— Всему свое время, — туманно бросил князь, услышав приближающиеся шаги Драгана за дверью.
Казалось, с души Дракулы упал камень — у него не было ни малейшего желания, да и, чего уж скрывать, сил что-либо выяснять в данный момент, а тем более отношения с Гвендолин. А то, что разговор будет непростым — тут даже к гадалке ходить не нужно. Девушка и при жизни-то была крепким орешком, а теперь, получив могущество детей ночи, пусть и пока самую малую его часть, с легкостью могла превратить их общение в самый настоящий Ад. Поэтому снова обратив свой обсидиановый взор к Гвендолин, Влад что-то быстро прошептал, погружая девушку в целительный сон.
— Нееееттт! — протяжный рык сорвался с губ Гвен, за мгновение до того, как она поняла, что собрался сделать князь.
Она попыталась воспрепятствовать Дракуле завершить начатое, но ее сил все еще было недостаточно, чтобы противостоять могущественному вампиру. Поэтому уже в следующую секунду ее веки послушно сомкнулись, а сознание уплыло, также подвластное чужой воле. Мгновение спустя Гвендолин спала, словно младенец. Тем временем Влад, подхватив Гвендолин на руки, направился к открывающейся двери.
— О, вы уже готовы? — немного удивленно произнес Драган, стоя на пороге.
Выглядел потомок грозного князя ночи немногим лучше своего предка. Казалось, что мужчина вот-вот рухнет там, где стоит. Но выбор у Дракулы был невелик. Передав Драгану свою драгоценную ношу, Влад сделал ему знак покинуть больницу.
— Она в порядке, просто спит, — ответил на немой вопрос Дракулешти, тревожной ноткой застывший в его карих глазах.
Сам же задержался на несколько бесконечно долгих минут, приводя все в порядок: снимая одно внушение и накладывая новое. Воспоминания медперсонала об их странноватой и колоритной компании, а также о причине их визита в Больницу Восточного Суррея были вампиру совершенно не нужны. Завершив все необходимые манипуляции с сознаниями смертных, Дракула очень быстро, словно за ним гналась стая голодных хищников, покинул здание и присоединился в машине к Драгану, Гвендолин и Больдо. Стоило дверце черного Rolls-Royce Phantom закрыться за князем, как автомобиль, буквально сорвавшись с места, на полной скорости направился в старинный особняк герцога Графтона.
*******
Гвендолин широко распахнула глаза, немного приподнялась на локтях и покрутила головой по сторонам, пытаясь сфокусировать взгляд и осмотреться. Сначала комната, от первого дюйма до последнего знакомая ей с детства, показалась пустой, как рождественский чулок в середине июля. Но присмотревшись чуть внимательней, Гвен увидела темноту — вязкую черную субстанцию, заполнившую собой все пространство вокруг нее. И эта чернота медленно кружилась в воздухе, затягивала, увлекала за собой и все предметы, находящиеся в комнате. Тревога растеклась по венам Гвен, заставляя ту прокручивать в голове события минувших дней. От обрушившихся на нее водопадом воспоминаний, Гвендолин застонала в голос и, снова откинувшись на подушку, натянула на голову одеяло, желая спрятаться от всего мира в этом уютном коконе. Но отрешиться от жестокой реальности у мисс Оллфорд не вышло, как она ни старалась. Всему виной были ее новообретенные способности, будь они трижды прокляты! Гвендолин без труда слышала все, что происходило не только в доме, но и за его пределами, даже чертовых уток, резвящихся на озере в парке. Вся эта какофония шорохов, гула, разговоров, треска вмиг обрушилась на нее, сводя с ума. Но более всего ее пугало то, что она отчетливо различала биение людских сердец. Этот ритмичный звук одновременно манил к себе, обещая ни с чем несравнимое наслаждение, и вынуждал Гвен желать заткнуть уши. Желательно на веки вечные.
— Хватит, выключите кто-нибудь все это, — простонала Гвендолин, зарываясь еще и под подушку в тщетной попытке скрыться от мира.
— Ничего не поделаешь, придется привыкать, — знакомый голос тихим шелком заговорил ей прямо на ухо.
Гвендолин вздрогнула всем телом и, враз отбросив подушку и одеяло, села в кровати. Ее пристальный взгляд лихорадочно заскользил по комнате, ища обладателя этого самого голоса. Но в комнате по-прежнему никого не было. Лишь кромешная тьма начала двигаться быстрее, ее танец с каждой секундой становился все замысловатей. Затем разрозненные частички стали соединяться друг с другом, образовывая призрачную фигуру. От этого бешеного мельтешения у Гвен закружилась голова, и она прикрыла глаза. Когда она снова их открыла, перед ней стоял Дракула. Как обычно с головы до ног весь в черном, волосы собраны в высокий, слегка небрежный хвост, в руках он держал средних размеров золотую чашу, богато инкрустированную драгоценными камнями.
— Пей! — без лишних церемоний Влад протянул сосуд, более чем наполовину заполненный темно-красной жидкостью.
— Что это? — слегка вытянув шею, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь чаши, спросила Гвен. Хотя она и так представляла, какое содержимое в ней находится.
— Уверен, догадаешься с первой попытки, — хмыкнул на ее вопрос князь и придвинулся чуть ближе. — Пей! — повторил свой приказ Дракула, его обсидиановые глаза при этом блеснули алым.
Гвендолин смотрела на чашу в руках князя, подозрительно напоминающую ритуальную, и все никак не могла отважиться сделать первый осознанный в своей новой жизни глоток живительного нектара.
— Не буду! — внезапно выпалила Гвен, отворачиваясь. Но тут же добавила, буквально затылком ощущая нарастающее раздражение Дракулы: — Во всяком случае до тех пор, пока не узнаю, чья она.
Казалось, воздух вокруг них сейчас заискрится, настолько сильное повисло напряжение.
— Тебе действительно это так важно? — веками выработанный самоконтроль сейчас был готов разлететься на сотню крохотных лоскутков, треща по всем швам.
— Да, — снова поворачиваясь и смотря на Влада в упор, ответила Гвендолин. Откуда в ней столько отчаянной дерзости и безрассудства, по-другому это назвать было нельзя, девушка не представляла. Ведь и до обращения она опасалась князя, зная его жестокий нрав. Сейчас же и вовсе боялась, всем своим существом чувствуя его поистине безграничную власть над ней. Как ни крути, но он был ее Создателем, и она априори не могла восстать против него. Да и сил для такого противостояния было явно маловато. Но почему-то Гвен упорно не желала сбавлять обороты, уже в который раз откровенно провоцируя Влада. — Даже я понимаю, что для подобного кровь из пластикового пакетика непригодна. Она должна быть свежей. Значит, кого-то убили. И я хочу…
— Неужели?! Плевать я хотел на то, чего хочешь ты! — все же выходя из себя бросил Дракула. Князь стоял на месте, не двигаясь, в то время как тьма, господствующая в комнате, так и норовила заполучить девушку, протягивая к ней свои костлявые сумрачные конечности.
Заметив это, Гвендолин резко вскочила на ноги, словно ее подкинуло пружиной. Отшатнувшись от разгневанного Влада и мрака, который клубился за его спиной, грозясь поглотить ее в любой момент, она едва не упала с края кровати, на которой все еще стояла, испуганно вжавшись всем телом в стену.
— Кто бы сомневался, — на грани слышимости произнесла Гвендолин, спускаясь на пол с другой стороны своего ложа. Тем самым неосознанно возводя преграду между ними. Хотя и отлично осознавала, что все ее попытки сопротивляться древнему вампиру до смехотворного ничтожны. Противопоставить князю ей было абсолютно нечего.
— Женщины… — как-то устало выдохнул Влад, ставя золотой сосуд на прикроватную тумбу. Хоть он и был готов в этот момент разорвать Гвен на сотню крохотных кусочков, все же понимал, что по большей части сам виноват в том, что произошло. Если бы в тот роковой вечер он не оставил Гвен одну — ничего этого не было бы. И не пришлось бы ему силой вырывать душу из ее тела, тем самым лишая девушку возможности обрести вечный покой в Раю. — С армией охотников на нечисть справиться легче, чем с тобой, — отворачиваясь и собираясь покинуть комнату, заметил Дракула.
Гвендолин, удивленная такой резкой сменой настроения Влада все еще стояла, не шевелясь, по другую сторону кровати. Эмоции от всего пережитого и множество самых разных мыслей устроили у нее в голове полнейший кавардак. Ее душили своими цепкими ручонками злость, непонимание и обида, заставляя забыть обо всех остальных чувствах, которые будто бы стерлись, провалились в бездонную черную дыру ее мертвого сердца. Ей было плохо, невероятно плохо. Поэтому она хотела, чтобы виновник ее бед испытал хоть часть той боли, что безжалостно, будто хищник свою добычу, рвала ее на части в этот самый момент.
— Раз со мной так сложно, зачем же ты меня обратил? — Гвен сама не заметила, как произнесла мучивший ее вопрос вслух. — Почему не оставил все, как есть? Я же просила дать мне уйти, — последние слова Гвендолин прошептала, даваясь слезами, которые ручьями хлынули из ее теперь уже обсидиановых, точно таких же, как и у ее Создателя, глаз. — Но нет же, Вашему Величеству по-видимому стало скучно, и Вы решили обзавестись очередной куклой… Ненавижу! — процедила сквозь зубы мисс Оллфорд.
Дракула, стоя в пол-оборота, наблюдал за мыслями, что тенями отражались на лице Гвен. Подобная реакция не была для него неожиданностью. Признаться, он даже ожидал чего-то большего. Ей столько всего довелось пережить за последние дни, ее то и дело кидало из одного кошмара в другой. Поэтому вполне понятно, что она искала того, на ком могла бы сорваться, выплеснуть эмоции, злость и боль.
— Кровь моя, — полностью проигнорировав гневный выпад против себя, произнес Влад, открывая входную дверь и впуская в комнату леди Элизабет, приближающиеся шаги которой услышал еще несколько минут назад.
— Что?! — за чередой своих вопросов и обвинений не сразу поняла Гвен то, что сказал ей Дракула.
— В чаше, — он повернулся и взглянул на Гвендолин, лицо его как обычно было непроницаемым. Отчего девушке очень сильно хотелось хорошенько его встряхнуть. — Выпей, тебе нужны силы! Да и голод утолишь, ты же не хочешь, чтобы кто-то пострадал, — добил Влад напоследок, переводя красноречивый взгляд на миссис Оллфорд.
— Чертов эгоистичный тиран! Бездушная тварь! — выкрикнула Гвендолин и запустила подушку в спину Влада, но, естественно, орудие не настигло свою цель. Дракула в один миг растворился в господствующей в комнате темноте, оставив кипящую от злости Гвен без ответов и объяснений. Впрочем, как и всегда. — Проклятый кукловод! — обессиленно падая в кресло, выдохнула девушка в пустоту.
— Что происходит? — поинтересовалась миссис Оллфорд, переводя недоумевающий взгляд с того места, где еще мгновение назад находился Дракула, на разгневанную дочь.
Леди Элизабет, оказавшись в спальне Гвендолин, тут же неосознанно поежилась от гнетущей темноты, царящей там, ее словно обдало могильным холодом. Несмотря на то, что за окном еще был день, в спальне властвовала настоящая ночь. Ни один солнечный луч не проникал сквозь плотную завесу мрака, заполнившего собой каждый дюйм окружающего ее пространства. Сейчас комната дочери напоминала ей больше всего склеп, холодный и унылый.
— Ничего особенного, — произнесла Гвен, встав с кресла и подходя к шкафу с одеждой, желая переодеться, ведь на ней все еще была больничная сорочка.
— Гвендолин, ты не должна вести себя подобным образом, — леди Элизабет, ощущая камень на сердце, попыталась немного образумить дочь. Но ее слова были встречены в штыки.
— Вот только не нужно его защищать! — не в состоянии развязать шнуровку на спине, Гвен просто рванула ткань, которая тут же разошлась по швам, не выдержав такого с ней обращения. Отбросив уже ненужное одеяние, Гвендолин быстро надела на себя любимые джинсы и футболку. После чего снова повернулась к матери.
— Я никого не защищаю, — потеряно вымолвила миссис Оллфорд, избегая смотреть дочери в глаза. Отчасти это было продиктовано виной перед ней, но в большей степени из-за страха. Женщина смотрела на стоящую всего в паре шагов от нее Гвендолин и не узнавала ее.
За спором, обидами и мучительными мыслями, Гвендолин даже не заметила метаморфоз, которые с ней происходили. Запах крови из стоящей на тумбе чаши дурманил разум, напрочь выжигая остатки здравого рассудка. Внутри Гвен стал расправлять крылья демон, весьма голодный демон. Отчего черты ее лица исказились, являя шокированной женщине истинное обличье ее дочери. Склонив слегка голову набок, словно приноравливаясь к укусу, девушка застыла, не в силах отвести черных глаз, подернутых алым туманом, от голубой жилки на шее матери. Казалось, весь ее мир в этот миг сузился лишь до сводящего с ума аромата крови. Не до конца понимая, что делает, Гвендолин стала медленно приближаться.
— Гвен… Гвендолин, — в голосе леди Элизабет звучала паника. Женщина начала отступать назад.
Внезапно Гвен остановилась, будто бы натолкнувшись на невидимую стену, мотнула головой и в изумлении уставилась на перепуганную до смерти маму.
— Господи, — кровавый туман спал, и девушка осознала весь ужас ситуации, — я тебе ничего не сделала? — она подскочила к леди Элизабет.
— Нет… все… в порядке, — приходя в себя, ответила миссис Оллфорд. Сердце в груди женщины от пережитого колотилось, словно сумасшедшее.
— Прости меня, — бросила Гвен и метнулась к прикроватной тумбочке, на которой все еще стояла чаша с кровью Дракулы. — Будь ты проклят! И я вместе с тобой! — выпалила едва слышно Гвен и залпом осушила золотой сосуд.
На мгновение голова ее сильно закружилась, и девушка была вынуждена опять сесть в кресло, чтобы не оказаться на полу. Она чувствовала, как кровь ледяной и вместе с тем живительной рекой разливается по всему ее телу, неся с собой силу и даря покой. Сводящие с ума звуки начали затихать, мысли прояснились.
— Прости меня, — снова повторила Гвен. — Только доберусь до этого чертова вампира, — процедила она, обнимая себя за плечи руками.
— Тебе не за что извиняться, — вернув себе прежнее хладнокровие и самоконтроль, сказала леди Элизабет, приближаясь к дочери. — И, знаешь, не вини во всем только его…
Договорить ей не дала Гвендолин. Возмущенно вскинув подбородок, она поинтересовалась:
— А кого мне винить? Себя?!
Тишина, виноватая и оцепенелая, словно огромная птица распростерла свои крылья над находящимися в комнате, оглушая, отрезая от всего остального мира.
— Меня, — тяжело вздохнув, бесконечно долгое мгновение спустя сказала леди Элизабет, в одночасье разрушая иллюзию.
— Что, прости?! Я не ослышалась? А ты тут при чем? Я вообще в шоке, что ты знаешь правду. Я думала…
Теперь леди Элизабет прервала поток слов дочери:
— Именно я настояла на том, чтобы Дракула обратил тебя, — казалось, только глухой не услышал грохот, с каким признание миссис Оллфорд сорвалось с ее уст и упало в кромешную тьму. — Остальное не важно. Извини меня, если… Гвен! — в отчаянии выкрикнула леди Элизабет, пытаясь удержать дочь, но ее слова разбились об уже закрывшуюся дверь.
Совершенно не желая больше слушать то, что говорила ей мама, Гвендолин вскочила на ноги и кинулась прочь из комнаты. В голове острой болью пульсировала лишь одна мысль: только смерть спасет ее от дальнейших ужасов, уготованных ей судьбой.
