Чуда больше не было, как и бесконечного источника магии, как и волшебных полудев-полуптиц сирин, охранявших Мировое Древо. Осталась лишь часть обугленного ствола, почерневшие от пожара огромные толстые корни, местами напоминавшие крепостные стены, да зеленый росток, высотой доходивший Марине до пояса.
«Оно неплохо подросло за эти несколько дней», — отметила про себя девушка, разглядывая сочные зеленые листья, серебрившиеся на солнечных лучах. Совсем без магии обходиться не получалось. Слишком привык их Мир к бесконтрольному использованию силы.
И к чему это привело? Древо выросло до невообразимых размеров и проткнуло ветвями грань между мирами. Его сила приманила к себе демона, пожиравшего магию, и от этого становившегося сильнее.
Впечатлительная Марина до сих пор видела в своих снах когтистые лапы, раздиравшие небо, безумные огненные глаза, горящие в вышине и град из мелких монстров и осколков неба. Битва была везде: и на суше, и на море, и в небе.
И когда неклейменой ведьме и дракону удалось объединить силы и заделать грань между мирами — Мир изменился. Можно сказать — он умер, а затем возродился из пепла вместе с отростком и новой голубой «звездой», сиявшей на небе в любое время дня и ночи в центре огромной «паутины» из трещин.
Уже на следующий день после битвы, во всех королевствах и землях были введены правила, регламентировавшие использование волшебной силы. Новые порядки были невероятно жесткими — магию разрешалось применять лишь государственным магам, находящимся на службе у королей с официального позволения этих самых королей для защиты Мира от врагов.
Всё. Никаких порталов, никакой бытовой магии. Исцеление волшебством стало возможно только в случаях эпидемии, и при лечении в королевских госпиталях.
Остались лишь естественные свойства некоторых предметов — кварц, передающий мысли на расстояние, да, иллюзорная магия, которая строилась не на силе Древа, а на свойствах волшебного дурмана — капризной до климата, почвы и даже до настроения садовников травы, прорастающей только в гильдии Сина. Наверное, были и другие вещи, но Марина, далекая от магии, о них не знала.
Многие ведьмы и маги тяжело приспосабливались к новым условиям. Ведь даже клеймо, наложенное на ведьм, чтобы они не могли провести обряд инициации драконов, не сжигало магию.
А так сила вроде была, но пользоваться ей было нельзя. Некоторые жаловались, что это напоминало желание бежать, в то время как ноги были связанны.
А ведь всего можно было избежать, если бы когда-то сирин послушали предупреждения драконов. Вместо этого они посчитали, что крылатые посягают на их власть, и стали искать способы, тратя колоссальное количество магии, чтобы уничтожить «соперников». А Древо в это время росло и росло…
Марина вздохнула. Было бы, да кабы… Уже ничего нельзя изменить ни в судьбе Мира, ни в ее судьбе.
После того, как пепел сражения рассеялся, рассеялись и иллюзии девушки относительно будущего. Потрясенный гибелью Лорелейн, Ролло, словно подменили. Она видела, как он рассеянно всматривался в воды, но не найдя птицу, капитан замкнулся в себе. Он доставил Марину на берег, вручив ее Франциску, королю Долины Голубых гор и дракону Аэктану, и вновь вернулся в море. Он искал, искал, искал…
Марине хотелось подойти к нему, обнять, сказать, что она знает, что это за чувство, ну или просто побыть рядом, но он так и не вернулся с корабля на сушу. Девушка ждала его на площадке возле храма. А затем дракон, используя свою личную, независимую от Древа магию, открыл портал.
— Надо идти, — сказала ведьма Лиса и взяла ее за руку. И Марина нехотя согласилась.
Дни, которые она провела в Берендее, походили на странный сон. Она всюду ходила с ведьмой, смотрела город, но в итоге ноги приводили ее на набережную, где несколько дней назад около причала стоял фрегат с единственными в Мире серыми парусами. Правда, тогда они были тщательно сложены, чтобы никто не смог узнать в нем летучего голландца.
В ожидании возвращения дракона, она думала: а что, если ей уйти вместе с Лисой в ее мир? Странный, неизвестный, пугающий. Но ведь были известны случаи перехода и в одну, и в другую сторону. Приспосабливались же новички как-то в новых условиях. Может и ей стоило попробовать?
Например, ведьме Василисе и ее мужу — оборотню Владимиру, так понравилось, что они даже слышать ничего не хотели о возвращении в волшебный мир. Смогла бы она оставить здесь прошлое, старое имя, которое уже никогда не вернётся, воспоминания о Дани, Ролло и уйти?
Марина каждый день говорила сама себе, что она все понимает. Она помнила про их «договор» просто попробовать начать новую жизнь вместе без обязательств. Она знала, что они не любили друг друга, но глаза искали «Свободу» и каждый раз щипали от понимания, что он просто ушел, даже не попросив подождать или не сказав: «Прощай».
Узнав, что зеленовласка некогда проходила обучение в храме, король Берендея предложил Марине присмотреть за ростком, пока не отыщутся другие жрицы, сбежавшие с острова во время битвы.
Девушка долго думала: принять ли предложение Георга, или попытаться вновь вернуться на родину. Она знала, что у ее отца в собственности были верфи на севере Приморской гильдии. При поддержке короля Берендея Марина хотела попросить отдать наследство ей. В конце концов, она не сидела где-то в сторонке, а принимала активное участие в спасение Мира. Могла ли она рассчитывать на прощение и снисхождение за попытку спрыгнуть со скалы и за проклятие?
Поселилась бы в уединенном домике, возможно, приняла бы дела семьи, пока Антоний не вернется. Антоний. Сердце болело за судьбу брата. До сих пор никаких новостей. До сих пор она ничего не знала. Где он? Жив ли? Он заключил сделку с капитаном голландца, отправившись на поиски таинственных слез, способных исполнить одно заветное желание или изменить момент в ближайшем прошлом.
Он раздобыл карту, копии дневника Рыжего Эрика и на своем корабле отправился в океан. Разум подсказывал, что ждать Антония не было смысла, даже голландцу в тех водах находиться опасно, что уж говорить про простой фрегат? Но сердце отказывалось принимать суровые факты.
Наконец она приняла предложение Георга присмотреть за Древом, но с приближением к острову Марина все больше и больше сомневалась в правильности своего поступка.
Она не подумала о том, что теперь некоторое время ей придётся провести в месте, где все будет напоминать об их последней близости с Дани, о том, как она узнала о его гибели, как пыталась спрыгнуть с обрыва, как познакомилась с Ролло, который был здесь любовником Лорелейн, которая, кстати говоря, погибла здесь же.
И Ролло бросил ее, Марину, тоже здесь.
Она пыталась сбежать от чудовища прошлого, но угодила не просто в лапы или зубы, а прямиком в желудок.
Лучше бы она, как планировала, отправилась в Приморскую гильдию, и плевать, что её там ненавидели бы. Уж лучше бы она спряталась в маленькой, плохо проходимой для судов, бухточке в окружении знакомых деревьев и кустов рододендрона!
А жизнь на острове возвращалась в прежнее русло. Уцелевшие горожане приводили в порядок свои дома, большая часть которых была разрушена упавшими во время пожара ветвями и осколками небесной грани. У сохранившихся причалов швартовались лодочки, корабли которых остались на рейде из-за нехватки места в порту. В административных зданиях открывались двери: война — войной, а работа по расписанию.
В первый день возвращения на остров зеленовласка так и не рискнула покинуть пределы храма. Оставив свои вещи в единственной уцелевшей восточной башне, она бродила по опустевшим помещениям, где некогда работала прислужницей.
По началу, ей казалось, что она единственная живая душа среди этих серых камней. Но потом девушка заметила стражников в неброской серой форме, притаившихся по углам, а затем обнаружила, что на месте разрушенной библиотеки сирин работа шла полным ходом — люди разгребали завалы, пытаясь достать уцелевшие рукописи.
Понимание того, что она не одна, принесло ей успокоение. Марина хотела помочь с работой, но камни оказались слишком тяжелыми, и мужчины насмешливо попросили девушку заняться другими делами. И она не стала настаивать.
Вернувшись на площадь, она подошла к балюстраде и окинула взглядом некогда хорошо знакомый пейзаж. То же бирюзовое море, тот же раскатистый гул прибоя, те же облака, вот только на воде не было огромной черной тени Древа. Марина посмотрела на останки ствола и решила проведать росток.
С того момента, как она ушла с острова вместе с Лисой, он практически не изменился. Зеленовласка облегченно выдохнула. Все также деревце доходило ей до пояса, его плохо оформленная крона была насыщенного зеленного цвета, а на листах не было ни малейшего признака букв.
Марина внимательно осмотрела ствол — нет ли повреждений или плесени. Прежние жрицы всегда так поступали с корнями, а сирин со стволом и ветвями, куда жрицы не могли добраться.
— Как твои дела? — спросила девушка росток. — По всей видимости, неплохо.
Одного Марина не могла понять, что стало со старыми листьями. Ведь, если легенды были правы, и каждый лист — это чья-то жизнь, то не могло же все население Мира погибнуть? Вот она, например, живая, сидит здесь, смотрит на небо, чувствует солнце. Хотя, может быть, проклятие обнулило ее связь с Древом. Но как же тогда остальные люди, что работали на территории храма?
— Наверняка, ты что-то придумало, — проговорила девушка, хотя прекрасно понимала, что разговаривать с деревом бесполезно. Отвечало оно только сирин, а Марина не была полудевой-полуптицей. Вернее, может быть, оно и хочет ответить, — вон, как листья серебрятся, — но понимать его могли только птицы.
Всю ночь девушка проворочалась без сна. Новая территория не способствовала спокойствию. Встав с кровати, Марина выглянула в окно — над Миром раскинулась красивая звездная ночь, которую озаряли сияния двух светил: желтое — от полной луны, голубое — от заделанной грани. И, глядя на мерцающую россыпь, она вспомнила, как она и Ролло разглядывали небо, сидя у маяка.
Взяв кварцевый круг, она попыталась связаться с капитаном, понять, где он, на «Свободе» ли? Но в его сознании было так темно, так холодно, так все спутанно, что девушка ушла, ничего не добившись.
С первыми лучами Марина вновь наведалась к Древу, а затем набралась мужества и решила пройтись по острову. Накинув плащ, чтобы скрыть жреческое одеяние, она спустилась по каменной лестнице, у нижних ступенек которой стоял расколовшийся от встречи с осколком грани каменный валун. Здесь очень давно, пожалуй, в другой жизни сидел раненный Ролло. А гостиница, в которой они встречались с Дани, не уцелела.
Все побережье было завалено обломками кораблей. А вот тела погибших людей и монстров уже убрали. Марина невольно обернулась, чтобы посмотреть на холм, откуда не так давно спустилась. Даже останки Древа издалека поражали — часть обугленного ствола была соизмерима с сохранившейся башней храма.
Не удивительно, что пепел расчищали жители и присланные со всех уголков мира маги. Убирали руками, из-за чего временами поднимался ропот. Франциск же на все недовольство подчиненных отвечал: «О магии теперь надо заботиться». А Георг для понятливости пообещал всем, кого поймают за магической уборкой, оторвать руки. И королю Берендея поверили. Слишком убедительно прозвучала угроза, поддержанная, стоявшим рядом драконом.
Она шла вдоль берега, по привычке всматриваясь в безмятежную синь. Море и небо словно сливались на горизонте в нежном поцелуе. Как же ей сейчас не хватало объятий и поддержки.
Беззаботный ветер трепал полы плаща, скинул капюшон, раздул юбку платья и беззастенчиво играл с волосами цвета морской волны, собранными в косу, а Марина смотрела вдаль и думала, куда же ей податься, когда найдется хотя бы одна жрица.
— Антоний? — прозвучал голос за ее спиной.
Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял невысокий худощавый мужчина с очень знакомыми чертами лица. Его малиновый камзол, расшитый серебристыми нитями, сильно контрастировал с закопченными стенами прибрежных домов и бирюзовыми волнами. Золотистые пряди выбились из тугого пучка на затылке, и обрамляли узкое бледное лицо с голубыми глазами.
Марина невольно рассмеялась — слишком неожиданной была встреча.
— Филипп, — воскликнула она, делая шаг навстречу старому знакомому, — я так рада тебя видеть, то есть, простите, господин Маккинзи.
— Нет, я не против, — улыбнулся мужчина. — Мне даже приятно.
И Марина против своей воли покраснела.
— Почему вы в красном? — спросил Филипп, прерывая неловкую паузу.
А девушка только сейчас поняла, что предстала перед торговцем в жреческом одеянии.
— Это временно. Пока жрицы не вернутся. Они боятся.
— Жрицы?
Марина растерялась, она плохо помнила, какую историю рассказала Филиппу в их первую встречу. Кажется, он подумал, что она просто жила на острове с мужем, а когда началась война, и любимого убили — решила отправиться домой. И что же теперь ему сказать? Но Филипп не стал допытываться правды:
— Значит, они боятся, а вы нет?? — задумчиво протянул он.
— Разве мы не на «ты»? — перевела тему девушка.
— Да, конечно, — улыбнулся торговец. — Просто… разве это не опасно находиться сейчас на острове? — спросил Филипп. — Ты не боишься? Все-таки здесь была битва, монстры. Это не самое подходящее место для девушки.
«Про дом не спросил», — обрадовалась Марина.
Битва закончилась. Монстров уничтожили. Боится ли она обугленного Древа? Нет. Стоит себе, черное от сажи. А вот воспоминаний рядом с ним — да. Но, к сожалению, от них никуда не убежишь, вот и приходилось привыкать смотреть прошлому в глаза.
— Мы можем пройтись? — спросил Филипп и игриво предложил локоть. Марина присела в таком же игривом реверансе, и приняла руку мужчины.
— Я был прав, — неожиданно сказал Филипп.
— В чем?
— Ты невероятно хороша в платье!
И Марина против воли покраснела. Филипп смотрел на нее, не скрывая интереса. Открытый теплый взгляд серых глаз цеплял и заставлял смущаться и улыбаться. И вновь эта неловкая пауза.
— А что делаешь здесь ты? — спросила девушка, рассматривая корабль у причала. — Ты же направлялся в Лесную гильдию.
Филипп мог бы признаться, что он искал ее, подключив все свои связи, но решил пока оставить эти сведения втайне.
— Да. Успешный рейс, хорошо провернутая сделка. Но я узнал, что с моих земель сняли занавес…
— О, Древо! — не смогла удержаться Марина от восклицания. Интересно, а Ролло знает об этом? Конечно, ему должны были сообщить. Наверняка, Георг позаботился. А, может быть, он уже там? И уже принес присягу? Как же он это пережил? Если только по доброй старой традиции не сбежал.
— Да, — кивнул Филипп. — Новости, в том числе и о мире между Берендеем и Долиной, настигли меня в Лесной гильдии. И я решил отправиться домой. А на остров зашел, чтобы уладить некоторые проблемы с документами. Через пару дней они будут готовы, и я отправлюсь домой.
— Рада за тебя, — сказала Марина, облокачиваясь о каменное ограждение, за которым плескалась голубая вода.
Жалко, что она не может отправиться домой. Не было у нее больше дома. Ни остров, ни гильдия, ни голландец не приняли ее… сердце сжалось от обиды и жалости к самой себе. Ветер дотронулся до ее лица, иссушая невольно выступившую слезинку, раздувая красное платье, и теребя локоны, отливавшие на солнце бирюзой.
«Оно неплохо подросло за эти несколько дней», — отметила про себя девушка, разглядывая сочные зеленые листья, серебрившиеся на солнечных лучах. Совсем без магии обходиться не получалось. Слишком привык их Мир к бесконтрольному использованию силы.
И к чему это привело? Древо выросло до невообразимых размеров и проткнуло ветвями грань между мирами. Его сила приманила к себе демона, пожиравшего магию, и от этого становившегося сильнее.
Впечатлительная Марина до сих пор видела в своих снах когтистые лапы, раздиравшие небо, безумные огненные глаза, горящие в вышине и град из мелких монстров и осколков неба. Битва была везде: и на суше, и на море, и в небе.
И когда неклейменой ведьме и дракону удалось объединить силы и заделать грань между мирами — Мир изменился. Можно сказать — он умер, а затем возродился из пепла вместе с отростком и новой голубой «звездой», сиявшей на небе в любое время дня и ночи в центре огромной «паутины» из трещин.
Уже на следующий день после битвы, во всех королевствах и землях были введены правила, регламентировавшие использование волшебной силы. Новые порядки были невероятно жесткими — магию разрешалось применять лишь государственным магам, находящимся на службе у королей с официального позволения этих самых королей для защиты Мира от врагов.
Всё. Никаких порталов, никакой бытовой магии. Исцеление волшебством стало возможно только в случаях эпидемии, и при лечении в королевских госпиталях.
Остались лишь естественные свойства некоторых предметов — кварц, передающий мысли на расстояние, да, иллюзорная магия, которая строилась не на силе Древа, а на свойствах волшебного дурмана — капризной до климата, почвы и даже до настроения садовников травы, прорастающей только в гильдии Сина. Наверное, были и другие вещи, но Марина, далекая от магии, о них не знала.
Многие ведьмы и маги тяжело приспосабливались к новым условиям. Ведь даже клеймо, наложенное на ведьм, чтобы они не могли провести обряд инициации драконов, не сжигало магию.
А так сила вроде была, но пользоваться ей было нельзя. Некоторые жаловались, что это напоминало желание бежать, в то время как ноги были связанны.
А ведь всего можно было избежать, если бы когда-то сирин послушали предупреждения драконов. Вместо этого они посчитали, что крылатые посягают на их власть, и стали искать способы, тратя колоссальное количество магии, чтобы уничтожить «соперников». А Древо в это время росло и росло…
Марина вздохнула. Было бы, да кабы… Уже ничего нельзя изменить ни в судьбе Мира, ни в ее судьбе.
После того, как пепел сражения рассеялся, рассеялись и иллюзии девушки относительно будущего. Потрясенный гибелью Лорелейн, Ролло, словно подменили. Она видела, как он рассеянно всматривался в воды, но не найдя птицу, капитан замкнулся в себе. Он доставил Марину на берег, вручив ее Франциску, королю Долины Голубых гор и дракону Аэктану, и вновь вернулся в море. Он искал, искал, искал…
Марине хотелось подойти к нему, обнять, сказать, что она знает, что это за чувство, ну или просто побыть рядом, но он так и не вернулся с корабля на сушу. Девушка ждала его на площадке возле храма. А затем дракон, используя свою личную, независимую от Древа магию, открыл портал.
— Надо идти, — сказала ведьма Лиса и взяла ее за руку. И Марина нехотя согласилась.
Дни, которые она провела в Берендее, походили на странный сон. Она всюду ходила с ведьмой, смотрела город, но в итоге ноги приводили ее на набережную, где несколько дней назад около причала стоял фрегат с единственными в Мире серыми парусами. Правда, тогда они были тщательно сложены, чтобы никто не смог узнать в нем летучего голландца.
В ожидании возвращения дракона, она думала: а что, если ей уйти вместе с Лисой в ее мир? Странный, неизвестный, пугающий. Но ведь были известны случаи перехода и в одну, и в другую сторону. Приспосабливались же новички как-то в новых условиях. Может и ей стоило попробовать?
Например, ведьме Василисе и ее мужу — оборотню Владимиру, так понравилось, что они даже слышать ничего не хотели о возвращении в волшебный мир. Смогла бы она оставить здесь прошлое, старое имя, которое уже никогда не вернётся, воспоминания о Дани, Ролло и уйти?
Марина каждый день говорила сама себе, что она все понимает. Она помнила про их «договор» просто попробовать начать новую жизнь вместе без обязательств. Она знала, что они не любили друг друга, но глаза искали «Свободу» и каждый раз щипали от понимания, что он просто ушел, даже не попросив подождать или не сказав: «Прощай».
Узнав, что зеленовласка некогда проходила обучение в храме, король Берендея предложил Марине присмотреть за ростком, пока не отыщутся другие жрицы, сбежавшие с острова во время битвы.
Девушка долго думала: принять ли предложение Георга, или попытаться вновь вернуться на родину. Она знала, что у ее отца в собственности были верфи на севере Приморской гильдии. При поддержке короля Берендея Марина хотела попросить отдать наследство ей. В конце концов, она не сидела где-то в сторонке, а принимала активное участие в спасение Мира. Могла ли она рассчитывать на прощение и снисхождение за попытку спрыгнуть со скалы и за проклятие?
Поселилась бы в уединенном домике, возможно, приняла бы дела семьи, пока Антоний не вернется. Антоний. Сердце болело за судьбу брата. До сих пор никаких новостей. До сих пор она ничего не знала. Где он? Жив ли? Он заключил сделку с капитаном голландца, отправившись на поиски таинственных слез, способных исполнить одно заветное желание или изменить момент в ближайшем прошлом.
Он раздобыл карту, копии дневника Рыжего Эрика и на своем корабле отправился в океан. Разум подсказывал, что ждать Антония не было смысла, даже голландцу в тех водах находиться опасно, что уж говорить про простой фрегат? Но сердце отказывалось принимать суровые факты.
Наконец она приняла предложение Георга присмотреть за Древом, но с приближением к острову Марина все больше и больше сомневалась в правильности своего поступка.
Она не подумала о том, что теперь некоторое время ей придётся провести в месте, где все будет напоминать об их последней близости с Дани, о том, как она узнала о его гибели, как пыталась спрыгнуть с обрыва, как познакомилась с Ролло, который был здесь любовником Лорелейн, которая, кстати говоря, погибла здесь же.
И Ролло бросил ее, Марину, тоже здесь.
Она пыталась сбежать от чудовища прошлого, но угодила не просто в лапы или зубы, а прямиком в желудок.
Лучше бы она, как планировала, отправилась в Приморскую гильдию, и плевать, что её там ненавидели бы. Уж лучше бы она спряталась в маленькой, плохо проходимой для судов, бухточке в окружении знакомых деревьев и кустов рододендрона!
А жизнь на острове возвращалась в прежнее русло. Уцелевшие горожане приводили в порядок свои дома, большая часть которых была разрушена упавшими во время пожара ветвями и осколками небесной грани. У сохранившихся причалов швартовались лодочки, корабли которых остались на рейде из-за нехватки места в порту. В административных зданиях открывались двери: война — войной, а работа по расписанию.
В первый день возвращения на остров зеленовласка так и не рискнула покинуть пределы храма. Оставив свои вещи в единственной уцелевшей восточной башне, она бродила по опустевшим помещениям, где некогда работала прислужницей.
По началу, ей казалось, что она единственная живая душа среди этих серых камней. Но потом девушка заметила стражников в неброской серой форме, притаившихся по углам, а затем обнаружила, что на месте разрушенной библиотеки сирин работа шла полным ходом — люди разгребали завалы, пытаясь достать уцелевшие рукописи.
Понимание того, что она не одна, принесло ей успокоение. Марина хотела помочь с работой, но камни оказались слишком тяжелыми, и мужчины насмешливо попросили девушку заняться другими делами. И она не стала настаивать.
Вернувшись на площадь, она подошла к балюстраде и окинула взглядом некогда хорошо знакомый пейзаж. То же бирюзовое море, тот же раскатистый гул прибоя, те же облака, вот только на воде не было огромной черной тени Древа. Марина посмотрела на останки ствола и решила проведать росток.
С того момента, как она ушла с острова вместе с Лисой, он практически не изменился. Зеленовласка облегченно выдохнула. Все также деревце доходило ей до пояса, его плохо оформленная крона была насыщенного зеленного цвета, а на листах не было ни малейшего признака букв.
Марина внимательно осмотрела ствол — нет ли повреждений или плесени. Прежние жрицы всегда так поступали с корнями, а сирин со стволом и ветвями, куда жрицы не могли добраться.
— Как твои дела? — спросила девушка росток. — По всей видимости, неплохо.
Одного Марина не могла понять, что стало со старыми листьями. Ведь, если легенды были правы, и каждый лист — это чья-то жизнь, то не могло же все население Мира погибнуть? Вот она, например, живая, сидит здесь, смотрит на небо, чувствует солнце. Хотя, может быть, проклятие обнулило ее связь с Древом. Но как же тогда остальные люди, что работали на территории храма?
— Наверняка, ты что-то придумало, — проговорила девушка, хотя прекрасно понимала, что разговаривать с деревом бесполезно. Отвечало оно только сирин, а Марина не была полудевой-полуптицей. Вернее, может быть, оно и хочет ответить, — вон, как листья серебрятся, — но понимать его могли только птицы.
Всю ночь девушка проворочалась без сна. Новая территория не способствовала спокойствию. Встав с кровати, Марина выглянула в окно — над Миром раскинулась красивая звездная ночь, которую озаряли сияния двух светил: желтое — от полной луны, голубое — от заделанной грани. И, глядя на мерцающую россыпь, она вспомнила, как она и Ролло разглядывали небо, сидя у маяка.
Взяв кварцевый круг, она попыталась связаться с капитаном, понять, где он, на «Свободе» ли? Но в его сознании было так темно, так холодно, так все спутанно, что девушка ушла, ничего не добившись.
С первыми лучами Марина вновь наведалась к Древу, а затем набралась мужества и решила пройтись по острову. Накинув плащ, чтобы скрыть жреческое одеяние, она спустилась по каменной лестнице, у нижних ступенек которой стоял расколовшийся от встречи с осколком грани каменный валун. Здесь очень давно, пожалуй, в другой жизни сидел раненный Ролло. А гостиница, в которой они встречались с Дани, не уцелела.
Все побережье было завалено обломками кораблей. А вот тела погибших людей и монстров уже убрали. Марина невольно обернулась, чтобы посмотреть на холм, откуда не так давно спустилась. Даже останки Древа издалека поражали — часть обугленного ствола была соизмерима с сохранившейся башней храма.
Не удивительно, что пепел расчищали жители и присланные со всех уголков мира маги. Убирали руками, из-за чего временами поднимался ропот. Франциск же на все недовольство подчиненных отвечал: «О магии теперь надо заботиться». А Георг для понятливости пообещал всем, кого поймают за магической уборкой, оторвать руки. И королю Берендея поверили. Слишком убедительно прозвучала угроза, поддержанная, стоявшим рядом драконом.
Она шла вдоль берега, по привычке всматриваясь в безмятежную синь. Море и небо словно сливались на горизонте в нежном поцелуе. Как же ей сейчас не хватало объятий и поддержки.
Беззаботный ветер трепал полы плаща, скинул капюшон, раздул юбку платья и беззастенчиво играл с волосами цвета морской волны, собранными в косу, а Марина смотрела вдаль и думала, куда же ей податься, когда найдется хотя бы одна жрица.
— Антоний? — прозвучал голос за ее спиной.
Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял невысокий худощавый мужчина с очень знакомыми чертами лица. Его малиновый камзол, расшитый серебристыми нитями, сильно контрастировал с закопченными стенами прибрежных домов и бирюзовыми волнами. Золотистые пряди выбились из тугого пучка на затылке, и обрамляли узкое бледное лицо с голубыми глазами.
Марина невольно рассмеялась — слишком неожиданной была встреча.
— Филипп, — воскликнула она, делая шаг навстречу старому знакомому, — я так рада тебя видеть, то есть, простите, господин Маккинзи.
— Нет, я не против, — улыбнулся мужчина. — Мне даже приятно.
И Марина против своей воли покраснела.
— Почему вы в красном? — спросил Филипп, прерывая неловкую паузу.
А девушка только сейчас поняла, что предстала перед торговцем в жреческом одеянии.
— Это временно. Пока жрицы не вернутся. Они боятся.
— Жрицы?
Марина растерялась, она плохо помнила, какую историю рассказала Филиппу в их первую встречу. Кажется, он подумал, что она просто жила на острове с мужем, а когда началась война, и любимого убили — решила отправиться домой. И что же теперь ему сказать? Но Филипп не стал допытываться правды:
— Значит, они боятся, а вы нет?? — задумчиво протянул он.
— Разве мы не на «ты»? — перевела тему девушка.
— Да, конечно, — улыбнулся торговец. — Просто… разве это не опасно находиться сейчас на острове? — спросил Филипп. — Ты не боишься? Все-таки здесь была битва, монстры. Это не самое подходящее место для девушки.
«Про дом не спросил», — обрадовалась Марина.
Битва закончилась. Монстров уничтожили. Боится ли она обугленного Древа? Нет. Стоит себе, черное от сажи. А вот воспоминаний рядом с ним — да. Но, к сожалению, от них никуда не убежишь, вот и приходилось привыкать смотреть прошлому в глаза.
— Мы можем пройтись? — спросил Филипп и игриво предложил локоть. Марина присела в таком же игривом реверансе, и приняла руку мужчины.
— Я был прав, — неожиданно сказал Филипп.
— В чем?
— Ты невероятно хороша в платье!
И Марина против воли покраснела. Филипп смотрел на нее, не скрывая интереса. Открытый теплый взгляд серых глаз цеплял и заставлял смущаться и улыбаться. И вновь эта неловкая пауза.
— А что делаешь здесь ты? — спросила девушка, рассматривая корабль у причала. — Ты же направлялся в Лесную гильдию.
Филипп мог бы признаться, что он искал ее, подключив все свои связи, но решил пока оставить эти сведения втайне.
— Да. Успешный рейс, хорошо провернутая сделка. Но я узнал, что с моих земель сняли занавес…
— О, Древо! — не смогла удержаться Марина от восклицания. Интересно, а Ролло знает об этом? Конечно, ему должны были сообщить. Наверняка, Георг позаботился. А, может быть, он уже там? И уже принес присягу? Как же он это пережил? Если только по доброй старой традиции не сбежал.
— Да, — кивнул Филипп. — Новости, в том числе и о мире между Берендеем и Долиной, настигли меня в Лесной гильдии. И я решил отправиться домой. А на остров зашел, чтобы уладить некоторые проблемы с документами. Через пару дней они будут готовы, и я отправлюсь домой.
— Рада за тебя, — сказала Марина, облокачиваясь о каменное ограждение, за которым плескалась голубая вода.
Жалко, что она не может отправиться домой. Не было у нее больше дома. Ни остров, ни гильдия, ни голландец не приняли ее… сердце сжалось от обиды и жалости к самой себе. Ветер дотронулся до ее лица, иссушая невольно выступившую слезинку, раздувая красное платье, и теребя локоны, отливавшие на солнце бирюзой.
