— Так и без лечения его оставить нельзя!
— Друзья! — Джон поднял руку, останавливая наш спор. — Это просто царапина. У меня таких полно было. Достаточно смыть водой.
Это было совершенно недостаточно! Раны в живот всегда требовали особого внимания! Ох, что же делать?!
— У меня есть все необходимое, — раздался новый голос.
Позади нас стояла баронесса де Плюсси. В синем платье, с заплетенными в сложный узор волосами, она была больше похожа на статую, чем на человека. И эмоций на ее лице было столько же, сколько бывает у камня. В руках у нее был ларец, в котором обычно держат травы. Этьен поднялся, закрывая собой нас с Джоном.
— Думаете, я планирую с вами драться? Ларцом? — спросила баронесса, приподнимая изящную бровь.
— Миледи. Нам жаль вам сообщать, но ваш муж мертв, — Этьен вложил в свои слова столь сочувствия и горя, что не знай я его, сама бы поверила, что барон был ему дорог, а его смерть – расстроила до глубины души. — Прошу, поверьте, это была нелепая случайность. Дуэль, из-за недопонимания между двумя благородными господами, и трагическая случайность – вы же знаете, как опасны дуэли...
Этьен продолжал плести кружево лжи из своих учтивых слов. Баронесса положила ларец в его руки. Мы все наблюдали за ней, ожидая, что она вот-вот позовет стражу. Она прошла в комнату, подошла к барону, чуть приподнимая подол платья, чтоб не запачкать его в крови. И тут изо всех сил своей изящной, расшитой яркими бусинами туфелькой, пнула его тело. Не дождавшись никакой реакции, она присела рядом с ним, подняла валявшийся тут же нож, и со всей силы всадила ему в тело. Получилось не так эффектно, как с мечом – видимо, баронесса попала в кость. Неудовлетворенная результатом, она с отвратительным хлюпающим звуком вытащила нож, и еще дважды всадила его в тело барона.
— Ха, кажется и впрямь помер.
Мы втроем переглянулись. Теперь Этьен молчал. Чего ожидать от этой женщины, не знал даже он.
— Позаботьтесь о ранении, и выметайтесь отсюда, пока сестра этого монстра не вернулась.
Ее слова словно сняли с меня заклятье оцепенения. Я дернула Этьена за локоть – тот отдал мне ларец, все еще не сводя потрясенного взгляда с баронессы. Та окинула нас все тем же лишенным человеческих эмоций взглядом.
В ларце оказалось даже больше, чем нужно – кровохлебка, мокрец, крапива, медуница, тысячелистник – и это только те, которые я смогла опознать с первого взгляда, не пробуя на вкус. Были и склянки с отварами, но кто и как их делал, и что на самом деле внутри, узнать невозможно. Конечно, отвары сработали бы лучше. Но я совсем не знала баронессу, и это ее спокойствие при виде убитого мужа пугало. Нет, рисковать я не могла. Измельченные листья тоже подойдет. Из ларца я достала маленькую каменную ступу с пестиком, и растолкла кровохлебку в кашицу. Листья были свежие, будто только вчера собранные. Не хотелось думать, откуда у баронессы полный набор кровоостанавливающих средств, да еще и такой свежий, но даже мимолетного знакомства с бароном было достаточно, чтобы знать ответ.
— Если ли вода? И вино? — пересилив страх, спросила я.
— Вино? Отпраздновать? Отличная идея.
— Нет, мне нужно обработать рану, перед тем, как прикладывать травы. Так эффект будет лучше. И нет ли у вас чистой ткани – для перевязки?
Баронесса медленно моргнула.
— Вы пришли в мой дом. Убили моего мужа. А теперь требуете вино?
— Хватит, — терпение Этьена, кажется, совсем закончилось. — Все тут все прекрасно понимают. Мария в этот дом не приходила – ее притащил ваш дражайший супруг. Мой друг оказал ему честь, позволив сражаться за свою жизнь, а не зарезав, как свинью. Вы от его смерти вообще не огорчились. Чем быстрее вы нам поможете, тем скорее мы вас покинем.
Баронесса скривила свои красивые губы, точно слова Этьена имели неприятный запах.
— Какая отвратительная прямота. Да, тут есть вино. Пойдем со мной, принесем пару бутылок.
— Нужна лишь одна.
— Вторая для сокрушающейся от горя вдовы.
— Мадам, вы сами не можете принести всего две бутылки?
— Я что, похожа на вашего слугу? В доме нет никого, кроме нас четверых. Не хотите вина – можете оставаться тут.
Этьен ушел за баронессой. Мы остались с Джоном наедине. Я перебирала травы, думая, какое сочетание будет лучше всего. Сначала приложить протертую крапиву, а потом намазать бинты кровохлебкой? И дать с вином медуницей? Не будет ли перебором? Еще бы что-то для поднятия сил – турнир ведь совсем скоро! В ларце были шиповник, зверобой и даже левзея! Шиповник не подойдет – нужно отваривать, но вот если взять с собой пару соцветий левзеи, то можно разжевать их перед боями, на случай, если рана окажется серьезнее, чем мне казалось. Да, именно так и нужно сделать. Или лучше растолочь ее, и добавить в воду? Мои размышления прервал тихий смех Джона.
— Что? — спросила я. Он сел под окном, и из-за яркого света, падающего в мою сторону, я видела только его силуэт.
— Как будто мы в начале нашего знакомства. Даже рана на том же месте, — Джон смеялся все сильнее, и я ударила его по руке.
— Прекрати! Так кровь сильнее пойдет!
Он поймал мою руку, и поцеловал.
— Я не волнуюсь. Я выжил раз, благодаря твоим руками. Выживу и второй.
Все это было крайне неуместно – Джон был ранен, рядом лежал труп человека, который хотел причинить мне вред, сама я была грязная, и турнир должен был вот-вот начаться. Я наклонилась, и поцеловала его. Живой, с чуть царапающей меня щетиной. Уже такой родной.
— Вот это да, да вас ни на минуту нельзя оставить! — Этьен подошел к нам и громко поставил откупоренную бутылку на пол. — Тут как будто один я переживаю о турнире!
С вином он принес чистую простынь, и одежду – жакет для Джона и простое серое платье для меня. Это была одежда слуг и крестьян, но платье, данное мне Вив, все было в грязи и крови. Выйти в нем на улицу не привлекая внимания я бы не смогла.
— Спасибо, — поблагодарила я баронессу, что уже налила себе вина, и теперь наблюдала за нами, стоя у входа в коридор. В ответ на благодарность та промолчала.
Я выбросила эту странную женщину из головы и занялась Джоном, который все еще посмеивался. Смочила руки вином, вытерла о ткань и смочила вновь. Попросила Этьена порвать ткань для перевязки, предварительно оторвав небольшую часть для себя. Намочила ее вином, вытерла кровь, и осмотрела раны. И вправду, не так страшно, как я опасалась. Но глубже, чем Джон говорил. Хорошо уже то, что зашивать не придется. Я смочила крапиву в вине, и приложила к ране. Джон зашипел – наверняка жглось.
— Нужно немного подождать, пока схватиться. Потом наложим кровохлебку, и перевяжем.
— Во время боев проблем не возникнет?
— Если не будут упорно бить по ранению, то не должно.
— А если будут? — настаивал Этьен.
— Тогда возникнут! — Этьена ответ явно огорчил. Но чего он от меня хотел?! Я ведь не волшебница.
— Простите, госпожа, где я могу переодеться? — обратилась я к баронессе.
— Наверху никого нет. В первой комнате справа стоит вода и таз – можешь умыться. Смотри, не воруй ничего.
— Я не воровка! — возмутилась я.
— Ты нет. А остальные?
Невозможная женщина! Знала она про Этьена или нет? Или просто хотела оскорбить? Или честно предупреждала? Ничего по ней было не понять. Я схватила платье и бросилась наверх. В указанном месте и впрямь оказался кувшин с водой – я налила ее в таз, и с удовольствием окунула руки – и тут же вытащила. Вода была ледяная. Посомневавшись немного, я скинула всю одежду и обтерла себя этой водой. Быстро, чтоб не успеть замерзнуть, я накинула платье. Грубое, но теплое – из добротной ткани. Лучше, чем те, которые я обычно носила. Но после шелковой гладкости предыдущего, оно, казалось, впивается мне в кожу, кусая, словно клопы. Я окунула лицо в ледяную воду, прогоняя ненужные мысли, страх, переживания. Мы выжили. Все было в порядке.
Я спустилась вниз, осмотрела Джона – крапивные листы чуть скрутились по краям. Аккуратно сняв их, я толстым слоем наложила перемолотую кровохлебку. Перевязала, прижимая траву к ране, и между первым и вторым слоем ткани вновь добавила кровохлебку. Джон поднялся, попробовал взмахнуть руками, проверяя, не мешает ли ему повязка.
— Как и ожидалось – лучше, чем у королевских лекарей.
И кто его за язык тянет- такие глупости говорить!
— Точно не нужно прижигать? — засомневался Этьен. — Еще можем успеть.
— Только если он не планирует участвовать в турнире. При прижигании боль сильная, и проходит долго, отнимая силы. Может и горячка начаться.
Где-то в глубине дома хлопнула дверь.
— Вам пора, — отмерла баронесса. Достала один из ключей, привязанных к поясу, и, перешагнув через барона, словно через бревно, отперла дверь, которую я всеми силами пыталась открыть.
— Господин моя брат, — раздался издалека голос Руть, и я невольно вздрогнула.
— Уходим, — поторопила я остальных.
Дверь за нами захлопнулась, и ключ повернулся в замке. Я стояла на залитой солнцем траве, в небольшом саду позади деревянного дома. Из сада вела калитка – а там – дорога. Подумать только, как близко к людям – неужели никто не обратил внимания на мои крики?
Позади послышался вскрик, точно ранили птицу, и кто-то упал, и завыл.
— Брат, брат, брат мой! — причитала Руть, словно опытная плакальщица. Баронессу слышно не было.
Мы дошли до калитки, и оставили позади этот ужасный дом, с его ужасными жителями. Я не стала оборачиваться – больше барон не мог меня преследовать.
Когда с моей головы сняли мешок, передо мной оказался знакомый мужчина.
— Барон де Плюсси, — выдохнула я. Я успела о нем забыть. Человек, которого я так боялась, со страхом перед которым так долго жила моя матушка теперь, совсем исчез из моих мыслей.
— Зачем я вам?
В ответ мне прилетела пощечина. Силы он совершенно не сдерживал. Но теперь мы были не в отдаленном замке, где о происходящем никто никогда не узнает, и помощи ждать не откуда. Мы находились в столице, а значит, мне достаточно выбраться из его лап.
И Джон. Он ведь услышал, как я кричала? Он обязательно меня спасет.
— Совсем дурная, — поразился барон.
Схватил за руку, и поднял, обнюхивая, как собака.
— Я так удивился вчера, увидев тебя рядом с рыцарем. Сначала не поверил, бог ведь не мог быть ко мне так благосклонен. Но ты не знала ничего – как танцевать, как говорить, как приветствовать знать. Не удивлен, что мальчишка, выращенный простолюдинами, опустился до того, чтоб тебя считать чем-то большим, чем скот. Но чтоб привести тебя на королевский бал – наверняка ты хорошо отработала эту возможность, так?
Я смотрела ему в глаза и молчала. Что бы я не сказала, он меня никогда не услышит, так к чему тратить силы? Нужно было придумать, как спастись.
— Какая жалось, я ведь так долго ждал, когда ты созреешь, а от тебя несет пороком!
Стало обидно. Не так уж от меня и несло. А если не нравится – дали бы умыться, прежде, чем похищать. От неуместности таких мыслей я не смогла сдержать смешок.
— Сумасшедшая дрянь! – барон отбросил меня к стене.
Я больно ударилась спиной и локтями о доски пола. Тело и так болело после прошедшей ночи...Нет, об этом лучше не думать. Надо понять, как я могу выбраться отсюда. В единственном окне, через которое падал яркий утренний свет, стояла железная решетка. У меня есть только одна возможность сбежать, я должна действовать наверняка. Барон не закрыл за собой дверь. Не планирует никого отсюда выпускать?
— Ты же моя. Как лошади, свиньи, рожь, мука и вся ваша грязная деревушка. Как ты посмела делать что-то против моей воли?
Кажется, он правда не понимал, как такое было возможно. Интересно, хоть кого-то в своей жизни, кроме себя, он видел, как человека? Свою жену, что смотрела, как он терзает девушку за девушкой, и спокойно читала в зале под их крики? Короля? Были ли все аристократы такими, или это в бароне было что-то безвозвратно сломано? Его глаза сузились, и были совсем нечеловеческими. Он называл меня скотом, но именно он был похож на животное. Можно ли такое вылечить? Или это наказанье божье?
Он достал нож, и все мысли вылетели у меня из головы. Поздно думать, надо спасать себя.
— Я был готов устроить твою жизнь, но ты так грубо отказала. Я расстроился. Ты будешь молить о спасении. И я тебе его не дам, — вдруг совершенно спокойно, будто передо мной был другой человек, сказал барон. — Ты умрешь тут Мария, отдав душу мне. Ведь я твой бог.
Читая книги отца Госса, и слушая рассказы матушки о приспешниках дьявола, я думала о безобразных чудовищах, оживших горгульях, устрашающе измененных животных. Но я ошибалась. Настоящее чудовище было передо мной сейчас, планировало забрать самое ценное, что у меня было – мое жизнь.
Молча умирать я не собиралась.
Он был зверем, не человеком. Мольбы, угрозы – все было ему чуждо. Животное можно лишь напугать хищником сильнее, или привести в ступор. И я рассмеялась.
— Я тебя не боюсь, — глаза барона расширились, будто он не мог поверить в то, что слышал. — Борешься со слабыми девушками, что отродясь в руках оружия не держали – ты же просто трус!
С яростным криком он ринулся на меня. Немыслимым усилием воли я заставила себя стоят, не двигаясь, пока он не оказался совсем близко, и, резко рванула вправо. Барон на мгновенье потерял равновесие, и я со всей силы ударила его между ног. Он завыл, но я бросилась к двери. И правду не заперта! За ней оказались небольшой коридор и еще несколько комнат. Куда ж? На раздумье время совсем нет, и я побежала в дальнюю по коридору комнату. Та оказалась сквозной, и уводила дальше, в слабо освященные помещения. По бокам стояли доспехи, а на стене висело различное оружие. Позади раздались шаги,и я, не думая, схватила один из мечей. Под его весом едва не упала. И Как рыцари с такими тяжелыми мечами сражаются?!
Барон догнал меня, и выглядел он совсем безумно.
— Девочка, а девочка, что ты собралась делать с этим мечом? Положи, можешь ведь и порезаться.
— Страшно? — я взмахнула мечом, как поленом, отступая назад, дальше по коридору. Я молилась, чтобы выход был там. — Другие не защищались?
Барон двинулся на меня, но очередной взмах меча заставил его отступить. Еще пару шагов. Почему же окна в этом доме либо слишком узкие, либо в решетках? Господи, прошу, помоги мне.
Но мои молитвы не были услышаны. Я чуть оглянулась, пытаясь увидеть, есть ли позади меня дверь, и барон воспользовался этим, нападая и выбивая меч из моих рук. Он навалился на меня, приставляя нож к горлу. Я не могла даже вздохнуть, острое лезвие впивалось мне в кожу, и малейшее движение могло вызвать кровь.
— Почему тебе все еще не страшно? — обиженно, словно маленький ребенок, спросила барон.
Мне было страшно. Я боялась умереть теперь, когда познала, столько прекрасного есть в мире. И я боялась барона, потому что он был сильнее, вооружен, и совершенно безумен. Но новые знакомства и месяца путешествия изменили меня. Когда я видела барона в прошлый раз, я еще не теряла умирающего больного, которого пыталась спасти всеми силами. Не видела жестоко раненых и убитых. Не чувствовала всепоглощающей любви и наслаждения. Я была маленькой потерянной девочкой, у которой умерла мать, а барон – господином и богом для нашей и окружающих деревень. Никто не мог защитить меня от него, потому что его слова и желания для всех нас не слишком отличались от божественного повеления.
— Друзья! — Джон поднял руку, останавливая наш спор. — Это просто царапина. У меня таких полно было. Достаточно смыть водой.
Это было совершенно недостаточно! Раны в живот всегда требовали особого внимания! Ох, что же делать?!
— У меня есть все необходимое, — раздался новый голос.
Позади нас стояла баронесса де Плюсси. В синем платье, с заплетенными в сложный узор волосами, она была больше похожа на статую, чем на человека. И эмоций на ее лице было столько же, сколько бывает у камня. В руках у нее был ларец, в котором обычно держат травы. Этьен поднялся, закрывая собой нас с Джоном.
— Думаете, я планирую с вами драться? Ларцом? — спросила баронесса, приподнимая изящную бровь.
— Миледи. Нам жаль вам сообщать, но ваш муж мертв, — Этьен вложил в свои слова столь сочувствия и горя, что не знай я его, сама бы поверила, что барон был ему дорог, а его смерть – расстроила до глубины души. — Прошу, поверьте, это была нелепая случайность. Дуэль, из-за недопонимания между двумя благородными господами, и трагическая случайность – вы же знаете, как опасны дуэли...
Этьен продолжал плести кружево лжи из своих учтивых слов. Баронесса положила ларец в его руки. Мы все наблюдали за ней, ожидая, что она вот-вот позовет стражу. Она прошла в комнату, подошла к барону, чуть приподнимая подол платья, чтоб не запачкать его в крови. И тут изо всех сил своей изящной, расшитой яркими бусинами туфелькой, пнула его тело. Не дождавшись никакой реакции, она присела рядом с ним, подняла валявшийся тут же нож, и со всей силы всадила ему в тело. Получилось не так эффектно, как с мечом – видимо, баронесса попала в кость. Неудовлетворенная результатом, она с отвратительным хлюпающим звуком вытащила нож, и еще дважды всадила его в тело барона.
— Ха, кажется и впрямь помер.
Мы втроем переглянулись. Теперь Этьен молчал. Чего ожидать от этой женщины, не знал даже он.
— Позаботьтесь о ранении, и выметайтесь отсюда, пока сестра этого монстра не вернулась.
Ее слова словно сняли с меня заклятье оцепенения. Я дернула Этьена за локоть – тот отдал мне ларец, все еще не сводя потрясенного взгляда с баронессы. Та окинула нас все тем же лишенным человеческих эмоций взглядом.
В ларце оказалось даже больше, чем нужно – кровохлебка, мокрец, крапива, медуница, тысячелистник – и это только те, которые я смогла опознать с первого взгляда, не пробуя на вкус. Были и склянки с отварами, но кто и как их делал, и что на самом деле внутри, узнать невозможно. Конечно, отвары сработали бы лучше. Но я совсем не знала баронессу, и это ее спокойствие при виде убитого мужа пугало. Нет, рисковать я не могла. Измельченные листья тоже подойдет. Из ларца я достала маленькую каменную ступу с пестиком, и растолкла кровохлебку в кашицу. Листья были свежие, будто только вчера собранные. Не хотелось думать, откуда у баронессы полный набор кровоостанавливающих средств, да еще и такой свежий, но даже мимолетного знакомства с бароном было достаточно, чтобы знать ответ.
— Если ли вода? И вино? — пересилив страх, спросила я.
— Вино? Отпраздновать? Отличная идея.
— Нет, мне нужно обработать рану, перед тем, как прикладывать травы. Так эффект будет лучше. И нет ли у вас чистой ткани – для перевязки?
Баронесса медленно моргнула.
— Вы пришли в мой дом. Убили моего мужа. А теперь требуете вино?
— Хватит, — терпение Этьена, кажется, совсем закончилось. — Все тут все прекрасно понимают. Мария в этот дом не приходила – ее притащил ваш дражайший супруг. Мой друг оказал ему честь, позволив сражаться за свою жизнь, а не зарезав, как свинью. Вы от его смерти вообще не огорчились. Чем быстрее вы нам поможете, тем скорее мы вас покинем.
Баронесса скривила свои красивые губы, точно слова Этьена имели неприятный запах.
— Какая отвратительная прямота. Да, тут есть вино. Пойдем со мной, принесем пару бутылок.
— Нужна лишь одна.
— Вторая для сокрушающейся от горя вдовы.
— Мадам, вы сами не можете принести всего две бутылки?
— Я что, похожа на вашего слугу? В доме нет никого, кроме нас четверых. Не хотите вина – можете оставаться тут.
Этьен ушел за баронессой. Мы остались с Джоном наедине. Я перебирала травы, думая, какое сочетание будет лучше всего. Сначала приложить протертую крапиву, а потом намазать бинты кровохлебкой? И дать с вином медуницей? Не будет ли перебором? Еще бы что-то для поднятия сил – турнир ведь совсем скоро! В ларце были шиповник, зверобой и даже левзея! Шиповник не подойдет – нужно отваривать, но вот если взять с собой пару соцветий левзеи, то можно разжевать их перед боями, на случай, если рана окажется серьезнее, чем мне казалось. Да, именно так и нужно сделать. Или лучше растолочь ее, и добавить в воду? Мои размышления прервал тихий смех Джона.
— Что? — спросила я. Он сел под окном, и из-за яркого света, падающего в мою сторону, я видела только его силуэт.
— Как будто мы в начале нашего знакомства. Даже рана на том же месте, — Джон смеялся все сильнее, и я ударила его по руке.
— Прекрати! Так кровь сильнее пойдет!
Он поймал мою руку, и поцеловал.
— Я не волнуюсь. Я выжил раз, благодаря твоим руками. Выживу и второй.
Все это было крайне неуместно – Джон был ранен, рядом лежал труп человека, который хотел причинить мне вред, сама я была грязная, и турнир должен был вот-вот начаться. Я наклонилась, и поцеловала его. Живой, с чуть царапающей меня щетиной. Уже такой родной.
— Вот это да, да вас ни на минуту нельзя оставить! — Этьен подошел к нам и громко поставил откупоренную бутылку на пол. — Тут как будто один я переживаю о турнире!
С вином он принес чистую простынь, и одежду – жакет для Джона и простое серое платье для меня. Это была одежда слуг и крестьян, но платье, данное мне Вив, все было в грязи и крови. Выйти в нем на улицу не привлекая внимания я бы не смогла.
— Спасибо, — поблагодарила я баронессу, что уже налила себе вина, и теперь наблюдала за нами, стоя у входа в коридор. В ответ на благодарность та промолчала.
Я выбросила эту странную женщину из головы и занялась Джоном, который все еще посмеивался. Смочила руки вином, вытерла о ткань и смочила вновь. Попросила Этьена порвать ткань для перевязки, предварительно оторвав небольшую часть для себя. Намочила ее вином, вытерла кровь, и осмотрела раны. И вправду, не так страшно, как я опасалась. Но глубже, чем Джон говорил. Хорошо уже то, что зашивать не придется. Я смочила крапиву в вине, и приложила к ране. Джон зашипел – наверняка жглось.
— Нужно немного подождать, пока схватиться. Потом наложим кровохлебку, и перевяжем.
— Во время боев проблем не возникнет?
— Если не будут упорно бить по ранению, то не должно.
— А если будут? — настаивал Этьен.
— Тогда возникнут! — Этьена ответ явно огорчил. Но чего он от меня хотел?! Я ведь не волшебница.
— Простите, госпожа, где я могу переодеться? — обратилась я к баронессе.
— Наверху никого нет. В первой комнате справа стоит вода и таз – можешь умыться. Смотри, не воруй ничего.
— Я не воровка! — возмутилась я.
— Ты нет. А остальные?
Невозможная женщина! Знала она про Этьена или нет? Или просто хотела оскорбить? Или честно предупреждала? Ничего по ней было не понять. Я схватила платье и бросилась наверх. В указанном месте и впрямь оказался кувшин с водой – я налила ее в таз, и с удовольствием окунула руки – и тут же вытащила. Вода была ледяная. Посомневавшись немного, я скинула всю одежду и обтерла себя этой водой. Быстро, чтоб не успеть замерзнуть, я накинула платье. Грубое, но теплое – из добротной ткани. Лучше, чем те, которые я обычно носила. Но после шелковой гладкости предыдущего, оно, казалось, впивается мне в кожу, кусая, словно клопы. Я окунула лицо в ледяную воду, прогоняя ненужные мысли, страх, переживания. Мы выжили. Все было в порядке.
Я спустилась вниз, осмотрела Джона – крапивные листы чуть скрутились по краям. Аккуратно сняв их, я толстым слоем наложила перемолотую кровохлебку. Перевязала, прижимая траву к ране, и между первым и вторым слоем ткани вновь добавила кровохлебку. Джон поднялся, попробовал взмахнуть руками, проверяя, не мешает ли ему повязка.
— Как и ожидалось – лучше, чем у королевских лекарей.
И кто его за язык тянет- такие глупости говорить!
— Точно не нужно прижигать? — засомневался Этьен. — Еще можем успеть.
— Только если он не планирует участвовать в турнире. При прижигании боль сильная, и проходит долго, отнимая силы. Может и горячка начаться.
Где-то в глубине дома хлопнула дверь.
— Вам пора, — отмерла баронесса. Достала один из ключей, привязанных к поясу, и, перешагнув через барона, словно через бревно, отперла дверь, которую я всеми силами пыталась открыть.
— Господин моя брат, — раздался издалека голос Руть, и я невольно вздрогнула.
— Уходим, — поторопила я остальных.
Дверь за нами захлопнулась, и ключ повернулся в замке. Я стояла на залитой солнцем траве, в небольшом саду позади деревянного дома. Из сада вела калитка – а там – дорога. Подумать только, как близко к людям – неужели никто не обратил внимания на мои крики?
Позади послышался вскрик, точно ранили птицу, и кто-то упал, и завыл.
— Брат, брат, брат мой! — причитала Руть, словно опытная плакальщица. Баронессу слышно не было.
Мы дошли до калитки, и оставили позади этот ужасный дом, с его ужасными жителями. Я не стала оборачиваться – больше барон не мог меня преследовать.
Когда с моей головы сняли мешок, передо мной оказался знакомый мужчина.
— Барон де Плюсси, — выдохнула я. Я успела о нем забыть. Человек, которого я так боялась, со страхом перед которым так долго жила моя матушка теперь, совсем исчез из моих мыслей.
— Зачем я вам?
В ответ мне прилетела пощечина. Силы он совершенно не сдерживал. Но теперь мы были не в отдаленном замке, где о происходящем никто никогда не узнает, и помощи ждать не откуда. Мы находились в столице, а значит, мне достаточно выбраться из его лап.
И Джон. Он ведь услышал, как я кричала? Он обязательно меня спасет.
— Совсем дурная, — поразился барон.
Схватил за руку, и поднял, обнюхивая, как собака.
— Я так удивился вчера, увидев тебя рядом с рыцарем. Сначала не поверил, бог ведь не мог быть ко мне так благосклонен. Но ты не знала ничего – как танцевать, как говорить, как приветствовать знать. Не удивлен, что мальчишка, выращенный простолюдинами, опустился до того, чтоб тебя считать чем-то большим, чем скот. Но чтоб привести тебя на королевский бал – наверняка ты хорошо отработала эту возможность, так?
Я смотрела ему в глаза и молчала. Что бы я не сказала, он меня никогда не услышит, так к чему тратить силы? Нужно было придумать, как спастись.
— Какая жалось, я ведь так долго ждал, когда ты созреешь, а от тебя несет пороком!
Стало обидно. Не так уж от меня и несло. А если не нравится – дали бы умыться, прежде, чем похищать. От неуместности таких мыслей я не смогла сдержать смешок.
— Сумасшедшая дрянь! – барон отбросил меня к стене.
Я больно ударилась спиной и локтями о доски пола. Тело и так болело после прошедшей ночи...Нет, об этом лучше не думать. Надо понять, как я могу выбраться отсюда. В единственном окне, через которое падал яркий утренний свет, стояла железная решетка. У меня есть только одна возможность сбежать, я должна действовать наверняка. Барон не закрыл за собой дверь. Не планирует никого отсюда выпускать?
— Ты же моя. Как лошади, свиньи, рожь, мука и вся ваша грязная деревушка. Как ты посмела делать что-то против моей воли?
Кажется, он правда не понимал, как такое было возможно. Интересно, хоть кого-то в своей жизни, кроме себя, он видел, как человека? Свою жену, что смотрела, как он терзает девушку за девушкой, и спокойно читала в зале под их крики? Короля? Были ли все аристократы такими, или это в бароне было что-то безвозвратно сломано? Его глаза сузились, и были совсем нечеловеческими. Он называл меня скотом, но именно он был похож на животное. Можно ли такое вылечить? Или это наказанье божье?
Он достал нож, и все мысли вылетели у меня из головы. Поздно думать, надо спасать себя.
— Я был готов устроить твою жизнь, но ты так грубо отказала. Я расстроился. Ты будешь молить о спасении. И я тебе его не дам, — вдруг совершенно спокойно, будто передо мной был другой человек, сказал барон. — Ты умрешь тут Мария, отдав душу мне. Ведь я твой бог.
Читая книги отца Госса, и слушая рассказы матушки о приспешниках дьявола, я думала о безобразных чудовищах, оживших горгульях, устрашающе измененных животных. Но я ошибалась. Настоящее чудовище было передо мной сейчас, планировало забрать самое ценное, что у меня было – мое жизнь.
Молча умирать я не собиралась.
Он был зверем, не человеком. Мольбы, угрозы – все было ему чуждо. Животное можно лишь напугать хищником сильнее, или привести в ступор. И я рассмеялась.
— Я тебя не боюсь, — глаза барона расширились, будто он не мог поверить в то, что слышал. — Борешься со слабыми девушками, что отродясь в руках оружия не держали – ты же просто трус!
С яростным криком он ринулся на меня. Немыслимым усилием воли я заставила себя стоят, не двигаясь, пока он не оказался совсем близко, и, резко рванула вправо. Барон на мгновенье потерял равновесие, и я со всей силы ударила его между ног. Он завыл, но я бросилась к двери. И правду не заперта! За ней оказались небольшой коридор и еще несколько комнат. Куда ж? На раздумье время совсем нет, и я побежала в дальнюю по коридору комнату. Та оказалась сквозной, и уводила дальше, в слабо освященные помещения. По бокам стояли доспехи, а на стене висело различное оружие. Позади раздались шаги,и я, не думая, схватила один из мечей. Под его весом едва не упала. И Как рыцари с такими тяжелыми мечами сражаются?!
Барон догнал меня, и выглядел он совсем безумно.
— Девочка, а девочка, что ты собралась делать с этим мечом? Положи, можешь ведь и порезаться.
— Страшно? — я взмахнула мечом, как поленом, отступая назад, дальше по коридору. Я молилась, чтобы выход был там. — Другие не защищались?
Барон двинулся на меня, но очередной взмах меча заставил его отступить. Еще пару шагов. Почему же окна в этом доме либо слишком узкие, либо в решетках? Господи, прошу, помоги мне.
Но мои молитвы не были услышаны. Я чуть оглянулась, пытаясь увидеть, есть ли позади меня дверь, и барон воспользовался этим, нападая и выбивая меч из моих рук. Он навалился на меня, приставляя нож к горлу. Я не могла даже вздохнуть, острое лезвие впивалось мне в кожу, и малейшее движение могло вызвать кровь.
— Почему тебе все еще не страшно? — обиженно, словно маленький ребенок, спросила барон.
Мне было страшно. Я боялась умереть теперь, когда познала, столько прекрасного есть в мире. И я боялась барона, потому что он был сильнее, вооружен, и совершенно безумен. Но новые знакомства и месяца путешествия изменили меня. Когда я видела барона в прошлый раз, я еще не теряла умирающего больного, которого пыталась спасти всеми силами. Не видела жестоко раненых и убитых. Не чувствовала всепоглощающей любви и наслаждения. Я была маленькой потерянной девочкой, у которой умерла мать, а барон – господином и богом для нашей и окружающих деревень. Никто не мог защитить меня от него, потому что его слова и желания для всех нас не слишком отличались от божественного повеления.
