Также обстановку дополняли стоящие по углам доспехи, внушительных размеров квадратное зеркало на подставке, задернутое алым бархатом, а еще огромный герб Дракулы, на котором могучий дракон, раскинувший крылья, держал в левой лапе молнию и был готов в любой момент сразить врага своего господина.
— Ну здравствуй, Гэбриэл, — тихий вкрадчивый голос нарушил тишину.
— Ты?! — возмущенно-вопросительно выдохнул Ван Хельсинг, наблюдая за приближающимся к нему с грацией хищника, приготовившегося к прыжку, Владиславом.
Ван Хельсинг, конечно, знал кого он здесь найдет, но все-таки на мгновение не поверил собственным глазам, настолько абсурдным казалось ему то, что он видел. Гэбриэл отлично помнил, как разорвал горло этому монстру двести лет тому назад в его замке. Но, похоже, Бог решил посмеяться над своим охотником и снова испытать его на прочность, столкнув с заклятым врагом в очередной раз.
— Смотрю, ты сильно изменился с нашей последней встречи. Постарел, — глаза Владислава сверкнули насмешкой и ненавистью.
— Зато ты остался прежним, — также с плохо скрываемой злостью в голосе, бросил Гэбриэл.
— Что же твой покровитель так наплевательски относится к своему орудию праведной мести?
— Как ты выжил? — проигнорировав сарказм бывшего друга, спросил Ван Хельсинг. — Я же убил тебя. К тому же это пророчество, — он сделал неопределенный жест рукой в сторону гобелена.
— Всему виной Анна, — усмехнувшись уголками губ, сказал Дракула. От его пристального взора не укрылось то, как дернулся, словно от пощечины, Гэбриэл при упоминании имени трансильванской принцессы. — Она успела вколоть тебе зелье на мгновение раньше, чем ты нанес свой последний удар. Хотя, не скрою, выкарабкаться было довольно сложно. Ты все-таки постарался на славу. Я был уже одной ногой в могиле, мое существование на земле прервалось, и я угодил благодаря тебе в Чистилище.
— Очень жаль, что этого оказалось недостаточно. Больше я такой оплошности не допущу, — произнес Ван Хельсинг, доставая из внутреннего кармана легкого плаща небольшой серебряный крест, усыпанный рубинами, переливающимися в лучах заходящего солнца всеми оттенками алого. — Узнаешь? — бросил Гэбриэл, отметив про себя удивление, на мгновение, отразившееся в глазах Дракулы. — Где Гвендолин?
— Ты все еще надеешься на эти священные побрякушки? Даже крест Иуды не может меня убить, — изогнув бровь, проговорил Влад, совладав с дрожью, волной обжигающего холода вмиг прокатившейся по всему телу.
— Знаю, но он может существенно подточить твои силы. Нужно же уровнять шансы в битве, — теперь усмешка играла на губах охотника, отчетливо уловившего волнение противника.
Какое-то время они молча стояли друг напротив друга. Затем Дракула медленно повернулся и, сделав легкий взмах рукой, открыл дверь, в которую вошла Гвен, пребывая в гипнотическом трансе. В ее руках была средних размеров деревянная шкатулка. Гвендолин осторожно ступала по начищенному до блеска полу до тех пор, пока не поравнялась с князем. После чего она бережно опустила свою ношу на мраморные плиты и, сделав пару шагов назад, замерла в ожидании рядом с зеркалом. Как же ей хотелось сейчас придушить наглого вампира, снова лишившего ее воли, при этом оставив в сознании. Внутри Гвен все просто бурлило от злости, но внешне она оставалась спокойной и невозмутимой, полностью контролируемая Владом. Гвен не могла даже шевельнуться без его разрешения.
— Тебе еще не надоел этот театр? — буквально выплюнул Гэбриэл, быстро приблизившись к Гвендолин.
Ван Хельсинг попытался привести свою подопечную в чувства, но она никак не реагировала на его действия. Хотя при этом Гвен мысленно кричала не своим голосом, чтобы Гэбриэл убирался из этого дома, как можно дальше и вообще забыл сюда дорогу, но, естественно, тот ее не слышал. Раз за разом она намеревалась достучаться до Ван Хельсинга так же, как и он до нее, но своими бесплодными усилиями лишь вызывала легкую ухмылку на лице князя.
— Можешь не пытаться, — делая шаг вперед и заставляя Гэбриэла попятиться, заметил Влад. — Ты слаб для того, чтобы пробиться сквозь стену моего воздействия на ее разум.
Выругавшись про себя, Гэбриэл зло воззрился на вампира, со скучающим видом стоящего в паре шагов от него.
— Что со мной происходит? Почему твоя чертова кровь больше не действует? — спросил Ван Хельсинг, поморщившись от резкой обжигающей боли в руке.
— Мой перстень, — кивнул Дракула. — Вижу он тебя беспокоит, причиняет боль.
— И?
— Когда ты снимал его с моей мертвой руки после того, как первый раз убил меня, думаю, ты не удосужился посмотреть на обратную сторону, — утверждение, не вопрос прозвучало в тоне князя. — Так вот, если его перевернуть ты увидишь там гравировку — Агисхьяльм.
— Шлем ужаса? — выдохнул Гэбриэл.
— Именно. Думаю, теперь не стоит объяснять, что каждая твоя мысль, направленная в мою сторону, возвращалась тебе сторицей, — небрежно бросил князь. — Отсюда и жжение в руке и частичная потеря сил. С каждым днем кольцо буквально вытягивало из тебя жизненные силы. А той моей крови, которая попала в твой организм, хотя ты неплохо подкрепился двести лет тому назад, уже было просто недостаточно, чтобы поддерживать в тебе прежние способности.
— Но…
— А это ты уже у своего непосредственного босса спросишь при личной встрече, — усмехнулся вампир, прочитав мысли давнего недруга. — Ваши божественные дела и сделки вне моей компетенции. Мне бы со своими разобраться. Хотя, боюсь, ваша встреча произойдет очень нескоро, ибо твоя бессмертная душа навеки останется на грешной земле, — почти неслышно добавил Дракула.
И снова в комнате повисла тишина, и снова давние заклятые враги сошлись в зрительном поединке, прожигая один другого тяжелыми взглядами.
— Надеешься выйти в этот раз сухим из воды? — первым нарушил молчание Гэбриэл, внимательно следя за своим противником.
— Не все же добру побеждать, мы ведь не в сказке, — с легкой усмешкой парировал Дракула.
— Как сказать, — не спуская пристального взгляда с самодовольно улыбающегося князя, сказал охотник. — Ceterum censeo Carthaginem delendam esse.*
— Неужели? Что же, посмотрим, — бросил Влад.
Уловив легкое колебание воздуха возле Ван Хельсинга, который надавив на центральный рубин на кресте и выпустив из недр серебряного чрева острый клинок, уже готов был занести руку для удара, Владислав буквально на мгновение опередив его, резко притянул к себе Гвендолин и впился ей в шею клыками. Гэбриэл на миг замешкался, пытаясь вырвать из железного захвата Дракулы несчастную девушку и этого вполне хватило последнему, чтобы сорвать покрывало с зеркала, а затем быстро открыть шкатулку, толкнув предварительно бесчувственную Гвен в сторону Гэбриэля. Мужчина инстинктивно подхватил падающую на пол возле его ног Гвендолин и поздно заметил, что его тело окутал голубоватый дымок, а зеркальная поверхность, замерцав в тут же накрывшей комнату темноте, стала притягивать к себе, словно гигантский магнит. Князь, в это время прикрыв глаза бормотал что-то на незнакомом Гэбриэлю языке. Сопротивляться притяжению возможности не было, сколько Ван Хельсинг не пытался вырваться из незримых оков, но так и не смог противостоять неведомой ему демонической силе. Поэтому подхваченный потусторонним потоком, Гэбриэл практически воспарил над полом, двигаясь против своей воли в направлении зеркала до тех пор, пока его не впечатало в гладкую поверхность. В следующую секунду бездушное серебро обагрила кровь, заливая алыми слезами мраморный пол, а тело Гэбриэла враз обмякло, лишившись души. Голубое сияние, просочившись сквозь зеркало и тем самым освободившись от бренной телесной оболочки, приобрело более насыщенный оттенок и шарообразную форму, а затем послушно устремилось в раскрытую шкатулку, испещренную множеством призывающих и удерживающих рун. Закончив читать заклинание, Дракула быстро закрыл ларец и запечатал его замысловатыми охранными знаками, которые начертил своей кровью на крышке. В это время в оружейную вошел Больдо и зажег немногочисленные свечи в канделябрах в виде черепов, висевшие на стенах по периметру комнаты. После чего, взяв одну из них, передал князю, который залил воском щель между крышкой и самой шкатулкой, навеки запечатывая душу своего заклятого врага в этой деревянной могиле.
— Убери это отсюда, — равнодушно бросил Дракула, указав кивком на практически мумифицированное тело Ван Хельсинга. — Сожги его, — добавил Влад и, подняв на руки бесчувственное тело Гвендолин, покинул оружейный зал.
Примечания:
* Дракулешти - в XV веке династия Басарабов разделилась на две конкурирующие ветви — старшая носила название Данешти (в честь основателя, Дана I), а младшая — Дракулешти (в честь Влада II Дракула).
** Ceterum censeo Carthaginem delendam esse – (лат.) крылатое выражение, означающее настойчивый призыв к борьбе с врагом или препятствием. В более широком смысле - постоянное возвращение к одному и тому же вопросу, независимо от общей тематики обсуждения. В работе «Жизнь Катона Старшего» древнегреческого биографа Плутарха упоминается, что римский полководец и государственный деятель Катон, непримиримый враг Карфагена, заканчивал все свои речи в сенате фразой: «А, кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен».
Epilogue...
Следующее утро принесло всем жителям Тырговиште радостные новости о том, что истинный убийца девушек, коим оказался Бенджамин Мюррей, наконец-то пойман и наказан по заслугам. В его доме при обыске были найдены улики, подтверждающие причастность к преступлениям: специальное медицинское оборудование для выкачивания крови, взятое, как выяснилось, у его дяди-врача, а также искусственная челюсть с остро заточенными клыками, с помощью которых Бенджамин имитировал укус вампира.
Но вот для нескольких человек этот солнечный летний день стал истинным кошмаром. Крики разгневанной толпы под окнами гостиницы лишь подгоняли ребят во главе с мисс Саваж, заставляя нежеланных гостей как можно скорее покинуть пределы не только города, но и Румынии. Оставаться здесь никому из них не хотелось. Каждая минута, проведенная в стенах древнего града, казалась им бесконечной и вызывала острое желание как можно быстрее и как можно дальше оказаться от всего происходящего, в реальность которого верилось с огромным трудом. Тяжелым грузом на ребятах лежало и чувство потери, они никак не хотели мириться с тем, что лишились трех людей, своих бывших коллег и друзей. И если Мюррей не вызывал особо теплых чувств после всего, что стало о нем известно, то загадочные исчезновения Ван Хельсинга и Гвендолин потрясли всех до глубины души. Полиция, конечно, пообещала продолжить поиски, но не давала никаких гарантий. По их словам, те скорее всего были мертвы, став последними жертвами маньяка.
Словам Лейси о вдруг ожившем Владиславе Дракуле не верили не то, что представители закона, но даже собственные друзья. Сжалившись над пережившей настоящий шок девушкой и боясь, что та закончит свои дни в доме для умалишенных, Брижит посоветовала своей юной подопечной постараться вычеркнуть из памяти все те страшные события и никогда никому больше не говорить о том, что с ней случилось после того, как Мюррей напал на нее. Заливаясь слезами, мисс Браун в который раз попыталась донести до своего профессора правду, но потерпела в этом деле вполне ожидаемое фиаско. После чего сделав вид, что все ее слова были лишь последствием пережитого ужаса, Лейси перестала упоминать имя средневекового князя по каждому поводу и постаралась наладить свою жизнь. Петша также покинул когда-то родной город, ведь больше его здесь ничего не держало. Ему предложили место ассистента мисс Саваж в Сорбонне, что, естественно, стало главным фактором, подвигнувшим парня на столь кардинальное решение.
Яркое августовское солнце уже клонилось к закату, но все еще заглядывало в каждый дом древнего города, радуя его жителей своими золотисто-медными лучами. Добралось оно и до старого мрачного особняка, окна которого всегда были плотно закрыты тяжелыми портьерами, но сегодня дневное светило заполучило всегда холодное строение в свое безраздельное пользование и тут же принялось блуждать по комнатам, освещая каждый их уголок и согревая толстые стены. Его несмелые лучики переходили из помещения в помещение, лаская своим теплым светом все, что попадалось на их пути. Не стали исключением и покои грозного хозяина имения. Проникнув через приоткрытые черные шторы, они сначала коснулись резной спинки кровати, затем лица все еще спящей на ней девушки, озаряя золотом ее поистине ангельскую красоту: бледную гладкую кожу, едва заметный румянец, изящные черты лица, розовые губы и разметавшиеся по огромной подушке в полном беспорядке пепельные локоны. Затем настырный свет прошелся и по мужчине, который подобно древнему могучему дракону, охраняющему свое сокровище, сидел рядом с кроватью.
— Мисс, у вас, смотрю, появилась дурная привычка просыпаться в моей постели, — слегка усмехнувшись, произнес Дракула, сидящий в глубоком кожаном кресле у камина с бокалом в руке и наблюдающий, как Гвендолин, с трудом раскрыв глаза, усаживается на огромной кровати, жмурясь от все еще ярких лучей. Влад также слегка отклонился влево, чтобы солнечный свет, так нахально оккупировавший его дом, не бил прямо в глаза.
— Если это случится еще хоть раз, — еле слышно прохрипела мисс Оллфорд, — пристрелите меня.
— Что именно, пробуждение или…
— Вы же меня прекрасно поняли, князь, — перебила Гвен Влада. — В очередной раз убеждаюсь, что вы законченный садист и вам доставляет истинное удовольствие издеваться над простыми людь… — Гвендолин оборвала собственную речь на полуслове, проверяя свою шею. — Я? Вы?
— Нет и нет, — отсалютовав Гвен бокалом, ответил Дракула.
— Но вы же?..
— Это был своего рода отвлекающий маневр. Вот только я немного перестарался с дегустацией, потому-то вы сейчас настолько слабы. Но видели бы вы лицо своего дорогого Ван Хельсинга, — мечтательно протянул Дракула.
— Господи, так это все правда? Вы действительно его убили? — застонав от бессилия, усталости и пережитого шока, произнесла Гвендолин.
— А вы уже по нему скучаете? — саркастично поинтересовался Дракула. — Желаете присоединиться?
— Помнится, вы мне как раз пророчили скорую смерть, но почему-то изменили свое решение. Чем же я заслужила подобную честь? — она сделала акцент на последнем слове.
— Разделить со мной вечность вы всегда успеете. Играть с вами в кошки-мышки куда интересней, — снова усмехнувшись, ответил Владислав, ловко увернувшись от стакана, запущенного в него Гвен. — Вы заставляете мое давно остывшее сердце вспоминать о прелестях земного бытия, разжигая в нем чувства, о существовании которых я уже и позабыл за все эти столетия. Вы своим присутствием буквально заражаете меня жизнью, — произнес Дракула, в упор смотря на Гвендолин и читая ее, словно открытую книгу. — Хотя, если уж быть полностью откровенным, то вы за последние дни столько всего пережили, что ваши моральное и физическое состояния в данный момент оставляют желать лучшего, добавьте сюда мою несдержанность, — князь наградил свою гостью наигранно-виноватым взглядом, — вы бы просто не выдержали превращение. А как я говорил раньше, ваша смерть пока в мои планы не входит.
— Ну здравствуй, Гэбриэл, — тихий вкрадчивый голос нарушил тишину.
— Ты?! — возмущенно-вопросительно выдохнул Ван Хельсинг, наблюдая за приближающимся к нему с грацией хищника, приготовившегося к прыжку, Владиславом.
Ван Хельсинг, конечно, знал кого он здесь найдет, но все-таки на мгновение не поверил собственным глазам, настолько абсурдным казалось ему то, что он видел. Гэбриэл отлично помнил, как разорвал горло этому монстру двести лет тому назад в его замке. Но, похоже, Бог решил посмеяться над своим охотником и снова испытать его на прочность, столкнув с заклятым врагом в очередной раз.
— Смотрю, ты сильно изменился с нашей последней встречи. Постарел, — глаза Владислава сверкнули насмешкой и ненавистью.
— Зато ты остался прежним, — также с плохо скрываемой злостью в голосе, бросил Гэбриэл.
— Что же твой покровитель так наплевательски относится к своему орудию праведной мести?
— Как ты выжил? — проигнорировав сарказм бывшего друга, спросил Ван Хельсинг. — Я же убил тебя. К тому же это пророчество, — он сделал неопределенный жест рукой в сторону гобелена.
— Всему виной Анна, — усмехнувшись уголками губ, сказал Дракула. От его пристального взора не укрылось то, как дернулся, словно от пощечины, Гэбриэл при упоминании имени трансильванской принцессы. — Она успела вколоть тебе зелье на мгновение раньше, чем ты нанес свой последний удар. Хотя, не скрою, выкарабкаться было довольно сложно. Ты все-таки постарался на славу. Я был уже одной ногой в могиле, мое существование на земле прервалось, и я угодил благодаря тебе в Чистилище.
— Очень жаль, что этого оказалось недостаточно. Больше я такой оплошности не допущу, — произнес Ван Хельсинг, доставая из внутреннего кармана легкого плаща небольшой серебряный крест, усыпанный рубинами, переливающимися в лучах заходящего солнца всеми оттенками алого. — Узнаешь? — бросил Гэбриэл, отметив про себя удивление, на мгновение, отразившееся в глазах Дракулы. — Где Гвендолин?
— Ты все еще надеешься на эти священные побрякушки? Даже крест Иуды не может меня убить, — изогнув бровь, проговорил Влад, совладав с дрожью, волной обжигающего холода вмиг прокатившейся по всему телу.
— Знаю, но он может существенно подточить твои силы. Нужно же уровнять шансы в битве, — теперь усмешка играла на губах охотника, отчетливо уловившего волнение противника.
Какое-то время они молча стояли друг напротив друга. Затем Дракула медленно повернулся и, сделав легкий взмах рукой, открыл дверь, в которую вошла Гвен, пребывая в гипнотическом трансе. В ее руках была средних размеров деревянная шкатулка. Гвендолин осторожно ступала по начищенному до блеска полу до тех пор, пока не поравнялась с князем. После чего она бережно опустила свою ношу на мраморные плиты и, сделав пару шагов назад, замерла в ожидании рядом с зеркалом. Как же ей хотелось сейчас придушить наглого вампира, снова лишившего ее воли, при этом оставив в сознании. Внутри Гвен все просто бурлило от злости, но внешне она оставалась спокойной и невозмутимой, полностью контролируемая Владом. Гвен не могла даже шевельнуться без его разрешения.
— Тебе еще не надоел этот театр? — буквально выплюнул Гэбриэл, быстро приблизившись к Гвендолин.
Ван Хельсинг попытался привести свою подопечную в чувства, но она никак не реагировала на его действия. Хотя при этом Гвен мысленно кричала не своим голосом, чтобы Гэбриэл убирался из этого дома, как можно дальше и вообще забыл сюда дорогу, но, естественно, тот ее не слышал. Раз за разом она намеревалась достучаться до Ван Хельсинга так же, как и он до нее, но своими бесплодными усилиями лишь вызывала легкую ухмылку на лице князя.
— Можешь не пытаться, — делая шаг вперед и заставляя Гэбриэла попятиться, заметил Влад. — Ты слаб для того, чтобы пробиться сквозь стену моего воздействия на ее разум.
Выругавшись про себя, Гэбриэл зло воззрился на вампира, со скучающим видом стоящего в паре шагов от него.
— Что со мной происходит? Почему твоя чертова кровь больше не действует? — спросил Ван Хельсинг, поморщившись от резкой обжигающей боли в руке.
— Мой перстень, — кивнул Дракула. — Вижу он тебя беспокоит, причиняет боль.
— И?
— Когда ты снимал его с моей мертвой руки после того, как первый раз убил меня, думаю, ты не удосужился посмотреть на обратную сторону, — утверждение, не вопрос прозвучало в тоне князя. — Так вот, если его перевернуть ты увидишь там гравировку — Агисхьяльм.
— Шлем ужаса? — выдохнул Гэбриэл.
— Именно. Думаю, теперь не стоит объяснять, что каждая твоя мысль, направленная в мою сторону, возвращалась тебе сторицей, — небрежно бросил князь. — Отсюда и жжение в руке и частичная потеря сил. С каждым днем кольцо буквально вытягивало из тебя жизненные силы. А той моей крови, которая попала в твой организм, хотя ты неплохо подкрепился двести лет тому назад, уже было просто недостаточно, чтобы поддерживать в тебе прежние способности.
— Но…
— А это ты уже у своего непосредственного босса спросишь при личной встрече, — усмехнулся вампир, прочитав мысли давнего недруга. — Ваши божественные дела и сделки вне моей компетенции. Мне бы со своими разобраться. Хотя, боюсь, ваша встреча произойдет очень нескоро, ибо твоя бессмертная душа навеки останется на грешной земле, — почти неслышно добавил Дракула.
И снова в комнате повисла тишина, и снова давние заклятые враги сошлись в зрительном поединке, прожигая один другого тяжелыми взглядами.
— Надеешься выйти в этот раз сухим из воды? — первым нарушил молчание Гэбриэл, внимательно следя за своим противником.
— Не все же добру побеждать, мы ведь не в сказке, — с легкой усмешкой парировал Дракула.
— Как сказать, — не спуская пристального взгляда с самодовольно улыбающегося князя, сказал охотник. — Ceterum censeo Carthaginem delendam esse.*
— Неужели? Что же, посмотрим, — бросил Влад.
Уловив легкое колебание воздуха возле Ван Хельсинга, который надавив на центральный рубин на кресте и выпустив из недр серебряного чрева острый клинок, уже готов был занести руку для удара, Владислав буквально на мгновение опередив его, резко притянул к себе Гвендолин и впился ей в шею клыками. Гэбриэл на миг замешкался, пытаясь вырвать из железного захвата Дракулы несчастную девушку и этого вполне хватило последнему, чтобы сорвать покрывало с зеркала, а затем быстро открыть шкатулку, толкнув предварительно бесчувственную Гвен в сторону Гэбриэля. Мужчина инстинктивно подхватил падающую на пол возле его ног Гвендолин и поздно заметил, что его тело окутал голубоватый дымок, а зеркальная поверхность, замерцав в тут же накрывшей комнату темноте, стала притягивать к себе, словно гигантский магнит. Князь, в это время прикрыв глаза бормотал что-то на незнакомом Гэбриэлю языке. Сопротивляться притяжению возможности не было, сколько Ван Хельсинг не пытался вырваться из незримых оков, но так и не смог противостоять неведомой ему демонической силе. Поэтому подхваченный потусторонним потоком, Гэбриэл практически воспарил над полом, двигаясь против своей воли в направлении зеркала до тех пор, пока его не впечатало в гладкую поверхность. В следующую секунду бездушное серебро обагрила кровь, заливая алыми слезами мраморный пол, а тело Гэбриэла враз обмякло, лишившись души. Голубое сияние, просочившись сквозь зеркало и тем самым освободившись от бренной телесной оболочки, приобрело более насыщенный оттенок и шарообразную форму, а затем послушно устремилось в раскрытую шкатулку, испещренную множеством призывающих и удерживающих рун. Закончив читать заклинание, Дракула быстро закрыл ларец и запечатал его замысловатыми охранными знаками, которые начертил своей кровью на крышке. В это время в оружейную вошел Больдо и зажег немногочисленные свечи в канделябрах в виде черепов, висевшие на стенах по периметру комнаты. После чего, взяв одну из них, передал князю, который залил воском щель между крышкой и самой шкатулкой, навеки запечатывая душу своего заклятого врага в этой деревянной могиле.
— Убери это отсюда, — равнодушно бросил Дракула, указав кивком на практически мумифицированное тело Ван Хельсинга. — Сожги его, — добавил Влад и, подняв на руки бесчувственное тело Гвендолин, покинул оружейный зал.
Примечания:
* Дракулешти - в XV веке династия Басарабов разделилась на две конкурирующие ветви — старшая носила название Данешти (в честь основателя, Дана I), а младшая — Дракулешти (в честь Влада II Дракула).
** Ceterum censeo Carthaginem delendam esse – (лат.) крылатое выражение, означающее настойчивый призыв к борьбе с врагом или препятствием. В более широком смысле - постоянное возвращение к одному и тому же вопросу, независимо от общей тематики обсуждения. В работе «Жизнь Катона Старшего» древнегреческого биографа Плутарха упоминается, что римский полководец и государственный деятель Катон, непримиримый враг Карфагена, заканчивал все свои речи в сенате фразой: «А, кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен».
Epilogue...
Следующее утро принесло всем жителям Тырговиште радостные новости о том, что истинный убийца девушек, коим оказался Бенджамин Мюррей, наконец-то пойман и наказан по заслугам. В его доме при обыске были найдены улики, подтверждающие причастность к преступлениям: специальное медицинское оборудование для выкачивания крови, взятое, как выяснилось, у его дяди-врача, а также искусственная челюсть с остро заточенными клыками, с помощью которых Бенджамин имитировал укус вампира.
Но вот для нескольких человек этот солнечный летний день стал истинным кошмаром. Крики разгневанной толпы под окнами гостиницы лишь подгоняли ребят во главе с мисс Саваж, заставляя нежеланных гостей как можно скорее покинуть пределы не только города, но и Румынии. Оставаться здесь никому из них не хотелось. Каждая минута, проведенная в стенах древнего града, казалась им бесконечной и вызывала острое желание как можно быстрее и как можно дальше оказаться от всего происходящего, в реальность которого верилось с огромным трудом. Тяжелым грузом на ребятах лежало и чувство потери, они никак не хотели мириться с тем, что лишились трех людей, своих бывших коллег и друзей. И если Мюррей не вызывал особо теплых чувств после всего, что стало о нем известно, то загадочные исчезновения Ван Хельсинга и Гвендолин потрясли всех до глубины души. Полиция, конечно, пообещала продолжить поиски, но не давала никаких гарантий. По их словам, те скорее всего были мертвы, став последними жертвами маньяка.
Словам Лейси о вдруг ожившем Владиславе Дракуле не верили не то, что представители закона, но даже собственные друзья. Сжалившись над пережившей настоящий шок девушкой и боясь, что та закончит свои дни в доме для умалишенных, Брижит посоветовала своей юной подопечной постараться вычеркнуть из памяти все те страшные события и никогда никому больше не говорить о том, что с ней случилось после того, как Мюррей напал на нее. Заливаясь слезами, мисс Браун в который раз попыталась донести до своего профессора правду, но потерпела в этом деле вполне ожидаемое фиаско. После чего сделав вид, что все ее слова были лишь последствием пережитого ужаса, Лейси перестала упоминать имя средневекового князя по каждому поводу и постаралась наладить свою жизнь. Петша также покинул когда-то родной город, ведь больше его здесь ничего не держало. Ему предложили место ассистента мисс Саваж в Сорбонне, что, естественно, стало главным фактором, подвигнувшим парня на столь кардинальное решение.
*******
Яркое августовское солнце уже клонилось к закату, но все еще заглядывало в каждый дом древнего города, радуя его жителей своими золотисто-медными лучами. Добралось оно и до старого мрачного особняка, окна которого всегда были плотно закрыты тяжелыми портьерами, но сегодня дневное светило заполучило всегда холодное строение в свое безраздельное пользование и тут же принялось блуждать по комнатам, освещая каждый их уголок и согревая толстые стены. Его несмелые лучики переходили из помещения в помещение, лаская своим теплым светом все, что попадалось на их пути. Не стали исключением и покои грозного хозяина имения. Проникнув через приоткрытые черные шторы, они сначала коснулись резной спинки кровати, затем лица все еще спящей на ней девушки, озаряя золотом ее поистине ангельскую красоту: бледную гладкую кожу, едва заметный румянец, изящные черты лица, розовые губы и разметавшиеся по огромной подушке в полном беспорядке пепельные локоны. Затем настырный свет прошелся и по мужчине, который подобно древнему могучему дракону, охраняющему свое сокровище, сидел рядом с кроватью.
— Мисс, у вас, смотрю, появилась дурная привычка просыпаться в моей постели, — слегка усмехнувшись, произнес Дракула, сидящий в глубоком кожаном кресле у камина с бокалом в руке и наблюдающий, как Гвендолин, с трудом раскрыв глаза, усаживается на огромной кровати, жмурясь от все еще ярких лучей. Влад также слегка отклонился влево, чтобы солнечный свет, так нахально оккупировавший его дом, не бил прямо в глаза.
— Если это случится еще хоть раз, — еле слышно прохрипела мисс Оллфорд, — пристрелите меня.
— Что именно, пробуждение или…
— Вы же меня прекрасно поняли, князь, — перебила Гвен Влада. — В очередной раз убеждаюсь, что вы законченный садист и вам доставляет истинное удовольствие издеваться над простыми людь… — Гвендолин оборвала собственную речь на полуслове, проверяя свою шею. — Я? Вы?
— Нет и нет, — отсалютовав Гвен бокалом, ответил Дракула.
— Но вы же?..
— Это был своего рода отвлекающий маневр. Вот только я немного перестарался с дегустацией, потому-то вы сейчас настолько слабы. Но видели бы вы лицо своего дорогого Ван Хельсинга, — мечтательно протянул Дракула.
— Господи, так это все правда? Вы действительно его убили? — застонав от бессилия, усталости и пережитого шока, произнесла Гвендолин.
— А вы уже по нему скучаете? — саркастично поинтересовался Дракула. — Желаете присоединиться?
— Помнится, вы мне как раз пророчили скорую смерть, но почему-то изменили свое решение. Чем же я заслужила подобную честь? — она сделала акцент на последнем слове.
— Разделить со мной вечность вы всегда успеете. Играть с вами в кошки-мышки куда интересней, — снова усмехнувшись, ответил Владислав, ловко увернувшись от стакана, запущенного в него Гвен. — Вы заставляете мое давно остывшее сердце вспоминать о прелестях земного бытия, разжигая в нем чувства, о существовании которых я уже и позабыл за все эти столетия. Вы своим присутствием буквально заражаете меня жизнью, — произнес Дракула, в упор смотря на Гвендолин и читая ее, словно открытую книгу. — Хотя, если уж быть полностью откровенным, то вы за последние дни столько всего пережили, что ваши моральное и физическое состояния в данный момент оставляют желать лучшего, добавьте сюда мою несдержанность, — князь наградил свою гостью наигранно-виноватым взглядом, — вы бы просто не выдержали превращение. А как я говорил раньше, ваша смерть пока в мои планы не входит.
