- Согласен с вами абсолютно, - Лева был реально поражен предложению, - вы делаете стоящее дело. Причем, очень кстати. Вчера из сочинского Комитета по делам молодежи поступил запрос на перечень развлекательных мероприятий, предлагаемый стройотрядами в местах расположения. На нас надеются, нас ждут с новыми предложениями и приемами работы. Ударить в грязь лицом или осрамиться нельзя, за нами Иртыш, - удачно вписал Лева название отряда и реки,- перешлите мне на почту коммерческое предложение о ваших квестах, я посмотрю. На днях мы будем обсуждать с администрацией Сочи проведение совместных мероприятий на лето и обязательно включим ваши квесты. Судя по тематике, они связаны с историй Сочинского района, и с настоящим, и, возможно, с будущим. Я думаю, вопрос будет решен положительно.
Довольные ребята, вышли из кабинета, горячо обсуждая реальную перспективу своих разработок.
Дельные предложения поступали от будущих бойцов до самого отъезда: медики предложили опробовать собранный в институтской лаборатории аппарат повышения жизнедеятельности для выработки кислородного коктейля; студенты сельхозакадемии жаждали внедрить на картофельных полях хозяйств разработанный сверхэффективный и сверхэкономичный препарат для борьбы с колорадским жуком; автодорожники продемонстрировали чудо техники - систему связи, основанную на минирадиотелефонах, радиусом действия более двадцати километров. Стройотряд превращался не просто в трудовой сезон, а в экспериментальное поле применения новейших разработок институтов.
В конце июня Роману Игнатьевичу вновь позвонил заместитель главного архитектора области, поздравил с назначением сына, одобрил ощутимые положительные шаги на этой должности. Уточнил, на какую дату намечено отправка отряда на юг и неожиданно дополнил хвалебные дифирамбы
- Теперь у меня к тебе просьба, - замысловато начал дружок, - надо пристроить в отряд мою дочь Дашу. Лето, каникулы, что ей так просто болтаться, три курса медакадемии окончила почти на отлично. Она и Леве твоему поможет, медик же должен быть в стройотряде. Платить ей совсем не нужно, я сам доплачу отряду. Пусть отдохнет, на пляже позагорает, в море покупается. От областной архитектуры спонсорская помощь стройотряду – двадцать аптечек с полным набором необходимых препаратов и перевязочных средств. Обещал девочкам своим Мальдивы, но сам понимаешь, сдача нового ледового дворца к осенним выборам, не успеваем. Вот Дашуня моя и обиделась, даже разговаривать со мной не хочет. А в стройотряд с молодежью охотно согласилась поехать.
На самом деле, в загородном особняке Савелия Федоровича накануне разразился страшный скандал. Дашуня рвала и метала, так как всей своей группе нахвалилась, что лето проведет на Мальдивах и будет купаться в теплом море, плавать среди рифов и лежать на пляже с коктейлем в руках, когда основная масса группы поедет домой в деревню полоть картошку. Но, какие-то заморочки в строительстве ледового дворца меняли все планы, а тут еще отец предложил ехать с какими-то студентами в Сочи, жить там в бараке, ходить в общий душ и питаться в общей столовой. Дашуня уже забыла, что такое кафе, привыкла питаться исключительно в ресторанах или в своей гостиной с подачи кухонной работницы. Это настолько взбесило будущего «заступника за здоровье народа», что она хотела надеть отцу на голову поданную горничной изящную фарфоровую супницу. Полностью отказавшись от еды, Дашуня заперлась в своей комнате и открыла только тогда, когда папочка твердо заверил, что к ее приезду ее будет ждать новенькое авто с огромным бантом на крыше.
На следующий день Дашуня посетила офис своей будущей деятельности по добыванию автоподарка от папочки. Вид особняка и стройотрядовской атрибутики не произвели на нее никакого впечатления. Она немного поговорила с Львом Романовичем, Ольгой Михайловной и, проявляя напускное воодушевление, вышла из здания с постной миной на лице.
В последние дни в штабе стройотряда посетителей было невероятное множество, ребята шли постоянно, в основном – просились в бойцы, всем хотелось на юг, купаться в море, лежать под пальмами и пить коктейль «Маргарита». С кем-то Леве приходилось соглашаться, с кем-то спорить, а кого-то просто выгонять из кабинета и грозиться вызвать охрану. С каждым днем, все больше уставая от суеты и бестолковщины, Лева реально хотел быстрее уехать и почувствовать морскую свободу подальше от духоты омских кабинетов.
Стройотряд рос, желающих влиться в его ряды становилось больше и больше. К концу июня Роману Игнатьевичу перезвонили уже наверно все сотрудники губернатора и городской мэрии. По какой-то непонятной причине, все расхотели ехать на Бали, а решили отправить своих мажорчиков в стройотряд, как будто забыли, что движение поэтому и называется строительным отрядом, что студенты едут работать, а не лежать под пальмами. Роман Игнатьевич уже понял, что выбрал не самый лучший и легкий подвиг для Левушки, но что-либо менять было поздно. А папочкам мажорчиков терпеливо объяснял, что прием в бойцы производится исключительно через учебные заведения, а если институт уже окончен, а того хуже, и не думал начинаться, то попасть в стройотряд элитным чадушкам не светило никак.
Сессия действительно пролетела незаметно, Зоя то оставалась в общежитии, то приезжала в деревню. В конце июня с пятерками в зачетке девушка привезла домой вещи. Помогла матери выполоть огород и грядки, перемыла окна в доме и на веранде. Отец как раз уехал в соседнюю область за запчастями к комбайну, остановившемуся посреди закладки сенажа. Зоя вздохнула свободнее, выдержать разнос одной матери намного легче, чем совместный разнос матери и отца.
Надо сказать, что родители Зои: Николай Сергеевич и Александра Трофимовна Ивановы, выросли и всю жизнь прожили в родной деревне Ивановка, которая некогда была центральной усадьбой крупного совхоза «Юбилейный» союзного значения, а сейчас в ней насчитывалось не более ста пятидесяти дворов и одно довольно крупное сельскохозяйственное производство фермера Трешнева. И мать и отец имели весьма консервативные взгляды на окружающее и собственное мнение на изменения жизни вообще. Они мечтали видеть Зою – библиотекарем в их Ивановском сельском клубе, а сына – агрономом у фермера, у которого сутки напролет трудился Николай Сергеевич. Какие-либо отклонения от поставленной цели считали катастрофой вселенского масштаба.
В утро отъезда Зоя с виноватым лицом подошла к матери, затеявшей сварганить для любимой дочурки вареники с только что поспевшей викторией. Девушка сложила руки на груди и, опустив взгляд на развалившуюся на коврике рыжую кошку Муську, тихо и медленно произнесла.
- Мама,- Зоя кусала губы, - мне сегодня надо ехать. В обед поезд отходит от железнодорожного вокзала.
- Чего удумала? – громкий голос Александры Трофимовны рвался, - не поедешь никуда. В стройотрядах этих один разврат, пьянство и бардак.
Слово «бардак» - было у нее самым любимым. Так она называла все: крошки хлеба, оставленные на столе; рваные джинсы у соседской Юльки; куриц бабы Стеши, выгребающие грядки с морковкой; продавщицу в магазине, наценяющую товары; руководство страны, снижающее зарплату. С детства румяная и склонная к полноте, к пятидесяти годам Александра Трофимовна прилично располнела. Имея высокий рост и зычный голос, женщина наводила ужас на соседей в минуты гнева. Правда такой случай имел место быть всего один раз, когда сын Федька с дружком надумали заниматься паркуром и зимой прыгали с крыши бывшей совхозной сушилки. Дружок в тот раз сломал ногу, а Федька – два ребра. Александра Трофимовна так кричала, что на соседней улице люди переполошились, думая, что начался пожар. И даже вызвали пожарный наряд, а потом не могли решить, кто первый предложил идею и, кто будет оплачивать ложный вызов. Зоя хоть и знала, что мать добрая и любит детей, но ее грозного вида побаивалась.
- С нами едут: командир сводного отряда, начальник штаба, командир нашего отряда, психолог, медсестра, - уверяла Зоя, загибая пальцы, - это же не просто так. Всем выдали путевки, занесли в списки. Даже Василиса Карловна, наш классный руководитель с нами едет (последнее, конечно, Зоя придумала).
- Можно подумать, Василиса Карловна вас всех защитит, - не унималась мать, - крылья, как ворона раскроет и всех вас накроет.
- Мама, - Зоя ушла в свою комнату и продолжила набивать сумку вещами, - от чего нас накрывать? Мы что, совсем трехлетние какие-то? В ямку можем упасть или ложку мимо рта пронесем?
- Если ложку мимо рта пронесете - не страшно, - распылялась мать на кухне, просеивая муку, - страшнее армяне эти. Как в совхоз приезжали на лето, так весной обязательно две-три девки родят.
- Мам, ты в крайности-то не впадай, - парировала Зоя из комнаты, - сейчас так просто не рожают.
- Научились все, умные, - мать со скалкой в руке забежала к дочери,- попробуй только, я тебе устрою.
- Правильно, Шура, правильно,- раздался настороженный голос бабы Стеши, бесшумно появившейся на пороге, - нынешняя молодежь вся больно ушлая. Не слухають никого.
Баба Стеша, невысокая, кругленькая бабенка, вместе со своим мужем – дедой Гриней, таким же невысоким, но худеньким старичком, были отличительными особами поселка. Отец Зои, Николай Сергеевич, в семейном кругу называл их: «те еще язвы». Деда Гриня частенько попивал, чем доводил бабу Стешу до определенной озлобленности, при этом свою озлобленность Стеша вымещала не на муженьке, которого оберегала, как зеницу ока, а на всех, кто попадал под руку. Но, делала она это тоже не напористо и в открытую, а тихо и «из-под тишка». Поэтому, и баба Стеша, и деда Гриня считались в поселке очень примерными супругами, но имеющими один, искусно скрываемый, недостаток. Зачастую они любили поживиться за чужой счет: баба Стеша - попить чаю у соседок со свежими пирогами, выпросить стирального порошка «на полстирки», отправить за счет почтальонки письмо единственному сыну Косте, живущему на Крайнем севере; принять в дар новые тапочки, не подошедшие по размеру, Стеша в них ваты натолкает; деда Гриня - стрельнуть папироску, забрести «случайно» на выпивку местных мужиков, «удачно» попасть на рыбалку. Перечислять все их уловки можно долго, но главным обычаем супружников Николенко было заряжать по соседям телефоны, так как «своя зарядка куды-то запропастилась, а Костеньке нужно срочно СМС-ку отправить».
- Так ты смотри, баба Стеша, - Александра Трофимовна обратилась к ней за помощью, - в стройотряд навострилась ехать. На все лето. Аж к Черному морю. Три дня в поезде ехать туда, три дня обратно. И там два месяца болтаться. А я тут майся от дум, ночей не спи из-за ее прихоти.
- Ой, - Стеша наигранно закрыла свое румяное лицо пухленькими руками, - страсти то какие. И чего это удумала, девка? Стройотряду какую-то, про такую крокодилицу я и слыхом не слыхивала, - она тихонько заглянула к Зое и подмигнул ей,- смотри, Шура, такую красавицу, как твоя Зоинька, враз умыкнут в горы. Кавказцы энти, ухари одне безголовые.
Зоя не считала себя красавицей, но «хорошенькой» очень даже. Тонкие черные брови и распахнутые темно-стальные глаза в пушистых ресницах, упрямый нос и немного широковатые пухленькие губки, она унаследовала от матери. От отца взяла в наследство густые волнистые волосы ниже пояса и ровную деловую походку. В строгом костюме, неярком макияже и с папкой в руках, она бы легко сошла за визнес-вумен из сериалов, каким любила подражать. Небольшая полнота нисколько не портила девушку, а даже придавала свой неповторимый шарм. Тем более, после расставания с Колей, они прилично похудела.
- Баба Стеша, - Зоя даже опешила от таких слов гостьи, - вы зачем масла в огонь подливаете? Сейчас пламя такое разгорится, ни одна пожарка не зальет.
Незванная гостья прошла на кухню.
- А я знаешь, Шура, к тебе что зашла? – бабуля довольная своей выходкой насолить Зойке, что еще прошлым летом лазила воровать ранетки в ее саду, затеребила карман на фартуке,- телефон зарядить. Сэмээску нужно Костеньке срочно отправить. А зарядка дома запропастилась куды-то, и найтить не могу. У тебя зарядка аккурат к моему телефону подходит.
- Ищи сама,- мать в сердцах мотнула скалкой и чуть не задела люстру на кухне,- я даже не помню, где она и лежит. В этом бардаке ничего не найдешь.
- Дак, вот она,- Стеша всегда помнила, куда ложили зарядку Ивановы, и поэтому телефон дома практически не заряжала, берегла «энергию». Она подключила телефон и села за стол,- а ты это, однако, вареники затеяла налепить? – баба Стеша сразу забыла и про Зойку с ее «стройотрядой», и про телефон.
- Да, баба Стеша,- Шура успевала нервно раскатывать тонкий плат теста и, при этом, помешивать шинковкой готовые вареники в кастрюле, - виктория назрела. Сегодня пять литров насбирала. Сметанка свежая, вчера утром молоко пропустила, а то наша Белоножка удои сбавила из-за жарищи. Дай думаю, вареников заварганю. Поедим свеженьких. А она неделю, как приехала,- женщина указала скалкой в сторону комнаты дочери, в ее голосе послышались слезы, - а седни уезжать собралась. В стройотряд захотелось ей, на моря. Мы с отцом на морях отродясь не были и живем, не страдаем. А ей приспичило. Я одна теперь буду на огороде и по дому горбатиться все лето. И отца как раз запчасти к недобитому столетнему комбайну ищет, аж в Новосибирскую область мотанулся. Этот крохобор Гришка Трещнев готов три шкуры с него содрать за мизерную зарплату. Два дня назад уехал, каждый день жду, когда только вернется.
- Федьку заставляй,- напомнила Зоя про младшего братишку, который окончил девять классов, сутками слушал музыку в наушниках, не вылезал с речки и больше ничего делать не хотел.
- А что? На все лето стройотряда энта? – удивилась Стеша, не сводя глаз с яркой сочной виктории в чашке на столе,- ягоды у тебя какие ядреные. Шура, можно я попробую. У меня нынче никудышние. И поливаю вроде, и ухаживаю.
- Угощайся, конечно,- Шура пододвинула тарелку гостье и отсыпала ягод из чашки,- а говорят, ты уже два раза возила викторию на станцию, - в запалке, задала она прямой вопрос непрошенной гостье.
- Что ты, - Стеша чуть не подавилась крупной ягодой и округлила и без того круглые глазки,- не правда это. Это все Глашка, с Речного переулка, «крокодилица» про меня сплетни распускает,- она любила переводить разговор на кого-нибудь другого, если ее уличали, - суперница моя, пожизненная. Гриня мой, «Ирод», прости Господи, - она перекрестилась, - глаза на нее пялит, а она и рада стараться.
На самом деле, баба Стеша действительно два раза возила викторию на станцию, а в деревне всем говорила, что ездит в больницу, красноречиво рассказывая, как у нее болят внутренности, а бестолковые врачи не верят и пичкают таблетками, которые нисколько не помогают.
Пока на кухне шли дебаты про ягоды, этот самый «Ирод», договаривался с очередным возможным извозчиком, довезти девушку до станции. Зоя, как только приехала, попросила вездесущего деда Гриню помочь ей добраться до электрички в нужный день, но чтобы мать не узнала заранее. Гриня клялся и божился, что «усе сделает в лучшем виде» и всего за сто рублей на телефон. Сегодня с утра Зоя без конца выглядывала в окно и ждала СМС-сообщения или звонка от находчивого посредника. Наконец, телефон завибрировал.
Довольные ребята, вышли из кабинета, горячо обсуждая реальную перспективу своих разработок.
Дельные предложения поступали от будущих бойцов до самого отъезда: медики предложили опробовать собранный в институтской лаборатории аппарат повышения жизнедеятельности для выработки кислородного коктейля; студенты сельхозакадемии жаждали внедрить на картофельных полях хозяйств разработанный сверхэффективный и сверхэкономичный препарат для борьбы с колорадским жуком; автодорожники продемонстрировали чудо техники - систему связи, основанную на минирадиотелефонах, радиусом действия более двадцати километров. Стройотряд превращался не просто в трудовой сезон, а в экспериментальное поле применения новейших разработок институтов.
В конце июня Роману Игнатьевичу вновь позвонил заместитель главного архитектора области, поздравил с назначением сына, одобрил ощутимые положительные шаги на этой должности. Уточнил, на какую дату намечено отправка отряда на юг и неожиданно дополнил хвалебные дифирамбы
- Теперь у меня к тебе просьба, - замысловато начал дружок, - надо пристроить в отряд мою дочь Дашу. Лето, каникулы, что ей так просто болтаться, три курса медакадемии окончила почти на отлично. Она и Леве твоему поможет, медик же должен быть в стройотряде. Платить ей совсем не нужно, я сам доплачу отряду. Пусть отдохнет, на пляже позагорает, в море покупается. От областной архитектуры спонсорская помощь стройотряду – двадцать аптечек с полным набором необходимых препаратов и перевязочных средств. Обещал девочкам своим Мальдивы, но сам понимаешь, сдача нового ледового дворца к осенним выборам, не успеваем. Вот Дашуня моя и обиделась, даже разговаривать со мной не хочет. А в стройотряд с молодежью охотно согласилась поехать.
На самом деле, в загородном особняке Савелия Федоровича накануне разразился страшный скандал. Дашуня рвала и метала, так как всей своей группе нахвалилась, что лето проведет на Мальдивах и будет купаться в теплом море, плавать среди рифов и лежать на пляже с коктейлем в руках, когда основная масса группы поедет домой в деревню полоть картошку. Но, какие-то заморочки в строительстве ледового дворца меняли все планы, а тут еще отец предложил ехать с какими-то студентами в Сочи, жить там в бараке, ходить в общий душ и питаться в общей столовой. Дашуня уже забыла, что такое кафе, привыкла питаться исключительно в ресторанах или в своей гостиной с подачи кухонной работницы. Это настолько взбесило будущего «заступника за здоровье народа», что она хотела надеть отцу на голову поданную горничной изящную фарфоровую супницу. Полностью отказавшись от еды, Дашуня заперлась в своей комнате и открыла только тогда, когда папочка твердо заверил, что к ее приезду ее будет ждать новенькое авто с огромным бантом на крыше.
На следующий день Дашуня посетила офис своей будущей деятельности по добыванию автоподарка от папочки. Вид особняка и стройотрядовской атрибутики не произвели на нее никакого впечатления. Она немного поговорила с Львом Романовичем, Ольгой Михайловной и, проявляя напускное воодушевление, вышла из здания с постной миной на лице.
В последние дни в штабе стройотряда посетителей было невероятное множество, ребята шли постоянно, в основном – просились в бойцы, всем хотелось на юг, купаться в море, лежать под пальмами и пить коктейль «Маргарита». С кем-то Леве приходилось соглашаться, с кем-то спорить, а кого-то просто выгонять из кабинета и грозиться вызвать охрану. С каждым днем, все больше уставая от суеты и бестолковщины, Лева реально хотел быстрее уехать и почувствовать морскую свободу подальше от духоты омских кабинетов.
Стройотряд рос, желающих влиться в его ряды становилось больше и больше. К концу июня Роману Игнатьевичу перезвонили уже наверно все сотрудники губернатора и городской мэрии. По какой-то непонятной причине, все расхотели ехать на Бали, а решили отправить своих мажорчиков в стройотряд, как будто забыли, что движение поэтому и называется строительным отрядом, что студенты едут работать, а не лежать под пальмами. Роман Игнатьевич уже понял, что выбрал не самый лучший и легкий подвиг для Левушки, но что-либо менять было поздно. А папочкам мажорчиков терпеливо объяснял, что прием в бойцы производится исключительно через учебные заведения, а если институт уже окончен, а того хуже, и не думал начинаться, то попасть в стройотряд элитным чадушкам не светило никак.
Сессия действительно пролетела незаметно, Зоя то оставалась в общежитии, то приезжала в деревню. В конце июня с пятерками в зачетке девушка привезла домой вещи. Помогла матери выполоть огород и грядки, перемыла окна в доме и на веранде. Отец как раз уехал в соседнюю область за запчастями к комбайну, остановившемуся посреди закладки сенажа. Зоя вздохнула свободнее, выдержать разнос одной матери намного легче, чем совместный разнос матери и отца.
Надо сказать, что родители Зои: Николай Сергеевич и Александра Трофимовна Ивановы, выросли и всю жизнь прожили в родной деревне Ивановка, которая некогда была центральной усадьбой крупного совхоза «Юбилейный» союзного значения, а сейчас в ней насчитывалось не более ста пятидесяти дворов и одно довольно крупное сельскохозяйственное производство фермера Трешнева. И мать и отец имели весьма консервативные взгляды на окружающее и собственное мнение на изменения жизни вообще. Они мечтали видеть Зою – библиотекарем в их Ивановском сельском клубе, а сына – агрономом у фермера, у которого сутки напролет трудился Николай Сергеевич. Какие-либо отклонения от поставленной цели считали катастрофой вселенского масштаба.
В утро отъезда Зоя с виноватым лицом подошла к матери, затеявшей сварганить для любимой дочурки вареники с только что поспевшей викторией. Девушка сложила руки на груди и, опустив взгляд на развалившуюся на коврике рыжую кошку Муську, тихо и медленно произнесла.
- Мама,- Зоя кусала губы, - мне сегодня надо ехать. В обед поезд отходит от железнодорожного вокзала.
- Чего удумала? – громкий голос Александры Трофимовны рвался, - не поедешь никуда. В стройотрядах этих один разврат, пьянство и бардак.
Слово «бардак» - было у нее самым любимым. Так она называла все: крошки хлеба, оставленные на столе; рваные джинсы у соседской Юльки; куриц бабы Стеши, выгребающие грядки с морковкой; продавщицу в магазине, наценяющую товары; руководство страны, снижающее зарплату. С детства румяная и склонная к полноте, к пятидесяти годам Александра Трофимовна прилично располнела. Имея высокий рост и зычный голос, женщина наводила ужас на соседей в минуты гнева. Правда такой случай имел место быть всего один раз, когда сын Федька с дружком надумали заниматься паркуром и зимой прыгали с крыши бывшей совхозной сушилки. Дружок в тот раз сломал ногу, а Федька – два ребра. Александра Трофимовна так кричала, что на соседней улице люди переполошились, думая, что начался пожар. И даже вызвали пожарный наряд, а потом не могли решить, кто первый предложил идею и, кто будет оплачивать ложный вызов. Зоя хоть и знала, что мать добрая и любит детей, но ее грозного вида побаивалась.
- С нами едут: командир сводного отряда, начальник штаба, командир нашего отряда, психолог, медсестра, - уверяла Зоя, загибая пальцы, - это же не просто так. Всем выдали путевки, занесли в списки. Даже Василиса Карловна, наш классный руководитель с нами едет (последнее, конечно, Зоя придумала).
- Можно подумать, Василиса Карловна вас всех защитит, - не унималась мать, - крылья, как ворона раскроет и всех вас накроет.
- Мама, - Зоя ушла в свою комнату и продолжила набивать сумку вещами, - от чего нас накрывать? Мы что, совсем трехлетние какие-то? В ямку можем упасть или ложку мимо рта пронесем?
- Если ложку мимо рта пронесете - не страшно, - распылялась мать на кухне, просеивая муку, - страшнее армяне эти. Как в совхоз приезжали на лето, так весной обязательно две-три девки родят.
- Мам, ты в крайности-то не впадай, - парировала Зоя из комнаты, - сейчас так просто не рожают.
- Научились все, умные, - мать со скалкой в руке забежала к дочери,- попробуй только, я тебе устрою.
- Правильно, Шура, правильно,- раздался настороженный голос бабы Стеши, бесшумно появившейся на пороге, - нынешняя молодежь вся больно ушлая. Не слухають никого.
Баба Стеша, невысокая, кругленькая бабенка, вместе со своим мужем – дедой Гриней, таким же невысоким, но худеньким старичком, были отличительными особами поселка. Отец Зои, Николай Сергеевич, в семейном кругу называл их: «те еще язвы». Деда Гриня частенько попивал, чем доводил бабу Стешу до определенной озлобленности, при этом свою озлобленность Стеша вымещала не на муженьке, которого оберегала, как зеницу ока, а на всех, кто попадал под руку. Но, делала она это тоже не напористо и в открытую, а тихо и «из-под тишка». Поэтому, и баба Стеша, и деда Гриня считались в поселке очень примерными супругами, но имеющими один, искусно скрываемый, недостаток. Зачастую они любили поживиться за чужой счет: баба Стеша - попить чаю у соседок со свежими пирогами, выпросить стирального порошка «на полстирки», отправить за счет почтальонки письмо единственному сыну Косте, живущему на Крайнем севере; принять в дар новые тапочки, не подошедшие по размеру, Стеша в них ваты натолкает; деда Гриня - стрельнуть папироску, забрести «случайно» на выпивку местных мужиков, «удачно» попасть на рыбалку. Перечислять все их уловки можно долго, но главным обычаем супружников Николенко было заряжать по соседям телефоны, так как «своя зарядка куды-то запропастилась, а Костеньке нужно срочно СМС-ку отправить».
- Так ты смотри, баба Стеша, - Александра Трофимовна обратилась к ней за помощью, - в стройотряд навострилась ехать. На все лето. Аж к Черному морю. Три дня в поезде ехать туда, три дня обратно. И там два месяца болтаться. А я тут майся от дум, ночей не спи из-за ее прихоти.
- Ой, - Стеша наигранно закрыла свое румяное лицо пухленькими руками, - страсти то какие. И чего это удумала, девка? Стройотряду какую-то, про такую крокодилицу я и слыхом не слыхивала, - она тихонько заглянула к Зое и подмигнул ей,- смотри, Шура, такую красавицу, как твоя Зоинька, враз умыкнут в горы. Кавказцы энти, ухари одне безголовые.
Зоя не считала себя красавицей, но «хорошенькой» очень даже. Тонкие черные брови и распахнутые темно-стальные глаза в пушистых ресницах, упрямый нос и немного широковатые пухленькие губки, она унаследовала от матери. От отца взяла в наследство густые волнистые волосы ниже пояса и ровную деловую походку. В строгом костюме, неярком макияже и с папкой в руках, она бы легко сошла за визнес-вумен из сериалов, каким любила подражать. Небольшая полнота нисколько не портила девушку, а даже придавала свой неповторимый шарм. Тем более, после расставания с Колей, они прилично похудела.
- Баба Стеша, - Зоя даже опешила от таких слов гостьи, - вы зачем масла в огонь подливаете? Сейчас пламя такое разгорится, ни одна пожарка не зальет.
Незванная гостья прошла на кухню.
- А я знаешь, Шура, к тебе что зашла? – бабуля довольная своей выходкой насолить Зойке, что еще прошлым летом лазила воровать ранетки в ее саду, затеребила карман на фартуке,- телефон зарядить. Сэмээску нужно Костеньке срочно отправить. А зарядка дома запропастилась куды-то, и найтить не могу. У тебя зарядка аккурат к моему телефону подходит.
- Ищи сама,- мать в сердцах мотнула скалкой и чуть не задела люстру на кухне,- я даже не помню, где она и лежит. В этом бардаке ничего не найдешь.
- Дак, вот она,- Стеша всегда помнила, куда ложили зарядку Ивановы, и поэтому телефон дома практически не заряжала, берегла «энергию». Она подключила телефон и села за стол,- а ты это, однако, вареники затеяла налепить? – баба Стеша сразу забыла и про Зойку с ее «стройотрядой», и про телефон.
- Да, баба Стеша,- Шура успевала нервно раскатывать тонкий плат теста и, при этом, помешивать шинковкой готовые вареники в кастрюле, - виктория назрела. Сегодня пять литров насбирала. Сметанка свежая, вчера утром молоко пропустила, а то наша Белоножка удои сбавила из-за жарищи. Дай думаю, вареников заварганю. Поедим свеженьких. А она неделю, как приехала,- женщина указала скалкой в сторону комнаты дочери, в ее голосе послышались слезы, - а седни уезжать собралась. В стройотряд захотелось ей, на моря. Мы с отцом на морях отродясь не были и живем, не страдаем. А ей приспичило. Я одна теперь буду на огороде и по дому горбатиться все лето. И отца как раз запчасти к недобитому столетнему комбайну ищет, аж в Новосибирскую область мотанулся. Этот крохобор Гришка Трещнев готов три шкуры с него содрать за мизерную зарплату. Два дня назад уехал, каждый день жду, когда только вернется.
- Федьку заставляй,- напомнила Зоя про младшего братишку, который окончил девять классов, сутками слушал музыку в наушниках, не вылезал с речки и больше ничего делать не хотел.
- А что? На все лето стройотряда энта? – удивилась Стеша, не сводя глаз с яркой сочной виктории в чашке на столе,- ягоды у тебя какие ядреные. Шура, можно я попробую. У меня нынче никудышние. И поливаю вроде, и ухаживаю.
- Угощайся, конечно,- Шура пододвинула тарелку гостье и отсыпала ягод из чашки,- а говорят, ты уже два раза возила викторию на станцию, - в запалке, задала она прямой вопрос непрошенной гостье.
- Что ты, - Стеша чуть не подавилась крупной ягодой и округлила и без того круглые глазки,- не правда это. Это все Глашка, с Речного переулка, «крокодилица» про меня сплетни распускает,- она любила переводить разговор на кого-нибудь другого, если ее уличали, - суперница моя, пожизненная. Гриня мой, «Ирод», прости Господи, - она перекрестилась, - глаза на нее пялит, а она и рада стараться.
На самом деле, баба Стеша действительно два раза возила викторию на станцию, а в деревне всем говорила, что ездит в больницу, красноречиво рассказывая, как у нее болят внутренности, а бестолковые врачи не верят и пичкают таблетками, которые нисколько не помогают.
Глава 5.
Пока на кухне шли дебаты про ягоды, этот самый «Ирод», договаривался с очередным возможным извозчиком, довезти девушку до станции. Зоя, как только приехала, попросила вездесущего деда Гриню помочь ей добраться до электрички в нужный день, но чтобы мать не узнала заранее. Гриня клялся и божился, что «усе сделает в лучшем виде» и всего за сто рублей на телефон. Сегодня с утра Зоя без конца выглядывала в окно и ждала СМС-сообщения или звонка от находчивого посредника. Наконец, телефон завибрировал.
