Придерживаюсь философии меньшего зла. Стая соседствует с человечеством на протяжении всей истории. И что с того? Мы пролили куда больше крови друг друга, чем это сделала Стая. В моей родной Польше за несколько лет самые обыкновенные люди сожгли в печах миллионы себе подобных, ни в чём не повинных. Не обольщайтесь — вы мне глубоко отвратительны. Но ещё больше мне претит перспектива засилья воинственных мутанток. Одна уже объявилась — вы не думаете, что вскоре объявятся и другие? Уничтожив Стаю, они примутся за людей — ради некоей безумной идеи, скажем, свести счёты за расизм, или из жажды власти, или просто из врождённой склонности к разрушению. Идиоты монахи Дирка не смогут держать их в узде. Вы же помните, что творили амазонки. Представьте таких амазонок, вооружённых современными средствами истребления впридачу к колдовскому искусству! Стая — зло, но зло меньшее.
— Приятно слышать, — насмешливо произнёс Грейза. — И где же эта гробница Ипполиты?
— В центральной Мавритании, на Тагантском плато. Есть одно «но». Склеп защищён заклятием Зелёной Церемонии. Это значит...
— ...что открыть его может лишь Песчаная Змея, — процедил сквозь клыки граф.
Ксения приходила в себя. Её сильно тошнило, во рту пересохло.
Застилавшая глаза муть понемногу расступалась. Девушка обнаружила, что лежит на песке, завёрнутая в бесформенный кусок узорной ткани. Над ней маячили две человеческие фигуры, а поодаль громоздился открытый джип.
Первым осознанным движением Ксении было нащупать подвес на шее. К её ужасу, Амулет исчез.
Кое-как она собралась с мыслями. Самоудовлетворение в гостиничном номере в Тиджикже и красный муравей, больно ужаливший в пятку. Ступня до сих пор ныла. Больше Ксения не помнила ничего.
Что случилось?
Один из стоявших рядом людей что-то сказал, но Ксения не расслышала его слов — в ушах немилосердно гудело. Однако она рассмотрела говорящего. Очкастый шибзик, сутулый, в горчичном тропическом жакете, мешковатых штанах и чёрном берете на плешивой голове. Он обращался к рослому человеку в белом костюме...
Человеку? Ксении хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, кто это такой. Она похолодела.
Всё стало на свои места. Похищение. Песчаную Змею взяли в буквальном смысле голенькой, бесчувственной — ясно, яд проклятого муравья — и лишили самого верного средства защиты. Стая победила — как раз там, где когда-то сошлась в последней смертельной схватке с амазонками.
Что с ней сделают? Просто выпьют кровь? Как это должно быть больно! Почему не убили прямо в отеле?
Спасибо чмошникам Дирка! Их бы сейчас сюда, на её место! Красавчик Зейрос! Чтоб ему захлебнуться своим ритуальным хианом!
Сама, впрочем, виновата, что их не переупрямила.
Тол-Деол! По крайней мере на вампира подействует.
Нужно подняться.
— Вижу, оклималась, — прозвучал голос очкарика. Он говорил по-русски, но с акцентом.
— Помогите встать, — простонала Ксения.
— Какая спешка! Обожди немного. Между прочим, я профессор Эдмунд Стржегоборский. А это граф Дамиан Грейза. Тебя ведь прислали его найти? Вот и нашла.
Ксении хотелось плюнуть Стржегоборскому в лицо. Ей уже пришлось однажды столкнуться с такими пособниками Стаи — подругой детства и её ухажёром. Что заставляло людей идти на службу к чудовищам, ненавистникам всего человечества? Звонкая монета, наверное, побудительная причина любого предательства.
Вот же мерзость!
Но надо во что бы то ни стало подняться на ноги.
Стржегоборский словно прочёл её мысли.
— Чудовище — это ты, Песчаная Змея.
Жажда и головокружение...
— Пить, — попросила Ксения. — Делайте, что хотите, только воды дайте.
Профессор снял с пояса флягу, раскупорил её, нагнулся и вручил девушке.
— Я не так беспощаден, как ты. Если бы не противоядие, которое я ввёл тебе по дороге, тебя уже не было бы в живых.
Ксения жадно опорожнила флягу наполовину и громко рыгнула.
— Довольно этого фарса, — нетерпеливо сказал Грейза. — Пусть встаёт, и начнём действовать.
Его странно резонирующий голос был очень похож на голос другого вампира, убитого Ксенией в Альпах.
Просторная котловина, устланная красноватым песком и окружённая тёмно-жёлтыми складчатыми утёсами с плоскими вершинами. Кое-где на песке лохматятся охапки чахлой, побуревшей зелени. Короткий африканский закат заливает округу зловещим карминным светом. В урочище кровь...
Помнишь Духаллы дочерей,
Отважных Песчаных Змей?
Одна вспыхнула белой звездой,
Луну затмивши собой.
Другая кровавой стала звездой,
Зовущей на смертный бой...
Сестрёнки... Она, Ксюха, их недостойна.
Всё пропало.
Когда она с помощью Стржегоборского, наконец, встала, ноги сразу же подкосились. Вампир — не Грейза, ещё один, которого Ксения раньше не заметила — мгновенно заключил её в костлявые объятия, сдавив предплечья мёртвой хваткой. Для исполнения ритуала Тол-Деол нужны были свободные руки.
Она проиграла по всем статьям.
Три дня назад Ксения присутствовала на совещании в Риме, в святой святых ордена Дирка — какая честь! Аура самого Грейзы, главаря Стаи, замечена в Древней Земле, в подозрительной близости от гробницы Ипполиты. Что ему там нужно? Место захоронения Ипполиты не было известно вампирам, и к тому же Грейза в жизни не смог бы проникнуть в усыпальницу — некогда совершённая Зелёная Церемония надёжно защищала могильник от сил Тьмы, да и от людей вроде грабителей или археологов.
Так или иначе, представилась прекрасная возможность избавить верховного кровососа от бремени земного существования. И, само собой, исполнительница — Ксения Воронина, Песчаная Змея из Балашовска, покорная дура-фаталистка.
Гробница была вырублена в скальном массиве, ограждавшем котловину с запада. Податливость камня позволила неведомым античным зодчим вытесать в породе изрезанные замысловатым орнаментом колонны, которые поддерживали своего рода карниз с надписью. Выложенные орихалком таинственные знаки казались странно тусклыми и расплывчатыми. Вообще всё выглядело так, будто смотришь сквозь плохо отшлифованное стекло.
— Что здесь написано? — поинтересовался Грейза.
Стржегоборский задрал голову и прижал очки к переносице.
— «Ветер — дыханье Аэллы, море — слёзы Протои; знай, Пьющий Кровь, что кровь наполнит долины рек», — прочёл он. — Эти слова обращены к вашему деду, пан граф, с намёком на то, о чём я вам говорил. — Стржегоборский фыркнул и с ненавистью взглянул на Ксению.
Вход в склеп запирала каменная плита с барельефом, изображавшим прекрасную, царственную женщину в причудливом доспехе, перехваченном узорным поясом. Тем самым, украденным омерзительным прародителем Грейзы, похвалы которому на уроке истории прервал «площадный мат» — так учительница гневно записала в дневнике одиннадцатилетней Ксюхи. «Пусть входят, — подумала Ксения, глотая слёзы, — обратно не выйдут».
— Змейка, — издевательски осклабился Стржегоборский, — твой черёд блеснуть. Давай откроем дверь, а?
— Если этот мудак меня выпустит, — ответила Ксения, — открою.
Стржегоборский что-то сказал Грейзе по-немецки. Граф кивнул и сделал знак второму вампиру. Тот послушно выпустил руки Ксении.
— Без глупостей, детка, — предупредил Стржегоборский.
Пошатываясь, Ксения приблизилась к порталу. Она почувствовала знакомое покалывание в босых подошвах — Джило, Защитники, элементалы земли! Здесь они были сильнее, чем где-либо в другом месте. Девушка ощутила живительный прилив энергии. Ксения положила руки на каменный пояс Ипполиты и, полуприкрыв глаза, забормотала заклинание.
Почва под ногами едва заметно затряслась. Раздался тихий скрип, и плита повернулась, словно на невидимых шарнирах.
Изнутри гробницы струился слабый зеленоватый свет. С каждой минутой он становился ярче, и вскоре котловину залило феерическое изумрудное зарево, прогнавшее густые сумерки.
Ксения оглянулась на Стржегоборского и вампиров. Они застыли в нерешительности и напоминали уродливые статуи из заплесневелого мрамора.
— Струсили?! — крикнула девушка. — Входите!
Её голос заставил их ожить. Учёный принялся что-то доказывать Грейзе, жестикулируя, как обезьяна. Наконец, Грейза шагнул к проёму.
— Ты первая, — просипел подошедший Стржегоборский.
Ксения смерила его презрительным взглядом и ступила вперёд. Зелёный свет слегка померк, превратившись в мягкое и вместе с тем холодное сияние, в котором ясно выступала каждая деталь обстановки усыпальницы.
Последнее пристанище Ипполиты представляло собой вырубленный в чреве скалы прямоугольный грот. Посредине сверкал золотистым орихалком саркофаг. Стены украшали опять же барельефы — змеи и сражающиеся женские фигуры, а между ними на скобах крепились мечи и копья. Позади саркофага высился каменный подставец с орихалковой чашей, в которой шевелилась масса вроде красной губки, покрытой подвижными синевато-розовыми ресничками.
— Видите, пан граф?! — истерический вопль Стржегоборского отозвался гулким эхом. — Я вскрывал одну такую, в Польше, полгода назад. Шестнадцать лет, отец из Мали, мать из Кракова. То же самое было у неё у основания черепа. Это какая-то доледниковая отрасль протоплазмы, мутация! Тысячелетиями её частицы дремлют в генах, пока чёрно-белая смесь...
Ксения, не знавшая немецкого языка, не могла понять его слов, однако её переполнила дикая, бешеная ярость. Исступлённый гнев Песчаной Змеи. Она отпрыгнула к стене, выхватила из-под скобы копьё и метнула его в Стржегоборского. Копьё проткнуло поляка насквозь, вонзившись в спину и выйдя наружу из впалой груди. Стржегоборский захрипел, присел на корточки, завалился вперёд и замер в позе плохо приколотого экспоната энтомологической коллекции.
Дамиан Грейза был достаточно благоразумен, чтобы сообразить, что у него имелось меньше шансов против Песчаной Змеи в её родной стихии, защищённой враждебными Стае заклятиями, чем у его достославного предка в Фемискире. Решив не испытывать судьбу, граф, так и не переступивший порога гробницы, ринулся наутёк. Второй вампир бросился за ним по пятам. Сорвав со стены меч, рассвирепевшая Ксения пустилась вдогонку.
Легко выделывая босиком на песке головокружительные пируэты, девушка настигла беглецов, когда они уже забрались в джип и заводили мотор. Помощник Грейзы выхватил пистолет, но прежде, чем он успел нажать на спусковой крючок, Ксения с полуоборота рубанула его остриём меча по груди. Под действием орихалка вампир осел кучей трухи. Ксения снова взмахнула мечом, чтобы поразить Грейзу, но тут предводитель Стаи продемонстрировал свой коронный номер. Из его ноздрей прямо в лицо девушке вырвалось голубое пламя, молнией рассекшее темноту. На мгновение ослеплённая Ксения сумела-таки увернуться от летящего ей в лицо огня, но этого ничтожного промежутка времени оказалось достаточно для Грейзы. Подняв огромную тучу пыли, джип рванулся прочь.
Ксения вытерла пот со лба, оперлась на меч и принялась раздражённо ковырять пальцами ноги песок. Ничего-то у неё не получалось. Не хватало выучки, опыта. И Амулет остался у врага...
Но... Ветер — дыханье Аэллы, море — слёзы Протои.
Они ещё узнают Песчаную Змею!
В Камышино, дачное местечко в Балашовском районе, ведут два пути — балашовско-красногорское шоссе и железная дорога. Но, видимо, существует и третий способ попасть в Камышино, поскольку человек в длинном свободном плаще и низко нахлобученной кепке-«аэродроме», подошедший к забору дома сельского почтальона дяди Димы в четыре часа пополудни девятого мая, не воспользовался ни машиной, ни рейсовым автобусом, ни пригородной электричкой.
Калитка не была заперта, и путник пересёк маленький, заросший бурьяном участок и постучал в дверь. Послышалась возня с замком, и в проёме вырос хозяин в застиранной футболке и тренировочных рейтузах. Против обыкновения, дядя Дима находился в почти трезвом состоянии — напиться он собирался вечером, в компании электромонтёра и его супруги.
— Чё надо? — вежливо приветствовал владелец дома посетителя.
— Вы почтальон, не так ли? — спросил тот.
Дядя Дима нервно заморгал. Скрежещущий голос незнакомца был таким же малоприятным, как и пристальный, словно остекленелый взгляд длинных желтоватых глаз, устремлённых на почтальона из-под козырька кепки.
«Господи Иисусе, леший, не иначе», — подумал дядя Дима.
— Выходной сегодня, — буркнул он. — День Победы — сам не знаешь?
Бледное лицо «лешего» скривила усмешка, от которой почтальону стало совсем не по себе. Костлявая рука в перчатке вытащила из-за борта плаща кошелёк и извлекла оттуда три сторублёвые купюры. Дядя Дима разинул рот.
— Это задаток. Отнесите небольшую посылку на дачу Ворониных и получите ещё столько же.
— Посылку?..
— От их знакомых. Подарок ко Дню Победы. Но доставьте вечером, когда там все соберутся. Я буду ждать.
— А сами отнести не можете? — от волнения дядя Дима перешёл на «вы». — Недалеко...
— Не хотите заработать? — Незнакомец улыбнулся шире, и почтальон с ужасом увидел острые волчьи клыки, блеснувшие под тонкими тёмными губами.
— Да кто вы такой? — простонал дядя Дима.
— А это имеет значение?
На даче Петра Алексеевича Воронина, ветерана Великой Отечественной, кавалера ордена Красного Знамени, царило праздничное веселье. Из Балашовска приехали дочка Елена и бывший однополчанин Арон Григорьевич Кравцов с женой Мальвиной Николаевной, которая виртуозно исполняла на аккордеоне песни военных лет. Стол ломился от яств.
— Жалко, что Ксюши нет, — сказала Надежда Ильинична, супруга Петра.
— Готовится к выпускным, — ответила её дочь. — Корпит над учебниками день и ночь. Говорит, если не пройдёт, пусть срежут, как в восьмом классе.
— Вот как раз с этим и воевали, — вздохнул Арон Григорьевич.
Внезапно раздался стук в дверь. К удивлению открывшего Петра Алексеевича, на пороге стоял камышинский почтальон.
— С праздничком, Алексеич, — сипло пробормотал дядя Дима. — Посылочка вам.
— Так выходной ведь вроде.
Почтальон кашлянул и попытался улыбнуться.
— Да чего уж. Думаю, порадую хороших людей. Трудно ли?
— Стопочку?
— Как-нибудь в другой раз. Будьте все здоровы, — дядя Дима вручил Петру Алексеевичу довольно тяжёлый свёрток, на котором, помимо марки и штемпеля, имелась сделанная синим фломастером надпись: «П.А. и Н.И. Ворониным ко дню великой победы. От К.И. Ладынина, Москва», и живо ретировался в темноту. «Непохоже на него», — подумал Воронин.
— Постой, Дима, я же не расписался! — крикнул он. Но почтальона и след простыл.
— Костя Ладынин, надо же! — радостно объявил Пётр Алексеевич, вернувшись в гостиную.
— А я думал, он совсем плох, — недоуменно произнёс Арон Григорьевич. — В доме хроников.
— Лучше ему, значит, ну и слава Богу, — Воронин разорвал обёртку из крафт-бумаги. Внутри оказалась трёхкилограммовая жестяная банка с яркой этикеткой «Осетровая икра».
— Приятно слышать, — насмешливо произнёс Грейза. — И где же эта гробница Ипполиты?
— В центральной Мавритании, на Тагантском плато. Есть одно «но». Склеп защищён заклятием Зелёной Церемонии. Это значит...
— ...что открыть его может лишь Песчаная Змея, — процедил сквозь клыки граф.
Ксения приходила в себя. Её сильно тошнило, во рту пересохло.
Застилавшая глаза муть понемногу расступалась. Девушка обнаружила, что лежит на песке, завёрнутая в бесформенный кусок узорной ткани. Над ней маячили две человеческие фигуры, а поодаль громоздился открытый джип.
Первым осознанным движением Ксении было нащупать подвес на шее. К её ужасу, Амулет исчез.
Кое-как она собралась с мыслями. Самоудовлетворение в гостиничном номере в Тиджикже и красный муравей, больно ужаливший в пятку. Ступня до сих пор ныла. Больше Ксения не помнила ничего.
Что случилось?
Один из стоявших рядом людей что-то сказал, но Ксения не расслышала его слов — в ушах немилосердно гудело. Однако она рассмотрела говорящего. Очкастый шибзик, сутулый, в горчичном тропическом жакете, мешковатых штанах и чёрном берете на плешивой голове. Он обращался к рослому человеку в белом костюме...
Человеку? Ксении хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, кто это такой. Она похолодела.
Всё стало на свои места. Похищение. Песчаную Змею взяли в буквальном смысле голенькой, бесчувственной — ясно, яд проклятого муравья — и лишили самого верного средства защиты. Стая победила — как раз там, где когда-то сошлась в последней смертельной схватке с амазонками.
Что с ней сделают? Просто выпьют кровь? Как это должно быть больно! Почему не убили прямо в отеле?
Спасибо чмошникам Дирка! Их бы сейчас сюда, на её место! Красавчик Зейрос! Чтоб ему захлебнуться своим ритуальным хианом!
Сама, впрочем, виновата, что их не переупрямила.
Тол-Деол! По крайней мере на вампира подействует.
Нужно подняться.
— Вижу, оклималась, — прозвучал голос очкарика. Он говорил по-русски, но с акцентом.
— Помогите встать, — простонала Ксения.
— Какая спешка! Обожди немного. Между прочим, я профессор Эдмунд Стржегоборский. А это граф Дамиан Грейза. Тебя ведь прислали его найти? Вот и нашла.
Ксении хотелось плюнуть Стржегоборскому в лицо. Ей уже пришлось однажды столкнуться с такими пособниками Стаи — подругой детства и её ухажёром. Что заставляло людей идти на службу к чудовищам, ненавистникам всего человечества? Звонкая монета, наверное, побудительная причина любого предательства.
Вот же мерзость!
Но надо во что бы то ни стало подняться на ноги.
Стржегоборский словно прочёл её мысли.
— Чудовище — это ты, Песчаная Змея.
Жажда и головокружение...
— Пить, — попросила Ксения. — Делайте, что хотите, только воды дайте.
Профессор снял с пояса флягу, раскупорил её, нагнулся и вручил девушке.
— Я не так беспощаден, как ты. Если бы не противоядие, которое я ввёл тебе по дороге, тебя уже не было бы в живых.
Ксения жадно опорожнила флягу наполовину и громко рыгнула.
— Довольно этого фарса, — нетерпеливо сказал Грейза. — Пусть встаёт, и начнём действовать.
Его странно резонирующий голос был очень похож на голос другого вампира, убитого Ксенией в Альпах.
Прода от 29.06.2022, 10:11
Просторная котловина, устланная красноватым песком и окружённая тёмно-жёлтыми складчатыми утёсами с плоскими вершинами. Кое-где на песке лохматятся охапки чахлой, побуревшей зелени. Короткий африканский закат заливает округу зловещим карминным светом. В урочище кровь...
Помнишь Духаллы дочерей,
Отважных Песчаных Змей?
Одна вспыхнула белой звездой,
Луну затмивши собой.
Другая кровавой стала звездой,
Зовущей на смертный бой...
Сестрёнки... Она, Ксюха, их недостойна.
Всё пропало.
Когда она с помощью Стржегоборского, наконец, встала, ноги сразу же подкосились. Вампир — не Грейза, ещё один, которого Ксения раньше не заметила — мгновенно заключил её в костлявые объятия, сдавив предплечья мёртвой хваткой. Для исполнения ритуала Тол-Деол нужны были свободные руки.
Она проиграла по всем статьям.
Три дня назад Ксения присутствовала на совещании в Риме, в святой святых ордена Дирка — какая честь! Аура самого Грейзы, главаря Стаи, замечена в Древней Земле, в подозрительной близости от гробницы Ипполиты. Что ему там нужно? Место захоронения Ипполиты не было известно вампирам, и к тому же Грейза в жизни не смог бы проникнуть в усыпальницу — некогда совершённая Зелёная Церемония надёжно защищала могильник от сил Тьмы, да и от людей вроде грабителей или археологов.
Так или иначе, представилась прекрасная возможность избавить верховного кровососа от бремени земного существования. И, само собой, исполнительница — Ксения Воронина, Песчаная Змея из Балашовска, покорная дура-фаталистка.
Гробница была вырублена в скальном массиве, ограждавшем котловину с запада. Податливость камня позволила неведомым античным зодчим вытесать в породе изрезанные замысловатым орнаментом колонны, которые поддерживали своего рода карниз с надписью. Выложенные орихалком таинственные знаки казались странно тусклыми и расплывчатыми. Вообще всё выглядело так, будто смотришь сквозь плохо отшлифованное стекло.
— Что здесь написано? — поинтересовался Грейза.
Стржегоборский задрал голову и прижал очки к переносице.
— «Ветер — дыханье Аэллы, море — слёзы Протои; знай, Пьющий Кровь, что кровь наполнит долины рек», — прочёл он. — Эти слова обращены к вашему деду, пан граф, с намёком на то, о чём я вам говорил. — Стржегоборский фыркнул и с ненавистью взглянул на Ксению.
Вход в склеп запирала каменная плита с барельефом, изображавшим прекрасную, царственную женщину в причудливом доспехе, перехваченном узорным поясом. Тем самым, украденным омерзительным прародителем Грейзы, похвалы которому на уроке истории прервал «площадный мат» — так учительница гневно записала в дневнике одиннадцатилетней Ксюхи. «Пусть входят, — подумала Ксения, глотая слёзы, — обратно не выйдут».
— Змейка, — издевательски осклабился Стржегоборский, — твой черёд блеснуть. Давай откроем дверь, а?
— Если этот мудак меня выпустит, — ответила Ксения, — открою.
Стржегоборский что-то сказал Грейзе по-немецки. Граф кивнул и сделал знак второму вампиру. Тот послушно выпустил руки Ксении.
— Без глупостей, детка, — предупредил Стржегоборский.
Пошатываясь, Ксения приблизилась к порталу. Она почувствовала знакомое покалывание в босых подошвах — Джило, Защитники, элементалы земли! Здесь они были сильнее, чем где-либо в другом месте. Девушка ощутила живительный прилив энергии. Ксения положила руки на каменный пояс Ипполиты и, полуприкрыв глаза, забормотала заклинание.
Почва под ногами едва заметно затряслась. Раздался тихий скрип, и плита повернулась, словно на невидимых шарнирах.
Изнутри гробницы струился слабый зеленоватый свет. С каждой минутой он становился ярче, и вскоре котловину залило феерическое изумрудное зарево, прогнавшее густые сумерки.
Ксения оглянулась на Стржегоборского и вампиров. Они застыли в нерешительности и напоминали уродливые статуи из заплесневелого мрамора.
— Струсили?! — крикнула девушка. — Входите!
Её голос заставил их ожить. Учёный принялся что-то доказывать Грейзе, жестикулируя, как обезьяна. Наконец, Грейза шагнул к проёму.
— Ты первая, — просипел подошедший Стржегоборский.
Ксения смерила его презрительным взглядом и ступила вперёд. Зелёный свет слегка померк, превратившись в мягкое и вместе с тем холодное сияние, в котором ясно выступала каждая деталь обстановки усыпальницы.
Последнее пристанище Ипполиты представляло собой вырубленный в чреве скалы прямоугольный грот. Посредине сверкал золотистым орихалком саркофаг. Стены украшали опять же барельефы — змеи и сражающиеся женские фигуры, а между ними на скобах крепились мечи и копья. Позади саркофага высился каменный подставец с орихалковой чашей, в которой шевелилась масса вроде красной губки, покрытой подвижными синевато-розовыми ресничками.
— Видите, пан граф?! — истерический вопль Стржегоборского отозвался гулким эхом. — Я вскрывал одну такую, в Польше, полгода назад. Шестнадцать лет, отец из Мали, мать из Кракова. То же самое было у неё у основания черепа. Это какая-то доледниковая отрасль протоплазмы, мутация! Тысячелетиями её частицы дремлют в генах, пока чёрно-белая смесь...
Ксения, не знавшая немецкого языка, не могла понять его слов, однако её переполнила дикая, бешеная ярость. Исступлённый гнев Песчаной Змеи. Она отпрыгнула к стене, выхватила из-под скобы копьё и метнула его в Стржегоборского. Копьё проткнуло поляка насквозь, вонзившись в спину и выйдя наружу из впалой груди. Стржегоборский захрипел, присел на корточки, завалился вперёд и замер в позе плохо приколотого экспоната энтомологической коллекции.
Дамиан Грейза был достаточно благоразумен, чтобы сообразить, что у него имелось меньше шансов против Песчаной Змеи в её родной стихии, защищённой враждебными Стае заклятиями, чем у его достославного предка в Фемискире. Решив не испытывать судьбу, граф, так и не переступивший порога гробницы, ринулся наутёк. Второй вампир бросился за ним по пятам. Сорвав со стены меч, рассвирепевшая Ксения пустилась вдогонку.
Легко выделывая босиком на песке головокружительные пируэты, девушка настигла беглецов, когда они уже забрались в джип и заводили мотор. Помощник Грейзы выхватил пистолет, но прежде, чем он успел нажать на спусковой крючок, Ксения с полуоборота рубанула его остриём меча по груди. Под действием орихалка вампир осел кучей трухи. Ксения снова взмахнула мечом, чтобы поразить Грейзу, но тут предводитель Стаи продемонстрировал свой коронный номер. Из его ноздрей прямо в лицо девушке вырвалось голубое пламя, молнией рассекшее темноту. На мгновение ослеплённая Ксения сумела-таки увернуться от летящего ей в лицо огня, но этого ничтожного промежутка времени оказалось достаточно для Грейзы. Подняв огромную тучу пыли, джип рванулся прочь.
Ксения вытерла пот со лба, оперлась на меч и принялась раздражённо ковырять пальцами ноги песок. Ничего-то у неё не получалось. Не хватало выучки, опыта. И Амулет остался у врага...
Но... Ветер — дыханье Аэллы, море — слёзы Протои.
Они ещё узнают Песчаную Змею!
Прода от 29.06.2022, 14:55
Глава 5. Потерять и найти
В Камышино, дачное местечко в Балашовском районе, ведут два пути — балашовско-красногорское шоссе и железная дорога. Но, видимо, существует и третий способ попасть в Камышино, поскольку человек в длинном свободном плаще и низко нахлобученной кепке-«аэродроме», подошедший к забору дома сельского почтальона дяди Димы в четыре часа пополудни девятого мая, не воспользовался ни машиной, ни рейсовым автобусом, ни пригородной электричкой.
Калитка не была заперта, и путник пересёк маленький, заросший бурьяном участок и постучал в дверь. Послышалась возня с замком, и в проёме вырос хозяин в застиранной футболке и тренировочных рейтузах. Против обыкновения, дядя Дима находился в почти трезвом состоянии — напиться он собирался вечером, в компании электромонтёра и его супруги.
— Чё надо? — вежливо приветствовал владелец дома посетителя.
— Вы почтальон, не так ли? — спросил тот.
Дядя Дима нервно заморгал. Скрежещущий голос незнакомца был таким же малоприятным, как и пристальный, словно остекленелый взгляд длинных желтоватых глаз, устремлённых на почтальона из-под козырька кепки.
«Господи Иисусе, леший, не иначе», — подумал дядя Дима.
— Выходной сегодня, — буркнул он. — День Победы — сам не знаешь?
Бледное лицо «лешего» скривила усмешка, от которой почтальону стало совсем не по себе. Костлявая рука в перчатке вытащила из-за борта плаща кошелёк и извлекла оттуда три сторублёвые купюры. Дядя Дима разинул рот.
— Это задаток. Отнесите небольшую посылку на дачу Ворониных и получите ещё столько же.
— Посылку?..
— От их знакомых. Подарок ко Дню Победы. Но доставьте вечером, когда там все соберутся. Я буду ждать.
— А сами отнести не можете? — от волнения дядя Дима перешёл на «вы». — Недалеко...
— Не хотите заработать? — Незнакомец улыбнулся шире, и почтальон с ужасом увидел острые волчьи клыки, блеснувшие под тонкими тёмными губами.
— Да кто вы такой? — простонал дядя Дима.
— А это имеет значение?
На даче Петра Алексеевича Воронина, ветерана Великой Отечественной, кавалера ордена Красного Знамени, царило праздничное веселье. Из Балашовска приехали дочка Елена и бывший однополчанин Арон Григорьевич Кравцов с женой Мальвиной Николаевной, которая виртуозно исполняла на аккордеоне песни военных лет. Стол ломился от яств.
— Жалко, что Ксюши нет, — сказала Надежда Ильинична, супруга Петра.
— Готовится к выпускным, — ответила её дочь. — Корпит над учебниками день и ночь. Говорит, если не пройдёт, пусть срежут, как в восьмом классе.
— Вот как раз с этим и воевали, — вздохнул Арон Григорьевич.
Внезапно раздался стук в дверь. К удивлению открывшего Петра Алексеевича, на пороге стоял камышинский почтальон.
— С праздничком, Алексеич, — сипло пробормотал дядя Дима. — Посылочка вам.
— Так выходной ведь вроде.
Почтальон кашлянул и попытался улыбнуться.
— Да чего уж. Думаю, порадую хороших людей. Трудно ли?
— Стопочку?
— Как-нибудь в другой раз. Будьте все здоровы, — дядя Дима вручил Петру Алексеевичу довольно тяжёлый свёрток, на котором, помимо марки и штемпеля, имелась сделанная синим фломастером надпись: «П.А. и Н.И. Ворониным ко дню великой победы. От К.И. Ладынина, Москва», и живо ретировался в темноту. «Непохоже на него», — подумал Воронин.
— Постой, Дима, я же не расписался! — крикнул он. Но почтальона и след простыл.
— Костя Ладынин, надо же! — радостно объявил Пётр Алексеевич, вернувшись в гостиную.
— А я думал, он совсем плох, — недоуменно произнёс Арон Григорьевич. — В доме хроников.
— Лучше ему, значит, ну и слава Богу, — Воронин разорвал обёртку из крафт-бумаги. Внутри оказалась трёхкилограммовая жестяная банка с яркой этикеткой «Осетровая икра».
