18
Так как яхта Фокусника оказалась в недосягаемости, циркулируя между Америкой и Кубой, первое, что мы сделали, это купили новую самую большую моторную яхту на 12 человек, и как правило оставались там вдвоем. Управлять ей было довольно просто, так что мы легко с этим справлялись сами. В Атлантику из залива мы одни выходить боялись, потому брали с собой одного или двух из охранников, приставленных охранять дом, кто-то из них принимал на себя функции рулевого. Так же брали несколько чернокожих девушек из обслуги и на несколько дней отправлялись к Бермудам в теплые воды Атлантики. В этот раз мы сделали точно так же.
Был холодный ноябрь 1923. Выйдя с утра, и к середине дня, мы уже нащупывали теплые воды Гольфстрима.
— Мне последнее время сниться, что я дома. В России. — Сказала мне Джои, когда, мы, лёжа на палубе и свесив руки под перила за борт, старались коснуться разрезаемой килем и поднимавшуюся волной по борту воду, изредка достающей до наших ладошек, пытаясь определить, достаточно ли она для нас тёплая.
— Снится моя детская комната. Что я с мороза захожу туда, в тепло, как будто вернулась из долгого путешествия. Я с таким облегчением, усаживаюсь в кресле, возле горящего камина, понимая: "Наконец-то всё закончилось. Я дома", а там всё как раньше. Всё так же, как и было до отъезда, за исключением того, что знаю, внизу, в столовой, меня ждёт Рон, моя матушка и мои дети.
— Рон? — С удивлением переспросила я. — Тот самый Рон?
— Да. — Ответила она. — Я их никого не вижу. Просто знаю, что они, ждут, когда я присоединюсь к ним отобедать с дороги. Рон мой муж, а это наши с ним дети, и то, что было, никогда на самом деле не было.
Она придвинулась поближе и вопросительно посмотрела на меня.
— Что бы это могло значить? — Спросила она.
— Возможно ты соскучилась по родителям? — Предположила я.
— А ты? Не скучаешь по своим родителям? — Продолжала спрашивать Джои. Я на мгновение вспомнила маму, которая в ночном халате и с бокалом в руках, что-то готовит на кухне для нас с папой. А в следующее мгновение, как она пьяная, рваная и грязная, идя на четвереньках, проходит мимо меня в комнату, а ещё через мгновение, раздвинув ноги ожидает очередного клиента в задней комнате борделя. Я даже не знала, жива ли она теперь и что с ней стало. Но домой мне возвращаться не хотелось.
— Нет. — Ответила я
— А я хочу. — Немного помолчав сказала Джои. — Очень хочу. Только не знаю, что им сказать? "Я счастлива находиться с той, которую люблю". — Они не поймут.
— Ты вышла замуж за миллионера. — Подбодрила я её. — Разве это не та новость, которую бы хотели услышать родители?
— Да, но он бандит и у меня никогда не будет с ним детей, а все родители ждут внуков.
— Ты хочешь детей? — Спросила я, понимая на сколько серьёзный разговор решила затеять Джои.
— Да. — Ответила она, с такой досадой и разочарованием в голосе, которое передалось и мне. Я тоже на мгновение почувствовала себя обделённой, ведь и я не могла иметь детей от любимой. А Дилан, Дилан это совсем не Джои.
— Мальчика. — Прервав мои мысли продолжила говорить она. — Я даже придумала как назвала бы его.
— Как? — С интересом спросила я, удивляясь тому, что, если бы она не начала этот разговор, я бы и не думала о детях, а Джои уже имя успела придумать, размышляя на эту тему видимо не в первый раз.
— Рон. Я бы назвала его Рон или Рома, что бы было не так явно в честь кого это имя.
— Почему Рон? — Вновь удивилась я. — Рон же был мудаком, который изнасиловал тебя в туалете кинотеатра.
— Не называй его так. — Вспыхнула она. — Он был хорошим, и я любила его не меньше, чем тебя. Я даже хотела сбежать с ним и стать полностью его. Не так, конечно. Не в туалете. Да что я рассказываю. Он не виноват, он просто не дождался чуть-чуть. Возможно влияние дурной компании, с которой он связался и то, лишь затем, чтобы покупать мне цветы и дарить мне подарки. А папа убил его, и нашего с ним сына.
Я видела, как Джои больно говорить об этом, как надулись её щечки, как она старается не моргать, чтобы из глаз не хлынули слёзы.
Ничего не забылось, ни что ни кануло в лета, а на оборот, все эти годы молча мучило её изнутри. Я притянула её к себе и слегка поцеловала её в надутые губки и пригладила всё ещё мокрой рукой от воды, волосы.
— Он был бандит, и убили его, его же дружки, бандиты. Зря, ты наговариваешь на своего отца. Он освободил тебя от обузы и дал дорогу в будущие. — Пыталась успокоить её я. Хотя сама была уверена, что Рона повесили вовсе не дружки, а её отец. Как говорится: "не пойман — не вор". Это были всего лишь наши догадки.
— Да какой он был бандит. Посмотри на Дилана, посмотри на Райана, на Майкла, что стоит у штурвала, никогда не расставаясь со своим автоматом. Вот, настоящие бандиты. Рон, просто дурачок на их фоне.
Что я скажу отцу, что я сменила мелкого жулика, на главаря бандитов?
А с сыном можно было бы ничего не говорить, просто дать им нянчить внука, и они были бы счастливы, да и я, глядя на них, наверное, то же.
19
Двигатель затарахтел, какое-то время поработал с перебоями и остановился. Теплые волны Гольфстрима, разрезаемые килем и поднимающиеся вдоль борта, исчезли, яхта развернулась и легла в дрейф.
Мы с Джои продолжали лежать на палубе, греясь на солнце в купальных костюмах, состоящих из сорочки и коротких шорт, беззаботно потягивая виски из фляжки, совершенно не обращая внимание на суету нашей прислуги и двух охранников.
"Развлекаются" — думала я.
Выйдя из середины холодного ноября в теплые воды Атлантики, было бы настоящим жеманством, не поддаться суете, развлечениям и выпивке.
До начала Бермудского треугольника, где по неизвестным причинам пропадало множество кораблей, было больше чем пол пути. До самого острова "Бермуды", мы ещё никогда не доплывали. Мы останавливались где-то здесь и подхваченные быстрым и тёплым течением Гольфстрима дрейфовали или бросали якорь на несколько дней. Нам, за все наши поездки, ни разу не приходило в голову, что мы можем потеряться, заблудиться, попасть в шторм и ли у нас может взять и закончится топливо.
— Что значит закончилось топливо? Этого просто не может быть! — Недоумённо переспросила я, на однозначное заявление Майкла.
— Когда мы покупали эту яхту, нас заверяли, что четырех топливных баков, должно хватить на пять с половиной тысяч миль, а этого достаточно, чтобы переплыть всю Атлантику. А мы ещё, Атлантику, ни разу не переплывали. — Заявила я Майклу таким тоном, как будто это он, намеренно растратил всё топливо.
— Вы хоть раз баки проверяли? — Спросил он.
Тут в разговор вступила Джои.
— То есть это мы должны были проверять количество топлива?
— Ну да, это же ваша яхта. — Не сдавался Майкл.
— Ты наш охранник и именно ты должен был о нас позаботится. — Безжалостно нападала на него она.
— Я и сейчас готов это делать. Я даже готов расстрелять вашу яхту к чертовой матери, если она вам больше не угодна, но проверять топливо — не моя задача.
Дальше спорить было бесполезно. Виноваты были все, так как никто даже не подумал об этом. Рация здесь не ловила и сообщить о своей проблеме на берег мы уже не могли. Оставалась надежда на проходящие мимо суда, потому Отто, второй охранник, плотно засел за рацию, отправляя сигнал спасения в пустоту океана.
А мы продолжили свой беспечный отдых. Запасов еды, воды и алкоголя, для семи человек, у нас было достаточно, к тому же достать топливо среди океана всё равно не было никакой возможности, и поддаваться панике становилось занятием совершенно бессмысленным. Оставалось ждать и верить в чудо, попутно развлекаясь, как мы и планировали.
Мы всё равно собирались бросить якорь или лечь в дрейф, но и пропускать какой-нибудь катер, способный взять нас на буксир или хотя бы сообщить на берег о нашей проблеме, нам не хотелось. Потому решили, что на рации останется кто-то один, а остальные будут периодически его заменять, по очереди. Первый день прошел довольно быстро и беззаботно.
На ночь мы включили сигнальные фонари, а Отто и Майкл вызвались добровольно дежурить у рации посменно. Ночь прошла тихо и безрезультатно. На наш сигнал о помощи никто не откликался. Второй день прошёл тоже довольно быстро и безмятежно. Мы наслаждались солнцем и океаном.
Наступил день третий.
— Интересно, где мы сейчас? — Спросила я, спускаясь по ступенькам к кормовой площадке, расположенной у винтов, на которой уже не стесняясь друг друга, находились три обнажённые чернокожие девушки из прислуги и уже хорошо подружившиеся с ними, такие же обнаженные охранники. Мы с Джои, как правило, отдыхали и проводили большую часть времени на носу, откуда и прыгали в воду, а уж забирались обратно с этой площадки на корме. Мы никогда не прыгали в воду вместе, если на борту не было человека, который наблюдал за нами, чтобы в случаи опасности бросить спасательный жилет или круг. Течение здесь было неравномерным. Оно то исчезало, то появлялось, то относило куда-то в сторону от яхты, то на оборот, стремилось загнать под неё.
Оно было не настолько сильным, чтобы с ним было невозможно справится, но всё же, все вокруг и без исключения были в полупьяном состоянии, и надеяться на кого-то из них было бы легкомысленно. Мы старались приглядывать друг за другом сами.
Джои уже собиралась выходить из воды, а я спустилась вниз, чтобы подать ей руку.
— Я думаю, — Сказала Джои, подавая руку стоящему рядом Майклу, который, как мне казалось, старался оказаться по ближе к лестнице неслучайно.
Глядя на его обнаженное тело, было заметно, что он, как и все мужчины неравнодушен к Джои, но при этом умело себя контролирует, чтобы не подавать вида. Он знал, что близость с Джои, может стать для него фатальной ошибкой и старался быть к ней как можно ближе, но при этом на предельно дальней дистанции.
— Я Думаю. — Продолжила Джои. — Что именно так и пропадают корабли в этом проклятом, Бермудском треугольнике.
Наша яхта, как и многие другие, была построена только развивающейся на тот момент компанией «Сhris-Сraft», основатель которой «Кристофер Смит» стремился на манер «Генри Форда» выпускать ряд однотипных 33 футовых и относительно не дорогих катеров. Но, так как до этого он многие годы занимался выпуском так называемых «Джентльменских лодок» под маркой CarWood, отказаться от выгодного заказа он попросту ещё не мог. Яхта предназначалась для перевозки контрабанды, потому основным её критерием должна была быть дальность и скорость, но и выглядеть она должна была так, чтобы вызывать сомнение: «Разве такие богатые люди, позволившие себе такую моторную яхту, могут заниматься контрабандой?»
Именно поэтому разработать яхту было предложено Гарфилду Вуду, гениальному механику и победителю престижных гонок на моторных лодках с 1917 — 1921 год.
Это была первая сорока восьми футовая яхта компании "Сhris-Сraft" Model 123 (один два три) была выполнена из красного дерева.
Только спустя ещё 7 лет, к 1930 году, Кристофер Смит произвел ещё несколько таких яхт, используя этот проект как своё изобретение.
Яхта была продумана идеально. Она была оснащена новым, авиационным, поршневым двигателем торнадо Т-3 мощностью 575 л.с. Разработанным компанией “Райт Аэронавтикал”. Четырьмя топливными баками, баком для пресной воды и тройным дном. При этом могла развивать скорость свыше двадцати узлов. В ней располагалась кухня с газовым баллоном, четыре двухместные каюты, каюта капитана, две каюты люкс и одна обзорная каюта за капитанским мостиком. Так же гостиная, душевая и сан узел. Казалось, в ней было предусмотрено всё, кроме того, что использовать её будут не контрабандисты, а две девушки, совершенно ничего не смыслящие в мореплавании.
— Нет. — Однозначно заявила я. В этом треугольнике происходит всякая мистика, а в том, что мы не заправили баки, никакой мистики нет.
20
Ближе к вечеру, Джои начала вести себя как-то странно и очень нервно. Она явно старалась напиться и хлебала виски прямо из горла.
— Что с тобой происходит? — Спросила её я, сидя на диване в нашей каюте и готовясь ложится спать
— У меня закончился героин. — Ответила она, нервно ходя по комнате.
— Ну можно спросить у прислуги или мальчиков. Наверняка у них есть что-то с собою. Не все же засовывают его в свои лёгкие, как ты, по несколько раз на дню.
— Нет ни у кого. — Однозначно ответила она.
— Хочешь я пойду спрошу?
— Нет ничего у них. — Снова ответила она так, как будто хочет меня в чем-то обмануть или о чём-то не договаривает.
— Ну ты же не спрашивала. — Предприняла последнюю попытку я.
— И не буду. Я ещё вчера проверила все их вещи.
Она села рядом со мной и обхватив свою голову руками начала раскачиваться из стороны в сторону, затем резко остановилась и посмотрев на меня какими то обезумевшими глазами, сказала:
— Я нужна ему.
— Кому? — Искренне удивилась я.
— Героину. Он как будто живет во мне наполняя меня, и он же меня пожирает. Он как любовь младенца.
— Что ты такое говоришь? — Ещё больше удивилась я.
— Да. Он и есть младенец. Он сладкий, любимый ребёнок, который не может жить без тебя. Ты должна постоянно быть с ним, принимать его, брать на руки, что бы он ел твою грудь, высасывая из тебя молоко. Ты готова на всё, что бы он жил, готова отдать всю себя целиком за своего младенца. Мне он нужен. Без него, моя жизнь превращается в кошмар оживших воспоминаний.
Но приходит доктор и отрывает его у тебя. Он вытаскивает это крохотное тельце из тебя щипцами, а затем выскрёбывает ножом всё то, что осталось, причиняя тебе невероятную боль. Эта боль разрывает не только тело, но и выедает душу. День за днём, день за днём. Это был наш с ним ребёнок. Наш, понимаешь и никто не спросил меня, хочу я его оставить или нет. Его просто вырвали из меня, причинив мне столько боли и страданий. Я могла чего-то сделать, но не сделала. Ничего. И сейчас его отрывают у меня, и я опять ничего не могу поделать.
Я не могу его принять, прижать, приласкать, услышать, как он смеётся, радуется и живёт во мне. Я здесь. Среди этой бескрайней пустоты, где мы все и сдохнем как ненужные котята в баке с водой.
Она сделала несколько больших глотков виски, затем села, снова обняла руками голову и начала тихонько выть. Без слёз и очень тихо, но так, что у меня по спине побежали мурашки, от того, как она воет и как у неё путаются её мысли.
Первую ночь Джои не спала. Мало того, что не спала она, не спали с ней и все. Она дважды, целенаправленно прыгала за борт, совершенно осознанно дралась в воде с Майклом и Отто стараясь утопиться. Но после второй попытки прыгнуть за борт, её заперли со мной в каюте. Она сначала попыталась плечом выломать дверь, не обращая на мои попытки остановить её, никакого внимания. Будто меня не существовало вовсе. А затем выпив ещё пол бутылки просто отключилась, упав лицом на пол. Я подняла и положила её в кровать, повернув её на бок к краю кровати и подперев под грудь подушкой, чтобы она случайно не свалилась, а сама легла сзади, приобняв и придерживая её.
Я проснулась от странного гула, напомнившего мне звук летящего самолёта. Спасены, подумала я и машинально вскочив с кровати ринулась к двери каюты. Дверь по-прежнему была заперта снаружи какой-то распоркой. На мгновение гул прервался на протяжный и посапывающий вдох, а затем вновь вырвался непонятным стоном, больше похожим на гудение низколетящего самолёта, чем на дыхание двадцатилетней девушки.
Так как яхта Фокусника оказалась в недосягаемости, циркулируя между Америкой и Кубой, первое, что мы сделали, это купили новую самую большую моторную яхту на 12 человек, и как правило оставались там вдвоем. Управлять ей было довольно просто, так что мы легко с этим справлялись сами. В Атлантику из залива мы одни выходить боялись, потому брали с собой одного или двух из охранников, приставленных охранять дом, кто-то из них принимал на себя функции рулевого. Так же брали несколько чернокожих девушек из обслуги и на несколько дней отправлялись к Бермудам в теплые воды Атлантики. В этот раз мы сделали точно так же.
Был холодный ноябрь 1923. Выйдя с утра, и к середине дня, мы уже нащупывали теплые воды Гольфстрима.
— Мне последнее время сниться, что я дома. В России. — Сказала мне Джои, когда, мы, лёжа на палубе и свесив руки под перила за борт, старались коснуться разрезаемой килем и поднимавшуюся волной по борту воду, изредка достающей до наших ладошек, пытаясь определить, достаточно ли она для нас тёплая.
— Снится моя детская комната. Что я с мороза захожу туда, в тепло, как будто вернулась из долгого путешествия. Я с таким облегчением, усаживаюсь в кресле, возле горящего камина, понимая: "Наконец-то всё закончилось. Я дома", а там всё как раньше. Всё так же, как и было до отъезда, за исключением того, что знаю, внизу, в столовой, меня ждёт Рон, моя матушка и мои дети.
— Рон? — С удивлением переспросила я. — Тот самый Рон?
— Да. — Ответила она. — Я их никого не вижу. Просто знаю, что они, ждут, когда я присоединюсь к ним отобедать с дороги. Рон мой муж, а это наши с ним дети, и то, что было, никогда на самом деле не было.
Она придвинулась поближе и вопросительно посмотрела на меня.
— Что бы это могло значить? — Спросила она.
— Возможно ты соскучилась по родителям? — Предположила я.
— А ты? Не скучаешь по своим родителям? — Продолжала спрашивать Джои. Я на мгновение вспомнила маму, которая в ночном халате и с бокалом в руках, что-то готовит на кухне для нас с папой. А в следующее мгновение, как она пьяная, рваная и грязная, идя на четвереньках, проходит мимо меня в комнату, а ещё через мгновение, раздвинув ноги ожидает очередного клиента в задней комнате борделя. Я даже не знала, жива ли она теперь и что с ней стало. Но домой мне возвращаться не хотелось.
— Нет. — Ответила я
— А я хочу. — Немного помолчав сказала Джои. — Очень хочу. Только не знаю, что им сказать? "Я счастлива находиться с той, которую люблю". — Они не поймут.
— Ты вышла замуж за миллионера. — Подбодрила я её. — Разве это не та новость, которую бы хотели услышать родители?
— Да, но он бандит и у меня никогда не будет с ним детей, а все родители ждут внуков.
— Ты хочешь детей? — Спросила я, понимая на сколько серьёзный разговор решила затеять Джои.
— Да. — Ответила она, с такой досадой и разочарованием в голосе, которое передалось и мне. Я тоже на мгновение почувствовала себя обделённой, ведь и я не могла иметь детей от любимой. А Дилан, Дилан это совсем не Джои.
— Мальчика. — Прервав мои мысли продолжила говорить она. — Я даже придумала как назвала бы его.
— Как? — С интересом спросила я, удивляясь тому, что, если бы она не начала этот разговор, я бы и не думала о детях, а Джои уже имя успела придумать, размышляя на эту тему видимо не в первый раз.
— Рон. Я бы назвала его Рон или Рома, что бы было не так явно в честь кого это имя.
— Почему Рон? — Вновь удивилась я. — Рон же был мудаком, который изнасиловал тебя в туалете кинотеатра.
— Не называй его так. — Вспыхнула она. — Он был хорошим, и я любила его не меньше, чем тебя. Я даже хотела сбежать с ним и стать полностью его. Не так, конечно. Не в туалете. Да что я рассказываю. Он не виноват, он просто не дождался чуть-чуть. Возможно влияние дурной компании, с которой он связался и то, лишь затем, чтобы покупать мне цветы и дарить мне подарки. А папа убил его, и нашего с ним сына.
Я видела, как Джои больно говорить об этом, как надулись её щечки, как она старается не моргать, чтобы из глаз не хлынули слёзы.
Ничего не забылось, ни что ни кануло в лета, а на оборот, все эти годы молча мучило её изнутри. Я притянула её к себе и слегка поцеловала её в надутые губки и пригладила всё ещё мокрой рукой от воды, волосы.
— Он был бандит, и убили его, его же дружки, бандиты. Зря, ты наговариваешь на своего отца. Он освободил тебя от обузы и дал дорогу в будущие. — Пыталась успокоить её я. Хотя сама была уверена, что Рона повесили вовсе не дружки, а её отец. Как говорится: "не пойман — не вор". Это были всего лишь наши догадки.
— Да какой он был бандит. Посмотри на Дилана, посмотри на Райана, на Майкла, что стоит у штурвала, никогда не расставаясь со своим автоматом. Вот, настоящие бандиты. Рон, просто дурачок на их фоне.
Что я скажу отцу, что я сменила мелкого жулика, на главаря бандитов?
А с сыном можно было бы ничего не говорить, просто дать им нянчить внука, и они были бы счастливы, да и я, глядя на них, наверное, то же.
19
Двигатель затарахтел, какое-то время поработал с перебоями и остановился. Теплые волны Гольфстрима, разрезаемые килем и поднимающиеся вдоль борта, исчезли, яхта развернулась и легла в дрейф.
Мы с Джои продолжали лежать на палубе, греясь на солнце в купальных костюмах, состоящих из сорочки и коротких шорт, беззаботно потягивая виски из фляжки, совершенно не обращая внимание на суету нашей прислуги и двух охранников.
"Развлекаются" — думала я.
Выйдя из середины холодного ноября в теплые воды Атлантики, было бы настоящим жеманством, не поддаться суете, развлечениям и выпивке.
До начала Бермудского треугольника, где по неизвестным причинам пропадало множество кораблей, было больше чем пол пути. До самого острова "Бермуды", мы ещё никогда не доплывали. Мы останавливались где-то здесь и подхваченные быстрым и тёплым течением Гольфстрима дрейфовали или бросали якорь на несколько дней. Нам, за все наши поездки, ни разу не приходило в голову, что мы можем потеряться, заблудиться, попасть в шторм и ли у нас может взять и закончится топливо.
— Что значит закончилось топливо? Этого просто не может быть! — Недоумённо переспросила я, на однозначное заявление Майкла.
— Когда мы покупали эту яхту, нас заверяли, что четырех топливных баков, должно хватить на пять с половиной тысяч миль, а этого достаточно, чтобы переплыть всю Атлантику. А мы ещё, Атлантику, ни разу не переплывали. — Заявила я Майклу таким тоном, как будто это он, намеренно растратил всё топливо.
— Вы хоть раз баки проверяли? — Спросил он.
Тут в разговор вступила Джои.
— То есть это мы должны были проверять количество топлива?
— Ну да, это же ваша яхта. — Не сдавался Майкл.
— Ты наш охранник и именно ты должен был о нас позаботится. — Безжалостно нападала на него она.
— Я и сейчас готов это делать. Я даже готов расстрелять вашу яхту к чертовой матери, если она вам больше не угодна, но проверять топливо — не моя задача.
Дальше спорить было бесполезно. Виноваты были все, так как никто даже не подумал об этом. Рация здесь не ловила и сообщить о своей проблеме на берег мы уже не могли. Оставалась надежда на проходящие мимо суда, потому Отто, второй охранник, плотно засел за рацию, отправляя сигнал спасения в пустоту океана.
А мы продолжили свой беспечный отдых. Запасов еды, воды и алкоголя, для семи человек, у нас было достаточно, к тому же достать топливо среди океана всё равно не было никакой возможности, и поддаваться панике становилось занятием совершенно бессмысленным. Оставалось ждать и верить в чудо, попутно развлекаясь, как мы и планировали.
Мы всё равно собирались бросить якорь или лечь в дрейф, но и пропускать какой-нибудь катер, способный взять нас на буксир или хотя бы сообщить на берег о нашей проблеме, нам не хотелось. Потому решили, что на рации останется кто-то один, а остальные будут периодически его заменять, по очереди. Первый день прошел довольно быстро и беззаботно.
На ночь мы включили сигнальные фонари, а Отто и Майкл вызвались добровольно дежурить у рации посменно. Ночь прошла тихо и безрезультатно. На наш сигнал о помощи никто не откликался. Второй день прошёл тоже довольно быстро и безмятежно. Мы наслаждались солнцем и океаном.
Наступил день третий.
— Интересно, где мы сейчас? — Спросила я, спускаясь по ступенькам к кормовой площадке, расположенной у винтов, на которой уже не стесняясь друг друга, находились три обнажённые чернокожие девушки из прислуги и уже хорошо подружившиеся с ними, такие же обнаженные охранники. Мы с Джои, как правило, отдыхали и проводили большую часть времени на носу, откуда и прыгали в воду, а уж забирались обратно с этой площадки на корме. Мы никогда не прыгали в воду вместе, если на борту не было человека, который наблюдал за нами, чтобы в случаи опасности бросить спасательный жилет или круг. Течение здесь было неравномерным. Оно то исчезало, то появлялось, то относило куда-то в сторону от яхты, то на оборот, стремилось загнать под неё.
Оно было не настолько сильным, чтобы с ним было невозможно справится, но всё же, все вокруг и без исключения были в полупьяном состоянии, и надеяться на кого-то из них было бы легкомысленно. Мы старались приглядывать друг за другом сами.
Джои уже собиралась выходить из воды, а я спустилась вниз, чтобы подать ей руку.
— Я думаю, — Сказала Джои, подавая руку стоящему рядом Майклу, который, как мне казалось, старался оказаться по ближе к лестнице неслучайно.
Глядя на его обнаженное тело, было заметно, что он, как и все мужчины неравнодушен к Джои, но при этом умело себя контролирует, чтобы не подавать вида. Он знал, что близость с Джои, может стать для него фатальной ошибкой и старался быть к ней как можно ближе, но при этом на предельно дальней дистанции.
— Я Думаю. — Продолжила Джои. — Что именно так и пропадают корабли в этом проклятом, Бермудском треугольнике.
Наша яхта, как и многие другие, была построена только развивающейся на тот момент компанией «Сhris-Сraft», основатель которой «Кристофер Смит» стремился на манер «Генри Форда» выпускать ряд однотипных 33 футовых и относительно не дорогих катеров. Но, так как до этого он многие годы занимался выпуском так называемых «Джентльменских лодок» под маркой CarWood, отказаться от выгодного заказа он попросту ещё не мог. Яхта предназначалась для перевозки контрабанды, потому основным её критерием должна была быть дальность и скорость, но и выглядеть она должна была так, чтобы вызывать сомнение: «Разве такие богатые люди, позволившие себе такую моторную яхту, могут заниматься контрабандой?»
Именно поэтому разработать яхту было предложено Гарфилду Вуду, гениальному механику и победителю престижных гонок на моторных лодках с 1917 — 1921 год.
Это была первая сорока восьми футовая яхта компании "Сhris-Сraft" Model 123 (один два три) была выполнена из красного дерева.
Только спустя ещё 7 лет, к 1930 году, Кристофер Смит произвел ещё несколько таких яхт, используя этот проект как своё изобретение.
Яхта была продумана идеально. Она была оснащена новым, авиационным, поршневым двигателем торнадо Т-3 мощностью 575 л.с. Разработанным компанией “Райт Аэронавтикал”. Четырьмя топливными баками, баком для пресной воды и тройным дном. При этом могла развивать скорость свыше двадцати узлов. В ней располагалась кухня с газовым баллоном, четыре двухместные каюты, каюта капитана, две каюты люкс и одна обзорная каюта за капитанским мостиком. Так же гостиная, душевая и сан узел. Казалось, в ней было предусмотрено всё, кроме того, что использовать её будут не контрабандисты, а две девушки, совершенно ничего не смыслящие в мореплавании.
— Нет. — Однозначно заявила я. В этом треугольнике происходит всякая мистика, а в том, что мы не заправили баки, никакой мистики нет.
20
Ближе к вечеру, Джои начала вести себя как-то странно и очень нервно. Она явно старалась напиться и хлебала виски прямо из горла.
— Что с тобой происходит? — Спросила её я, сидя на диване в нашей каюте и готовясь ложится спать
— У меня закончился героин. — Ответила она, нервно ходя по комнате.
— Ну можно спросить у прислуги или мальчиков. Наверняка у них есть что-то с собою. Не все же засовывают его в свои лёгкие, как ты, по несколько раз на дню.
— Нет ни у кого. — Однозначно ответила она.
— Хочешь я пойду спрошу?
— Нет ничего у них. — Снова ответила она так, как будто хочет меня в чем-то обмануть или о чём-то не договаривает.
— Ну ты же не спрашивала. — Предприняла последнюю попытку я.
— И не буду. Я ещё вчера проверила все их вещи.
Она села рядом со мной и обхватив свою голову руками начала раскачиваться из стороны в сторону, затем резко остановилась и посмотрев на меня какими то обезумевшими глазами, сказала:
— Я нужна ему.
— Кому? — Искренне удивилась я.
— Героину. Он как будто живет во мне наполняя меня, и он же меня пожирает. Он как любовь младенца.
— Что ты такое говоришь? — Ещё больше удивилась я.
— Да. Он и есть младенец. Он сладкий, любимый ребёнок, который не может жить без тебя. Ты должна постоянно быть с ним, принимать его, брать на руки, что бы он ел твою грудь, высасывая из тебя молоко. Ты готова на всё, что бы он жил, готова отдать всю себя целиком за своего младенца. Мне он нужен. Без него, моя жизнь превращается в кошмар оживших воспоминаний.
Но приходит доктор и отрывает его у тебя. Он вытаскивает это крохотное тельце из тебя щипцами, а затем выскрёбывает ножом всё то, что осталось, причиняя тебе невероятную боль. Эта боль разрывает не только тело, но и выедает душу. День за днём, день за днём. Это был наш с ним ребёнок. Наш, понимаешь и никто не спросил меня, хочу я его оставить или нет. Его просто вырвали из меня, причинив мне столько боли и страданий. Я могла чего-то сделать, но не сделала. Ничего. И сейчас его отрывают у меня, и я опять ничего не могу поделать.
Я не могу его принять, прижать, приласкать, услышать, как он смеётся, радуется и живёт во мне. Я здесь. Среди этой бескрайней пустоты, где мы все и сдохнем как ненужные котята в баке с водой.
Она сделала несколько больших глотков виски, затем села, снова обняла руками голову и начала тихонько выть. Без слёз и очень тихо, но так, что у меня по спине побежали мурашки, от того, как она воет и как у неё путаются её мысли.
Первую ночь Джои не спала. Мало того, что не спала она, не спали с ней и все. Она дважды, целенаправленно прыгала за борт, совершенно осознанно дралась в воде с Майклом и Отто стараясь утопиться. Но после второй попытки прыгнуть за борт, её заперли со мной в каюте. Она сначала попыталась плечом выломать дверь, не обращая на мои попытки остановить её, никакого внимания. Будто меня не существовало вовсе. А затем выпив ещё пол бутылки просто отключилась, упав лицом на пол. Я подняла и положила её в кровать, повернув её на бок к краю кровати и подперев под грудь подушкой, чтобы она случайно не свалилась, а сама легла сзади, приобняв и придерживая её.
Я проснулась от странного гула, напомнившего мне звук летящего самолёта. Спасены, подумала я и машинально вскочив с кровати ринулась к двери каюты. Дверь по-прежнему была заперта снаружи какой-то распоркой. На мгновение гул прервался на протяжный и посапывающий вдох, а затем вновь вырвался непонятным стоном, больше похожим на гудение низколетящего самолёта, чем на дыхание двадцатилетней девушки.
