Инопланетянка
Облака сегодня были чудо как хороши. Просто разлитые по небу сливки. Так взяла бы ложку да и съела. Но – жалко. Такая красота!
Голубое небо, скажи мне, есть ли у тебя конец? А начало? Человеку кажется, что у всего должны быть начало и конец. А у тебя, небо, их нет. Странно.
Я широко раскинула руки, словно пытаясь обнять небо надо мной. Ох, какая же я маленькая!..
Хорошо вот так, просто лежать. И думать о какой-то чепухе. Нет, почему же сразу о чепухе? Разве облака – это чепуха? А небо? Конечно, нет. Чепуха – это то, о чем обычно человек думает всегда, каждый день. Инфляция, акции и облигации, прибыль и дивиденды – короче говоря, деньги… Интересно, как можно думать о таком, когда над головой такое небо?..
Как же всё-таки красиво. И какая тишина вокруг. Это только в городе кажется, что у тишины нет звуков. Они есть.
Слышно, как надо мной летит ветер. Слышно, как он волнует травы, что растут рядом. Где-то вдалеке переговариваются птицы. И чувствуешь каким-то шестым чувством мир вокруг тебя. То, что ты не ценил раньше, вдруг оказывается бесконечно дорогим сейчас. А то, что казалось важным, теперь уже – прошлая жизнь.
Чьи-то быстрые шаги перебивают мои мысли. Мгновение – и передо мной появляется мальчик лет восьми. Видит меня, столбенеет. Потом сердито спрашивает:
- Что ты тут делаешь?
- Не видишь? – отвечаю я. – Лежу.
- Это моё место! – бычится мальчишка. – Уходи!
- Не уйду. На нем не написано, что оно твоё.
Несколько секунд он упрямо смотрит мне в глаза, но затем сдается и примирительно говорит:
- Я просто прихожу сюда, когда мне надо подумать.
- Хороший выбор, - киваю я. – Я тоже пришла сюда думать. Хочешь, ложись рядом, будем думать вместе.
Парень немного мнется, явно не зная, что делать. Но уговаривать его я не собираюсь. Мне, конечно, лучше, чтобы он ушел. Но требовать этого я не в силах.
Всё-таки ложится. Чуть поодаль, естественно.
Мы молчим. Разговаривать мне совершенно неохота. А мальчишка стесняется.
И вдруг, минут через десять, когда я уже забываю о его существовании, он говорит:
- Меня зовут Кирилл. Я в Москве живу. Ты тоже?
Я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. Большие, карие.
- Нет, не в Москве.
- А где?
- Нигде я не живу, - отвечаю.
- Как это? – вытаращивает Кирилл свои карие глаза. – Все где-то живут.
- Ну а я нигде не живу. Я инопланетянка.
Несколько первых секунд он готов мне поверить. Но затем мальчишка вдруг хмурится и с сомнением протягивает:
- Врё-ешь…
- Правда, - серьёзно отвечаю я. – Зачем мне врать, сам подумай.
Кирилл всё ещё сомневается.
- И с какой же ты планеты?
- Не с планеты. С галактики. Называется она галактикой Незабудки.
- Незабудки? – изумляется Кирилл. – Почему?
- Незабудка у нас – символ вечной жизни. Понимаешь, Кирилл, все жители нашей галактики живут вечно. Ты, кстати, тоже когда-нибудь попадёшь туда и будешь жить вечно.
- Да? И когда же я туда попаду?
- Когда закончится твоя жизнь на Планете людей.
- Где-где? – Кирилл придвигается ближе ко мне. Наверное, ему интересно.
- Планета людей – это Земля, Кирилл. Так мы её называем. И после окончания своей жизни на Земле ты попадешь в нашу галактику. Правда, туда попадают только те, кто жил на Земле хорошей и правильной жизнью.
- А что такое – хорошая и правильная жизнь?
- Я не могу тебе сказать. Ты должен узнать всё сам.
Несколько секунд Кирилл молчит.
- А что вы делаете там, в галактике Незабудки?
- Мы живём, - отвечаю я. – Просто живём.
- Так же, как здесь?
- Нет. На Планете людей есть горе и боль, отчаяние и смерть. У нас – только радость и счастье. Мы ценим это, потому что все мы жили на Планете людей. Мы вдоволь повидали горя.
Я смотрю на небо. Так высоко, что не достать, какой-то маленький самолетик чертит тонкую белую линию. Интересно, куда он летит?..
- Что же ты делаешь здесь? – слышу вдруг я голос Кирилла. Опять поворачиваю голову и смотрю в его карие глаза.
- В каком смысле – что делаю?
- Ты должна быть там, жить вечно и счастливо, - отвечает мальчик. – А ты почему-то здесь.
- Иногда, - вздыхаю я, - нас посылают на Планету людей. Очень редко, но всё-таки посылают. У меня здесь миссия.
Я вижу, что Кирилла поразил мой ответ. Кажется, я знаю, что он сейчас мне скажет. Заинтересуется назначением моей миссии.
Ошибаюсь.
- Странно, - вздыхает Кирилл. – Когда моего папу посылали в командировку, ему дали квартиру. А ты говоришь, что тебе негде жить. Почему же твоё начальство не позаботилось об этом?
Хочется рассмеяться. Но смех не будет соответствовать моему образу инопланетянки, поэтому сдерживаюсь.
- Увы, Кирилл. Не могу тебе ничего ответить. Это часть моей миссии.
Ну, думаю, сейчас он спросит, что за миссия. Опять ошибаюсь.
- А хочешь, живи у меня.
- Да? – удивляюсь я. – Родители-то твои против не будут?
Мальчишка хмурится.
- Нету их. Погибли три года назад. У меня только брат есть, старший. Ему уж двадцать два, - с гордостью говорит Кирилл. Но тут же грустно добавляет: - И от него ушла жена. Ему очень плохо. Я вот поэтому и пришел сегодня сюда. Хотел придумать, как помочь Тоньке.
- Тоньке? – удивляюсь я.
- Ага. Ему не нравится, когда я его так называю. Антон его зовут.
Я улыбаюсь.
- Так твой Тонька не будет против, если ты приведёшь меня домой?
- С чего бы это? – искренне удивляется Кирилл. И тут я смеюсь. Тихо так, переливчато. Но – радостно.
- Ух ты! – восклицает Кирилл. – Вот как смеются инопланетяне! Совсем не так, как люди! Да, кстати, как тебя зовут-то?
Я, всё ещё смеясь, отвечаю:
- Как хочешь. Придумай мне имя сам. Моё настоящее имя сейчас мне не нужно.
Несколько секунд Кирюшка просто смотрит на меня своими карими глазами. А потом восклицает:
- Варя! Варвара Краса-Длинная Коса!
Я смеюсь.
В то утро Антон был в отвратительном настроении. Прошла неделя с тех пор, как Лена ушла, оставив то отвратительное письмо. Где она сейчас, Антон не знал. Но подозревал, что она никогда к нему не вернется.
Да ещё Кирюха сбежал. Опять, небось, в Подмосковье, любоваться на голубые небеса. С тех пор, как учительница литературы рассказала им в школе про небо Аустерлица, Кирюха часто торчит в Подмосковье, на небо смотрит. Ну и дура эта училка. На фига надо было рассказывать второклашкам про Аустерлиц, Андрея Болконского, Наташу Ростову и остальных дураков, о которых Антон знал только понаслышке. Точнее – от Кирюхи. Книжек Антон сроду не читал.
Короче говоря, сбежал Кирюха. Ничего, отморозит себе всю задницу – припрётся назад. Болконский фигов.
А ведь воскресенье сегодня. Завтра на работу. И что делать с Кирюхой, непонятно. В школу не отправишь, каникулы. С собой на работу тоже не возьмёшь, не пустят. И одного дома оставлять не хочется. Кирюха, конечно, ничего – самостоятельный. Но ведь не будет он один дома сидеть! Опять сбежит. И не надоело ему облака смотреть? Они ж всегда одинаковые.
Звонок в дверь. Ну, Кирюха, держись.
- Ты где бы… - начал Антон, открывая дверь, и запнулся. За спиной братца маячила чья-то незнакомая фигура. Не Ленка, точно. Ленка красивая, ухоженная. А эта – швабра какая-то. На вид лет пятнадцать, но кто её знает, может, просто так одета. А одета она как девчонка – джинсы потертые и футболочка серенькая, мятая и грязная. Волосы длинные, до пояса, и светлые. Распущены, а в них – мусору! Наверное, вместе с Кирюхой на земле валялась.
- Привет, Тонь! – радостно заявил братец. И чему он радуется, непонятно? – Знакомься, это Варя. Варвара Краса-Длинная Коса!
- Угу, - буркнул Антон. Девка молча таращилась на него своими голубыми глазищами. Даже не глазами, а глазищами. Большими такими, круглыми. И голубыми, как те самые небеса, на которые так любит любоваться Кирюха.
- Варя – инопланетянка, - донесся до Антона голос брата.
- Чего-чего? – Антону показалось, что он не расслышал.
И стал ему тут Кирюха гнать какую-то пургу про галактику Незабудки, про командировку этой Вари, про то, что ей негде жить…
- Короче! – минуты через две рявкнул Антон. – Ты хочешь, чтобы она жила у нас?
- Ага, - ухмыльнулся Кирилл. Нет, ну не наглый ли пацан?
Антон ещё раз взглянул на эту Варю. В голубых глазищах застыло что-то странное. Может, и правда инопланетянка?.. Да ну, бред.
- Да живи, - хмыкнул Антон и впустил их в квартиру. А почему бы и нет? Красть-то нечего, Ленка всё забрала. Разве что эта глазастая на старых телевизорах специализируется или древних магнитофонах. Может, увидит сейчас, как они живут, и сама упрётся – ловить рыбку покрупнее.
Да даже если стырит что-нибудь – невелика потеря.
Антон уже собирался уходить на кухню, чтобы готовить обед, как вдруг кое-что вспомнил. Остановился, окликнул Варю:
- Эй, ты!..
Обернулась. Надо же. Инопланетянка, а по-русски понимает.
- Ты на работу ходишь вообще?
- Нет, - качнула головой. – Кирюшка же тебе всё объяснил. У меня миссия.
- Ага. Ясно. Тогда, раз тебе не надо на работу, посидишь с Кирюхой? Я-то работаю. Ухожу в восемь, прихожу в семь. Жрать, кстати, дома нечего. Инопланетяне готовить умеют? Если умеют, сваргань что-нибудь завтра, лады? Сегодня я сам как-нибудь.
А она – хлоп глазищами. Ужас, какие большие.
- Приготовлю. Пожелания есть какие-нибудь?
- Не-а. Всё сожрём.
- Отлично. А где я буду спать?
- Ага, инопланетяне ещё и спят?.. Раскладушка в Кирюхиной комнате тебя устроит?
- Вполне.
Антон хмыкнул и удалился на кухню. Инопланетянка… Надо же такое придумать!
Мальчишка, размахивая руками, показывает мне всё, что есть у него в комнате. Она небольшая, и сюда едва влезает предложенная Антоном раскладушка. Сам он в это время гремит чем-то на кухне, да так сильно, словно не готовить собирается, а на кастрюлях мелодию разучивать.
Удивительно, но в Кирюшкиной комнате нет компьютера. А я-то думала, что современные дети жить без него не могут…
Говорю об этом мальчику. Он мнётся.
- Понимаешь, был компьютер. Лена увезла.
- Лена? Кто это?
- Жена Тоньки. Наверное, уже бывшая. Вряд ли она вернется. Ну и хорошо! Мне она не нравилась. Они всего год вместе жили. Неделю назад Лена ушла. Оставила письмо, в котором обвиняла Тоньку в чрезмерной любви ко мне.
- Вот с… - В последний момент сдерживаю ругательство. Вовремя вспоминаю, что я инопланетянка.
- Ага, - вздыхает Кирюшка, не заметив моей оплошности. – Но самое ужасное, что она почти права. С тех пор как умерли мама и папа, Тонька от меня не отходит. Считает, что должен обо мне заботиться. Мне кажется, ему даже хуже, чем было мне после смерти мамы и папы. Я это пережил, а Тонька – нет, - с недетской серьёзностью говорит Кирилл. – Он до сих пор переживает. Понимаешь?
Я киваю.
- Слушай! – вдруг подпрыгивает на постели Кирюшка. – Мне только сейчас пришло в голову – а ведь мама и папа, наверное, тоже сейчас живут в твоей галактике Незабудки! Как думаешь?
- Скорее всего, - отвечаю я. – Туда попадают все хорошие люди.
- А… - Кирюшка замялся. – Ты не встречала там моих родителей?
Я улыбаюсь.
- Может быть. Я встречала много людей. Расскажи мне о своих родителях, и даже если я их не знаю, то когда я вернусь, непременно найду их и передам от тебя привет.
Кирилл расцветает.
- Здорово. Обещаешь?
- Конечно.
Мы садимся на пол, скрестив ноги по-турецки. Кирюшка повторяет пальчиком узор на ковре. Я не тороплю его с рассказом, пусть подумает. О людях, которых ты любишь, всегда сложно рассказывать.
- А я и не знаю, что сказать, - наконец шепчет Кирилл. – Они были просто здоровские. И всё. Я очень их любил.
- Этого достаточно, - говорю я мягко. – Я найду их.
- Но как? Я ведь ничего тебе не сказал…
- Кирюшка, у вас людей ищут по номерам машины, отпечаткам пальцев, группе крови… В нашей галактике этого нет. Важна только любовь. На твоих родителях есть, если так можно выразиться, печать твоей любви. Я найду их, поверь.
Не знаю, зачем я говорю это Кириллу. Может быть, я поступаю плохо. Не знаю. Но я постараюсь выполнить своё обещание.
И тут к нам в комнату заглядывает Антон.
- Обед готов, - бросает он и сразу же уходит. Мы встаём и идём за ним.
В кухне пахнет супом и подгорелым мясом.
- Кто обуглился? – спрашиваю я. Антон хмыкает.
- Не хами, инопланетянка. Завтра ты будешь готовить. Тогда и посмотрим, кто из нас обуглился.
Мы садимся за стол. И, к моему удивлению, оказывается, что всё не так уж плохо. И суп вкусный, и мясо пригорело совсем не сильно. Очевидно, три года ответственности за брата сделали своё дело.
После обеда Кирюшка идёт смотреть мультики, а мы с Антоном остаёмся мыть посуду. Вернее, мою я, а он в это время устраивает мне форменный допрос с пристрастием. Встаёт рядом, скрещивает руки на груди и говорит:
- Так, инопланетянка, может, скажешь правду? Как зовут, откуда, зачем морочишь голову пацану?
- Зовут меня Варей. Я с галактики Незабудки. У меня здесь миссия.
- Опять пургу гонишь! – хмурится Антон. – Дался тебе этот бред. Ну хоть мне скажи правду! Кирюха ничего не узнает, слово даю.
- Я правду и говорю. Варя, с Галактики Незабудки…
- Ну, всё! – Антон хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом. – Хватит! Ты думаешь, я клюну на это? В Деда Мороза я перестал верить ещё в пять лет.
- Печально, - отвечаю я. – Тем более, что он существует.
- Тоже живёт в вашей галактике? А под Новый год вылетает оттуда рейсом «Галактика Незабудки – Земля»? Раздает малышам подарки и назад тем же рейсом, так, что ли?
- Примерно, - серьёзно киваю я. Несколько секунд Антон смотрит на меня, как на идиотку, а затем начинает хохотать.
- Ладно, что с тобой разговаривать! Только время тратить. Не понимаю, почему ты не хочешь сказать мне правду?
- Тебе от этой правды легче не станет.
Антон пожимает плечами и выходит из кухни. Я вздыхаю, возвращаясь к своей посуде.
Эх ты, инопланетянка…
На следующий день Антон страшно устал и, возвращаясь с работы, твёрдо решил: ну нафиг этот цирк. Сейчас он этой… Варе устроит. Поигралась, и хватит!
Но дома так вкусно пахло – борщом и какими-то пирогами, - и с кухни доносился весёлый смех Кирюхи, настолько радостный и счастливый, что Антон просто застыл возле входной двери, ощущая странную горечь во рту.
Давно его маленький брат так не смеялся.
А запах-то!..
- Тонька, ты? – Тёмноволосая макушка ткнулась в живот. – Пойдём, там Варя столько всего наготовила! Ты же голодный, да?
- Да, - ответил Антон хрипло и пошёл следом за братом.
Девчонка, видимо, хорошенько помылась и постирала свою одежду – выглядела она теперь не такой помятой, как накануне. И уже не казалась столь юной. Приглядевшись, он даже заметил лучики-морщинки возле глаз. Сколько же ей лет?
А коса-то какая… Золотая, толстая. А вокруг лица волосы мелко-мелко вьются, и над головой в свете солнца будто бы нимб.
Услышав шаги, Варя обернулась, широко улыбаясь. Словно во всём этом не было решительно ничего необычного.
Может, она сумасшедшая? Из дурки сбежала?
- Руки мыли? – спросила грозно, наставляя на них с Кирюхой кулинарную лопатку. Младший брат захихикал, а Антон покачал головой. – Тогда брысь отсюда! Сначала руки, потом еда.
- Командирка, - ухмыльнулся Антон беззлобно и пошёл в ванную, захватив с собой Кирюшку.
А когда они вернулись, на столе уже стояли три восхитительно пахнущие тарелки с борщом, сдобренным густой сметаной. И корзиночка с нарезанным бородинским хлебом.
Облака сегодня были чудо как хороши. Просто разлитые по небу сливки. Так взяла бы ложку да и съела. Но – жалко. Такая красота!
Голубое небо, скажи мне, есть ли у тебя конец? А начало? Человеку кажется, что у всего должны быть начало и конец. А у тебя, небо, их нет. Странно.
Я широко раскинула руки, словно пытаясь обнять небо надо мной. Ох, какая же я маленькая!..
Хорошо вот так, просто лежать. И думать о какой-то чепухе. Нет, почему же сразу о чепухе? Разве облака – это чепуха? А небо? Конечно, нет. Чепуха – это то, о чем обычно человек думает всегда, каждый день. Инфляция, акции и облигации, прибыль и дивиденды – короче говоря, деньги… Интересно, как можно думать о таком, когда над головой такое небо?..
Как же всё-таки красиво. И какая тишина вокруг. Это только в городе кажется, что у тишины нет звуков. Они есть.
Слышно, как надо мной летит ветер. Слышно, как он волнует травы, что растут рядом. Где-то вдалеке переговариваются птицы. И чувствуешь каким-то шестым чувством мир вокруг тебя. То, что ты не ценил раньше, вдруг оказывается бесконечно дорогим сейчас. А то, что казалось важным, теперь уже – прошлая жизнь.
Чьи-то быстрые шаги перебивают мои мысли. Мгновение – и передо мной появляется мальчик лет восьми. Видит меня, столбенеет. Потом сердито спрашивает:
- Что ты тут делаешь?
- Не видишь? – отвечаю я. – Лежу.
- Это моё место! – бычится мальчишка. – Уходи!
- Не уйду. На нем не написано, что оно твоё.
Несколько секунд он упрямо смотрит мне в глаза, но затем сдается и примирительно говорит:
- Я просто прихожу сюда, когда мне надо подумать.
- Хороший выбор, - киваю я. – Я тоже пришла сюда думать. Хочешь, ложись рядом, будем думать вместе.
Парень немного мнется, явно не зная, что делать. Но уговаривать его я не собираюсь. Мне, конечно, лучше, чтобы он ушел. Но требовать этого я не в силах.
Всё-таки ложится. Чуть поодаль, естественно.
Мы молчим. Разговаривать мне совершенно неохота. А мальчишка стесняется.
И вдруг, минут через десять, когда я уже забываю о его существовании, он говорит:
- Меня зовут Кирилл. Я в Москве живу. Ты тоже?
Я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. Большие, карие.
- Нет, не в Москве.
- А где?
- Нигде я не живу, - отвечаю.
- Как это? – вытаращивает Кирилл свои карие глаза. – Все где-то живут.
- Ну а я нигде не живу. Я инопланетянка.
Несколько первых секунд он готов мне поверить. Но затем мальчишка вдруг хмурится и с сомнением протягивает:
- Врё-ешь…
- Правда, - серьёзно отвечаю я. – Зачем мне врать, сам подумай.
Кирилл всё ещё сомневается.
- И с какой же ты планеты?
- Не с планеты. С галактики. Называется она галактикой Незабудки.
- Незабудки? – изумляется Кирилл. – Почему?
- Незабудка у нас – символ вечной жизни. Понимаешь, Кирилл, все жители нашей галактики живут вечно. Ты, кстати, тоже когда-нибудь попадёшь туда и будешь жить вечно.
- Да? И когда же я туда попаду?
- Когда закончится твоя жизнь на Планете людей.
- Где-где? – Кирилл придвигается ближе ко мне. Наверное, ему интересно.
- Планета людей – это Земля, Кирилл. Так мы её называем. И после окончания своей жизни на Земле ты попадешь в нашу галактику. Правда, туда попадают только те, кто жил на Земле хорошей и правильной жизнью.
- А что такое – хорошая и правильная жизнь?
- Я не могу тебе сказать. Ты должен узнать всё сам.
Несколько секунд Кирилл молчит.
- А что вы делаете там, в галактике Незабудки?
- Мы живём, - отвечаю я. – Просто живём.
- Так же, как здесь?
- Нет. На Планете людей есть горе и боль, отчаяние и смерть. У нас – только радость и счастье. Мы ценим это, потому что все мы жили на Планете людей. Мы вдоволь повидали горя.
Я смотрю на небо. Так высоко, что не достать, какой-то маленький самолетик чертит тонкую белую линию. Интересно, куда он летит?..
- Что же ты делаешь здесь? – слышу вдруг я голос Кирилла. Опять поворачиваю голову и смотрю в его карие глаза.
- В каком смысле – что делаю?
- Ты должна быть там, жить вечно и счастливо, - отвечает мальчик. – А ты почему-то здесь.
- Иногда, - вздыхаю я, - нас посылают на Планету людей. Очень редко, но всё-таки посылают. У меня здесь миссия.
Я вижу, что Кирилла поразил мой ответ. Кажется, я знаю, что он сейчас мне скажет. Заинтересуется назначением моей миссии.
Ошибаюсь.
- Странно, - вздыхает Кирилл. – Когда моего папу посылали в командировку, ему дали квартиру. А ты говоришь, что тебе негде жить. Почему же твоё начальство не позаботилось об этом?
Хочется рассмеяться. Но смех не будет соответствовать моему образу инопланетянки, поэтому сдерживаюсь.
- Увы, Кирилл. Не могу тебе ничего ответить. Это часть моей миссии.
Ну, думаю, сейчас он спросит, что за миссия. Опять ошибаюсь.
- А хочешь, живи у меня.
- Да? – удивляюсь я. – Родители-то твои против не будут?
Мальчишка хмурится.
- Нету их. Погибли три года назад. У меня только брат есть, старший. Ему уж двадцать два, - с гордостью говорит Кирилл. Но тут же грустно добавляет: - И от него ушла жена. Ему очень плохо. Я вот поэтому и пришел сегодня сюда. Хотел придумать, как помочь Тоньке.
- Тоньке? – удивляюсь я.
- Ага. Ему не нравится, когда я его так называю. Антон его зовут.
Я улыбаюсь.
- Так твой Тонька не будет против, если ты приведёшь меня домой?
- С чего бы это? – искренне удивляется Кирилл. И тут я смеюсь. Тихо так, переливчато. Но – радостно.
- Ух ты! – восклицает Кирилл. – Вот как смеются инопланетяне! Совсем не так, как люди! Да, кстати, как тебя зовут-то?
Я, всё ещё смеясь, отвечаю:
- Как хочешь. Придумай мне имя сам. Моё настоящее имя сейчас мне не нужно.
Несколько секунд Кирюшка просто смотрит на меня своими карими глазами. А потом восклицает:
- Варя! Варвара Краса-Длинная Коса!
Я смеюсь.
***
В то утро Антон был в отвратительном настроении. Прошла неделя с тех пор, как Лена ушла, оставив то отвратительное письмо. Где она сейчас, Антон не знал. Но подозревал, что она никогда к нему не вернется.
Да ещё Кирюха сбежал. Опять, небось, в Подмосковье, любоваться на голубые небеса. С тех пор, как учительница литературы рассказала им в школе про небо Аустерлица, Кирюха часто торчит в Подмосковье, на небо смотрит. Ну и дура эта училка. На фига надо было рассказывать второклашкам про Аустерлиц, Андрея Болконского, Наташу Ростову и остальных дураков, о которых Антон знал только понаслышке. Точнее – от Кирюхи. Книжек Антон сроду не читал.
Короче говоря, сбежал Кирюха. Ничего, отморозит себе всю задницу – припрётся назад. Болконский фигов.
А ведь воскресенье сегодня. Завтра на работу. И что делать с Кирюхой, непонятно. В школу не отправишь, каникулы. С собой на работу тоже не возьмёшь, не пустят. И одного дома оставлять не хочется. Кирюха, конечно, ничего – самостоятельный. Но ведь не будет он один дома сидеть! Опять сбежит. И не надоело ему облака смотреть? Они ж всегда одинаковые.
Звонок в дверь. Ну, Кирюха, держись.
- Ты где бы… - начал Антон, открывая дверь, и запнулся. За спиной братца маячила чья-то незнакомая фигура. Не Ленка, точно. Ленка красивая, ухоженная. А эта – швабра какая-то. На вид лет пятнадцать, но кто её знает, может, просто так одета. А одета она как девчонка – джинсы потертые и футболочка серенькая, мятая и грязная. Волосы длинные, до пояса, и светлые. Распущены, а в них – мусору! Наверное, вместе с Кирюхой на земле валялась.
- Привет, Тонь! – радостно заявил братец. И чему он радуется, непонятно? – Знакомься, это Варя. Варвара Краса-Длинная Коса!
- Угу, - буркнул Антон. Девка молча таращилась на него своими голубыми глазищами. Даже не глазами, а глазищами. Большими такими, круглыми. И голубыми, как те самые небеса, на которые так любит любоваться Кирюха.
- Варя – инопланетянка, - донесся до Антона голос брата.
- Чего-чего? – Антону показалось, что он не расслышал.
И стал ему тут Кирюха гнать какую-то пургу про галактику Незабудки, про командировку этой Вари, про то, что ей негде жить…
- Короче! – минуты через две рявкнул Антон. – Ты хочешь, чтобы она жила у нас?
- Ага, - ухмыльнулся Кирилл. Нет, ну не наглый ли пацан?
Антон ещё раз взглянул на эту Варю. В голубых глазищах застыло что-то странное. Может, и правда инопланетянка?.. Да ну, бред.
- Да живи, - хмыкнул Антон и впустил их в квартиру. А почему бы и нет? Красть-то нечего, Ленка всё забрала. Разве что эта глазастая на старых телевизорах специализируется или древних магнитофонах. Может, увидит сейчас, как они живут, и сама упрётся – ловить рыбку покрупнее.
Да даже если стырит что-нибудь – невелика потеря.
Антон уже собирался уходить на кухню, чтобы готовить обед, как вдруг кое-что вспомнил. Остановился, окликнул Варю:
- Эй, ты!..
Обернулась. Надо же. Инопланетянка, а по-русски понимает.
- Ты на работу ходишь вообще?
- Нет, - качнула головой. – Кирюшка же тебе всё объяснил. У меня миссия.
- Ага. Ясно. Тогда, раз тебе не надо на работу, посидишь с Кирюхой? Я-то работаю. Ухожу в восемь, прихожу в семь. Жрать, кстати, дома нечего. Инопланетяне готовить умеют? Если умеют, сваргань что-нибудь завтра, лады? Сегодня я сам как-нибудь.
А она – хлоп глазищами. Ужас, какие большие.
- Приготовлю. Пожелания есть какие-нибудь?
- Не-а. Всё сожрём.
- Отлично. А где я буду спать?
- Ага, инопланетяне ещё и спят?.. Раскладушка в Кирюхиной комнате тебя устроит?
- Вполне.
Антон хмыкнул и удалился на кухню. Инопланетянка… Надо же такое придумать!
***
Мальчишка, размахивая руками, показывает мне всё, что есть у него в комнате. Она небольшая, и сюда едва влезает предложенная Антоном раскладушка. Сам он в это время гремит чем-то на кухне, да так сильно, словно не готовить собирается, а на кастрюлях мелодию разучивать.
Удивительно, но в Кирюшкиной комнате нет компьютера. А я-то думала, что современные дети жить без него не могут…
Говорю об этом мальчику. Он мнётся.
- Понимаешь, был компьютер. Лена увезла.
- Лена? Кто это?
- Жена Тоньки. Наверное, уже бывшая. Вряд ли она вернется. Ну и хорошо! Мне она не нравилась. Они всего год вместе жили. Неделю назад Лена ушла. Оставила письмо, в котором обвиняла Тоньку в чрезмерной любви ко мне.
- Вот с… - В последний момент сдерживаю ругательство. Вовремя вспоминаю, что я инопланетянка.
- Ага, - вздыхает Кирюшка, не заметив моей оплошности. – Но самое ужасное, что она почти права. С тех пор как умерли мама и папа, Тонька от меня не отходит. Считает, что должен обо мне заботиться. Мне кажется, ему даже хуже, чем было мне после смерти мамы и папы. Я это пережил, а Тонька – нет, - с недетской серьёзностью говорит Кирилл. – Он до сих пор переживает. Понимаешь?
Я киваю.
- Слушай! – вдруг подпрыгивает на постели Кирюшка. – Мне только сейчас пришло в голову – а ведь мама и папа, наверное, тоже сейчас живут в твоей галактике Незабудки! Как думаешь?
- Скорее всего, - отвечаю я. – Туда попадают все хорошие люди.
- А… - Кирюшка замялся. – Ты не встречала там моих родителей?
Я улыбаюсь.
- Может быть. Я встречала много людей. Расскажи мне о своих родителях, и даже если я их не знаю, то когда я вернусь, непременно найду их и передам от тебя привет.
Кирилл расцветает.
- Здорово. Обещаешь?
- Конечно.
Мы садимся на пол, скрестив ноги по-турецки. Кирюшка повторяет пальчиком узор на ковре. Я не тороплю его с рассказом, пусть подумает. О людях, которых ты любишь, всегда сложно рассказывать.
- А я и не знаю, что сказать, - наконец шепчет Кирилл. – Они были просто здоровские. И всё. Я очень их любил.
- Этого достаточно, - говорю я мягко. – Я найду их.
- Но как? Я ведь ничего тебе не сказал…
- Кирюшка, у вас людей ищут по номерам машины, отпечаткам пальцев, группе крови… В нашей галактике этого нет. Важна только любовь. На твоих родителях есть, если так можно выразиться, печать твоей любви. Я найду их, поверь.
Не знаю, зачем я говорю это Кириллу. Может быть, я поступаю плохо. Не знаю. Но я постараюсь выполнить своё обещание.
И тут к нам в комнату заглядывает Антон.
- Обед готов, - бросает он и сразу же уходит. Мы встаём и идём за ним.
В кухне пахнет супом и подгорелым мясом.
- Кто обуглился? – спрашиваю я. Антон хмыкает.
- Не хами, инопланетянка. Завтра ты будешь готовить. Тогда и посмотрим, кто из нас обуглился.
Мы садимся за стол. И, к моему удивлению, оказывается, что всё не так уж плохо. И суп вкусный, и мясо пригорело совсем не сильно. Очевидно, три года ответственности за брата сделали своё дело.
После обеда Кирюшка идёт смотреть мультики, а мы с Антоном остаёмся мыть посуду. Вернее, мою я, а он в это время устраивает мне форменный допрос с пристрастием. Встаёт рядом, скрещивает руки на груди и говорит:
- Так, инопланетянка, может, скажешь правду? Как зовут, откуда, зачем морочишь голову пацану?
- Зовут меня Варей. Я с галактики Незабудки. У меня здесь миссия.
- Опять пургу гонишь! – хмурится Антон. – Дался тебе этот бред. Ну хоть мне скажи правду! Кирюха ничего не узнает, слово даю.
- Я правду и говорю. Варя, с Галактики Незабудки…
- Ну, всё! – Антон хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом. – Хватит! Ты думаешь, я клюну на это? В Деда Мороза я перестал верить ещё в пять лет.
- Печально, - отвечаю я. – Тем более, что он существует.
- Тоже живёт в вашей галактике? А под Новый год вылетает оттуда рейсом «Галактика Незабудки – Земля»? Раздает малышам подарки и назад тем же рейсом, так, что ли?
- Примерно, - серьёзно киваю я. Несколько секунд Антон смотрит на меня, как на идиотку, а затем начинает хохотать.
- Ладно, что с тобой разговаривать! Только время тратить. Не понимаю, почему ты не хочешь сказать мне правду?
- Тебе от этой правды легче не станет.
Антон пожимает плечами и выходит из кухни. Я вздыхаю, возвращаясь к своей посуде.
Эх ты, инопланетянка…
***
На следующий день Антон страшно устал и, возвращаясь с работы, твёрдо решил: ну нафиг этот цирк. Сейчас он этой… Варе устроит. Поигралась, и хватит!
Но дома так вкусно пахло – борщом и какими-то пирогами, - и с кухни доносился весёлый смех Кирюхи, настолько радостный и счастливый, что Антон просто застыл возле входной двери, ощущая странную горечь во рту.
Давно его маленький брат так не смеялся.
А запах-то!..
- Тонька, ты? – Тёмноволосая макушка ткнулась в живот. – Пойдём, там Варя столько всего наготовила! Ты же голодный, да?
- Да, - ответил Антон хрипло и пошёл следом за братом.
Девчонка, видимо, хорошенько помылась и постирала свою одежду – выглядела она теперь не такой помятой, как накануне. И уже не казалась столь юной. Приглядевшись, он даже заметил лучики-морщинки возле глаз. Сколько же ей лет?
А коса-то какая… Золотая, толстая. А вокруг лица волосы мелко-мелко вьются, и над головой в свете солнца будто бы нимб.
Услышав шаги, Варя обернулась, широко улыбаясь. Словно во всём этом не было решительно ничего необычного.
Может, она сумасшедшая? Из дурки сбежала?
- Руки мыли? – спросила грозно, наставляя на них с Кирюхой кулинарную лопатку. Младший брат захихикал, а Антон покачал головой. – Тогда брысь отсюда! Сначала руки, потом еда.
- Командирка, - ухмыльнулся Антон беззлобно и пошёл в ванную, захватив с собой Кирюшку.
А когда они вернулись, на столе уже стояли три восхитительно пахнущие тарелки с борщом, сдобренным густой сметаной. И корзиночка с нарезанным бородинским хлебом.
