- Ну конечно! Валькириям-то делать больше нечего, как только в твое грязное волосатое ухо шептать. Тебя надо было назвать не Ильзир Краснокожий, а Ильзир Пустозвон.
Мужчина по имени Ильзир задумчиво почесал волосатую грудь, проглядывающую через глубокий ворот шерстянной засаленной рубахи, и объявил:
- Не нравишься ты мне, Даррес. Ох, не нравишься.
Даррес только насмешливо хмыкнул, продолжая кончиком ножа вычищать из-под ногтей грязь.
Со своего места поднялся их третий товарищ. Он обладал невероятно могучим телосложением. Его огромный рост и необъятно широкие плечи казались почти запредельными, словно он был неким сказочным витязем, а не реальным человеком. Золотистая копна волос, кое-где заплетенная в маленькие косички, обрамляла крупное тяжелое лицо с большим носом, толстыми губами и большими голубыми глазами. От левого плеча, через шею, захватывая практически всю левую часть лица, включая висок и часть лба, кожу покрывала сплошная, искусно выполненная татуировка темно-зеленого цвета, представляющая очень сложное переплетение геометрических рисунков. Облаченный в туникообразную куртку с длинными рукавами, обшитую плотными кожаными пластинами, и в объемную меховую накидку из лисьих шкур, он казался ещё более широким и громадным. И в купе с мечом и двумя боевыми топорами на поясе мужчина выглядел по-настоящему внушительно и устрашающе. Надменное, чуть снисходительное, полное уверенности и царского спокойствия выражение лица не оставляло сомнений что он и сам понимает всю внушительность и наверно, как ему представлялось, даже величие собственного образа.
Звали мужчину Хальфар.
Прихлопнув на щеке комара, он поглядел в сторону подвешенного пленника, покривил губы и подняв с земли ветку, вытащил из-за спины большой нож и принялся заострять её. Занимаясь этим, он приблизился к пленнику и встал рядом с ним. При этом стало еще более очевидно насколько Хальфар высок. Его голова находилась на одном уровне с головой подвешенного мужчины.
Хальфар наклонился и внимательно осмотрел левое колено пленника. Выпрямился и сказал с сожалением:
- Не годится он для раба. Нога сломана, да и вообще какой-то буйный. Такого убить проще. - Он сплюнул и убрал нож в ножны за спиной.
- Да уж всяко баба была бы лучше, - весело сказал Даррес. - Особенно если молодая.
- Точно, - согласился Ильзир. - Девки завсегда лучше продаются. Да и хлопот с ними меньше.
- Ну и приятностей побольше, - ухмыльнулся Даррес.
Хальфар резко размахнулся и ударил правым кулаком черноволосого мужчину в грудь. Тот издал глухой стон, сильно качнувшись назад и окончательно потеряв опору.
- Где остальные! - Пробасил Хальфар.
Даррес и Ильзир переглянулись.
Хальфар взял пленника за подбородок и поднял его голову, чтобы смотреть в глаза.
- Остальные где, чувырло кудлатое?! - Гаркнул он почти насмешливо. - Деревня твоя где? Я же из тебя, сучонок, всю кровь выжму, все кости разобью, будешь визжать как свинья. Лучше говори.
- Слушай, Хальфар, - сказал Ильзир, еще раз переглянувшись со своим молодым товарищем, - чего ты от него хочешь? Он же языка-то нашего не понимает.
- Да мне плевать понимает или нет, - со злостью изрек Хальфар. - Жить захочет - поймёт. Да и вообще, раз это теперь наша земля, то пусть, сука, язык наш учат, а то эти выродки как животные, лопочут там чего-то по своему нормальному человеку ни хера не понять.
И он нанес огромным заскорузлым кулаком удар куда-то под нос подвешенного, разбив ему губы и выбив несколько зубов. Тот резко дернул головой и его глаза увлажнились от пронзительной боли. Хальфар пнул его по левому колену и пленник издал настоящий вой.
- Ну что там, готово? - Спросил Хальфар, обернувшись к костру.
Даррес радостно хлопнул в ладони.
- Да думаю да. - Он снял с одной из веток кусок мяса и впился в него зубами. - Не оленина, а мёд на пиру Эрика Щедрого, - улыбнулся он.
- Ну тогда поедим, - сказал Хальфар.
Сунул заостренную палочку в спутанные волосы пленника и вернулся к костру.
Ильзир тем временем достал из мешка ломоть ржаного хлеба и кусок козьего сыра.
Некоторое время мужчины активно утоляли голод, не говоря ни слова и глубоко сосредоточенные на этом приятном занятии.
- До Тилгарда еще три с лишним дня пути. Как думаете не может статься что придем мы туда, а ярл с дружиною уже на запад уплыл? - Спросил Ильзир, пережевывая оленину.
- Не-е, - покачал головой Хальфар. - У Эльдвуга сейчас дела совсем плохо, его дружину сильно потрепало у Черной реки. Так что он будет до последнего в Тилгарде сидеть, ожидая всех, кто сможет прийти.
- Тем более такого великого воителя, о котором слава гремит от Сканзы до самого Корнуолла, - серьезно произнёс Даррес, ковыряя в зубах тонкой щепочкой.
- Это кого же? - Удивился Ильзир.
- Ну героя Бодувинга, которому сами девы Одина в уши шепчут.
Ильзир ухватил уголёк и кинул в Дарреса, но тот с ухмылкой уклонился.
- А если уплывет, то придется нам в Тилгарде в дуду дудеть да лапу сосать, - мстительно произнес Ильзир. - Ни одного раба не заимели. - Он выразительно посмотрел на Дарреса. - Тебя, дурака, разве что продать. Хотя не представляю кому ты нужен. Старый Хорфик и тот тебя, криворукого, не возьмет, хотя ему всегда работники на шахту нужны.
- Себя лучше продай, брехун краснорожий, - огрызнулся Даррес, но, впрочем, тут же повеселел и добавил: - Какой-нибудь старухе вдове. Положит тебя в постель ноги греть.
Ильзир почесал нос словно бы в некоторой растерянности.
- Ещё этот треклятый икен ногу сломал, - проговорил он с досадой. - Упасть по-человечески и то не может. А так бы точно продали его Хорфику.
- Он не икен, - сказали Хальфар и Даррес одновременно и оба ухмыльнулись.
- А кто?!
Даррес, схватив еловую ветку, с кряхтеньем встал на ноги и подойдя к подвешенному мужчине, указал веткой на его голову.
- Волосы, видишь, черный как уголь, а икены все сплошь либо рыжие, либо русые. Теперь нос, - он чуть не ткнул веткой в нос пленника, - видишь какой горбатый. А уши, - и он, отодвинув веткой черные спутанные космы, указал на левое ухо, - мочек нет. А ещё эти одинаковые шрамы, - продолжая как школьный учитель у доски орудовать еловой веткой как указкой, - на щеках и висках, это ритуальные шрамы. У икенов такого отродясь не бывало. - Он победно посмотрел на Ильзира и объявил: - Это бриган, пень ты старый!
Ильзир задумчиво потер затылок и проговорил:
- Ты на три года всего лишь младше. - Затем встал, подошел к Дарресу и с интересом посмотрел на пленника. - Бриган? Это те жуткие дикари из Гриунвинских гор?
- Ну да, - радостно подтвердил Даррес и указал еловой веткой на татуировки на груди пленника. - Видишь одни птицы, орлы, вороны и ястребы. Такие только у бриганов.
Хальфар подошел к товарищам.
Ильзир саркастически поглядел на Дарреса и насмешливо сказал:
- Бриган значит? Это те, которые могут летать, обращать тело в камень и рождаются из яйца, потому у них и пупа нет. А еще у них когти вместо ногтей и по шесть пальцев на ногах и руках. Да?! А что-то у этого хмыря и пуп есть, и пальцев везде по пять, и летун из него никакой, на веревке как бурдюк болтается.
Даррес презрительно хмыкнул.
- Ты что дитё малое? Во все бабушкины сказки веришь? Пупа нет! Это мозгов у тебя нет. Они обычные горные дикари, всё равно что животные.
Ильзир погладил себя по голове и рассудительно сказал:
- А ещё говорят у этих бриганов обычай есть, что когда пацан становится мужчиной он должен от себя кусок тела отрезать и сжечь в честь их жуткого бога.
Все помолчали, раздумывая над услышанным. Потом с любопытством оглядели пленника.
- Так а этот тогда себе чего отрезал? - Спросил Даррес.
Мужчины ещё раз посмотрели на повешенного, потом друг на друга и весело расхохотались, придя к одному мнению.
- Точно-точно, - смеясь проговорил Ильзир. - А то разве это елда для взрослого мужика, еле, бляха, разглядишь в волосне.
Отсмеявшись, Даррес сообщил:
- Я ещё слышал, что они людей едят по свои дикарским праздникам, и еще что живут отдельными родами человек по тридцатть и у каждого рода есть своя "вейха".
- "Вейха"? - Спросил Хальфар.
- Да. Огромная куча золота, которую каждый род с испокон веков собирает. У кого "вейха" больше тот род и сильнее. Они же там в горах все горняки и рудокопы, каждый камешек и жилку знают. И вообще говорят они золото умеют чувствовать. Вот найти бы такую "вейху" и не пришлось бы нам больше никуда плавать.
- Брехня, - уверенно сказал Ильзир.
- Сам ты брехня! Садура Ряйдвика помнишь? Который теперь купец и один из самых богатых людей на Сканзе.
- Ну.
- Вот тебе и ну! Лет шесть или семь тому назад он здесь, в Тилгарде, обретался. Ещё при бывшем ярле. Обычным хольдом. Элем зальётся и дрыхнет на лавке как все. Но однажды по случаю с одной из ихних баб сошёлся, - Даррес кивнул на пленника. - Завертелось у них всё как надо, баба эта без ума от Садура была. Что в общем не удивительно. Любой из нас для ихнего бабья всё равно что бог грома по сравнению с ихнем-то отребьем, - и он снова кивнул на повешенного. - Ну и разговорил её ушлый Садур насчет "вейхи". Влюбленная-то баба для своего мужика что хошь сделает. Провела она его в потайное место где её род всё своё золото хранил, ну и Садур, не будь дураком, унёс сколько смог. Говорят у него при себе две лошади было. Он их загрузил так что они едва идти могли, так и всё равно это лишь десятая часть от того что там было.
Ильзир и Хальфар слушали своего товарища как завороженные. Но Ильзир всё же для порядка возразил:
- Брехня!
Даррес пожал плечами.
- Брехня не брехня, а теперь Садур такой богатей, что таких дураков как ты может хоть тысячу нанять.
- А баба его где сейчас? - Спросил Хальфар.
- Да он её утопил от греха подальше. А то ещё проболтается или своих бывших сородичей-бриганов на него наведёт. - Даррес с досадою махнул рукой. - А ну его этого Садура. Он как золотом завладел, башкой ослаб, в каждом теперь вора видит. Да и пьёт как морж, а как напьётся языком такое мелет что слушать страшно.
Все трое в задумчивости вернулись к костру. Вечерело. После сытного ужина всех клонило ко сну. И Ильзир уже и правда прикрыл глаза и как будто задремал. Даррес снял с головы свой бронзовый литой обруч с мастерским изображением медведя и принялся с любовью полировать тряпочкой. Но Хальфар явно не собирался отходить ко сну. Он сосредоточенно выстругивал длинный острые щепы. Закончив с этим, он вернулся к пленному бригану и принялся также сосредоточенно и неторопливо его пытать.
Тихий задумчивый багряный вечер разорвали яростные вопли и душераздирающие стоны. Поначалу молодой бриган, стискивая зубы и заливаясь липким потом, ещё пытался сохранить достоинство и удержаться от криков, но на долго его не хватило. Белокурый норманн действовал весьма усердно и настойчиво. Начал он с того что глубоко вогнал острые щепы в ноги и торс пленника и поджог. После чего, поджав губы, задумчиво наблюдал как огонь поднимается всё выше по деревяшкам и начинает обжигать человеческую плоть. Бриган дрожал, дергался, извивался, выл, хрипел и иногда начинал что-то говорить. Хальфар слушал его со всем возможным вниманием, так, словно понимал слова чужого языка. Когда щепы прогорели, Хальфар вгляделся в лицо бригана, убедился что тот вполне в сознании и продолжил своё ужасное занятие. Неторопливо и методично он разбивал обухом топора кости повешенного мужчины, начав с пальцев на ногах и затем перейдя к ступням и голеням. И после каждого удара он внимательно слушал как кричит пленник. Если же тот умудрялся не издать крика, Хальфар видимо считал, что удар по очередной кости вышел не слишком удачным и в следующий раз прилагал больше усилий и стараний. Со стороны самым странным представлялось то что трудно было понять зачем ему это нужно. Он пытал пленника вроде бы не преследуя никакой цели, словно со скуки. Хальфар казался совершенно спокойным и даже созерцательно-задумчивым. Он ничего не говорил бригану и не выражал ненависти или злобы по отношению к нему.
Сидевшие возле костра Ильзир и Даррес, потеряв своё благодушно-сонное настроение, теперь выглядели несколько сумрачными. Порой, когда бриган вопил особенно сильно, они переглядывались, словно собираясь что-то спросить друг у друга, но каждый раз молчали. Не то чтобы их трогали страдания пленника, скорей они были до некоторой степени озадачены такой беспричинной жестокостью своего товарища и испытывали досаду из-за того что эти душераздирающие крики портили такой хороший тихий вечер.
Хальфар прекратил истязания и встал, вглядываясь в лицо бригана. Он взял пленника за волосы и поднял его голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
- Вейха, - громко сказал Хальфар.
Ильзир и Даррес снова поглядели друг на друга, явно чуть ошеломленные.
- Вейха, - повторил Хальфар и слегка потряс голову бригана. - Вей-ха!
Молодой человек мутным взором пару секунд смотрел на норманна и затем отвернулся.
Хальфар отпустил его голову и достал нож. Теперь он перешёл к сдиранию кожи, начав с внутренней стороны левого бедра пленника. Хальфар сделал три разреза, формирую узкую вертикальную полосу и затем принялся отдирать её сверху вниз.
- Я тебя, гад, на ремешки порежу, - пообещал он.
Оттянув отрезанный лоскут до нижнего края, он резко рванул его вниз, буквально вырывая кусок кожи вместе с мясом. Бриган взвыл столь пронзительно и яростно, что Даррес не выдержал и вскочил на ноги.
- Вейха?! - В ответ на его крик, крикнул Хальфар, чуть ли не весело. - Вейха.
Даррес сделал шаг в его сторону, явно порываясь что-то сказать.
- Слушай, Буян..., - сердито начал он.
Хальфар поглядел на своего товарища.
- Чего?
По лицу Дарреса было видно, что он уже сто раз пожалел, что вообще обмолвился о золоте бриганов.
- Ты что и вправду надеешься, что он отведёт тебя к "вейхе"?
Хальфар казалось задумался.
- Вряд ли, - проворчал он. И словно его осенило, он насмешливо добавил: - Да и ноги я его в конец искалечил. Разве что на руках поползет. - Он махнул рукой. - Плевать на него. Всё равно он ни на что не годен был. Но не отпускать же его. Он животное и я хотя бы напоследок научу его уважать людей. - Он почесал живот и деловито закончил: - Да и его татуировки на груди мне понравились. Я их себе заберу.
Даррес снова уселся и хмуро посмотрел на Ильзира. Тот равнодушно пожал плечами.
А Хальфар, исполняя обещанное, принялся сдирать большой кусок кожи с левой груди бригана, там, где были с невероятным талантом изображены соколы, вороны и орлы. Пленник, низко свесив голову, уже почти не издавал звуков.
Хальфар вернулся к костру со своим страшным трофеем. Он заботливо вытер кусок кожи и растянул её, придавив камнями.
- Подсохнет, пришью себе на плащ, - сообщил он своим товарищам.
Страдания молодого бригана на этом не закончились. Докучливый гнус, привлеченный обилием крови, облепил пленника, при этом с особенным усердием терзая его открытые, лишенные кожи, участки тела. Бриган дергался, вздрагивал и иногда казалось, что всхлипывал. Но все трое норманов, не обращая на него вниамние, спокойно заснули.
Мужчина по имени Ильзир задумчиво почесал волосатую грудь, проглядывающую через глубокий ворот шерстянной засаленной рубахи, и объявил:
- Не нравишься ты мне, Даррес. Ох, не нравишься.
Даррес только насмешливо хмыкнул, продолжая кончиком ножа вычищать из-под ногтей грязь.
Со своего места поднялся их третий товарищ. Он обладал невероятно могучим телосложением. Его огромный рост и необъятно широкие плечи казались почти запредельными, словно он был неким сказочным витязем, а не реальным человеком. Золотистая копна волос, кое-где заплетенная в маленькие косички, обрамляла крупное тяжелое лицо с большим носом, толстыми губами и большими голубыми глазами. От левого плеча, через шею, захватывая практически всю левую часть лица, включая висок и часть лба, кожу покрывала сплошная, искусно выполненная татуировка темно-зеленого цвета, представляющая очень сложное переплетение геометрических рисунков. Облаченный в туникообразную куртку с длинными рукавами, обшитую плотными кожаными пластинами, и в объемную меховую накидку из лисьих шкур, он казался ещё более широким и громадным. И в купе с мечом и двумя боевыми топорами на поясе мужчина выглядел по-настоящему внушительно и устрашающе. Надменное, чуть снисходительное, полное уверенности и царского спокойствия выражение лица не оставляло сомнений что он и сам понимает всю внушительность и наверно, как ему представлялось, даже величие собственного образа.
Звали мужчину Хальфар.
Прихлопнув на щеке комара, он поглядел в сторону подвешенного пленника, покривил губы и подняв с земли ветку, вытащил из-за спины большой нож и принялся заострять её. Занимаясь этим, он приблизился к пленнику и встал рядом с ним. При этом стало еще более очевидно насколько Хальфар высок. Его голова находилась на одном уровне с головой подвешенного мужчины.
Хальфар наклонился и внимательно осмотрел левое колено пленника. Выпрямился и сказал с сожалением:
- Не годится он для раба. Нога сломана, да и вообще какой-то буйный. Такого убить проще. - Он сплюнул и убрал нож в ножны за спиной.
- Да уж всяко баба была бы лучше, - весело сказал Даррес. - Особенно если молодая.
- Точно, - согласился Ильзир. - Девки завсегда лучше продаются. Да и хлопот с ними меньше.
- Ну и приятностей побольше, - ухмыльнулся Даррес.
Хальфар резко размахнулся и ударил правым кулаком черноволосого мужчину в грудь. Тот издал глухой стон, сильно качнувшись назад и окончательно потеряв опору.
- Где остальные! - Пробасил Хальфар.
Даррес и Ильзир переглянулись.
Хальфар взял пленника за подбородок и поднял его голову, чтобы смотреть в глаза.
- Остальные где, чувырло кудлатое?! - Гаркнул он почти насмешливо. - Деревня твоя где? Я же из тебя, сучонок, всю кровь выжму, все кости разобью, будешь визжать как свинья. Лучше говори.
- Слушай, Хальфар, - сказал Ильзир, еще раз переглянувшись со своим молодым товарищем, - чего ты от него хочешь? Он же языка-то нашего не понимает.
- Да мне плевать понимает или нет, - со злостью изрек Хальфар. - Жить захочет - поймёт. Да и вообще, раз это теперь наша земля, то пусть, сука, язык наш учат, а то эти выродки как животные, лопочут там чего-то по своему нормальному человеку ни хера не понять.
И он нанес огромным заскорузлым кулаком удар куда-то под нос подвешенного, разбив ему губы и выбив несколько зубов. Тот резко дернул головой и его глаза увлажнились от пронзительной боли. Хальфар пнул его по левому колену и пленник издал настоящий вой.
- Ну что там, готово? - Спросил Хальфар, обернувшись к костру.
Даррес радостно хлопнул в ладони.
- Да думаю да. - Он снял с одной из веток кусок мяса и впился в него зубами. - Не оленина, а мёд на пиру Эрика Щедрого, - улыбнулся он.
- Ну тогда поедим, - сказал Хальфар.
Сунул заостренную палочку в спутанные волосы пленника и вернулся к костру.
Ильзир тем временем достал из мешка ломоть ржаного хлеба и кусок козьего сыра.
Некоторое время мужчины активно утоляли голод, не говоря ни слова и глубоко сосредоточенные на этом приятном занятии.
- До Тилгарда еще три с лишним дня пути. Как думаете не может статься что придем мы туда, а ярл с дружиною уже на запад уплыл? - Спросил Ильзир, пережевывая оленину.
- Не-е, - покачал головой Хальфар. - У Эльдвуга сейчас дела совсем плохо, его дружину сильно потрепало у Черной реки. Так что он будет до последнего в Тилгарде сидеть, ожидая всех, кто сможет прийти.
- Тем более такого великого воителя, о котором слава гремит от Сканзы до самого Корнуолла, - серьезно произнёс Даррес, ковыряя в зубах тонкой щепочкой.
- Это кого же? - Удивился Ильзир.
- Ну героя Бодувинга, которому сами девы Одина в уши шепчут.
Ильзир ухватил уголёк и кинул в Дарреса, но тот с ухмылкой уклонился.
- А если уплывет, то придется нам в Тилгарде в дуду дудеть да лапу сосать, - мстительно произнес Ильзир. - Ни одного раба не заимели. - Он выразительно посмотрел на Дарреса. - Тебя, дурака, разве что продать. Хотя не представляю кому ты нужен. Старый Хорфик и тот тебя, криворукого, не возьмет, хотя ему всегда работники на шахту нужны.
- Себя лучше продай, брехун краснорожий, - огрызнулся Даррес, но, впрочем, тут же повеселел и добавил: - Какой-нибудь старухе вдове. Положит тебя в постель ноги греть.
Ильзир почесал нос словно бы в некоторой растерянности.
- Ещё этот треклятый икен ногу сломал, - проговорил он с досадой. - Упасть по-человечески и то не может. А так бы точно продали его Хорфику.
- Он не икен, - сказали Хальфар и Даррес одновременно и оба ухмыльнулись.
- А кто?!
Даррес, схватив еловую ветку, с кряхтеньем встал на ноги и подойдя к подвешенному мужчине, указал веткой на его голову.
- Волосы, видишь, черный как уголь, а икены все сплошь либо рыжие, либо русые. Теперь нос, - он чуть не ткнул веткой в нос пленника, - видишь какой горбатый. А уши, - и он, отодвинув веткой черные спутанные космы, указал на левое ухо, - мочек нет. А ещё эти одинаковые шрамы, - продолжая как школьный учитель у доски орудовать еловой веткой как указкой, - на щеках и висках, это ритуальные шрамы. У икенов такого отродясь не бывало. - Он победно посмотрел на Ильзира и объявил: - Это бриган, пень ты старый!
Ильзир задумчиво потер затылок и проговорил:
- Ты на три года всего лишь младше. - Затем встал, подошел к Дарресу и с интересом посмотрел на пленника. - Бриган? Это те жуткие дикари из Гриунвинских гор?
- Ну да, - радостно подтвердил Даррес и указал еловой веткой на татуировки на груди пленника. - Видишь одни птицы, орлы, вороны и ястребы. Такие только у бриганов.
Хальфар подошел к товарищам.
Ильзир саркастически поглядел на Дарреса и насмешливо сказал:
- Бриган значит? Это те, которые могут летать, обращать тело в камень и рождаются из яйца, потому у них и пупа нет. А еще у них когти вместо ногтей и по шесть пальцев на ногах и руках. Да?! А что-то у этого хмыря и пуп есть, и пальцев везде по пять, и летун из него никакой, на веревке как бурдюк болтается.
Даррес презрительно хмыкнул.
- Ты что дитё малое? Во все бабушкины сказки веришь? Пупа нет! Это мозгов у тебя нет. Они обычные горные дикари, всё равно что животные.
Ильзир погладил себя по голове и рассудительно сказал:
- А ещё говорят у этих бриганов обычай есть, что когда пацан становится мужчиной он должен от себя кусок тела отрезать и сжечь в честь их жуткого бога.
Все помолчали, раздумывая над услышанным. Потом с любопытством оглядели пленника.
- Так а этот тогда себе чего отрезал? - Спросил Даррес.
Мужчины ещё раз посмотрели на повешенного, потом друг на друга и весело расхохотались, придя к одному мнению.
- Точно-точно, - смеясь проговорил Ильзир. - А то разве это елда для взрослого мужика, еле, бляха, разглядишь в волосне.
Отсмеявшись, Даррес сообщил:
- Я ещё слышал, что они людей едят по свои дикарским праздникам, и еще что живут отдельными родами человек по тридцатть и у каждого рода есть своя "вейха".
- "Вейха"? - Спросил Хальфар.
- Да. Огромная куча золота, которую каждый род с испокон веков собирает. У кого "вейха" больше тот род и сильнее. Они же там в горах все горняки и рудокопы, каждый камешек и жилку знают. И вообще говорят они золото умеют чувствовать. Вот найти бы такую "вейху" и не пришлось бы нам больше никуда плавать.
- Брехня, - уверенно сказал Ильзир.
- Сам ты брехня! Садура Ряйдвика помнишь? Который теперь купец и один из самых богатых людей на Сканзе.
- Ну.
- Вот тебе и ну! Лет шесть или семь тому назад он здесь, в Тилгарде, обретался. Ещё при бывшем ярле. Обычным хольдом. Элем зальётся и дрыхнет на лавке как все. Но однажды по случаю с одной из ихних баб сошёлся, - Даррес кивнул на пленника. - Завертелось у них всё как надо, баба эта без ума от Садура была. Что в общем не удивительно. Любой из нас для ихнего бабья всё равно что бог грома по сравнению с ихнем-то отребьем, - и он снова кивнул на повешенного. - Ну и разговорил её ушлый Садур насчет "вейхи". Влюбленная-то баба для своего мужика что хошь сделает. Провела она его в потайное место где её род всё своё золото хранил, ну и Садур, не будь дураком, унёс сколько смог. Говорят у него при себе две лошади было. Он их загрузил так что они едва идти могли, так и всё равно это лишь десятая часть от того что там было.
Ильзир и Хальфар слушали своего товарища как завороженные. Но Ильзир всё же для порядка возразил:
- Брехня!
Даррес пожал плечами.
- Брехня не брехня, а теперь Садур такой богатей, что таких дураков как ты может хоть тысячу нанять.
- А баба его где сейчас? - Спросил Хальфар.
- Да он её утопил от греха подальше. А то ещё проболтается или своих бывших сородичей-бриганов на него наведёт. - Даррес с досадою махнул рукой. - А ну его этого Садура. Он как золотом завладел, башкой ослаб, в каждом теперь вора видит. Да и пьёт как морж, а как напьётся языком такое мелет что слушать страшно.
Все трое в задумчивости вернулись к костру. Вечерело. После сытного ужина всех клонило ко сну. И Ильзир уже и правда прикрыл глаза и как будто задремал. Даррес снял с головы свой бронзовый литой обруч с мастерским изображением медведя и принялся с любовью полировать тряпочкой. Но Хальфар явно не собирался отходить ко сну. Он сосредоточенно выстругивал длинный острые щепы. Закончив с этим, он вернулся к пленному бригану и принялся также сосредоточенно и неторопливо его пытать.
Тихий задумчивый багряный вечер разорвали яростные вопли и душераздирающие стоны. Поначалу молодой бриган, стискивая зубы и заливаясь липким потом, ещё пытался сохранить достоинство и удержаться от криков, но на долго его не хватило. Белокурый норманн действовал весьма усердно и настойчиво. Начал он с того что глубоко вогнал острые щепы в ноги и торс пленника и поджог. После чего, поджав губы, задумчиво наблюдал как огонь поднимается всё выше по деревяшкам и начинает обжигать человеческую плоть. Бриган дрожал, дергался, извивался, выл, хрипел и иногда начинал что-то говорить. Хальфар слушал его со всем возможным вниманием, так, словно понимал слова чужого языка. Когда щепы прогорели, Хальфар вгляделся в лицо бригана, убедился что тот вполне в сознании и продолжил своё ужасное занятие. Неторопливо и методично он разбивал обухом топора кости повешенного мужчины, начав с пальцев на ногах и затем перейдя к ступням и голеням. И после каждого удара он внимательно слушал как кричит пленник. Если же тот умудрялся не издать крика, Хальфар видимо считал, что удар по очередной кости вышел не слишком удачным и в следующий раз прилагал больше усилий и стараний. Со стороны самым странным представлялось то что трудно было понять зачем ему это нужно. Он пытал пленника вроде бы не преследуя никакой цели, словно со скуки. Хальфар казался совершенно спокойным и даже созерцательно-задумчивым. Он ничего не говорил бригану и не выражал ненависти или злобы по отношению к нему.
Сидевшие возле костра Ильзир и Даррес, потеряв своё благодушно-сонное настроение, теперь выглядели несколько сумрачными. Порой, когда бриган вопил особенно сильно, они переглядывались, словно собираясь что-то спросить друг у друга, но каждый раз молчали. Не то чтобы их трогали страдания пленника, скорей они были до некоторой степени озадачены такой беспричинной жестокостью своего товарища и испытывали досаду из-за того что эти душераздирающие крики портили такой хороший тихий вечер.
Хальфар прекратил истязания и встал, вглядываясь в лицо бригана. Он взял пленника за волосы и поднял его голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
- Вейха, - громко сказал Хальфар.
Ильзир и Даррес снова поглядели друг на друга, явно чуть ошеломленные.
- Вейха, - повторил Хальфар и слегка потряс голову бригана. - Вей-ха!
Молодой человек мутным взором пару секунд смотрел на норманна и затем отвернулся.
Хальфар отпустил его голову и достал нож. Теперь он перешёл к сдиранию кожи, начав с внутренней стороны левого бедра пленника. Хальфар сделал три разреза, формирую узкую вертикальную полосу и затем принялся отдирать её сверху вниз.
- Я тебя, гад, на ремешки порежу, - пообещал он.
Оттянув отрезанный лоскут до нижнего края, он резко рванул его вниз, буквально вырывая кусок кожи вместе с мясом. Бриган взвыл столь пронзительно и яростно, что Даррес не выдержал и вскочил на ноги.
- Вейха?! - В ответ на его крик, крикнул Хальфар, чуть ли не весело. - Вейха.
Даррес сделал шаг в его сторону, явно порываясь что-то сказать.
- Слушай, Буян..., - сердито начал он.
Хальфар поглядел на своего товарища.
- Чего?
По лицу Дарреса было видно, что он уже сто раз пожалел, что вообще обмолвился о золоте бриганов.
- Ты что и вправду надеешься, что он отведёт тебя к "вейхе"?
Хальфар казалось задумался.
- Вряд ли, - проворчал он. И словно его осенило, он насмешливо добавил: - Да и ноги я его в конец искалечил. Разве что на руках поползет. - Он махнул рукой. - Плевать на него. Всё равно он ни на что не годен был. Но не отпускать же его. Он животное и я хотя бы напоследок научу его уважать людей. - Он почесал живот и деловито закончил: - Да и его татуировки на груди мне понравились. Я их себе заберу.
Даррес снова уселся и хмуро посмотрел на Ильзира. Тот равнодушно пожал плечами.
А Хальфар, исполняя обещанное, принялся сдирать большой кусок кожи с левой груди бригана, там, где были с невероятным талантом изображены соколы, вороны и орлы. Пленник, низко свесив голову, уже почти не издавал звуков.
Хальфар вернулся к костру со своим страшным трофеем. Он заботливо вытер кусок кожи и растянул её, придавив камнями.
- Подсохнет, пришью себе на плащ, - сообщил он своим товарищам.
Страдания молодого бригана на этом не закончились. Докучливый гнус, привлеченный обилием крови, облепил пленника, при этом с особенным усердием терзая его открытые, лишенные кожи, участки тела. Бриган дергался, вздрагивал и иногда казалось, что всхлипывал. Но все трое норманов, не обращая на него вниамние, спокойно заснули.
