Глава 1
Лина
День, определенно, не задался. Почему я так решила? Хотя бы, потому что я сидела на диване в приемной декана, надвинув на глаза кепку, в наушниках, и старалась максимально дистанцироваться от происходящего вокруг.
Музыка «била» по ушам, яркий свет — по глазам, фразы, временами доносившиеся из-за двери с табличкой «Воронцов Виктор Алексеевич», — по нервам.
— Светлана Владимировна, поймите меня правильно, — услышала я обрывок диалога, когда секретарша Цербера, а декана мы называли только так и не как иначе, покинула «обитель зла» и забыла прикрыть за собой дверь. — Лина вышла не только из-под нашего, но, боюсь, и из-под вашего контроля. Ее поведение недопустимо! Она входит в аудиторию, открывая дверь ногой…
О-о, ну что они прицепились к этому случаю?! Это получилось случайно. Я поздно легла — полночи помогала подруге придумывать танец для предстоящего фестиваля, а потом очень рано встала, помчалась на лекции (заметьте — помчалась!), не успела позавтракать. Вот и купила стаканчик кофе.
В одной руке — кофе, в другой руке — книга: чем я должна была открывать дверь? Головой?
…— Самое обидное, что ваша дочь далеко не дура. Извините. Но она прогуливает семинары, у нее уже три неуда. Ее могут не допустить до сессии. И я вас не пугаю, это объективная реальность, сложившаяся на сегодняшний день!
Я уважительно покачала головой: о, как завернул!
— А преподаватель по этикету и дипломатическому протоколу постоянно жалуется на ее речь, вид и невнимательность…
Ой, а это же так интересно, слушать о том: кто первый входит в зал, кто какие места занимает, кто с кем созванивается, кто какие карточки заполняет, и какого цвета должны быть эти карточки в зависимости от того, кому и когда вы их отправляете. Заметили? Уже мысли в голове начали путаться! И так со всеми нормальными людьми!
— Виктор Алексеевич, — послышался голос мамы. — Давайте дадим Лине еще один шанс?
— Светлана Владимировна! Я дал ей шанс в прошлом году!! — взвизгнул декан. — Хорошо! Последний!! Я понимаю, в вашей семье – горе, от которого не так-то просто оправиться. Но прошел год! Пора бы уже браться за голову, если она не хочет вылететь из университета. А если это произойдет, боюсь, Григорий Валентинович в гробу перевернется! Простите…
Но тут секретарша Цербера вернулась и закрыла дверь.
Ура, ура! Несколько минут тишины.
Но радовалась я недолго и напрасно. Мама, она же Светлана Владимировна, вышла из кабинета.
— Пойдем, пожалуйста, — сказала она мне.
И я поплелась за женщиной с аккуратно уложенными светлыми волосами, в элегантном темно-синем брючном костюме и в лакированных серых лодочках. Шла мама, как по подиуму, грациозной летящей походкой. И мне даже захотелось повторить ее движения, но из чувства протеста, я проигнорировала это желание. Еще ниже надвинула на глаза кепку, поправила лямки спортивного рюкзака, а затем спрятала руки в карманы.
Несмотря на то, что сейчас был только конец мая — солнце палило на все «сто». Я даже порадовалась, что у меня футболка не в облипку, а джинсы с дырками. И как только мама в своем костюме в обморок не падает?
А Светлана Владимировна дошла до серебристого автомобиля, достала из серой сумочки ключи и нажала кнопочку на брелоке. «Рашик» игриво подмигнул фарами.
«Привет, дружище!» — мысленно поздоровалась я с «лошадкой», которая полгода назад была моей, но потом пришлось отдать ее маме, чтобы она могла забирать мелкую со всех ее кругов ада, в смысле, образовательных кружков.
«Эх, папа, папа… Стоп! Хватит!» — остановила я себя, забираясь на заднее сидение авто.
— Лина, пристегнись, пожалуйста, — попросила мама, опуская ручник.
— Мам, я совершеннолетняя!
— Да, ты права! Только, к сожалению, за штраф в случае чего буду платить я. Стипендии, насколько я помню, у тебя нет!
Я закатила глаза.
— Я не хотела здесь учиться! — сказала, отворачиваясь к окну.
Я хотела поступать в хореографическое и подрабатывать в фитнесс-клубе друзей – тренером по современным и латиноамериканским танцам. Но кто мне запретил? Кто сказал: «А что если ты завтра ноги переломаешь? Благодаря папиным друзьям ты будешь учиться в самом престижном вузе нашей страны! Папа бы это одобрил!»
Ой, папа, папа! Хотела бы я знать, одобрил бы ты это? Но, к сожалению, не судьба.
А открывать маме правду, что я вот уже семь месяцев-таки работаю в клубе, не хотелось. Точно позвонит и попросит, чтобы уволили. А этого допускать нельзя.
Во-первых, я этого не переживу. Во-вторых, с больничного еще не вышла моя подруга — инструктор по кардио тренировке и сумасшедшая любительница экстремальных видов спорта. Если меня уволят, кто будет ее подменять? Летом-то не так просто найти замену. А переломанные ноги от падения с лошади, подозреваю, срастутся не скоро.
И, в-третьих, разве я могу бросить на произвол судьбы своих «цыплят»? Нет, я отдам их только самому лучшему профессионалу, который обещал прилететь из Вены в конце сентября. И тогда детская аэробика превратиться в настоящий балетный класс.
Машина ехала по городу, петляла между домов, пока мы не подъехали к серой прямоугольной коробке с белой вывеской, на которой крупными красными буквами было написано: «Гимназия № 321 им. П.Л.Капицы».
Я не знаю, кем был П.Л.Капица, и чем он прославился, да так, что в его честь назвали образовательное учреждение, знаю одно – сюда меня в свое время не взяли. Несмотря на кучу репетиторов. Ибо мозгами не вышла, чтобы учиться в школе для одаренных.
Чего, к сожалению, не скажешь о моей восьмилетней сестре, которая сияющая, как начищенные медные пуговки на ее клетчатом жилете, уже неслась навстречу маме.
— Что опять сегодня попало? — спросила мелкая, устраиваясь рядом со мной на заднем сидении.
— Сделай одолжение, помолчи? — огрызнулась я.
— Не могу! — ответила Мира, отбрасывая за спину длинные светлые косицы. — Мамочка, а я заняла первое место на школьной конференции!
И показала мне язык.
— Что без запинки прочитала целых два листа текста? — не растерялась я.
— А ты-то сможешь хотя бы абзац без запинки прочитать?
— А ты сможешь сделать хотя бы пару шагов и не споткнуться?
— Лина! — остановила меня мама. — Солнышко, я тобой так горжусь!
— А папа бы мной гордился?
— Конечно, зайка…
Я достала наушники из сумки, вставила их в уши и на полную громкость врубила музыку. И стала разглядывать городские пейзажи, проносившиеся за окном. Терпеть все это не могу! Не хочу ни единого слова слышать! Слезы подступали к глазам, а я надеялась раствориться в этих громыхающих звуках в голове.
Но вот и дом. Мама кое-как припарковала машину. Я испытывала неподдельные мучения, глядя, как она думает в какую сторону повернуть руль.
Когда пытка закончилась, я выскочила на улицу и помчалась в комнату. Ура! Сейчас закроюсь и буду наслаждаться тишиной, пока возможно.
К сожалению, дом вскоре будет продан. А мы переедем в небольшую двушку. И мне либо придется делить комнату с сестрой, либо – и я склонялась ко второму варианту – съехать в общежитие. Правда, была еще одна волнующая возможность, но о ней я старалась пока не думать.
Телефон булькнул. Я посмотрела на экран и улыбнулась. А вот и ты, моя возможность! Ты что, умеешь читать мысли?
«Привет!» — мигало сообщение.
«Привет!» — поспешила написать ответ.
«Как дела?»
«Отвратительно». — А сама лежу, улыбаюсь.
«Так уж прям отвратительно?»
«Ага».
«Поделишься?» — не сдавался мой собеседник. Да я и не хотела, чтобы он сдавался.
«Даже не знаю…»
«Может, встретимся сегодня вечером? Я знаю, где в городе делают самые лучшие пирожные!»
Я вновь улыбнулась.
«Сегодня не получится – у меня работа».
«Завтра?».
«Завтра!».
И я послала воздушный поцелуй мерцающему экрану, а затем стала собираться. Вместо учебников и тетрадей я загрузила в рюкзак чистую форму. И пока мама и мелкая решали: куда же повесить ее внеочередную медальку, стащила из холодильника ореховый батончик и выскочила на улицу.
Солнце палило, да так, что без солнечных очков было трудно что-либо разглядеть, и мне приходилось постоянно щуриться. Я шла, наслаждаясь ароматным весенним днем, слушая музыку и пританцовывала. Безоблачное небо радовало своей синевой. Я остановилась и залюбовалась этими красками.
— От души надеюсь, что ты там, — прошептала я, глядя на него.
— Тетя Лина, вы это мне? — спросил, пробегавший мимо Андрюшка.
Я аж подпрыгнула. Все понимаю, я с ним несколько раз сидела, когда эта мелочь под стол ползала, но называть меня тетей…
— Лина, зови меня Линой! — попросила мальца.
— Хорошо, тетя Лина! — кивнул он и убежал.
А я ненароком глянула на свое отражение в окно припаркованного автомобиля. Мне подмигнула симпатичная девятнадцатилетняя блондинка, чьи блестящие ухоженные волосы были заплетены в небрежную косу. И хотя морщинок у меня еще не было, и темных кругов под глазами не наблюдалось, наверное, с блеском на губах и в укороченной майке, я и, правда, для него тетя.
***
Фитнесс-клуб встретил меня громкой музыкой и заливистым смехом. Обнявшись со всеми коллегами и немного поболтав за жизнь, я переоделась и отправилась в зал, где уже собрались мои красавицы всех возрастов. Самая младшая была моей ровесницей, самой старшей вот-вот исполнится сорок.
Я хлопнула в ладоши:
— Ну что, девочки? Готовы потрясти своими круассанами?
Все одобрительно закивали.
— Тогда поехали!
Музыка полетела по залу. И я запорхала вместе с ними.
— Катя, спину держи! Ева, не приседай так низко! Во-о-от! Отлично! Кристина, шире шаг! Тянемся, девочки, тянемся… Молодцы!
Когда я покидала клуб, солнце скользило к горизонту. Я спрятала кепку в рюкзак и распустила волосы, позволяя легкому ветерку играть с ними. Как же хорошо! Но, все хорошее, как известно, не длится вечно! К сожалению, надо идти домой.
— А поздороваться со мной ты не хочешь? — послышался знакомый голос, от мягкого тембра которого по моей спине пробежали мурашки. Я обернулась.
Павел стоял, облокотившись на белый лексус, и смотрел на меня, хитро улыбаясь.
— Что ты здесь делаешь? — Не поверила я своим глазам.
— Если красавица-гора не идет к Магомету, то Магомет сам идет к горе. Ты не рада?
Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как щеки заливаются краской. Не рада? Да я на седьмом небе от счастья!
Он открыл дверь автомобиля, и я устроилась на переднем сидении рядом с ним.
— Честно говоря, не ожидала.
— А я решил, почему бы не порадовать тебя? — И он повернулся, что-то взял с заднего сидения и протянул мне розовую коробочку в белый горошек. Внутри я обнаружила корзиночки с ягодами и воздушным кремом.
Какой же он классный!
— Как работа? — спросил Павел.
— Отлично!
Он сделал вид, что расстроился:
— То есть ты по-прежнему не ешь пирожные? — И положил ладонь мне на колено.
— Ради этих пирожных я готова сделать исключение, — ответила, не сводя взгляда с его руки. — И угрызения совести меня не будут мучать. Подозреваю, они очень вкусные. А если я потом добавки попрошу… не боишься?
Он рассмеялся.
— Лина… Что же ты со мной делаешь? Не боюсь. Но сегодня, дорогая, я все-таки отвезу тебя домой.
— Почему? — не смогла я скрыть своего разочарования.
— Разве это не должно быть как-то по-особенному? — вопросом на вопрос ответил Павел.
Я пожала плечами. Наверное, он был прав. А Павел уже опустил ручник и повел машину по переполненным, мигающим, словно цветомузыка, дорогам.
Он остановился в шагах тридцати от моего дома.
— До завтра, — сказал Павел, а потом наклонился ко мне. — Ты невероятная, Лина…
— До завтра, — прошептала, вспыхнувшая я. Ремень как назло не хотел отстегиваться. Его рука скользила вдоль моей ноги, бедра, по животу… а потом он нажал на кнопку, и «путы» спали.
— Лина, — прошептал он мне на ухо. По коже пробежали мурашки. Я откинула голову на подголовник, а горячие мужские губы уже нежно целовали мою щеку, двигаясь к пересохшим губам.
И все бы ничего, если бы не…
— Лина?
Моя сестра стояла на тротуаре с булкой хлеба в руках и смотрела в окно машины. Паша сразу отстранился. Я распахнула дверь и выскочила на улицу. Все внутри меня горело, пальцы слегка подрагивали.
— Ты что на улице вечером делаешь?
— Еще только восемь, — ответила мелкая. — А ты что встречаешься со взрослым мужиком? Ну, Линка, ну тебе от мамы попадет!
— Только попробуй ей рассказать…
— Ма-а-ам!!!
И малая дала стрекоча по направлению к дому.
Убью!!! Вот же змеюка малолетняя, подвид ядовитая! Дал же Бог сестру!
— Мама!!! — завопила сестра, влетая в прихожую.
— Не смей! Космы повыдираю!
— Лина! — возмутилась мама, выходя из кухни, с деревянной лопаткой в руках. — Ладно, Мира, она еще дите, но ты же взрослая! Тебе уже девятнадцать! Теоретически ты уже можешь выйти замуж и сама стать мамой…
— Ей тоже не восемь месяцев! И, вообще, хватит меня воспитывать! Вон у тебя Мира есть, занимайся ей, пока не поздно, чтобы она в меня не выросла…
— Мира, в отличие от тебя, учится. Она понимает, как это важно, особенно в нашем положении! Гриша любил нас, но денег почти не оставил. Если ты помнишь, все ушло на лечение! Я работаю, я стараюсь, чтобы мы остались на прежнем уровне. Чтобы Мира училась в прежней школе, чтобы ты могла оставаться частью своей компании и учиться…
— Успокойся! Я не буду сидеть на твоей шее!
— О, господи! Лина, ты себя слышишь? Я просто прошу тебя учиться. Без учебы в этой жизни ты никто. Твой папа учился днями и ночами. Я же была безалабернее, о чем сейчас очень жалею! Если бы не курсы по этикету и не помощь друзей Гриши…
Опять началась эта «песня».
— Тебе надо, вот и иди – учись! А мне это не интересно.
— Линка-блондинка! — крикнула, стоя на верхних ступеньках лестницы на второй этаж, сестра.
Нет, я точно достану ремень и отхожу это чудовище по пятой точке!
— Мирка-тортинка, а еще лучше пончик!
— О, господи, — простонала мама, закатывая глаза. — Как же я хочу, чтобы в нашей семье настал мир… Чтобы ты, Лина, повзрослела. А ты, Мира…
Но мы не дослушали маму. Я побежала в свою комнату. Сестра в свою. Дверьми мы хлопнули одновременно.
Светлана
Я стояла, низко опустив голову и положив руки на туалетный столик. Надо дышать. Кажется, грудью. Или животом? Как говорил инструктор в ролике? Не помню. Ничего не помню. Хочу спать.
Как же я устала! Как же я хочу, чтобы в нашей семье воцарились мир и покой.
Гриша, Гриша. Как мне тебя не хватает! Как я хочу, чтобы ты был рядом. Чтобы ты меня обнял, успокоил наших девочек. Кажется, я действительно теряю над ними контроль.
Как же так получилось?
Я подавила желание разрыдаться, чтобы тушь не растеклась по щекам.
Как же я устала от этих криков, ссор, упреков, от этой выдержанности.
Так, надо взять себя в руки и выдвигаться на встречу.
«Господи, дай мне сил и железные нервы! Умоляю!»
Припудрив лицо, подкрасив губы бежевой помадой и поправив прическу, я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж.
Лина уже была здесь.
— Лина, у меня встреча по работе, побудь, пожалуйста, с сестрой.
— Я не могу, у меня тоже встреча, — сказала дочь, накрашивая губы помадой.
Только сейчас я заметила, что на Лине короткое платье, расшитое мерцающими золотистыми пайетками, бежевые замшевые босоножки, а ее белокурые волосы завиты в небрежные локоны.
