Издалека разнеслись нестройные извинения поварят.
— Ну, чего замер. Фартук возьми, да вперед.
Фартук, что мне достался, выглядел ничуть не лучше, чем котлы, а пах и того хуже. Не поморщившись, я завязала его, и принялась таскать воды в котлы. Как только она закипела, я слила ее и принялась выколачивать прилипшую грязь. Та поддавалась с трудом. Будто котлы стояли тут не со вчерашнего дня, а с прошлого года. Пришлось вновь натаскать воды, и вновь прокалить котел, но на этот раз для чистки я взяла золу. Пока кипел один котел, я занималась другим. Любопытные мальчишки поглядывали в мою сторону, но, боясь старших, не подходили. Работа была тяжелой, но привычной. Я так увлеклась, что не заметила, как та повариха, что говорила со мной, подошла и поставила передо мной тушеную капусту и свежий хлеб.
— Это обед, который ты пропустил. И ужин.
Я поблагодарила ее, и принялась есть. За полным событиями днем я и не заметила, как голодна. В последний раз ела, когда ужинала с Этьеном и Джоном – кажется, уже в другой жизни.
— Я Мирель, — представилась повариха, усаживаясь рядом. — Ты сам-то кто и откуда?
— Из Малого подлесья, что к югу от столицы. Деревня у нас не большая.
— А. Из-за войны да голода вымерли все? — участливо спросил та.
— Нет! Упаси господь, как тебе такие ужасы в голову пришли?! — я мысленно вознесла молитву о благополучии моей деревни и защите всех, кто в ней жил.
— Чего ж ты тогда сюда отправился? Ладой девицы не нашлось, чтоб в жены взять?
— Хочу стать толковым лекарем, — честно ответила я.
— Вроде вот хороший ты парень, — вздохнула Мирель. — Да только дурной.
С котлами я разобралась к полуночи. Поварята показали мне комнатушку, где я могла спать. Она была без окон, да и помещались туда только узкая кровать да сундук, но меня эти мелочи не пугали. Умывшись, я, впервые за долгое время, заснула довольной.
Прошло еще три дня. Я беспрекословно подчинялась приказам Мирель и других поваров. Выполняя самую грязную и тяжелую работу, прежде, чем те сжалились надо мной.
— Можешь быть свободна сегодня. Я думала, ты совсем без царя в голове, но смотрю, ты парнишка трудолюбивый. Третий день спину не разгибаешь, и слова поперек не сказал.
— Но лекции уже закончились, — я была благодарная Мирель, но готова была и год так работать, чтоб иметь возможность слушать лекции. — Я помогу тут.
— Есть библиотека. Она не закрывается, и вечером там освещения хватает. Это все господин ректор распорядился – чтоб туда пускали в любой час дня и ночи.
Я с первого дня с господином ректором больше не встречалась, но все, от поваренка до слуг, отзывались о нем с теплотой и любовью. Хотелось поговорить с ним еще раз, спросить его о написанном в той книге, но теперь я понимала, какая редкая возможность мне выпала.
Потому я послушала Мирель, и направилась в библиотеку. У дверей стояли рыцари с доспехах и с оружием, но они не остановили меня. Библиотека была даже лучше, чем в описаниях отца Госса и в рассказах матушки! В несколько этажей высотой – я видела три лестницы с узкими проходами у стен, крупные шкафы, доверху заполненные фолиантами. Да здесь наверняка собрались все знания мира! Как же я права была, когда приехала сюда. В самой библиотеке было темно – редкие факелы горели у окон, где кто-то сидел, читая. Рядом же стояли ведра с водой.
Я прошлась мимо одного из шкафов, не зная, что взять. Такие ценности – и в свободном доступ! Мой взгляд упал на книгу в простом, без тиснения и надписей, кожаном переплете. Подошла к окну, и зажгла один из факелов. От окна веяло прохладой. Следовало одеться теплее, но держа в руках заветную книгу, уходить я не собиралась.
— Эй! Что ты задумал? – окликнул меня мужчина за соседним столом. Он был чуть старше Джона, но выглядел хуже: тонкое и серое лицо, круги под глазами, свисавшие на лоб сальные волосы. — Я думал, ты украсть хотел книгу, но тогда зачем бы тебе зажигать факел. Я не знал, что тут можно заказывать книги. Сколько стоят твои услуги? Я столько времени сэкономить мог, не пришлось бы тратить дни на поиски нужного фолианта!
— Вы ошиблись, господин. Это книга для меня.
Я думала, незнакомец продолжить меня допрашивать, но он рассмеялся.
— И что ты собираешься с ней делать?
— То же, что и вы, господин. Читать. Кажется, вы знакомы с устройством библиотеки. Могли бы подсказать, где тут можно найти тексты по медицине и лекарственным травам?
— Медицине? Зачем тебе...? А! Так так байка, что мне Жиль рассказывал, настоящая?! Этот безумный старик и правда позволил грязному крестьянину учиться?! – он вновь рассмеялся, и смех его был недобрым. — Что ты такого этому старику сделал, что он так в тебя вцепился?! — мужчина привстал и я пожалела, что так расслабилась и не взяла с собой сумку с травами.
— Прекратите! Магистр Гийом не обрадуется, услышав, как вы говорите о господине ректоре!
— Он ничего мне не сделает, пока моя семья платит баснословные деньги за обучение, — нахально заявил он, но сел на место. Врал, скорее всего – вон как глаза забегали! Но потом вновь посмотрел на меня и расслабился. — Ну давай, читай. Посмотрим, сколько ты сможешь узнать из этих драгоценных книг!
Я посмотрела на колышущееся от ветра пламя свечи, на едва видную в темноте листву, и, дождавшись, когда руки от злости перестанут подрагивать, открыла книгу.
И ничего не поняла.
Я пролистала несколько страниц, заглянула в середину и конец – но все было написано на языке, что я не знала.
— Какие-то проблемы? — ухмыльнулся несносный мужчина. — Неужто не знаешь древний язык?
Нет, я не знала древний язык, ведь все книги отца Госса были на физалийском. Ничего. Тут книг больше, чем птиц в небе. Постараюсь и найду нужную на знакомом мне языке!
Колокольная башня отбила полночь, когда мой нежелательный собеседник затушил свой факел и вернул читаемые им книги на место.
— Что с твоим лицом? Прошло три часа, а ты так и не присел. Неужто ничего не нашел? Ни одной самой тоненькой и маленькой книжки?
Ни одной. Все были языке, названия которого я не знала. Но почему? Как же остальные учились тут?
— Вот поэтому крестьяне должны ковыряться в земле, а не трогать своими грязными руками ценные книги. Да от тебя за версту воняет луком и квашеной капустой! Все книги поди пропахли, гадость какая! В этом и есть разница между крестьянами и аристократами. Даже с чужой помощью, даже получив доступ в святая святых, ты ничего не сможешь. Потому что глуп и беден, и пригоден только к тяжелой работе.
Он ушел, а я осталась искать физалийские книги. На небе занимался рассвет, а так ничего и не нашла. Вернулась на кухню, и, ни слова не сказав, приступила к работе. Мирель внимательно посмотрела на меня, и молча поставила рядом теплую кашу.
— Иди, поработай. За работой все горести забудутся.
Но не забылись. Если я не могла пользоваться библиотекой, то как должна была учится? Все, что я знала, я выучила смотря и слушая других, и читая сама. Я будто оказалась перед богатствами всего мира, спрятанными от меня подо льдом, и никак этот лед растопить не могла. Только кожу с рук пообдирала.
В обед, когда господа еще не закончили трапезу, и не началась работа по уборке кухни и подготовке в ужину, я подошла к Мирель с настойкой из лаванды и розмарина. Хотелось отблагодарить ее за доброту и помощь.
— Это немного поможет шрамам на твоих руках. Не уберет, конечно, но они хотя бы болеть так сильно не будут.
— Хороший ты парень. Иди, после обеда, послушай лекции. Мы и без тебя тут справимся.
— Но магистр Гийом...
— Магистр Гийом дал мне четкие указания. Я их не нарушаю.
Интересно, какие? Загрузить самонадеянного мальца работой, чтоб сам ушел? А если сил на работу хватит, то сломить дух, отпустив в библиотеку, где и слова понять не возможно? Магистр Гийом и правда был очень дальновидным человеком.
— Спасибо.
За дни, что я пробыла в Университете, я успела узнать, что занятия всегда идут в строгой последовательности. Сначала – обязательные науки, философия, математика, грамматика, право. Далее шли специализированные предметы, и студенты посещали их исходя из собственных интересов. Потому во второй половине дня преподавались астрономия, медицина, теология, музыка и другие. Двери в лекционные кабинеты были открыты, и я шла, не поднимая головы, надеясь, что на меня не обратят внимания. В последнем лектории стоял магистр Гийом. Увидев меня, он поджал губы, но промолчал.
Под впивающиеся мне под кожу едкие взгляды, я прошла в аудиторию, и заняла одно из последних мест. Рядом со мной было пусто. Магистр начал лекцию – и она тоже была на непонятном мне языке! Я сжала руку в кулак, чтобы не заплакать.
Магистр задавал вопрос, и аудитория хором отвечал. Гимн? Приветствие? Повторение пройденного? Я общем хоре мое молчание было оглушающее звонким. Магистр спрашивал о чем-то студентов, резким тоном обрывал, если отвечали неверно. Слушал и хвалил четкие ответы. Прерывал тех, кто говорим много и не по делу, заставляя собраться. После открыл книгу и начал зачитывать. Кто-то записывал, кто-то просто слушал. В аудитории было холодно. Каменная, с большими окнами и без отопления, она продувалась всеми ветрами, а тепла солнца еще не хватало, чтобы нагреть такой большой зал. Слушавшие лекцию мужчины были одеты тепло – у кого-то даже был жакет с меховой подбивкой. Я в своей простой одежде быстро замерзла, и пыталась отогреться, дуя на руки. Монотонные голос магистра усыплял, и чтоб развлечь себя, студенты начали поглядывать на меня и шептаться.
«Немыслимо!»
«Помоями несет, будто рядом с выгребной ямой нахожусь, гадость!»
«Батюшка столько заплатил, одну из деревень заложить пришлось, а тут такое!»
«Говорили, это лучший Университет, как же так. Напишу матушке графине, пусть переведет меня на юг!»
— Тишина! — я моргнула от резкого окрика магистра, да еще и на языке, который смогла различить. — Раз господа не считают нужным меня слушать, тогда пусть расскажут мне лекцию далее. Ну?
Ответом ему была мертвая тишина. Даже голоса лекторов из соседних аудиторий стало слышно.
— Следующего, кто заговорит во время моей лекции, я выставлю сначала из аудитории, а потом из Университета. И сам напишу вашим матушкам и батюшкам о ваших успехах. Уяснили?!
Все кивнули, и лекция продолжилась. Вновь на непонятом языке, но теперь в полной тишине. Я сама не заметила, как от усталости после бессонной ночи, переживаний, холода и монотонности заснула. Открыла я глаза, когда магистр Гийом вовсю трезвонил колокольчиком, ознаменовавшим конец лекции. Студенты собирались, косясь на меня и посмеиваясь. Я не хотела смешиваться с ними – благородными господами в чистой и теплой одежде, чтобы терпеть дальнейшие насмешки, потому ждала, пока аудитория опустеет.
Стоило утихнуть шагам за дверьми, как я поднялась.
— Эй, — Я чуть не споткнулась. Думала, магистр намеренно игнорирует мое существование. — Тебе здесь не место.
— Господин ректор разрешил мне обучаться.
— Но ничего более для этого не сделал, верно? — слова магистра били не хуже, чем кнут. Так же метко и больно. — Даже если ты талантливый, сколько лет должно пройти прежде, чем ты начнешь понимать древний язык? Сколько на милости и прихоти ректора сможешь тут продержаться, пока остальные студенты, что заплатили золотом за обучение, не поднимут бунт?
Я была такой уставшей и замерзшей, и его слова морозили меня изнутри. Ужасно, что он не был не прав.
— Я не могу тебя выгнать, но подумай над моими словами. Теперь иди.
Я вышла из аудитории, и, задумавшись, не заметила, что несколько студентов поджидали меня.
— А вот и наш особый ученик! — обрадовался один, схватив меня за рук и толкнув на друга.
— Какой мелкий, кожа да кости! — второй толкнул меня со всей силы, и, ударившись о стену, я упала. Вокруг засмеялись. Первый занес ногу, чтоб ударить меня по животу.
— Вам не стать врачами, если вы привыкли калечить людей. Я не останусь магистром, если пойдет слух, что наши студенты забили человека до смерти. Такой слух повредит репутации Университета, сюда будет приезжать меньше студентов и преподавателей, а значит, уменьшиться финансирование и моя лично оплата. Поэтому репутация — моя проблема. И я могу обещать вам, что превращу свою проблему в вашу.
Магистр Гийом стоял в дверях, и был таким же злым, как в первый момент, когда я его увидела. Тогда я думала, что он презирает меня, за происхождение и бедность. Но, похоже, он презирал всех людей разом. Удивительный был человек.
— Да мы б не убили! Так, припугнули, чтоб знал место.
Но магистр продолжал смотреть на них своими маленькими злыми глазами, и парни сразу как-то сдулись.
— Мы опаздываем на другое занятие. Пойдемте, господа.
Они ушли. Я сидела, уперевшись в стену, и пыталась отдышаться. Сил говорить с магистром Гийомом не было. Что я могла ему сказать? Но он прошел мимо, словно спасать от насилия не нравящихся ему людей для него было так же естественно, как игнорировать их после.
С трудом поднявшись, я медленно побрела на кухню. Мирель, увидев меня, лишь покачала головой, и поставила плошку пустой, но горячей похлебки.
— Ты тоже думаешь, что глупая была идея, сюда приходить? — беспомощно спросила я у нее.
— Откуда мне знать? Я кухарка простая, мое дело — готовить.
Мирель нагрузила меня работой, но, даже стоя у печей, я все никак не могла согреться. В каморке не спалось. Предыдущие дни я падала от усталости, и сразу засыпала, а теперь ворочалась с боку на бок. И солома-то была больно колючей, и воздуха не хватало, и непроглядная тьма душила. Утром я была совсем без сил.
Ну кухне, кроме Мирель, которая, казалось, и не покидает ее никогда, стояла другая женщина. Я ее даже не сразу узнала. Высокая, красивая, с полными губами и чуть лисьими глазами.
— Вив?!
Та повернулась ко мне, будто не узнав, а потом сощурилась и цокнула языком.
— Мирель, я заберу эту девицу ненадолго, а то не виделись столько, уж соскучиться успела.
— Девицу?! — удивилась Мирель, но тут же махнула рукой. — А то я думаю, чего худой такой, да хрупкий, а ты девчонка, оказывается. Ну, не моего ума это дело. Да хоть на совсем забирай. А то гляди, как чахнет.
С Вив мы устроились под одним тенистым дубом. Она раскрыла бутылку ароматного молодого вина, протянула мне хлеб и солонину. Мы молча ели. Солнце едва пробивалось сквозь уже густую листву, и я тщетно пыталась поймать на ладонь все время убегающий лучик. Говорить не хотелось. Но с моими желаниями никто во всем мире кроме матушки и не считался.
— Волосы у тебя красивые были.
Я пожала плечами. Были и были, теперь-то что.
— Удивлена, что ты до Университета добралась. Еще больше – что ты в нем задержалась.
— Я драю котлы и готовлю еду.
— Тоже самое, что делала бы в деревне, выйдя замуж за Тома. И как, стоило оно того?
Я прижалась спиной к теплой коре дерева, и глубоко вздохнула. Хотелось сказать – да! Мне не пришлось рожать детей от Тома, терпеть издевательства и побои Тука. Да один барон до сих пор мне в кошмарах снился. Но Университет из рассказов матушки и детских мечтаний тоже оказался далек от настоящего.
— Я не жалею, что ушла из деревни. Знаешь, меня к себе барон де Плюсси утащил.
— Тогда с твоими волосами
— Ну, чего замер. Фартук возьми, да вперед.
Фартук, что мне достался, выглядел ничуть не лучше, чем котлы, а пах и того хуже. Не поморщившись, я завязала его, и принялась таскать воды в котлы. Как только она закипела, я слила ее и принялась выколачивать прилипшую грязь. Та поддавалась с трудом. Будто котлы стояли тут не со вчерашнего дня, а с прошлого года. Пришлось вновь натаскать воды, и вновь прокалить котел, но на этот раз для чистки я взяла золу. Пока кипел один котел, я занималась другим. Любопытные мальчишки поглядывали в мою сторону, но, боясь старших, не подходили. Работа была тяжелой, но привычной. Я так увлеклась, что не заметила, как та повариха, что говорила со мной, подошла и поставила передо мной тушеную капусту и свежий хлеб.
— Это обед, который ты пропустил. И ужин.
Я поблагодарила ее, и принялась есть. За полным событиями днем я и не заметила, как голодна. В последний раз ела, когда ужинала с Этьеном и Джоном – кажется, уже в другой жизни.
— Я Мирель, — представилась повариха, усаживаясь рядом. — Ты сам-то кто и откуда?
— Из Малого подлесья, что к югу от столицы. Деревня у нас не большая.
— А. Из-за войны да голода вымерли все? — участливо спросил та.
— Нет! Упаси господь, как тебе такие ужасы в голову пришли?! — я мысленно вознесла молитву о благополучии моей деревни и защите всех, кто в ней жил.
— Чего ж ты тогда сюда отправился? Ладой девицы не нашлось, чтоб в жены взять?
— Хочу стать толковым лекарем, — честно ответила я.
— Вроде вот хороший ты парень, — вздохнула Мирель. — Да только дурной.
С котлами я разобралась к полуночи. Поварята показали мне комнатушку, где я могла спать. Она была без окон, да и помещались туда только узкая кровать да сундук, но меня эти мелочи не пугали. Умывшись, я, впервые за долгое время, заснула довольной.
Прошло еще три дня. Я беспрекословно подчинялась приказам Мирель и других поваров. Выполняя самую грязную и тяжелую работу, прежде, чем те сжалились надо мной.
— Можешь быть свободна сегодня. Я думала, ты совсем без царя в голове, но смотрю, ты парнишка трудолюбивый. Третий день спину не разгибаешь, и слова поперек не сказал.
— Но лекции уже закончились, — я была благодарная Мирель, но готова была и год так работать, чтоб иметь возможность слушать лекции. — Я помогу тут.
— Есть библиотека. Она не закрывается, и вечером там освещения хватает. Это все господин ректор распорядился – чтоб туда пускали в любой час дня и ночи.
Я с первого дня с господином ректором больше не встречалась, но все, от поваренка до слуг, отзывались о нем с теплотой и любовью. Хотелось поговорить с ним еще раз, спросить его о написанном в той книге, но теперь я понимала, какая редкая возможность мне выпала.
Потому я послушала Мирель, и направилась в библиотеку. У дверей стояли рыцари с доспехах и с оружием, но они не остановили меня. Библиотека была даже лучше, чем в описаниях отца Госса и в рассказах матушки! В несколько этажей высотой – я видела три лестницы с узкими проходами у стен, крупные шкафы, доверху заполненные фолиантами. Да здесь наверняка собрались все знания мира! Как же я права была, когда приехала сюда. В самой библиотеке было темно – редкие факелы горели у окон, где кто-то сидел, читая. Рядом же стояли ведра с водой.
Я прошлась мимо одного из шкафов, не зная, что взять. Такие ценности – и в свободном доступ! Мой взгляд упал на книгу в простом, без тиснения и надписей, кожаном переплете. Подошла к окну, и зажгла один из факелов. От окна веяло прохладой. Следовало одеться теплее, но держа в руках заветную книгу, уходить я не собиралась.
— Эй! Что ты задумал? – окликнул меня мужчина за соседним столом. Он был чуть старше Джона, но выглядел хуже: тонкое и серое лицо, круги под глазами, свисавшие на лоб сальные волосы. — Я думал, ты украсть хотел книгу, но тогда зачем бы тебе зажигать факел. Я не знал, что тут можно заказывать книги. Сколько стоят твои услуги? Я столько времени сэкономить мог, не пришлось бы тратить дни на поиски нужного фолианта!
— Вы ошиблись, господин. Это книга для меня.
Я думала, незнакомец продолжить меня допрашивать, но он рассмеялся.
— И что ты собираешься с ней делать?
— То же, что и вы, господин. Читать. Кажется, вы знакомы с устройством библиотеки. Могли бы подсказать, где тут можно найти тексты по медицине и лекарственным травам?
— Медицине? Зачем тебе...? А! Так так байка, что мне Жиль рассказывал, настоящая?! Этот безумный старик и правда позволил грязному крестьянину учиться?! – он вновь рассмеялся, и смех его был недобрым. — Что ты такого этому старику сделал, что он так в тебя вцепился?! — мужчина привстал и я пожалела, что так расслабилась и не взяла с собой сумку с травами.
— Прекратите! Магистр Гийом не обрадуется, услышав, как вы говорите о господине ректоре!
— Он ничего мне не сделает, пока моя семья платит баснословные деньги за обучение, — нахально заявил он, но сел на место. Врал, скорее всего – вон как глаза забегали! Но потом вновь посмотрел на меня и расслабился. — Ну давай, читай. Посмотрим, сколько ты сможешь узнать из этих драгоценных книг!
Я посмотрела на колышущееся от ветра пламя свечи, на едва видную в темноте листву, и, дождавшись, когда руки от злости перестанут подрагивать, открыла книгу.
И ничего не поняла.
Я пролистала несколько страниц, заглянула в середину и конец – но все было написано на языке, что я не знала.
— Какие-то проблемы? — ухмыльнулся несносный мужчина. — Неужто не знаешь древний язык?
Нет, я не знала древний язык, ведь все книги отца Госса были на физалийском. Ничего. Тут книг больше, чем птиц в небе. Постараюсь и найду нужную на знакомом мне языке!
Колокольная башня отбила полночь, когда мой нежелательный собеседник затушил свой факел и вернул читаемые им книги на место.
— Что с твоим лицом? Прошло три часа, а ты так и не присел. Неужто ничего не нашел? Ни одной самой тоненькой и маленькой книжки?
Ни одной. Все были языке, названия которого я не знала. Но почему? Как же остальные учились тут?
— Вот поэтому крестьяне должны ковыряться в земле, а не трогать своими грязными руками ценные книги. Да от тебя за версту воняет луком и квашеной капустой! Все книги поди пропахли, гадость какая! В этом и есть разница между крестьянами и аристократами. Даже с чужой помощью, даже получив доступ в святая святых, ты ничего не сможешь. Потому что глуп и беден, и пригоден только к тяжелой работе.
Он ушел, а я осталась искать физалийские книги. На небе занимался рассвет, а так ничего и не нашла. Вернулась на кухню, и, ни слова не сказав, приступила к работе. Мирель внимательно посмотрела на меня, и молча поставила рядом теплую кашу.
— Иди, поработай. За работой все горести забудутся.
Но не забылись. Если я не могла пользоваться библиотекой, то как должна была учится? Все, что я знала, я выучила смотря и слушая других, и читая сама. Я будто оказалась перед богатствами всего мира, спрятанными от меня подо льдом, и никак этот лед растопить не могла. Только кожу с рук пообдирала.
В обед, когда господа еще не закончили трапезу, и не началась работа по уборке кухни и подготовке в ужину, я подошла к Мирель с настойкой из лаванды и розмарина. Хотелось отблагодарить ее за доброту и помощь.
— Это немного поможет шрамам на твоих руках. Не уберет, конечно, но они хотя бы болеть так сильно не будут.
— Хороший ты парень. Иди, после обеда, послушай лекции. Мы и без тебя тут справимся.
— Но магистр Гийом...
— Магистр Гийом дал мне четкие указания. Я их не нарушаю.
Интересно, какие? Загрузить самонадеянного мальца работой, чтоб сам ушел? А если сил на работу хватит, то сломить дух, отпустив в библиотеку, где и слова понять не возможно? Магистр Гийом и правда был очень дальновидным человеком.
— Спасибо.
За дни, что я пробыла в Университете, я успела узнать, что занятия всегда идут в строгой последовательности. Сначала – обязательные науки, философия, математика, грамматика, право. Далее шли специализированные предметы, и студенты посещали их исходя из собственных интересов. Потому во второй половине дня преподавались астрономия, медицина, теология, музыка и другие. Двери в лекционные кабинеты были открыты, и я шла, не поднимая головы, надеясь, что на меня не обратят внимания. В последнем лектории стоял магистр Гийом. Увидев меня, он поджал губы, но промолчал.
Под впивающиеся мне под кожу едкие взгляды, я прошла в аудиторию, и заняла одно из последних мест. Рядом со мной было пусто. Магистр начал лекцию – и она тоже была на непонятном мне языке! Я сжала руку в кулак, чтобы не заплакать.
Магистр задавал вопрос, и аудитория хором отвечал. Гимн? Приветствие? Повторение пройденного? Я общем хоре мое молчание было оглушающее звонким. Магистр спрашивал о чем-то студентов, резким тоном обрывал, если отвечали неверно. Слушал и хвалил четкие ответы. Прерывал тех, кто говорим много и не по делу, заставляя собраться. После открыл книгу и начал зачитывать. Кто-то записывал, кто-то просто слушал. В аудитории было холодно. Каменная, с большими окнами и без отопления, она продувалась всеми ветрами, а тепла солнца еще не хватало, чтобы нагреть такой большой зал. Слушавшие лекцию мужчины были одеты тепло – у кого-то даже был жакет с меховой подбивкой. Я в своей простой одежде быстро замерзла, и пыталась отогреться, дуя на руки. Монотонные голос магистра усыплял, и чтоб развлечь себя, студенты начали поглядывать на меня и шептаться.
«Немыслимо!»
«Помоями несет, будто рядом с выгребной ямой нахожусь, гадость!»
«Батюшка столько заплатил, одну из деревень заложить пришлось, а тут такое!»
«Говорили, это лучший Университет, как же так. Напишу матушке графине, пусть переведет меня на юг!»
— Тишина! — я моргнула от резкого окрика магистра, да еще и на языке, который смогла различить. — Раз господа не считают нужным меня слушать, тогда пусть расскажут мне лекцию далее. Ну?
Ответом ему была мертвая тишина. Даже голоса лекторов из соседних аудиторий стало слышно.
— Следующего, кто заговорит во время моей лекции, я выставлю сначала из аудитории, а потом из Университета. И сам напишу вашим матушкам и батюшкам о ваших успехах. Уяснили?!
Все кивнули, и лекция продолжилась. Вновь на непонятом языке, но теперь в полной тишине. Я сама не заметила, как от усталости после бессонной ночи, переживаний, холода и монотонности заснула. Открыла я глаза, когда магистр Гийом вовсю трезвонил колокольчиком, ознаменовавшим конец лекции. Студенты собирались, косясь на меня и посмеиваясь. Я не хотела смешиваться с ними – благородными господами в чистой и теплой одежде, чтобы терпеть дальнейшие насмешки, потому ждала, пока аудитория опустеет.
Стоило утихнуть шагам за дверьми, как я поднялась.
— Эй, — Я чуть не споткнулась. Думала, магистр намеренно игнорирует мое существование. — Тебе здесь не место.
— Господин ректор разрешил мне обучаться.
— Но ничего более для этого не сделал, верно? — слова магистра били не хуже, чем кнут. Так же метко и больно. — Даже если ты талантливый, сколько лет должно пройти прежде, чем ты начнешь понимать древний язык? Сколько на милости и прихоти ректора сможешь тут продержаться, пока остальные студенты, что заплатили золотом за обучение, не поднимут бунт?
Я была такой уставшей и замерзшей, и его слова морозили меня изнутри. Ужасно, что он не был не прав.
— Я не могу тебя выгнать, но подумай над моими словами. Теперь иди.
Я вышла из аудитории, и, задумавшись, не заметила, что несколько студентов поджидали меня.
— А вот и наш особый ученик! — обрадовался один, схватив меня за рук и толкнув на друга.
— Какой мелкий, кожа да кости! — второй толкнул меня со всей силы, и, ударившись о стену, я упала. Вокруг засмеялись. Первый занес ногу, чтоб ударить меня по животу.
— Вам не стать врачами, если вы привыкли калечить людей. Я не останусь магистром, если пойдет слух, что наши студенты забили человека до смерти. Такой слух повредит репутации Университета, сюда будет приезжать меньше студентов и преподавателей, а значит, уменьшиться финансирование и моя лично оплата. Поэтому репутация — моя проблема. И я могу обещать вам, что превращу свою проблему в вашу.
Магистр Гийом стоял в дверях, и был таким же злым, как в первый момент, когда я его увидела. Тогда я думала, что он презирает меня, за происхождение и бедность. Но, похоже, он презирал всех людей разом. Удивительный был человек.
— Да мы б не убили! Так, припугнули, чтоб знал место.
Но магистр продолжал смотреть на них своими маленькими злыми глазами, и парни сразу как-то сдулись.
— Мы опаздываем на другое занятие. Пойдемте, господа.
Они ушли. Я сидела, уперевшись в стену, и пыталась отдышаться. Сил говорить с магистром Гийомом не было. Что я могла ему сказать? Но он прошел мимо, словно спасать от насилия не нравящихся ему людей для него было так же естественно, как игнорировать их после.
С трудом поднявшись, я медленно побрела на кухню. Мирель, увидев меня, лишь покачала головой, и поставила плошку пустой, но горячей похлебки.
— Ты тоже думаешь, что глупая была идея, сюда приходить? — беспомощно спросила я у нее.
— Откуда мне знать? Я кухарка простая, мое дело — готовить.
Мирель нагрузила меня работой, но, даже стоя у печей, я все никак не могла согреться. В каморке не спалось. Предыдущие дни я падала от усталости, и сразу засыпала, а теперь ворочалась с боку на бок. И солома-то была больно колючей, и воздуха не хватало, и непроглядная тьма душила. Утром я была совсем без сил.
Ну кухне, кроме Мирель, которая, казалось, и не покидает ее никогда, стояла другая женщина. Я ее даже не сразу узнала. Высокая, красивая, с полными губами и чуть лисьими глазами.
— Вив?!
Та повернулась ко мне, будто не узнав, а потом сощурилась и цокнула языком.
— Мирель, я заберу эту девицу ненадолго, а то не виделись столько, уж соскучиться успела.
— Девицу?! — удивилась Мирель, но тут же махнула рукой. — А то я думаю, чего худой такой, да хрупкий, а ты девчонка, оказывается. Ну, не моего ума это дело. Да хоть на совсем забирай. А то гляди, как чахнет.
С Вив мы устроились под одним тенистым дубом. Она раскрыла бутылку ароматного молодого вина, протянула мне хлеб и солонину. Мы молча ели. Солнце едва пробивалось сквозь уже густую листву, и я тщетно пыталась поймать на ладонь все время убегающий лучик. Говорить не хотелось. Но с моими желаниями никто во всем мире кроме матушки и не считался.
— Волосы у тебя красивые были.
Я пожала плечами. Были и были, теперь-то что.
— Удивлена, что ты до Университета добралась. Еще больше – что ты в нем задержалась.
— Я драю котлы и готовлю еду.
— Тоже самое, что делала бы в деревне, выйдя замуж за Тома. И как, стоило оно того?
Я прижалась спиной к теплой коре дерева, и глубоко вздохнула. Хотелось сказать – да! Мне не пришлось рожать детей от Тома, терпеть издевательства и побои Тука. Да один барон до сих пор мне в кошмарах снился. Но Университет из рассказов матушки и детских мечтаний тоже оказался далек от настоящего.
— Я не жалею, что ушла из деревни. Знаешь, меня к себе барон де Плюсси утащил.
— Тогда с твоими волосами
