-за стола.
Под конец пира бабушка уснула в кресле и ее поднимали наверх уже спящую.
Я помогла Эмме вымыть посуду. Она с удовольствием рассказывала, как часто они раньше устраивали праздничные вечера, и как весело было в их доме. Но потом вдруг замолчала, словно заглянула в бездну.
Интересно, что такого произошло в их жизни, что всё изменилось? Почему они уехали из родного города? Из своего дома? Что заставило их бродяжничать?
Я ничего этого не спросила. Бабушка всегда говорила: «Не лезь в душу к другим, если захотят – сами всё расскажут». Вот я и не лезла.
В конце концов, некоторые тайны бывают и опасны. Особенно для того, кто случайно их раскрыл.
ГЛАВА 10. Усатое яблоко раздора
Стайлеры жили у нас уже неделю, и с каждым из них у меня сложились особые отношения.
Мистер Стайлер и Джек вели себя крайне таинственно, почти каждую ночь они куда-то уходили и возвращались на рассвете. Я пробовала невзначай выяснить, куда они ходят, а Эмма только отшучивалась… то они у нее охотятся на зверей, то патрулируют лес… В итоге я перестала спрашивать, но не прекратила за ними следить.
Старший Стайлер проводил много времени в подвале. Из своего минивэна он перенес туда целую лабораторию. Эмма говорила, что Дэниел ученый и должен вывести какую-то важную формулу лекарства.
Джек, когда не спал после ночной вылазки, занимался во дворе… то копался с машиной, то рубил дрова... Но одно его занятие меня просто завораживало… он вырезал из дерева разные фигурки, и за его работой можно было наблюдать часами.
– Это тебе, малышка, – вручил он мне как-то белку, изумительно вырезанную, с орешком в лапках. Ее глаза блестели черными бусинками.
– А вот у меня плохо получается работать руками, – покосилась я на сарай, где пылились мои кривобокие корзины.
– Чего ж так? Нужно практиковаться.
– Я практикуюсь, только это всё равно не помогает.
– Идем, покажешь, – кивнул Джек на сарай, куда я так неосмотрительно поглядывала, выдав себя.
Я открыла рот, но толку-то оправдываться, если всё равно придется позориться?
Джек оглядел сарай, где пахло деревом и из запыленного окна лился янтарный дневной свет, придавая стеллажам и корзинам золотистость.
– Уютное местечко. Я сюда заглядывал, но не решился войти. Значит, это твоя вотчина?
– Не совсем. Раньше здесь работала бабушка, ну потом и я немного, – приободрилась я.
– И что у тебя не получается? – взял Джек одну из скособоченных недоделок. – Прекрасные корзины. Надо только вот здесь подтянуть и здесь. – Не знаю, что он сделал, но корзинка в его руках преобразилась.
– У бабушки всё равно получалось лучше. Мои не исправить, – вздохнула я.
– Покажи, как ты это делаешь. Никогда не занимался плетением корзин, даже не знаю, с чего начать.
– Ну, это просто, – взяла я заготовки. А вот дальше было посложнее и всегда что-то шло не так.
Провозились мы с Джеком в сарае до вечера, я и не заметила, как время пролетело. А ведь я обещала бабушке почитать и убраться в ее комнате. И Эмме – почистить картошку.
– Что-то ты припозднилась, – заметила женщина, – помоги мне накрыть на стол.
– Я сейчас, – кинулась я к умывальнику вымыть руки и лицо от древесной пыли.
– Мя-ууу, – раздалось жалобно, надрывно, и в то же время угрожающе.
– Не трогай мою кошку! – вырвала я из лап Сэма упирающуюся Мартину и прижала к груди.
– Она меня поцарапала.
– Так тебе и надо, злюка! – показала ему язык.
– Это я злюка? – удивился он, стоя посреди гостиной.
– А кто ж?
– Ох! – вмешалась Эмма. – Ну если у тебя есть силы кошку ловить, тогда и тарелки на столе расставишь, – вручила она Сэму стопку посуды.
