— Прекрасно, — Гвендолин инстинктивно отстранилась от князя, выставив свободную руку и уперев ее ладонью мужчине в грудь. — Каков хозяин, таков и сад. За красивым фасадом скрывается ядовитая душа.
— Это комплимент или все же оскорбление?.. — правая бровь насмешливо приподнялась, а в следующее мгновение Гвен почувствовала, что ее сознание куда-то уплывает.
Минуту спустя девушка обнаружила себя в кабинете Дракулы, сидящей в мягком кожаном кресле с высокой спинкой, что привычно стояло перед массивным столом из красного дерева.
— Да что вы себе позволяете?! Мало того, что…
Совершенно не обращая внимания на возмущение и праведный гнев своей собеседницы, Дракула сделал едва уловимый жест, и Гвен тут же послушно замолчала.
— Приберегите силы, они вам еще понадобятся, — отчеканил Влад, положив перед ничего не понимающей девушкой свежий выпуск лондонского «The Times». — Читайте! Это самый адекватный вариант, который я смог найти.
Сколько прошло времени с того момента, как Гвендолин увидела крупный заголовок на первой странице газеты, сказать было трудно. Девушке вообще показалось, что минула целая вечность. Она несколько раз перечитала статью, занимающую добрую половину передовицы, с начала до конца и наоборот. То вдумываясь в каждую строчку, то выхватывая из нее отдельные фразы и слова, но это никоим образом не помогло ей осознать написанное.
— Это… это шутка такая? — Гвендолин с трудом могла говорить. Шок от прочитанного был настолько велик, что девушка на какое-то время совершенно утратила связь с реальностью. Печатные строки несли в себе такую нелепую и абсурдную информацию, что поверить в ее правдивость было невозможно.
— Судя по тому, что сегодня не День дурака, думаю, ответ очевиден, — слегка отрешенно произнес вампир, созерцая медное пламя, весело пляшущее в огромном камине, тем самым отбирая у девушки последний шанс на то, что все это просто чудовищная ошибка.
— Но это же полный бред! Отец не мог! И при чем тут вампиры? Снова?! Поистине, встреча с вами стала для меня настоящим проклятием, которое теперь нависло и над моей семьей.
Как ни старалась Гвен, никак не могла отогнать от мысленного взора крупные печатные буквы: «Член Палаты лордов Гарольд Оллфорд — вампир и серийный убийца». Обрывки статьи назойливо, словно стая мух, кружили перед глазами: «Пойман с поличным»… «Улики подтверждают причастность лорда к убийствам»… «Жертвы обескровлены и имеют характерные раны на шее»… «Дочь лорда Оллфорда пропала в Румынии при загадочных обстоятельствах во время череды мистических убийств»… «Адвокаты настаивают на расстройстве рассудка от пережитого горя всеми уважаемого члена британского Парламента»…
Гвен, не в силах больше видеть ненавистные строки, бросила газету в огонь, что тут же с ненасытной жадностью поглотил печатное издание, заставив его скорчиться, а потом и вовсе осыпаться золой на прогоревшие поленья. Ни кричать, ни плакать девушке не хотелось. За эти полтора месяца, кажется, она уже использовала весь лимит и того, и другого.
— Я не могу все так оставить, — внимательно посмотрев на Влада, произнесла Гвен. — И если до этого самого момента я, даже будучи вольна поступать, как мне вздумается, не особо желала встречи с отцом, у меня и так были с родителями довольно натянутые отношения в последнее время, то сейчас я просто обязана вернуться домой и вы должны поехать со мной!
— Вы уже отдаете мне приказы? — с наигранным удивлением, перемешанным с насмешкой, спросил вампир. — Не много ли себе позволяете, мисс?
— Учитывая, что именно вы заварили всю эту кашу, то, как вы изволили заметить чуть ранее — ответ очевиден, — Гвендолин понимала, что уже в который раз переходит все границы дозволенного, говоря в подобном тоне с Дракулой, но почему-то была более чем уверена, что в данных обстоятельствах ей ничего не угрожает.
Влад прекрасно чувствовал, что сейчас творится в душе Гвен, как и ловил себя на том, что желает разобраться в произошедшем с лордом Оллфордом не меньше его дочери. Отчасти это было продиктовано личными мотивами, речь опять шла о вампирах, и князю было весьма интересно, кому на этот раз взбрело в голову играть с огнем, в какой-то мере любопытством, где-то даже банальной скукой, но так же Влад признавал, что не последнюю роль в этом желании играла и сама девушка. Как ни хотелось в это верить бесстрастному властелину ночи, но Гвендолин прочно заняла место не только в его мыслях, она имела наглость потревожить и многовековой лед на его давно остывшем сердце… И если вначале их знакомства Влад желал лишь развлечься и скрасить свое одиночество, укротив ту внутреннюю силу, что он почувствовал в Гвендолин, то теперь древний вампир увидел в этом хрупком создании родственную душу, способную несмотря ни на что понять его и принять таким, каким он был. А еще Гвен каким-то непостижимым образом удалось вторгнуться в воспоминания князя, чем девушка поставила его в самый настоящий тупик. Никто и никогда, за все его долгое существование, не мог проникнуть в темные лабиринты его памяти, да еще и с такой легкостью. Несомненно, было в Гвендолин что-то такое, особенное, что так влекло к ней, и не давало Дракуле покоя с того самого момента, как он впервые увидел ее возле Hotel King Targovi?te в окружении друзей.
— И что мне, скажите на милость, мешает сейчас откорректировать вам память, чтобы вы и не вспомнили об этом разговоре? — вынырнув наконец-то из размышлений, почти ласково поинтересовался Влад.
Гвендолин резко вскинула голову, пристально вглядываясь в глаза князя, в которых уже разгорались алые искорки. Эта ласковость в тоне могла обмануть кого угодно, но девушка знала, что за этим непринужденным, почти скучающим тоном кроется предупреждение. Легкий испуг промелькнул в ее ореховом взоре, ведь она на собственном опыте знала, что значит разозлить вампира, но, присмотревшись, Гвен поняла, что огонь в обсидиановых глазах вампира не был признаком гнева — там плясали чертики. Влад явно забавлялся, искусно играя на ее накаленных до предела нервах, как на диковинном музыкальном инструменте.
— Вы просто невыносимы! Я вас совершенно не понимаю, — выдохнула Гвендолин, откидываясь в удобном кресле. — Хотя вы, как никто другой должны понимать, что значит потеря близких людей. Ведь вы столько пережили за свою жизнь, но ведете себя словно в вас нет ни капли человечности.
Несколько поленьев, повинуясь легкому взмаху руки, послушно отправились в камин, и почти затухшее пламя разгорелось с новой силой, с удовольствием пожирая предложенную жертву и распространяя по комнате приятный хвойный аромат.
— А с чего вы взяли, что после всего пережитого она у меня еще осталась? — тихо спросил Дракула, отпивая из высокого хрустального бокала, на гранях которого медный огонь вычерчивал причудливые узоры. Весь в черном, вампир сидел в своей излюбленной величественной позе. Пламя освещало его бледное лицо, придавая тому живой оттенок.
— С того, что я все еще сижу перед вами, а не составляю компанию Ван Хельсингу на каминной полке, — отрешенно произнесла Гвен, удивляясь своему спокойствию. — «Не иначе, как опять князь постарался», — пронеслось у нее в голове.
Мысленно усмехнувшись проницательности своей гостьи, которая, похоже, неплохо его изучила за это короткое время, Дракула, смерив Гвен тяжелым задумчивым взглядом, согласно кивнул:
— Будь по-вашему. Завтра вечером мы отправимся в Лондон.
Примечания:
* Te lupti cu morile de vant — (рум.) Ты борешься с ветряными мельницами. Одна из идиом румынского языка. Так вам сообщают, что вы занимаетесь совершенно бесполезным делом и что это не приведет ни к чему.
** Килич — клыч (тур. k?l?c — кылыч) — родовое понятие для обозначения длинноклинкового оружия в Турции, которое Влад позаимствовал и часто использовал в сражениях, против тех же турок в частности.
*** Куртя-Веке — (рум. Curtea Veche — Старый двор), или Княжеский двор (рум. Curtea Domneasca din Bucuresti) — ансамбль построек, относящихся к дворцу правителей Валахии и Румынии.
Chapter one: Tomorrow never comes...
Сон… Что может быть естественней?.. Просто закрываешь глаза и потом — бац, уже утро. Так происходит всегда, за исключением моментов, когда вместо того, чтобы дать Морфею перенести нас в свои владения, дарующие спокойствие и отдых, мы начинаем думать… Например, о том, как докатились до такой жизни? Почему из всех людей, населяющих земной шар, в пасти этого безумия оказались именно вы?..
Гвендолин не представляла который уже час подряд металась на огромной кровати, комкая простыни и путаясь в их прохладном шелке, безуспешно пытаясь уснуть. Сейчас она была готова покинуть собственное тело, вырваться за эту сковывающую оболочку, только бы иметь возможность хоть на короткое мгновение отключиться от тягостных и назойливо-раздражающих, как стая мух, мыслей, которые, похоже, поставили себе целью напрочь лишить ее такого желанного покоя. Разговор с Дракулой в мельчайших подробностях крутился в сознании Гвен, раз за разом заставляя переживать обрушившуюся на нее информацию. Мерзкий газетный заголовок немым укором стоял перед мысленным взором, требуя безотлагательного решения проблемы. Но что делать Гвендолин совершенно не представляла. Пребывая в пограничном состоянии, напоминающем скорее болезненное забытье, нежели нормальный сон, она лихорадочно обдумывала ситуацию, в которой оказалась ее семья, искала выход, но, как и сразу после того как Влад сообщил ей эти ужасающие новости, не находила ни одного адекватного объяснения произошедшему и уж тем более вразумительного ответа на мучившие ее вопросы, то и дело натыкаясь на глухую стену полного абсурда и неправдоподобности. Это сводило девушку с ума.
Мужественно предприняв еще несколько попыток уснуть и сосчитав при этом овец, слонов, зайцев и даже летучих мышей, Гвен, печально взглянув вслед Морфею, который отчаявшись увлечь девушку в свое царство безмятежных сновидений, покинул ее, встала с кровати и, взяв лэптоп, погрузилась в чтение, надеясь хоть таким образом скоротать время до утра. Но и эта хитрость не привела ни к чему, кроме очередного провала. Время, будто издеваясь над несчастной и ощущая слежку за собой, тянулось медленно, словно густой мед за ложкой, едва ли не силой вынуждая стрелки на старинных настенных часах отсчитывать секунды, минуты, часы этой поистине бесконечной ночи… Оптимизма не добавляло и то, что читала Гвендолин в сети — одна новостная лента за другой равнодушно трепали доброе имя ее семьи, обнажая самые жуткие и кровавые подробности случившегося, навеки втаптывая в грязь и разрушая репутацию, которой так дорожил ее отец. Поняв, что совершила еще одну ошибку, девушка оттолкнула лэптоп и, сложив руки на столе, уронила на них голову, проклиная про себя тот день, когда согласилась приехать в эту чертову страну. К уже изводившим ее сожалениям, злости, непониманию происходящего добавился еще и банальный страх перед будущим, который вплелся в ее сознание, как цветок в венок, и, соединившись с остальными эмоциями, превратился в колючий терновник, что тут же с остервенением впился острыми шипами, казалось, в самую душу. Вопросы и мрачные думы сыпались на мисс Оллфорд словно из рога изобилия, который кто-то на Небесах по неосторожности опрокинул ей на голову, щедро делясь с Гвен его «дарами».
Какая-то зловещая темнота завладела комнатой и лишь красноватые отблески прогоревшего угля в небольшом камине справа от стола, за которым сейчас сидела девушка, вычерчивали причудливые узоры на мебели и стенах. Измученная тягостными мыслями, Гвен уставилась в окно, отрешено всматриваясь в траурный палантин ночи. Затянутое плотными грозовыми тучами небо поглотило надтреснутое блюдце луны, оставив лишь парочку ее осколков, безразлично сияющих холодным голубым светом высоко над миром. Все это Гвен отмечала лишь краешком сознания — перед мысленным взором все еще продолжали мелькать обрывочные картинки ее невеселых размышлений. Поэтому неудивительно, что легкий стук, раздавшийся снаружи, заставил подскочить девушку на месте, в одночасье вернув в реальность.
— Почудилось или нет? — пролепетала Гвен еле слышно, направляясь к приоткрытому окну. Стук повторился уже настойчивей, бесцеремонно нарушая тишину безлунной ночи. — Князь?! — удивленно промолвила девушка, заметив темный силуэт, парящий в воздухе. Она раскрыла окно шире, впуская в спальню бледно-серебристое пятно света, пролитое только что нашедшей небольшой просвет между косматыми тучами владычицей ночи, а за ним и самого вампира.
— Позвольте полюбопытствовать, — мрачно поинтересовался Влад, — сколько еще вы намерены изводить себя и меня заодно своими мыслями?
От подобного вопроса мисс Оллфорд на какое-то мгновение потеряла дар речи. Нет, она привыкла ко многому, находясь рядом с вампиром, но ему все же с завидной регулярностью удавалось ставить ее в тупик как своим поведением, так и словами. И этот раз не стал исключением.
— Я не понимаю, — наконец-то выдавила она из себя, растерянно взирая на стоящего перед ней князя, напоминающего сейчас призрак: весь в черном, Влад казался сотканным из ночного тумана. Только его обсидиановые глаза светились в темноте каким-то мистическим блеском, затягивая в свои бездонные омуты.
— Почему вы, смертные, никогда не живете настоящим? Все только предвкушаете будущее и торопите его, словно оно опаздывает, или призываете прошлое и стараетесь его вернуть, словно оно ушло слишком рано. Вы так неразумны, что блуждаете во времени, вам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое вам дано, — задумчиво произнес Дракула, словно разговаривая с самим собой.
— И чтобы это выяснить вы вломились ко мне среди ночи? — окончательно сбитая с толку, Гвен устало опустилась в кресло, ей и без подобных философских бесед было достаточно паршиво.
— Заметьте, что я дважды постучал, — небрежно бросил Влад в ответ. — Накиньте, а то замерзнете, — он протянул ошарашенной и совершенно ничего непонимающей Гвендолин лежащий на краю ее кровати плед и не дав ей прийти в себя, подхватил на руки и вылетел в распахнутое настежь окно.
Свежий ночной воздух тут же заполнил легкие, а прохлада, ворвавшись в мысли Гвен, стала полноправной хозяйкой в сознании девушки, расставляя там все по полочкам и оттесняя тягостные мысли куда-то далеко, на самые задворки разума, давая наконец-то сбросить удушающие объятия страха, завладевшего ее сердцем, и вдохнуть полной грудью. Гвендолин с удовольствием подставила лицо порывистому осеннему ветру, что на своих крыльях нес дух бури, но непогода еще не добралась до города, господствуя лишь над древними, как сам мир, Карпатами.
— Что вы делаете?! — именно этот вопрос сорвался с уст Гвендолин, когда Влад, снова обретя человеческий облик, приземлился на крышу дома, а мисс Оллфорд наконец-то пришла в себя от столь неожиданного путешествия.
Полет длился всего каких-то пару секунд, но девушка была буквально опьянена ощущением абсолютной свободы. Поэтому совершенно не представляла, чего в ее тоне было больше: сожаления, что все закончилось, не успев толком начаться, или же возмущения от столь бесцеремонного обращения со своей драгоценной персоной.
