— Я знаю, что вы не отдыхали с тех пор, как мы прилетели в Лондон, — удерживая Дракулу за рукав, заметила Гвен. — Позвольте себе хоть на какое-то время расслабиться, — девушка немного передвинулась на кровати, пытаясь найти еще кусочек суши.
— С каких пор вы стали бояться темноты? — изогнув в притворном удивлении левую бровь, с улыбкой поинтересовался вампир.
— Одиночества, — не поддавшись на провокацию и смотря в глаза Влада, которые даже во мраке приковывали к себе, излучая тот самый мрак, беспросветный и густой, словно смола, одними губами произнесла Гвендолин.
— В таком случае предлагаю переместиться в мою комнату, — подхватив девушку и окутав их фигуры облаком тумана, князь в одну секунду перенес их в другое крыло особняка, туда, где была его спальня.
Бережно опустив Гвендолин на кровать и сняв обувь и пиджак, который тут же отправился на стоящее рядом, как и в комнате Гвен, кресло, и оставшись в черной шелковой рубашке и брюках Дракула лег поверх покрывала и, обняв девушку, тихо поинтересовался:
— Теперь вы соизволите посетить царство Морфея?
— Что же это получается, — полностью проигнорировав вопрос Влада, возмутилась Гвендолин, извернувшись в объятиях вампира, чтобы видеть его лицо, — мне, значит, в мокрой кровати спать, а вам…
— Если вы сейчас же не замолчите, я воплощу в жизнь свою угрозу или же… ваше весьма заманчивое предложение, — многозначительно посмотрев на пылающую праведным гневом девушку, произнес князь таким тоном, от которого у Гвендолин по телу побежали мурашки.
— Все-все, уже сплю, — выдохнула в плечо вампиру Гвен, ощутив, как волны чужого разума вторгаются в ее сознание, и она уплывает куда-то в неизведанные доселе дали.
За окнами уже вовсю пробуждалась после ночного сна природа, готовясь к новому, полному забот дню, но мрачные тени, призванные властелином тьмы, укутали комнату, словно огромным плащом, погрузив все в непроглядный мрак…
Примечания:
* Dracul rade de porumbe negre, si pe sine nu se vede - старая рум. пословица. В переводе означающая, что Дьявол смеется над чернотой терновых ягод, при этом не осознавая, что сам так же черен, как и они. Русский аналог: В чужом глазу соломину видеть, в своём — бревна не замечать.
Chapter eight: Still waters run deep... part 1
Новый день ворвался в жизнь Гвендолин неожиданно — оглушительный раскат грома, сотрясший мир за окном и заставивший зазвенеть стекла, вынудил ее подпрыгнуть на кровати и резко открыть глаза. Сердце от внезапного пробуждения колотилось словно сумасшедшее, сбившись с привычного ритма. Немного обуздав бешенный пляс в груди, сделав несколько медленных вдохов-выдохов, Гвен еще рассеянным со сна взглядом осмотрелась вокруг. «Кто бы сомневался?..» — усмехнулась мисс Оллфорд, отметив про себя с какой-то мрачной удовлетворенностью вполне ожидаемое отсутствие Влада. В комнате по-прежнему царил кромешный мрак и понять, который был сейчас час не представлялось возможным. На какой-то миг Гвендолин снова откинулась на подушку, прислушиваясь к ощущениям после всего пережитого этой ночью. К своему немалому удивлению обнаруживая, что ее самочувствие в норме. Даже более того, у нее как будто открылось второе дыхание, и она была готова не только физически, но и, что намного важнее, морально наконец-то разобраться со всеми бедами и неприятностями, постигшими ее семью. Прекрасно понимая, что, как говорят, перед смертью не надышишься и что столкнуться с жестокой реальностью все равно придется, а посему совершенно не стоит тратить драгоценное время почем зря, девушка быстро поднялась с кровати и, набросив на легкую ночную сорочку пиджак Дракулы, который тот оставил на кресле, выскользнула за дверь.
Бесшумно преодолев коридор и не встретив на своем пути никого из домочадцев, Гвендолин уже была готова повернуть в другое крыло особняка, где была ее спальня, как услышала знакомый голос, доносившийся из холла. Не веря собственным ушам, она быстро спустилась по лестнице и тут же лицом к лицу столкнулась с миссис Оллфорд, которая устало отдавала какие-то распоряжения Камилле.
— Мама! — если бы могла, Гвен, наверное, прыгала бы до потолка. — С тобой все в порядке? — она быстро преодолела разделяющее их расстояние и буквально повисла на шее матери.
— Гвендолин, успокойся, — мягко ответила женщина, прижимая дочь к себе. — Могло быть и лучше, но учитывая все сложившиеся обстоятельства, все не так уж и плохо. Так что волноваться не о чем.
— Я так рада, что ты вернулась домой. Хорошо, что в Скотланд-Ярде поняли насколько обвинения против тебя абсурдны, — уже спокойнее сказала Гвен.
— Боюсь, что не все так просто. Я по-прежнему главная подозреваемая в убийстве твоего отца, но благодаря влиянию и стараниям мистера Алукарда и заслугам сэра Рэймонда, хоть он и сам попал под подозрение, нам все-таки удалось добиться некоторых поблажек и сменить заключение в тюремной камере на домашний арест, — отчаяние на одно кроткое мгновение предательской тенью скользнуло по лицу миссис Оллфорд, тут же, правда, сменившись смертельной усталостью.
— Будут еще какие-то распоряжения? — тихо проговорила миссис Нортон, тем самым напоминая о своем присутствии.
— Нет, спасибо. Сейчас я вообще не способна думать, — немного растерянно ответила женщина. — Мне нужно время, чтобы собраться с силами и мыслями.
— Мы очень рады, что вы снова с нами, леди Элизабет, — легкая ободряющая улыбка тронула губы Камиллы и она, учтиво кивнув, тут же удалилась по делам.
После ухода экономки, на хрупких плечах которой держался весь дом вот уже более двадцати лет, в холле еще несколько минут безраздельно властвовала оглушительная тишина. Ни мать, ни дочь абсолютно не представляли, что сказать друг другу, чтобы ненароком не разрушить то крохкое подобие нормальной жизни, что только-только стало пускать свои несмелые ростки.
— С тобой-то что произошло? — не выдержав молчания и пытаясь всеми силами отвлечься от гнетущих мыслей, задала волнующий ее вопрос миссис Оллфорд, при этом многозначительно указывая на весьма неподходящий для разгуливания по дому наряд своей единственной дочери. — Что это на тебе? — поинтересовалась леди Элизабет, которая всегда была и при любых обстоятельствах оставалась аристократкой до мозга костей.
— Эм… — замялась Гвен, совершенно не желая расстраивать маму еще больше и рассказывать о том, что минувшей ночью едва не простилась с этим миром. Она только сейчас сообразила, что представляла собой весьма удручающее зрелище: босая, с растрепанными после неудачного купания и сна волосами, одетая в почти прозрачную ночную сорочку поверх которой на ней, словно на вешалке, висел пиджак князя. — Долго объяснять, но… несмотря на то, как это выглядит, это совершенно не то, о чем ты думаешь.
— Ну как же, не то, — усмехнулась леди Элизабет. В ее голосе отчетливо зазвучали нотки иронии, а практически безупречный внешний вид, несмотря на проведенное в тюрьме время, заставил Гвен мысленно закатить глаза — королева, идущая на эшафот, — изрядно потрепанная жизнью, но гордая и несломленная. В то время, как она сама представляла собой скорее бродяжку, нежели наследницу древней фамилии. — Я, конечно, вчера родилась.
— Правда, совершенно не то, — заливаясь румянцем и невольно воскрешая в памяти некоторые подробности своего недавнего общения с древним вампиром выдавила Гвен под насмешливо-вопрошающим взглядом матери. Про себя радуясь, что, в отличии от Дракулы, мама, хоть о многом и догадывается, но все же мысли читать не умеет.
— Ну, хорошо, — смилостивилась миссис Оллфорд. — Не то, так не то. Захочешь, потом сама все расскажешь.
Конечно, любопытство и страх за благополучие дочери съедали герцогиню Графтон, но она также и отлично понимала, что Гвендолин уже далеко не три года, и она знает, что делает. Во всяком случае, леди Элизабет очень хотелось в это верить. Вот только этот загадочный человек?.. Оговорка дочери снова искрой вспыхнула в памяти женщины, раздувая пламя сомнений по поводу истинной личности спасителя Гвен. Она уже хотела спросить об этом, но Гвендолин, словно уловив ход ее мыслей, прошептала: «Я люблю тебя, мама! Прости, но мне нужно бежать!» и, нежно обняв мать, быстро взбежала по лестнице и скрылась за ближайшим поворотом. Проводив дочь долгим задумчивым взглядом, леди Элизабет дала себе обещание разобраться с этой загадкой сразу же после того, как в их жизни вернется хотя бы относительный порядок и покой. Сейчас миссис Оллфорд с трудом представляла себе дальнейшую жизнь, ее радовало только одно, что Гвендолин вернулась, воскреснув подобно фениксу. И если за это она должна благодарить Дьявола, что же, так тому и быть. Мысли были совершенно несвойственными женщине и в какой-то мере кощунственными, тем более отдающими мистикой, в которую миссис Оллфорд никогда особо не верила, но факты говорили сами за себя и с этим поспорить было невозможно. Тяжело вздохнув женщина решила пока отложить размышления на эту тему, а вместо этого в конце концов разобраться с проблемами насущными, которые, по воле Всевышнего, сыпались на нее, словно из рога изобилия…
Гвендолин очень не хотелось расставаться с мамой, по которой она безумно соскучилась и о которой очень сильно волновалась, но она прекрасно понимала, что так в данный момент будет лучше. Так уж повелось у них. Каждый справлялся с горем и проблемами в одиночку. Конечно, поддержку и понимание можно было получились всегда, но в семье было не принято выставлять чувства напоказ, и эта привычка стала для всех представителей старинного рода второй натурой. Правильно это было или нет, но толку от рыданий и сетований на несправедливость судьбы было еще меньше для самодостаточных и деятельных натур семейства Оллфорд. Поэтому Гвен и поспешила укрыться от проницательного взгляда матери в своей комнате. Во-первых, перед серьезным разговором с нею Гвендолин не помешало бы и самой понять, что именно происходит между ней и Владом, а, во-вторых, в этот самый момент были дела намного важнее. В первую очередь стоило разобраться во всем, что произошло с отцом, найти истинного убийцу. А все остальное может подождать более благоприятного момента. Да и матери требовались отдых и время, чтобы собраться с духом после всего, что ей пришлось пережить за последние дни. И Гвен очень хорошо знала, что миссис Оллфорд предпочтет это сделать, как и всегда, наедине с собой.
Раздумывая об этом и постоянно прокручивая в голове все, что произошло с момента их приезда в Лондон, Гвен параллельно приводила себя в порядок. Наконец-то справившись с последствиями весьма бурной ночи и переодевшись в любимые джинсы и свитер, Гвендолин задумалась о том, куда же подевались Влад и Драган. Вот так исчезать было не в их привычке, но, если они до сих пор не дали о себе знать, значит были действительно заняты. Хотя девушке было немного обидно, что она снова оказалась не у дел. Все опять всё решали без и за нее…
— Хоть бы записку оставили, — в сердцах бросила в пустоту комнаты Гвен.
Тут же, будто в насмешку над ее мыслями, раздался тихий стук в дверь, а спустя мгновение на пороге комнаты появилась Рэйчел.
— Добрый день, мисс, — поздоровалась горничная, — мистер Алукард просил передать, что будет вас ожидать в три часа в библиотеке.
— А?..
— А сейчас они с мистером Дракулешти уехали. Их нет с самого утра, — ответила на невысказанный вопрос мисс Эндрюс.
— Ясно, — Гвен на миг задумалась. — Скажи, а Вики так и не нашлась?
— Нет, мисс. Никто не знает, куда она исчезла. И от нее до сих пор нет никакой весточки, — тихо ответила горничная.
— Хорошо, то есть, конечно, ничего хорошего, — посмотрев на часы, которые в этот момент показывали лишь половину первого, и обдумывая, чем бы себя занять до назначенного Владом времени, несколько отрешенно проговорила Гвендолин. — Можешь идти.
Сначала Гвен хотела позвонить кому-то из мужчин, но потом передумала и, засунув мобильный в задний карман джинсов, покинула комнату. На этот раз ее путь лежал в отцовский кабинет. Гвендолин твердо намеревалась во что бы то ни стало разобраться в том, что произошло в ее доме. Она хорошо помнила, как заинтересовался Влад тайным ходом, ведущим из кабинета на улицу, поэтому и решила начать свое собственное расследование именно оттуда. Быстро преодолев отделяющее ее от цели расстояние, Гвен, тяжело вздохнув, открыла дверь в святая святых герцога Графтона. Стараясь не отвлекаться на эмоции, которые стали бесцеремонно ломиться в ее сознание через едва приоткрытые двери памяти, Гвендолин стремительно прошла к огромному стеллажу, от пола до потолка заставленному книгами и расположившемуся по левую сторону от письменного стола. Потянув за небольшой рычажок, скрытый под второй снизу полкой, Гвен нырнула в знакомый с детства тайный проход.
Спустившись на три ступеньки, Гвендолин чисто машинально скользнула по стене рукой справа от себя и тут же узкий проход осветился ярким светом, развешанных по стенам вдоль лестницы, круто уходящей вниз, светильников. Характерный щелчок закрывшейся двери за спиной девушки послужил своеобразным толчком, вырвавшим ее из плена воспоминаний, которые подобно цунами обрушились на нее в этот момент. Буквально за пару секунд перед мысленным взором пронеслось все детство мисс Оллфорд, все ее шалости, из-за которых она пряталась тут, пока прислуга безрезультатно искала ее по всему дому. И только отец знал, что Гвен любила пережидать бурю здесь, но никогда ее не выдавал, предоставляя все на волю случая. Именно поэтому Гвен почти никогда не наказывали, потому что за то время, что уходило на ее поиски, весь гнев миссис Оллфорд сходил на нет и мать уже не думала о наказании, а мечтала только, чтобы с ее дочерью ничего не случилось и она бы поскорее нашлась. Зло смахнув непрошеные слезы так некстати вернувшие ее в ее же прошлое, Гвендолин уверенно зашагала вниз — туда, где была тайная комната. Но сделав несколько шагов Гвен с удивлением заметила небольшие красные пятнышки на ступенях и стене. Конечно, она могла и ошибаться, но что-то внутри нее твердило, что она права, и это не что иное, как кровь. Вот только чья она не знала.
— Нужно будет показать князю, — прошептала Гвендолин, стараясь не затоптать найденные улики.
Заинтригованная своей находкой, Гвен буквально сбежала по лестнице вниз и вошла в крохотную, всего около ста квадратных футов, комнату. Да так и замерла на пороге, не в силах двинуться с места от открывшейся ее взору картины. Идя сюда, Гвендолин хотела найти доказательства невиновности отца, но при этом никак не ожидала увидеть залитую кровью одежду своего родителя, сваленную кучей в дальнем углу прямо на полу, горку белого порошка на столе, небольшой пресс для изготовления таблеток и, судя по всему, цианид, которым были пропитаны страницы любимой книги герцога и клейкая лента на конверте, в котором сэр Рэймонд принес в тюрьму завещание мистера Оллфорда, и которая стала последней каплей, унесшей жизнь мужчины.
— Ах, ты ж тварь! — раненым зверем прорычала Гвен, совершенно не обращая внимания на манеры, точнее их полное отсутствие у себя в данный момент. Она прекрасно понимала, кто именно имел доступ ко всему этому.
